Свет для Чернокнижника`\Light for the Warlock`\術士和他的聖光` [заморожено]

*** – Дима!.. Дим, алло, – предплечья запотрошили рядком закольцованные на указательных пальцах, обтёртые мокрым ветром руки, проворошив моё детски усыпленное сознаньице, – Дима, просыпайся, вставай! Обзор плыл перед выплетающимися из сна веками, что, скомкавшись и слепившись между собою, поднимались с преувеличенной энергией: – Ммх, – томновато промурлыкал я, – Д..демон, мы уже на месте, что-ли? ты чего надо мной повисла? – Потому что кое-кто неудачно выбрал положение..-, – чуть ли не саркастично залыбилась бледнолицая спутница, продолжив, – И так крепко уснул, что с ключиц упал прямо на мои колени!.. *** Из полу- закрытых нетонированных окошек продувал прибившийся к зарождающейся паре май, что, в своих заключительных на год числах, оббивался о мои женские ручки, прорыдав над тем, что вот-вот пропадёт, вот-вот испарится, не выживет и не откупится от участей.. Мой по чуть-чуть дремавший рассудок посещали не пойманные рассуждения, что появлялись так же частенько, как и уходили в забытое небытие.. многие из них больше и не помнились мне, не оставшись, как пометка моих огромных, наросших эмоций, за исключением парочки тревожных.. парочки волновавших меня мыслей. Мыслей, что были утяжелителем моего дыхания, углубив его, обрывая кровеносные сосуды в пути к сердцу и на время заостанавливая его; мыслей, что обкалывали вены, загоняя в их пробирку стресс, мыслей о том, что я хочу стать полностью его, пусть и ранее казалось, что это может хорошо, долгодневно повременить. Перед временем рядом и тёплыми отношениями с ним, что вели меня за собой, словно звездой- путеводителем, отмирали пребледнейшими звёздочками все прочие парниши.. парниши, наокружавшие меня раньше, что были сильны и вихрем обидеть, и осудить, но так наибезупречно ухаживали за мною в моём подростковом прошлом. Похрену, что мой настоящий мужчина не иделен, что есть у него ровно такие же, как и у каждого из социума, слабины и плохие думы, качества и действа; небезразличнейше мне лишь то, что он властно правит над этим, что делает себя лучше и совершеннее, прорвав в груди правильность и морали, но неслёзно выполняет это неправильными способами, «двигателями», целями.. Твои перемены внутри себя устраивают твою жизнь, смена себя влияет на твоё взаимодействия с другими.. так почему ты изменяешь себе, восплясав под чью-то неумолимую дудочку?.. ведь можно подобнейшей ценою, но с увеличенной пользой, быть лучше только для себя. Глаза мои открылись, переводясь на востребованного неглубоким душам татуированного парня, что, при его нахождении на моём плече с моей отпустившей его ручкою, не был виден мне лицом, но был слышен вздохами и пошмыгиванием его привздернутого носа. И как я могла отпускать того, кто сейчас так по- кошачьи извернулся под моим бочком почти что округленьким клубком? Хотела бы я заглядывать в огибы его подбородка, век, скул, губ без бутафории, пока он спал, пока тёмно- черничные реснички не продрагивали представшим пробуждением, пока.. О, сука! непрочно уложенного тельце черноволосого спало, беспробудно, бесспешно скатилось на мои колени, где я и в миг спохватила его головушку забелевшими пальцами, остерегая его от падения на поворотах машины нашего такси; мычание было слышно из его уст. – Мхх.. а.. те..перь..в..идишь?, – могло казаться неразберихой его разговоров во сне, но я могла догадываться, что этот лис пусть и был практически спящим, но пара долей короткого осознания в его действиях точно присутствовала, что он и чеканно показал мне, мыча вопрос и показываясь мне всем личиком, а после вновь заваливаясь в некрепкий сон, на что на моих вишнёвых губках выросла улыбка.. – Ох, Дим, ангелы не могут быть такими изворотливыми, как ты. *** Раж его лыбы, проявленной вместе с сухостью в его рту, ответил мне: – Наверное, крепко спал, не помню такого, – взъерошенный на волосах парень всподнялся, опиревшись на локти, поставленные на мои ляжки, где он и лежал временем ранее, приближая наши лица незначимыми сантиметрами, не сберегая внезапной изгибчатой, оскаливающейся ухмылки, – ну, или, может, помню, но только частично. – Лис ты такой, вставай, – подпрекнула молодого я, – мы будем на месте через пару минут, а мне ведь и нужно будет как-то выбраться, а ты-, – расхмыкалась я, мельковато изменившись в своих настроениях, – каждый раз одно и то же. – Ну извини, не злись, – уверивал меня тот, с пониманием того, что уже заигрывается и ошибается, засиживаясь на соседнее сидение и потирая отлёженные красные дуговатости на запястьях , – не хотел тебя гневать. – Ой.. да что ты, блин, я не злюсь, – не ловчала я в своих смущавшихся перед ним ощущениях, – не переживай об этом, просто.., – новая улыбка, – мы уже скоро подъедем, и мне надо было бы поспешить и больше не задерживаться, ведь.., – подкашливалась я, кидаясь взглядами на обезвоженного смехом мальчишку, – Мы задержались уже довольно.. Ангел, – поплела я с языка его прозвище более глухо, тихо, подбоявшись лишнего интереса водителя частного таксистского автомобиля.. Он – моя душа – просто осматривал меня, как не пробуй, ангельски ласковым, до засосов кусающим взглядом внепланетных глубин и прелести его коричневых глаз.. – Волнуешься, как в наши самые первые встречи, – пробудившийся в молодом человеке ребёночек потешался, смеявшись через его уста, будто тёплыми искрами; он приклонил голову на бок, – ты не меняешься, Т/И.. – Извините, но мы на месте, – шершавил голосом юнец- таксист, разбавляющий почти незвучавшие скрежеты машинных тормозов. – Спасибо Вам большое, – одними только очами я метила нужный мне предбольничный вход, – Если Вы не против, за конечный счёт заплатит мой спутник; просто ему нужно будет поехать дальше меня, – и мои хохотливо распахивающиеся губенки, точно двумя розами шиповника, затрагивали расплытого по нежностям чернокнижия ещё, что удивительно, заметнее для других: а может же быть, прятать ему эти чувства было уже давно незачем? – Услышал Вас, – синеющая поокруг глаз юного таксиста кожа приправилась озлобленностью, что он поспешил спрятать, наклоняясь макушкой вниз, затем пришепнув быстрое, – Т/И. – О..да, мне одну минуту, – непризнанная я в страхе сделала переглядку с моею родственной душой, когда неслушницы- ладони уже закатывались потом; я дала Ангелку жест кивком, отдавая тому понимание, что мне ещё будет, что по- немому ему произнести. – В случае сильной задержки придётся доплачивать, учтите, – и с каждым новым, впитым в ушные раковины слогом, голос голубоглазого водилы всё больше обретал свои, известные мне нотки, что, хоть и прятались, но были дикостью свирепы; его голосочек сильно сломался за это время, – заказы ещё есть. – Я поняла, одну минуту, – я грызлась кипящей злобой в ответ узнанному мне парню, отчего сгибающиеся костяшки рук вошли в облачно- белый цвет, а слова ему понятливо чеканились.. но это пока мои побледневшие пальцы не затронули посторонние, обмягченные ладошки, на чье соприкосновение я поддрогнула, встрепенувшись на своём сиденье, но стоило подняться глазам, я успокоила себя: это непонимающее меня движение осуществил Матвеев, что пусть и только двигал предположение о том, кто председал за рулём, но точно забеспокойничал от почувствовавшегося ему испуга, вот, почти его дамы; Ответила я черноволосому, пролезая пальчиками в карманы и, только обнаружая телефон, прошмыгнула в заметки, где и непонятно, затрясясь, как в страшной панической атаке, описала происходящее сложением словечек, которые, впечатанные в строку заметки, совместно с моим гаджетом двинула к любимому мною и практически моему: «Да, Дим, это тот, кого ты предполагаешь. Это, скорее всего, и есть тот мой бывший друг и одноклассник. Ты точно поедешь с ним дальше, Ангел?» Тату-мастер перенял мой старт к эстафете нашего с ним молчаливого диалога, беря к себе сенсор чужого устройства и приступив печатать: «Как такое возможно? И тебе всё ещё настолько неприятно с него? Не волнуйся за меня, но я поеду с ним дальше. Нам важно выяснить, какие у него планы сейчас, и почему он так зло на тебя пялился. Возможно, получится. На крайний случай, я могу записать диктофон или видео, и, если что-то произойдёт, я сдам его его начальству, и его уволят. Скорее всего, так он потеряет с тобой последнюю связь, Демон». Ох, лезть в такие ситуации, похоже, его отличительная ангельская догма.. мой вздох провёл мою кончавшую беседу фразочку неописанным трепетом: «Я люблю тебя», На что прочитавший то мужчина вздрогнул устами, расплыл улыбкой, к чему, к губам, секундами после горячим, дождевым ручейком протекла одна скупившаяся для него слеза, накрасившая мужские уста сильной, сушащей солью. Непонятливым для меня языковым барьером парень нашептанно отвечал, сверкая царившим огнём по его карим глазам: – Wǒ yě ài nǐ , – блеснул он языком неясности для знакомого его любимой душе таксиста, не думая, а стопроцентно зная, что его ответ, каким бы – английским или китайским – он ни был преподнесенным, он будет очевиден его милой. *** – До свидания, – всё, что я проговорила напоследок водителю, удостоив чернокнижника лишь глазами, чего ему было довольнее любых слов. А автомобиль, только дверца его прихлопнула, секундой двинулся в солнцепёк утреннего горизонта.