***
После ранения Тики стал плохо справляться с запоминанием информации. Всё, что связано с именами и лицами, абсолютно не задерживается у него в голове. Роад иногда шутит над ним по этому поводу, пытаясь приободрить, но когда Тики забывает даже членов семьи потомков Ноя, то это настораживает уже не только её, но и всех остальных. Совсем неудивительно, что он не узнаёт парня с белоснежными волосами, подсевшего к нему за стол ровно в тот момент, когда он окончил трапезу. Но форменная одежда подсказывает, что это экзорцист, и Тики замирает с вилкой и ножом в руках, задержав их над пустой тарелкой. Сердце бьётся быстрее. Он не думал, что его застанут врасплох. — Я не хотел мешать тебе ужинать, но и упускать тебя из виду мне никак нельзя. Думаю, будет лучше, если для начала мы попробуем просто поговорить, — серьёзно звучит нежный голос незнакомца. Тики рассматривает необычную метку на его лице, анализируя услышанное, и коротко прочищает горло. Наконец он откладывает столовые приборы и складывает руки перед собой, соприкасаясь пальцами, а его взгляд становится заинтересованным. Губы вдруг растягиваются в ухмылке, которая едва ли не переходит в широкую ноевскую. — Я только рад поразвлечься с тобой этим вечером, экзорцист, — понизив голос, говорит Тики. Незнакомец смотрит на него как на идиота. Ухмылка постепенно исчезает, и Тики недоумённо выгибает бровь, продолжая: — Что? Это было слишком? — Немного переигрываешь, — отвечает Аллен, равнодушно смотря на растерянный вид потомка Ноя. — В любом случае, я сюда пришёл не за этим. — Да ну? — с нотками обиды в голосе звучит от Тики, теперь складывающего руки у себя на груди и сильнее выпрямляющего спину. — То, о чём я хотел поговорить. Акумы. Их здесь нет. — Ну да, — подтверждает Тики и щурится, не понимая, к чему клонит этот парень. — И? Это тебя так удивляет? — Честно? Мне всё равно. Лишь интересует, что здесь делаешь ты один. — Ужинаю. — Я заметил, спасибо, — язвительно отвечает Аллен, но после тихо вздыхает и смотрит на Тики в упор. — Какова цель твоего пребывания в Германии? Тики с глупым видом молча моргает несколько раз, прежде чем выдаёт: — Ну... Отдохнуть?.. Граф посчитал, что мне это необходимо. Разве мог я отказаться? — Ты серьёзно? — спрашивает Аллен и удерживает себя от того, чтобы раздражённо закатить глаза, когда ему кивают. Он приехал в Германию только ради того, чтобы услышать, что Тики Микк тут просто отдыхает. Замечательно. — А ты, кстати, кто? — спустя некоторое время неловкой тишины задаёт вопрос Тики, снова рассматривая собеседника. Который почему-то смотрит на него крайне удивлённо в этот момент. — Ты не помнишь? — Нет, кажется... — Тики чуть съёживается и неуверенно пожимает плечами. — Мы разве знакомы? — Мы... — Аллен запинается, широко раскрытыми глазами оглядывая его. Стоит ли говорить, что они пытались друг друга убить? Хотя это логично, Нои ведь настроены против людей. И всё же вряд ли Тики будет рад услышать, что провалил миссию по убийству врага, а Аллен покромсал его в попытке избавить от тёмной части личности. — Да, можно сказать, знакомы. — И как тебя звать, парень? — Аллен Уолкер. Тики хмурится и отводит взгляд. Пытается вспомнить, слышал ли это имя раньше, но голова в тот же миг начинает странно болеть. У него снова не получается хотя бы частично вернуть память. — Лорд Тики Микк к вашим услугам, — официально представляется он, отчаявшись вспомнить хоть что-то и уже подняв взгляд обратно на Аллена. — О, погоди, так ты, получается, знаешь? Тогда мы... могли бы выпить за новое-старое знакомство? — А? Выпить? — Уолкер удивлённо переспрашивает и кидает взгляд на недопитую бутылку вина на столе, а затем выставляет руки вперёд и мотает головой в стороны с неловкой улыбкой. — Нет-нет, я... — Ты ведь всё равно больше ничем не занят, — настаивает Тики, и Аллен молча вздыхает. По просьбе Тики им приносят второй бокал.***
Аллен пьянеет быстро, а потому пьёт совсем немного и медленно. Не умеет он всё-таки отказывать людям. Даже если человек перед ним — Ной... Алкоголь в малом количестве действует на него расслабляюще — напряжение сходит, взгляд туманится. Настроение приподнимается, несмотря на близость к тому, кто однажды почти убил его. Тики же, кажется, с выпивкой совсем не дружит. Его глаза влажно блестят, а щёки покрывает непривычный румянец. Он не становится болтливым, не спрашивает о том, как давно они знакомы, только допивает последний бокал и оплачивает счёт, развалившись на стуле. Аллен мысленно присвистывает от услышанной суммы. А потом Тики неуклюже тянется к нему через весь стол и просит проводить до гостиницы, едва удерживая равновесие. В следующую секунду Аллен вскакивает с места и ловит Микка, чьи руки соскользнули с края стола, на который опирались. На них обоих даже не обращают внимание окружающие в этот момент — людей в таверне становится всё больше и все они заняты своими разговорами и прочими делами. — Вот так, держись за меня. Теперь выходим из-за стола... — инструктирует Уолкер, неожиданно почувствовав себя кем-то вроде родителя, и с явным негодованием на лице выводит Тики из таверны. В няньки потомков Ноя он точно не записывался.***
Путь до гостиницы выдаётся крайне увлекательным, потому что Тики буквально повисает на бедном Аллене и шепчет ему на ухо что-то вроде «Какой ты хорошенький» и «Вот это силач» вместо ответа на вопрос, куда им сворачивать дальше. В какой-то момент Аллен просто прижимает Тики к ближайшей стене, чтобы у того была опора за спиной, и встаёт перед ним. — Если бы я знал, что тебя так развозит с алкоголя, я бы не... — Аллен? — перебивает Тики, смотря ему в глаза. — Что? — измученно выдыхает Уолкер, но вместо ответа видит, как на лице Тики расползается уже знакомая широкая ухмылка. Это настораживает и заставляет вмиг собраться с мыслями, но следом же все мысли его покидают, потому что Тики наклоняется к нему. Близко. Слишком близко. Тики заметно дрожит, его кожа местами становится ноевской, на лбу и шее выступают стигматы. Они исчезают и снова появляются несколько раз, пока Аллен вдруг не кладёт правую руку ему на лицо. — Тшш... Ты чего-то хочешь, Тики? — тихо интересуется Аллен, осторожно поглаживая по мягкой щеке. Он всё ещё владеет слишком малым объёмом информации о потомках Ноя и их особенностях, потому действует скорее интуитивно, нежели осознанно, но это срабатывает. Тики окончательно принимает ноевский облик и молча утыкается лицом в чужое плечо, жмурясь и в то же время чувствуя, как ладонь Аллена перебирается с щеки на затылок, а пальцы зарываются в его непослушные волосы. — Хочу... тебя... — спустя некоторое время так же тихо отвечает он и поднимает голову, заглядывая в светлые глаза напротив, не выпрямляясь до конца и неловко замирая. Он действительно олицетворение Удовольствия Ноя. Весьма разнообразного, стоит отметить.***
Звук падения на постель слишком громкий, с простыни взлетают едва ощутимые пылинки, но Аллен невозмутимо нависает сверху, расставив руки по бокам от головы Тики. Глаза переливаются золотом. Тики не помнит, совсем ничего не помнит, а потому смотрит пьяно и с вожделением. Податливый настолько, словно перед ним вовсе не экзорцист, а кто-то до боли близкий и родной. Даже смешно. Только Аллену, если честно, не до смеха. Тики всё ещё бросает в дрожь, но она проходит, когда Аллен дотрагивается до него. Тот на ощупь расстёгивает его рубашку, оголяя и оглаживая нечувствительные к прикосновениям шрамы, но в полумраке комнаты их почти не видно. Тики видит перед собой только лицо Уолкера, дышит слишком глубоко и шумно и сам тянется за первым поцелуем. Аллен не может похвастаться большим багажом знаний и опыта, но всё-таки некоторые нюансы ему известны. И это всё лучше, чем ничего, но уверенности у него практически не прибавляется. Он ведь не собирается серьёзно удовлетворять Тики?.. Сам Тики так некстати подпускает его ближе, раздвигая ноги, и теперь в дрожь и жар бросает уже Аллена. Возбуждение ещё никогда не было таким сильным, как от столь незначительного действия. Тики ластится к нему и выгибается в спине, а он до сих пор не может осознать реальность происходящего, но целует снова и отвлекается хотя бы на это. Постепенно оба избавляются от одежды. Тики становится всё менее терпеливым, его снова бросает из ноевского облика в человеческий и обратно, ему очень тяжело сдерживаться, но опьянение помогает в этом и не даёт сильно ёрзать под Алленом. Когда тот стягивает с него брюки и на пробу касается сквозь ткань нижнего белья, Тики замирает с самым глупым выражением лица, которое только возможно представить. Не то испуг, не то стыд, но щёки точно от него краснеют сильнее. — Это... А почему там?.. — с трудом преобразуя эмоции в мысли, а мысли — в слова, Аллен заторможенно спрашивает его. — Я не знаю. Так всегда было, — сипит в ответ, сгибая одну ногу в колене. — Тебе не нравится? Аллен видит, как лицо Тики снова видоизменяется, на этот раз являя ему клыкастый оскал. Ну и жуть. — Тише-тише, не нужно переживать из-за этого. Мне... нравится. Правда. Аллен сдерживает вздох облегчения, когда оскал у него перед лицом пропадает. А затем ныряет пальцами под нижнее бельё и тут же пачкается во влаге, которую успел почувствовать ранее сквозь ткань. Тики уже намок. Это всё ужасно неправильно. Аллен не должен быть тут, с потомком Ноя в одной постели, но вместо того, чтобы уйти, он снимает с них последние элементы одежды и вновь нависает сверху, согнутой в локте рукой упираясь в простыни, чтобы быть ближе. Целует, целует и целует, в губы и подбородок, по линии челюсти и в шею, в ключицы и грудь, покрытую рубцами. Пальцы тем временем массируют небольшой бугорок меж чужих ног, скрытый в складках кожи (о, спасибо одному роману, где была упомянута такая манипуляция), и Тики помимо шумных вздохов впервые издаёт стон. Аллен чувствует, как его обнимают и слегка царапают по спине, но почему-то это даже забавляет его. По крайней мере сейчас он может быть спокоен. Раз уж они здесь... Аллен неожиданно вспоминает Сумана. Вспоминает, как изо всех сил старался спасти его, но из-за человека, чьего тела он касается, всё закончилось не так, как он планировал. Сумана больше нет. Многих других экзорцистов тоже. И он, эдакий предатель, лежит с убийцей, которого откровенно ласкает. Его трясёт. Хочется плакать и смеяться одновременно, Аллена переполняет праведный гнев, но выхода он так и не находит. Тики ничего не помнит, нет смысла мстить ему — просто-напросто не поймёт. Изгонять из него тёмную сущность тоже бесполезно, это приведёт только к ещё большим страданиям. Остаётся только сжать зубы и наконец-то сделать то, чего ему самому действительно хочется. Секс никогда не был пределом его мечтаний, однако сейчас он кажется не такой уж плохой перспективой. Тики нуждается в нём, и Аллен наконец-то возвращает к нему своё внимание. Скользит пальцами внутрь, накрывает губы новым поцелуем — на этот раз тягучим — и ловит срывающиеся с них стоны. Тишина в комнате нарушается скрипом кровати и их сбитым дыханием. Они чувствуют сердцебиение друг друга, Тики гладит плечи Аллена и нетерпеливо шепчет ему в губы, что уже готов. Аллен, кажется, тоже, потому что его организм давно ноет от глупого возбуждения. Глупого лишь из-за того, что возбуждает его, по сути, враг человечества. До тех пор, пока это не прежний Тики, пытающийся убить Аллена и его товарищей, он согласен закрыть глаза на все противоречивые чувства в своей душе и просто отдохнуть.***
Целовать разгорячённую кожу приятно. Тики извивается в его руках, дрожит от охватившего его удовольствия и забывается, сжимая волосы Аллена сильнее. Уолкера это едва ли отвлекает. Его губы тонут в мягком и приятном, а на языке остаётся специфическое послевкусие, но ему нравится. Раньше он о подобном мог только вскользь читать в непристойной литературе, теперь же словно сам стал героем пошлого романа, где любовник удовлетворяет свою пассию посредством рта. У Тики в животе бабочки порхают. Нет, не Тизы, просто он так воспринимает возбуждение. На его лице расцветает улыбка, он закрывает глаза и плавно запрокидывает голову назад, раздвигая согнутые в коленях ноги шире. Совсем не тихо стонет, дрожит и шепчет невнятные просьбы не останавливаться. А затем чувствует, как внутренняя часть бёдер покрывается поцелуями и укусами, но последние, впрочем, всё равно не оставляют следов, лишь раззадоривают сильнее и заставляют желать большего. Когда Аллен меняет положение, Тики только и может поправить отросшую чёлку, зачёсывая взмокшие волосы назад. Жажда удовольствия заставляет его попытаться проявить инициативу, он приподнимается на локтях и оценивает ситуацию, но его тут же лёгким толчком в плечо отправляют обратно на простынь, чтобы нависнуть сверху. Щёки, по его личным ощущениям, пылают в этот момент. — Лежи спокойно, — шепчет Уолкер ему на ухо, и Тики невольно покрывается мурашками. Его золотые глаза снова влажно блестят, где-то на лобке он чувствует прикосновение чего-то горячего и почти задыхается от нетерпения. Его руки неожиданно утягивают вверх, располагая над головой, и прижимают, обездвиживая, хотя при сильном желании он всё равно спокойно сможет ими пошевелить. Но Тики отчего-то так нравится чувствовать власть над собой, что он даже не сопротивляется и подыгрывает Аллену, лишь потираясь о нечто горячее у собственной промежности. Аллен немного медлит, не сразу соображая, как удерживать равновесие в таком положении и оставаться аккуратным. Но когда он находит точку опоры и направляет себя, то при первом же толчке внутрь слышит вскрик Тики. У него мутнеет в глазах от беспокойства, он чувствует дрожь в чужом теле и с волнением заглядывает в глаза напротив, виня себя за неосторожность и, видимо, плохую подготовку. — Тебе больно? — спрашивает, не успевая разглядеть выражение лица, но тут же осекается, когда видит, как Тики корёжит нечеловеческой ухмылкой. — Мне... замечательно... Так... хорошо... Аллен... — с трудом цедит он сквозь зубы, впиваясь безумным взглядом в Уолкера. С судорожным вздохом Аллен перестаёт удерживать Микка и легко гладит того по щеке. — Тогда расслабься, Тики. Аллен чувствует его ладонь поверх своей. Видит, как Тики ещё некоторое время пребывает в том состоянии, от которого холодок пробегает по спине, но затем смаргивает безумие и смотрит на него вполне осознанно. Аллен, стоит признаться, почти забыл, зачем они здесь. — Я... Это... — не найдясь, что сказать, Тики просто замолкает. А после небольшой паузы шумно вздыхает и тихо признаётся: — Я впервые таким занимаюсь. — Я тоже, — звучит ему в ответ. Они сверлят друг друга взглядом несколько секунд, прежде чем одновременно начинают что-то говорить, но сбиваются и вдруг оба тихо хихикают. Аллен, к слову, всё ещё в Тики, и от его смеха он испытывает крайне странные ощущения. — Ты красивый, — отвесив комплимент, Аллен отвешивает себе ещё и мысленный подзатыльник в придачу. И до того, как Тики успевает сказать хоть что-нибудь в ответ, плавно толкается глубже, выбивая новый стон из своего любовника на одну ночь. Тики похож на того, кто сожрёт тебя в постели. И он действительно пытается это сделать, хоть и образно. Поцелуи едва можно выдержать — от них становится невозможно дышать, кожа на спине начинает гореть от впивающихся в неё ногтей, а иногда приходится с силой прижимать бёдра Тики к постели, иначе он стремится обвить тебя ногами и даже перевернуть. Аллен в общем-то и не против, но всё-таки хочет чувствовать хоть каплю контроля над ситуацией. Он не оставляет на чужой шее ни единого засоса, хотя иногда просто кусает. Тики тоже кусает его, но только при поцелуях в губы и когда Аллен наращивает темп толчков. Аллен вообще словно издевается над ним, двигаясь то в приятном и достаточно быстром темпе, то в слишком медленном, но компенсируя это резкостью движений, хотя на самом деле просто устаёт и потому медлит. Тики в такие моменты снова норовит перевернуться и повалить Аллена на спину, не желая ждать, пока тот отдохнёт. Сплошное напряжение, а не секс, но Аллена до того заводит это рвение Тики получить больше удовольствия, что он всё же собирается с силами и наконец нависает над ним вновь, без прочих ласк просто вбивая его в постель сильными и относительно быстрыми толчками. Тики сжимает в руках свои волосы, растерянно смотря то в глаза Аллену, то ниже — на собственную киску, так легко принимающую достаточно внушительный для первого раза размер. Он давится стонами, его стигматы от переизбытка приятных ощущений снова исчезают и проявляются, пока в глазах мелькает безумие, а цвет кожи зонально меняется. Раскинув ноги в стороны настолько широко, насколько только возможно, Тики с дрожью подставляется под толчки и жмурится, ногтями одной из рук впиваясь в свою же щёку. На его лице снова расплывается безобразная улыбка, а стоны звучат вперемешку со смехом. Уолкер к этому уже даже успел привыкнуть... Оно и хорошо — настрой совсем не меняется от такого зрелища, хотя, наверное, любой другой на его месте уже давно потерял бы всякое возбуждение. Всё оканчивается вспышкой перед глазами и громкими стонами двумя разными голосами — нежным и погрубее; Аллен замирает глубоко внутри Тики, ощущая ещё больше влаги. Сердце колотится невыносимо быстро, и без того красное лицо с новой силой охватывает жар, а руки дрожат. Аллен с трудом держит глаза открытыми, но просто не может упустить выражение лица Тики, когда тому настолько хорошо. Микка словно разделило на две части: одна половина его лица выглядит по-человечески, другая же — по-ноевски, с той самой ухмылкой. И обе его части пребывают в экстазе, получая высшее удовольствие от оргазма. Аллен понимает, что Тики пришёл в себя, когда его облик меняется на полностью человеческий. Тот обнаруживает, что плачет, и неуклюже размазывает слёзы по румяным щекам, жадно глотая воздух ртом. Никто из них это никак не комментирует. Аллен только склоняется к его лицу и оставляет на влажном лбу мягкий поцелуй, задерживаясь ненадолго, прежде чем отстраняется и осторожно выходит из любовника, перекатываясь на спину и устраиваясь сбоку от него. Постепенно их дыхание приходит в норму. Они ещё долго лежат в тишине и не взаимодействуют друг с другом, пока Тики вдруг не придвигается ближе к Аллену и не поворачивается к нему лицом. Аллена это чуть удивляет, но он повторяет за Тики и просто смотрит ему в глаза. А ещё через некоторое время вытягивает вперёд руку, гладя по щеке осторожно и зачёсывая его чёлку назад, но вдруг треплет её и возвращает к прежнему виду. Не хочет видеть «прошлого» Тики, который носил такую причёску. Тики, разумеется, ничего не понимает и просто закрывает глаза, наслаждаясь забавными, но приятными прикосновениями. Он так и засыпает, оказываясь в объятиях Аллена, сквозь сон ещё долго чувствуя едва заметные поглаживания по спине.***
Наутро Тики никакого намёка на присутствие экзорциста в гостиничном номере не обнаруживает. Это можно было предугадать, но всё же он чувствует некоторое опустошение оттого, что просыпается в холодной постели один. Свою одежду он находит аккуратно сложенной на краю кровати, что позволяет ему выглядеть вполне прилично после бурной ночи, но всё же взъерошенные волосы и отсутствие душа выдают, что прошлый вечер он провёл не один. Не тратя время, Тики практически сразу возвращается в Ковчег, чтобы успеть подготовиться к семейному завтраку, хотя у него был соблазн остаться на завтрак в гостинице, но тогда за него пришлось бы платить. Первой, кого он встречает в Ковчеге, оказывается Роад. Та, судя по всему, до его прихода мучила Леро глупыми нарядами, но при виде Тики она отвлекается и приподнимает брови, замечая его потрёпанный вид. — Это ты где так отдохнул? — спрашивает она, не давая Леро сбежать и ловя беглеца в последний момент, игнорируя его недовольный визг. — И тебе доброе утро, Роад, — устало приветствует Тики, поправляя волосы. — Граф посоветовал мне посетить Германию, я последовал его совету. — Вот как... И как тебе? Нашёл себе развлечение? — продолжает она, но вдруг встаёт с пола, где на ковре осталась лежать раскрытая коробка с кукольными нарядами, и подходит ближе к Тики, подозрительно оглядывая его. — Ты был с Алленом? Леро пользуется моментом и всё же вырывается из хватки, с криком отлетая куда-то в стену. Тики провожает его взглядом, но затем неловко кашляет и вновь смотрит на Роад. — Кто такой Аллен? — интересуется он, но вмиг понимает, что снова забыл что-то важное, когда видит печальное выражение лица. — Аллен Уолкер. Это экзорцист, Тики. У него белые волосы и рука такая... необычная. От тебя пахнет им, — говорит Роад, но решает объяснить подробнее и потому продолжает: — Аллен пользуется таким же парфюмом, я помню этот аромат. Тики только после её слов замечает, что от него и правда слегка пахнет незнакомым ему парфюмом. Обычно он использует совсем другой, хотя из-за того, что запах значительно выветрился, уже сложно разобрать, чем конкретно от него пахнет. Он старается вспомнить лицо экзорциста, с которым провёл ночь, но снова чувствует нарастающую головную боль. Он даже не уверен, что помнит его имя. Аллен? Неужели это правда был Аллен? — Он пытался убить в тебе Ноя, — добавляет Роад и указывает ему на грудь. — Шрамы остались именно после того случая, Тики. Тебе опасно связываться с Алленом, когда рядом нет нас. У Тики слегка кружится голова. Он загнанно дышит, но пытается скрыть пронизывающее его волнение и держит осанку. — Это был не Аллен, незачем так беспокоиться за меня, — совладав с собой, с уверенным видом говорит он, после чего разворачивается и направляется к себе. — Встретимся за завтраком. Стоит Тики оказаться за порогом его комнаты, как он спиной соскальзывает по закрытой двери и оседает на пол, утыкаясь лбом в колени, а руками зарывается в волосы и сильнее взъерошивает их. Тот, с кем он разделил свой первый раз... Аллен Уолкер? Он помнит удовольствие. Помнит, как ему было хорошо, помнит прикосновения и ласки, но совершенно не помнит лицо. Даже имя кажется ему незнакомым. Тики поднимает голову и бросает взгляд на зеркало в другом конце комнаты. Рассматривает себя, сидящего на холодном полу, и снова чувствует пустоту в груди. Если это был Аллен, то у Тики к нему множество вопросов, потому что он совсем ничего не понимает. Расстегнув рубашку, Микк осторожно касается шрамов. Водит по ним пальцами, задумчиво хмурясь, а после зажмуривается и вдруг видит перед собой эфемерный образ светлых глаз. Когда он увидит эти глаза вживую в следующий раз, его сердце определённо заноет от тоски, а живот вновь заполнится бабочками.