Бездушный

Звонок Режущая уши мелодия раздавалась по школьном коридору, оповещая здешних учеников о начавшемся, шестом уроке. Многие замученные лица скорчились от этого звука, проклиная все на свете, дабы не начинать новые адские сорок минут этого дня. Кто-то сегодня пишет пробный экзамен, кто-то сдает долги, вообще не обращая внимания своего на других в этом здании. Главное – рассказать Михаилу Федоровичу о конце династии Романовых, Октябрьской революции и тому подобное. Сдать некогда забытый стих Некрасова, написать проверочную работу по нему. Опять кто-то запнется за неглубокий выступ на полу третьего этажа, который образовался вследствие того, что кто-то из рабочих уронил кувалду на белую плитку, и поленился починить. Снова уважаемый директор Александр Вячеславович будет стоять в сторонке, не решаясь помочь пострадавшему, который явно получил растяжение. Он видит это уж пятый раз на этой неделе, и хоть его основное образование – это врач, он не помогал, а проходил мимо, про себя усмехаясь, мол, какой неуклюжий! За это его прозвали «бездушный» еще около двух месяцев назад. На втором этаже бесится начальная школа, сбивая бедных дежурных на своем пути, включая шестую передачу своем воображаемом ситроене. Марка машины не самая известная: интересно, откуда восьмилетние дети набрались таких познаний? То и дело слышатся матерные слова с их стороны, обсуждения о неком канале на ютубе, который обозревает посылки с али-экспресс. Ничего необычного. Хотя.. нет. Необычное здесь только то, что практически все пацаны третьего класса очень, очень высокие! Пожалуй, все. И именно поэтому эту мелкую орду прозвали «Орками» Именно здесь, в этом строении кто-то умер в кабинете биологии. Кажись, вскрыл себе вены канцелярским ножом. Когда – не знаю, но слухи до сих пор дают о себе вспомнить. Знаю, что это было в прошлом десятилетии, да и только. Именно здесь выпускник прошлого года, - Данилов Артем, - сделал предложение своей однокласснице. И именно здесь, после того, как она сказала «Да!» плакали все учителя, даже непробиваемый историк. Все это – обыденные, школьные будни, которые что ученикам, что учителям – застревают в горле к концу недели, хоть и было много значимых событий, как та будущая свадьба Артема и, кажется, Леры. Но после этого события ничего такого не происходило. Больше ничего не хочется, кроме как дать треклятую самостоятельную и не начинать новую тему. А вот здешним мученикам хочется лишь написать ее как можно быстрее и оценка – не главное. Слишком лень напрягаться. И сейчас я – Вадим Картер, ученик 11 А класса, сижу в кабинете истории со своим лучшим другом – Максом. Уж как меня занесло до одиннадцатого года обучения – хрен знает. Но несмотря на плохую успеваемость в средней школе, в старшей я хорошо преуспел. Родители регулярно платят репетиторам, я подрабатываю грузчиком на стройке за неплохие для восемнадцати лет деньги. Все идет своим чередом – как у многих. И моя жизнь бы не отличалась от жизней остальных мучеников, подобных мне. Я бы был самым обычным школьником, если бы не одно «но». Это самое «но» произошло пару месяцев назад, и слухи уже успели расползтись по всей школе, коли здесь все друг друга знают. Но об этом позже. Сейчас у меня урок, как и у семи человек с моего класса помимо меня. Да, коллектив мелкий, ниче не скажешь, но так даже лучше, как я считаю. - Хэй, Вадик! – окликнул меня Макс, двигая в мою сторону учебник с надписью « История России. 2 Часть. 11 класс». – Ты учил даты? Там их сорок штук, ахуеть! – открывая лист со справочными значимыми датами для нашего государства, он выругался на весь класс настолько громко, что все сидящие спереди обернулись. - Да тише ты! Какое учить, Максюта? Ты же знаешь, как я оценки зарабатываю, - слегка подстебнул я сам себя, ожидая того, как мой друг свалиться от смеха под парту. Но этого не произошло. - Не смешно, чел… - скуксился он, сделав из учебника «домик» и накрыв им себе растрепанную шевелюру. – Кстати, от урока восемь минут прошло, где наш Миха? – спросил он, имея в виду учителя. - Не знаю, но он никогда не опаздывал, странно… - Это точно! Надеюсь он не… - Ой, да ну что вы! – вклинился в разговор человек с парты второго ряда. – Все когда-то бывает впервые, может ему директор уши чистит? – усмехнулся он. Его, кстати, зовут Илья. Местный задира, который с нами общается адекватно, но вот пятиклассников и младше шманает как надо. Хоть у него и скверный характер в каком-то плане, я имел шанс поговорить с ним по душам. Достаточно приятный человек, как мне показалось. - Я пойду, посмотрю, - сказал я, поднимаясь со своего места и выходя с кабинета. Максим что-то кричал мне вдогонку, но потом уселся кое-что увлеченно обсуждать с Илюхой. Как будто правильно сделал, что ушел, блин. Иногда мне кажется, что я здесь лишний, и вообще не заслуживаю должного уважения к себе, особенно после недавнего случая, который, как казалось, совсем мою репутацию разбавит. Но, нежданно-негаданно, наоборот случилось, и я, Вадим – серая, школьная инфузория, превратился в что-то по типу знаменитости среди своих, но немного в другом смысле. Почему так произошло? Я не знаю, но стараюсь не вспоминать о происшествии, а просто жить дальше. Ведь всякое случается, и я – не исключение. Проходя мимо очередного кабинета, я усомнился в реальности вообще, конечно, пока шуточно. Вокруг не было ни единого звука, не говоря уже о постоянных прогульщиках, да беспрерывном галдеже. Учительская находится около начальной школы, на втором этаже, и здесь постоянно, повторюсь, постоянно шум! Молодые учителя не в силах остановить натиск семилеток, поэтому так и происходит. Но сейчас подозрительно тихо, что, конечно, обрадовало с самого начала, но сейчас я уже начинаю побаиваться. Так, ладно! Нужно найти завуча или директора – бездушного, и спросить насчет Михаила Федоровича. Наконец, подойдя к двери учительской, я хотел было открыть ее, но, впервые за последние пять минут, услышал звуки. - Что это… - прошептал я, прислушиваясь. Прислонившись ухом к двери, я услышал сразу три голоса, среди которых была наша завуч, учитель математики, и… - Михаил Фёдорович??? – шепотом «прокричал» я, пытаясь разобрать то, о чем они говорили. А собственно, услышал я очень неоднозначные фразы: - Мария Ивановна, мы не можем так поступить! Они же всего лишь дети! – уже кричал наш историк на завуча, но что он имеет в виду? Причем здесь дети? - Федор Михайлович, вы не понимаете! Это приказ его. И нам нужно это сделать, как бы вы не хотели. Тем более – их родители дали согласие, – не успокаивалась она, пытаясь в чем-то переубедить своего коллегу, который не унимался и вновь вступал в споры. Не понимая темы, мне кажется, подслушивать бесполезно. Из того, что я услышал, я подумал, что они обсуждают прививки от столбняка, ведь это ого-го! Там и с опытами поравнять можно, ведь я сам прививался в классе восьмом, и знаю – это такое себе: мутит, крутит, спина болит, тошнит постоянно, ну и так далее. Но потом осекся, когда услышал явное, четкое предложение. « Их родители уже смирились, Миш, ничего не изменить» - Слова нашего завуча. Тут меня пробрало до мурашек! С чем их родители смирились? Неужели с реакцией манту? Нет уж, надо вмешаться, а то они там поубивают друг друга. Я постучал. На удивление, мне почти сразу открыли, и это был наш долгожданный преподаватель истории нашей великой и необъятной! - Эм… Картер, тебе чего? – спросил он, будто бы забыв о тот, что ему у нас даты спрашивать. - Михал Федорыч, у нас, как бы, урок истории. С вами, - утвердил я, слегка склонив голову вбок. - А-а… Точно, Мария Михайловна, у меня же урок с 11 А, я забыл… - покаялся он перед ней, и получив в ответ утвердительный кивок, отправился со мной в кабинет. Перед этим, конечно, я написал в группу класса, что я нашел учителя и чтобы все учили, но, почему-то, никто не прочитал. - Вадим, слушай… - обратился он ко мне, когда мы уже стояли перед классом. – Сколько времени ты стоял у двери? – спросил он, а я растерялся. Что мне говорить? Я, в принципе, не так и много услышал, чтобы быть уверенным в заговоре против нас, так что сказал – как есть. - Минуты за три, как я постучал, - конечно, чуть приврал я. – Я боялся войти, ведь Мария Михайловна как-то слишком громко кричала. - Да, это да, - согласился со мной он, все еще не решаясь зайти в класс. Меня это начало немного нервировать. Дальше он молчал, но продолжал стоять на месте, будто хотел мне что-то сказать, но колебался. - Михаил Федорович, с вами все хорошо? – не выдержал я, первым начав с вопроса. – Вы не хотите мне ничего рассказать? – вот здесь я слегка намекнул ,что нужно решаться между тем, чтобы наконец войти в класс и начать урок, от которого прошло уже более семнадцати минут, либо же уйти по-английски, если так уж хочется. - Да, да, Вадим… Слушай, - полуголосом вновь обратился он ко мне, чуть отойдя от кабинета истории. – Ты после уроков свободен? - Да, а что? - Останься тогда на пару минут, хорошо? – спросил он, поворачивая ручку и, наконец, входя к остальным ребятам. Я же вошел чуть позже, закрывая дверь. Очень странная просьба от довольно молодого, красивого учителя, по которому тащится львиная доля наших девчонок со всех классов от 6 до 11. Оу, Михаил Федорович, извините, но я вас не достоин! *** Урок проходил как обычно: нас спрашивали по списку, один вышел – получил пару, вышел второй – три. Вот и настала моя очередь, как я смотрю на часы, и вижу странное явление. Я четко помню, что перед тем, как я ушел искать историка, было на часах 12:50, и ходил я по школе специально медленно. Потом пока шли мы с ним обратно, да чего стоят те пару минут, которые он потратил на то, чтобы попросить, чтобы я остался после уроков, точно минут пятнадцать прошло! Но сейчас, когда учитель назвал мою странную, иностранную фамилию, часы на моем телефоне показывали 12:57. Ну не могло пройти так мало времени, я что, дурак что ли? Выйдя к доске, я не мог этот нюанс выкинуть из головы, и вышел я из прострации, когда прилетел первый вопрос. - Хм, итак, Вадим. Назови мне годы правления Александра третьего? – хм, вроде вопрос легкий. - С тысяча восемьсот восемьдесят первого по тысяча восемьсот девяносто четвертый, - ответил я, и когда увидел, что он пишет на листе возле этого вопроса галочку, уверенность припала к моим губам, распластав их в улыбке. - Хорошо… - ухмыльнулся он. – А теперь давай издание нового Земского положения? – голос его звучал не менее уверенно, чем я себя чувствовал. Конечно, вопросы легкие, но я чувствовал подвох. - - Тысячи восемьсот девяностый год, - ответил я, не сомневаясь. - Картер, ты действительно подготовился? – удивленно спросил меня Михаил, как я почувствовал гордость за самого себя. Конечно же я не готовился, но, походу, сам ангел с небес спустился. Он спросил еще семь дат, и на все я отвечал, и уж хотел было садиться, как его голос меня остановил. - Картер, последний вопрос, и если отвечаешь правильно – пять, идет? - Я кивнул. - Что ты делал в среду двадцать пятого февраля в два часа ночи?! – что? Его голос вдруг исказился, принял неестественную форму, и будто внушал страх в меня. А во мне, – как по заказу, - действительно появился животный ужас. Неужели, он знает? Стоп, он не может знать, не может! - Вадим, не молчи! – он встал с парты и пошел в мою сторону, пока я искал пути отступления. Оглянувшись, я хотел было зацепить Макса и убежать отсюда, как я осознал, что совершенно один в классе. - Вадим, говори, что ты сделал?? За что твоего отца посадили?! – он все кричал и не хотел останавливаться. Вот-вот он прижмет меня к стене и накроет своей тенью, что плелась за ним и вдруг стала более реальной, более живой. - Я… я не знаю! – крикнул я в ответ, сжавшись в самый угол этого помещения, стены которого сужались, темнели, краска облупливалась, а штукатура с потолка сыпалась на пол, разбиваясь на маленькие куски. Я не мог понять, сон это, или же реальность. Все вокруг приобретало такие краски, будто я отправился назад во времени лет на сорок. Старые, сожженные стены, дырявый потолок, скверный запах бензина и смерти. А также тень, слишком черная тень, которая сжимала мои запястья настолько сильно, что я готов был выть на весь этаж. Эта тень не отступала, а кажется, даже начала улыбаться. Совсем недавно это был мой учитель истории. Тот самый, молодой, богатенький, эрудированный красавчик, за которым тащится вся школа. Не буду спорить, что даже я глаз на него положил, не то, что представительницы прекрасного пола. Но сейчас – это самая настоящая потусторонняя тварь! Она лишь выглядит как тень, но я чувствую ее: ее душу, ее запах… Фу! Как же отвратительно! На весь класс воняет сладковатыми ароматами трупов. Я их не видел, до одного момента… Эта тень не предпринимала ничего, кроме как повторять настолько едким шепотом: «Скажи…Расскажи…», и я решил мельком осмотреться. Как же я пожалел об этом… Илья, Максим, Эдик, Аня, Елизар… И еще пара человек, с которыми я мало знаком. Они все мертвы… Вот откуда этот чертов запах! Нет, нет.. Как же так! Это все – мои галлюцинации. Вот и все, Вадим, не принял таблетки – страдай! Скорее всего, все эти тела сейчас пытаются привести меня в чувства, давай же, проснись!!! Я попытался выровнять дыхание, успокоиться, но все тщетно. Тварь спереди все больше улыбалась, так же меня не отпуская. Но вдруг… Вспышка. Настолько яркая, что я чуть не ослеп, но вовремя смог закрыть глаза ладонями… Стоп. Мои руки были свободны. Больше не было того запаха, той тени в обличии моего препода, все исчезло! Но боль в голове никуда не делась, и, кажется, только усилилась. Я внушил себе, что это сон, поэтому был более-менее спокоен. *** Я был в каком-то классе нашей школы. По разбросанным азбукам разного цвета, мягким игрушкам и мелким стульям я понял, что это начальная школа. Никогда я не был ей так рад, господи! Но, тут было что-то не так. Я чувствовал то же самое, что было и в кабинете истории – смерть. Да, здесь я не проваливался во времени, не чувствовал запаха тухлятины, от которого тянуло блевать в первую же секунду, здесь не было тел… Но я чувствовал эту смерть еще больше, чем там. Будто она совсем рядом, за этой дверью, бродит, шаркая ступнями по сломанной плитке, издавая легкий цокот от своих нестриженых когтей, и волоча за собой большую, острую, смертоносную косу. Стоп… Это что, правда шаги? Нет, не верю, что люди так ходить могут! Это же нереально, блять! Я попытался встать, но это получилось с трудом, голова кружилась, а ноги подкашивались от малейшего моего шага. Легкий звон просто уничтожал мое внутреннее ухо, и кроме него я ничего не слышал, и даже те самые шаги уже отошли на второй план. Облокотившись на стену, я ужаснулся. Только сейчас я заметил, что за окном практически сумерки, но все же, луну было видно. И в ее свете я заметил, что практически весь в крови, твою мать! Как же я не заметил, что ранен?! Или это не моя… Так, стоп, Картер, - мысли в сторону. Должно быть объяснение этому, ведь я не чувствовал такой уж страшной боли, чтобы потерять столько алой жидкости. Но ощупав себя с головы до ног, я понял – что ошибался. Мое отсутствие боли – всего лишь фантом того, что было на самом деле. На самом же деле я нащупал у себя ни мало, ни много, а ножевое ранение в области печени. Так же у меня разбита голова и… Отрезано правое ухо, сука… Я не чувствовал этой боли, которая должна была меня убить! Я должен был хотя бы ухом повести! Но нет. Это будто не мое тело, не моя голова, не мои руки, не мои мысли. Будто я вышел в астрал, но… Как? Это все – чушь. Я не верю. Уже полностью обессилев, я упал на задницу на холодный пол этого класса. Судя по звуку, я упал в лужу собственной крови, где недавно валялся без сознания. Я не знаю, сколько прошло времени, но я успел прогнать в своих мыслях все, что было со мной до этого дня: мама, работа, школа… Старший брат, который бросил нас два месяца назад на съедение долбанным коллекторам за те самые долги, которые он набрал у наркодилеров. Не знаю, каким образом те избежали уголовки за хранение веществ, да и на нас написали шесть заявлений, но именно тогда моя жизнь перевернулась. И сейчас она перевернется… Да, я ловил глюки, очень страшные! Но такого не было никогда, и списать это на сдвиг в мозге – невозможно! Но шаги уж слишком отчетливые, и они идут сюда. *** Дверь открылась, и в класс кто-то вошел. Я не смог увидеть того, кто это был, но скажу так – это тоже была тень, но выше, чем Михаил Федорович. Его рост был под метра два – это точно! Но… единственный в школе с такой высотой тела – Александр …. - Ну привет, Вадик, - склонился передо мной директор, обнажая свои белоснежные клыки. – Вижу, ты уже начинаешь понимать весь ужас, который тут происходит, верно? – злобно усмехнулся он, прикасаясь своей ледяной ладонью к моей коже. Она вся была в крови, поэтому он взял ее каплю между указательным и средним пальцем, а потом облизал. Чертов вампир, сука… - Александр… Вячеславович! Что тут происходит? Кто вы? – начался шквал вопросов от меня как тот начал громко, зловеще смеяться. - Кто я?! Я – тень. Как и все, кто здесь, рядом с тобой, - невозмутимо сказал он, продолжая улыбаться. – А ты бы был таким же, Картер, как и твои друзья, которых ты видел перед тем, как ловкий историк наш, Миша, притащил тебя сюда, – а вот здесь я задумался. Откуда эта тварь знает, что я видел трупы одноклассников? Я видел их мельком, и то не помню – кто есть кто. - Но?... Почему я здесь? - Ты – другой. Твоя душа слишком сильна, чтобы поддаться нам, - прошептала тень, садясь передо мной на корточки. – Ты жив, но это пока. Наша инъекция должна была уже сработать, ведь и не таких как ты схватывали, и ничего! – обрадовался он, а я начался корчиться от боли, которая начала пронзать мое тело настолько быстро, что я даже опомниться не успел, как ощутил то, чего не ощущал практически никогда. Маленькие иголочки вонзались в меня, доходя до самого сердца, которое билось все тише и тише. Эта боль просто невыносима! Будто все конечности выжимали, как половую тряпку от грязной воды. Только эта вода – это моя кровь. Мгновенная слабость заменила собой этих долбанных иголочек, чему я даже обрадовался, но вдруг я понял, что теряюсь. Кажется, смерть забирает меня в свои теплые, тяжелые объятия, и я уже смирился, ведь терять то мне, в принципе, нечего, как вдруг я увидел обеспокоенное лицо Александра Вячеславовича перед собой. Нормального, живого человека! «Сука… Да что происходит блять! Почему я скачу из реальности в реальность…» Не успел и подумать я об этом, как провалился в сон. Последнее, что я ощутил – это чужие руки, которые, кажется, мокрой тряпкой блуждали по моей коже. Так холодно… *** Очнулся я уже в больнице. Сколько времени я здесь пробыл – не знаю. Никто не сказал мне точной даты, да и времени, так как телефона у меня с собой не было. Проснулся я минут сорок назад полностью перебинтованным, полностью! Только лицо было свободно, а так везде была эта щекочущая ткань, которая превратила меня в мумию. Странно, что нигде не было гипса, ведь так делают, вроде тогда, когда все тело переломал, но на мои расспросы, опять же, никто не ответил. Приходила моя мама, расспрашивала о случившемся, но я ничего рассказать не смог. Я не знал, что правда, а что ложь, поэтому ни ей, ни полиции ничего не рассказал, сказав лишь то, что я очень плохо себя чувствую и дам показания позже. Так же приходил Александр Вячеславович, и я его не узнавал. «Бездушный» он не спроста, а назвали его так, потому что он никогда не пекся об учениках, как, например, учительница музыки – та еще паникерша. А здесь он был напуган, и тогда, когда он сидел рядом со мной и распинался о том, чтобы я не писал заявление в полицию, чего я не понял, я заметил у него почти непроглядную седину, а так же каплю кровь на указательном, и средним пальцах. Он сказал, что во всем виноват учитель истории, мол, когда он проводил урок, то у него случился приступ агрессии, о которых умолчал на собеседовании, и кинулся на меня с кухонным ножом, который оказался у него в ящике. В итоге он смог оставить мне пару ранений и толкнуть так, что я разбил себе голову. Кто-то из ребят пытался его остановить, но он попал под горячую руку, и в итоге погиб. - А кто это был? – спросил я «бездушного», который с каждым моим словом начинал трястись все сильнее. - Кто? Кто погиб? Это был Максим… - заметив то, как я изменился в лице, он попытался объясниться. – Мне очень жаль, Вадим, правда… Знал бы я, что Андрей Михайлович больной на голову, то никогда бы не стал назначать его учителем в моей школе! – кричал он уже на меня. Его язык заплетался, сильно, но среди этой каши я смог разобрать кое-что своим единственным ухом. - Андрей Михайлович? – переспросил его я, на что он округлил свои глаза в удивлении. - Да, а что? - А разве не Михаил Федорович у нас историю ведет? - Хм… - он задумался. – Михаил Федорович работал у нас в школе, когда директором был еще Владислав Панков, царство ему небесное, тогда еще мой отец учился… Стоп. Ты хочешь сказать, что… - Нет, я ничего не хочу сказать, - перебил его я. – Хватит лапшу мне на уши вешать, я все помню, Александр Вячеславович! – Воскликнул я, не рассчитав силу и чуть поморщившись от возникшей боли во всем теле. - Я не понимаю, о чем ты, - пытался отвертеться он, ну уж нет, я не оставлю это! – Послушай, Вадим, Андрей Михайлович просто больной, он уже сидит в сумасшедшем доме и тебе больше ничего не угрожает… - Замолчите! Прошу вас… - еще одного крика я вынести не смог, ведь голова болела просто жуть, а директор то и дело кричал мне о том, что заставляет уже меня усомниться в моей адекватности. В общем и целом, он не дал никаких ответов на мои вопросы, как я думал, и уже я собирался выпроводить его, как он сам начал рваться к выходу, мол, ему нужно дать показания сотруднику правоохранительных органов. Я не верил ему, ни одному его слову, но все же, была в нем искренность, которую я не видел в нем ранее. Даже тогда, когда ученик вскрылся в кабинете биологии, - это было тогда, когда он только встал на пост директора, - он и ухом не повел, и полицию вызывать не стал, лишь отдал тело родителям и пришел на похороны. Последнее, конечно, было необязательным, но у него, кажется, свои убеждения по этому поводу. Он отошел к двери, и я хотел было отвернуться к окну, как увидел то, от чего чуть вновь не упал с койки. Перед тем, как мужчина вышел с палаты, его тень, как показалась мне, очень многообещающе подмигнула прямо в мою сторону, показав свои белоснежные клыки. *** Неужели это был не сон? Но оставив размышления на потом, я позволил себе сомкнуть глаза и окунуться в царство Морфея. Тело слишком болело, чтобы спать как младенец, но я слишком устал, чтобы дальше бодрствовать, хватит с меня. То, что мне кололи в том «сне» наверняка озадачило врачей, ведь я слышал их разговор о том, что в моей крови были найдены чужеродные тела, но, несмотря на это, мне еще дважды делали переливание. Нужно перестать думать… Все в прошлом. В ту школу я не вернусь, переведусь сразу же, как выпишусь. И пусть директорская тень хоть захлебнется в собственных слюнях, покушаясь на мою кровь! Я живым не дамся