Заметки о Толкине-2

      В некоторых своих черновиках Толкин (например, ещё в одной из ранних версий истории Нуменора — «И эльфы Тол-Эрессэа прошли через врата смерти и присоединились к своим родичам в земле богов и стали, как они; а Одинокий Остров остался лишь тенью прошлого»; замечу, однако, что здесь идёт речь исключительно об эльфах Тол Эрессеа, а не об эльфах, населяющих Валинор) рассматривал возможность того, что после Низвержения Нуменора Аман и Тол Эрессеа перестали существовать — точнее, умерли населяющие их эльфы, а Аман со временем (в рамках парадигмы «Арда — вымышленное прошлое Земли») превратился в часть света, ставшую позднее известной людям более поздних времён как «Америка»:       «Я полагаю теперь, [что] лучшее — оставить его физическим материком (Америкой!). Но как Манвэ уже сказал нуменорцам: «Не земля священна (и лишена смерти), она освящена живущими в ней» — то есть Валар <…> Он превратился бы в обычную землю, добавление к Средиземью/Евразийско-африканской массе суши. Флора и фауна (даже отличаясь в отдельных [? видах] от средиземных, стали бы обычными животными и растениями с обычными условиями смертности. Аман и Эрессеа стали бы памятью Валар и эльфов об их прежней земле» («Нуменорская катастрофа и Конец «материальной» Арды»).       У этой концепции, однако, есть серьёзные проблемы. И я даже не о проблемах морального характера — вроде того, что в данной версии речь идёт, по сути, об убийстве всех эльфов Амана; на этот счёт при желании можно сказать, что, мол, «они не умерли, а перешли в иную, даже более совершенную, форму существования» (см. рассуждение Толкина — «Память, нажитая у феа опытом, очевидно могущественна, жива и полна. Так что подразумевается идея о поглощении «материи» «духом» путем превращения в часть его знания — и тем самым обретения вечности под контролем духа. Как эльфы, оставшиеся в Средиземье, медленно «поглощали» свои тела — или переводили их в память? Воскрешение тела тем самым (по крайней мере, для эльфов) было своего рода бестелесным. Но будучи способным при желании преодолевать физические препятствия, оно могло при желании и противостоять материальному движению. Прикоснувшись к воскрешенному телу, вы бы это ощутили. Но если оно пожелает, оно могло избежать вас — исчезнуть. Его положение в пространстве определялось волей»). Я о противоречии этой идеи другим, более важным текстам Толкина.       Начнем с «Сильмариллиона». Толкин изначально, ещё на стадии «Книги Утраченных Сказаний», задумывал для «Сильмариллиона» «внутреннего автора» — англосакса Эриола (позднее — Эльфвине, «Друг Эльфов»), который приплыл на Тол Эрессеа, скомпоновал и донёс до людей эльфийские хроники (Толкин как текстолог прекрасно понимал, что у любого текста должно быть авторство). Эта идея сохранялась очень долго — и не оставляла Толкина даже на поздней стадии его творчества (Эльфвине выступает как внутренний автор даже в «Законах и Обычаях Эльдар»). Между тем, Эльфвине в рамках соответствующего сюжета побывал на Тол Эрессеа во плоти (вживую общаясь с обитающими там эльфами, которые едят, пьют вино, собираются для рассказывания историей и т.д. и т.п.); более того, по версии «Книги Утраченных Сказаний» он даже женился вторым браком на эльфийке Найми, родившей ему сына-полуэльфа Хеорренду (по одной из версий, дописавшего за отца его книгу).       Очевидно, что если исходить из идеи физической смерти эльфов Амана при Низвержении Нуменора — само это путешествие становится невозможным, не говоря уж о передаче Эльфвине эльфийских текстов. Примирить идею Эльфвине как внутреннего автора «Сильмариллиона» с идеей «уничтожения физического Амана» если не невозможно, то, во всяком случае, очень трудно — можно, конечно, при желании использовать мотивы вроде «памяти о жизни других людей, живших прежде» (как в «Утраченном Пути», где герои обладают памятью о событиях других времён), но этот прием является не менее проблемным — не случайно «Утраченный Путь» Толкин так и не смог довести до конца (в отличие от истории Нуменора в целом). Можно ввести сюжет о том, что Эльфвине каким-то образом нашел эльфийские хроники на «реально-исторической Земле» — но это не решает проблему передатчика, не говоря уж о том, что неясно, как Эльфвине смог бы прочесть текст на квенья, синдарине или вестроне.       Проще говоря, простейший способ сохранить такой важный элемент мира Толкина, как внутреннее авторство «Сильмариллиона» — оставить мотив путешествия (во плоти, вестимо дело — как плавали в потусторонний мир герои ирландских легенд, к примеру) Эльфвине к эльфам Тол Эрессеа, что подразумевает то, что они вполне себе живы во плоти. Где именно в таком случае Тол Эрессеа (и Валинор) расположен — уже другой вопрос; у коллеги Толкина Льюиса («Космическая трилогия» которого выросла из пари с Толкином про «путешествие в пространстве vs. путешествие во времени», в рамках которого Толкин писал «Утраченный Путь», повествующий о своеобразном путешествии во времени), помнится, король Артур (житель Авалона, то есть, в парадигме Толкина — Тол Эрессеа) обитал на Переландре aka Венере. Тем более что «Космическая трилогия» испытала мощнейшее влияние вымышленного мира Арды.       То же самое и с «Властелином Колец» — в финале «Властелина Колец» Фродо уплывает на Тол Эрессеа, чтобы исцелиться там после пережитых в Средиземье тягот (рана моргульским клинком, ношение Единого Кольца). Если считать, что после Низвержения Нуменора Валинора и Тол-Эрессеа не существует как физического объекта — зачем кому-либо, тем более человеку, туда уплывать (тем более что Валар в своё время отнюдь не горели желанием пускать на Тол Эрессеа даже нуменорцев)? Да и как в случае принятия идеи о развоплощении находившихся в Амане можно вообще говорить об Амане как о некоем объекте в физическом реальности?       Между тем, Толкин именно о о физическом существовании Амана и говорит в переписке по поводу людей (не только Фродо — см. выше), попавших туда: «Фродо отослали или позволили отправиться за Море исцеления ради, — если только исцелить его было возможно до того, как он умрет. Со временем ему предстояло «уйти»: никто из смертных не мог и не может вечно жить на земле или в пределах Времени» (Письмо 246). «Так что плач она [Галадриэль] завершает пожеланием или мольбой о том. чтобы Фродо, в виде особой милости, даровали возможность (очищения ради, но не в качестве наказания) некоторое время пожить на Эрессэа, Одиноком острове» (Письмо 297). «Что до Фродо или прочих смертных, им дано было прожить в Амане лишь ограниченный срок — будь то краткий или долгий. Валар не обладали ни властью, ни правом наделять их «бессмертием». Их пребывание там было своего рода «чистилищем», но «чистилищем», дарующим мир и исцеление, и со временем они бы ушли (умерли по собственному пожеланию и своей волей) к предназначению, о котором эльфы ничего не ведал» (Письмо 325).       Отдельно отмечу, что Толкин не просто говорит о будущей смерти Фродо (которая предстоит уже спустя определённое время после его попадания на Тол Эрессеа), но ещё и о том, что Валинор и Тол Эрессеа находятся «в пределах времени», в которых никто из смертных не может вечно жить. Все эти законы не могут действовать в неком загробном мире духов (подобном чертогам Мандоса, куда у Толкина попадают эльфы; кстати, опять же, неясно, как в случае уничтожения Валинора чертоги Мандоса, удерживающие в себе души умерших эльфов, могли бы сохраниться, ведь они у Толкина — вполне себе физический объект, в которых, например, некогда держали плененного Мелькора) — они актуальны именно для физической реальности.       Прибывая в Валинор, Фродо обоняет запах цветов и слышит пение птиц — то есть его органы чувств продолжают функционировать: «И корабль поднялся в Верхнее Море и пошёл на Запад, пока, наконец, однажды дождливой ночью Фродо ощутил в воздухе свежее благоухание и услышал пение, донёсшееся по водам» («And the ship went out into the High Sea and passed on into the West, until at last on a night of rain Frodo smelled a sweet fragrance on the air and heard the sound of singing that came over the water»).       Мы не знаем, что бы решил Толкин по поводу судьбы эльфов Амана после Низвержения Нуменора, если бы он, а не Кристофер, дописывал «Сильмариллион» (что характерно, Кристофер идею об их развоплощении в «Сильмариллион» не включил) — равно как и не знаем, смог ли бы он вообще дописать «Сильмариллион» даже в том случае, если бы прожил дольше. Однако идея о развоплощении эльфов Амана (содержащаяся лишь в некоторых черновиках Толкина) представляется слишком уж противоречащей некоторым другим важным элементам вселенной Легендариума.       P.S. Отдельно отмечу следующее. Толкин, как и положено образованному человеку западноевропейской культуры (и католику), разумеется, был знаком с «Божественной комедией» Данте Алигьери. В этом произведении Данте в Аду встречает персонажа античной мифологии, знаменитого мореплавателя Одиссея, который рассказывает историю гибели своего корабля при столкновении с горой Чистилища:

Пять раз успел внизу луны блеснуть И столько ж раз погаснуть свет заемный, С тех пор как мы пустились в дерзкий путь, Когда гора, далекой грудой темной, Открылась нам; от века своего Я не видал еще такой огромной. Сменилось плачем наше торжество: От новых стран поднялся вихрь, с налета Ударил в судно, повернул его Три раза в быстрине водоворота; Корма взметнулась на четвертый раз, Нос канул книзу, как назначил Кто-то, И море, хлынув, поглотило нас.

      Нетрудно заметить сходство истории Одиссея у Данте с фрагментом из «Сильмариллиона», повествующим о преданиях, распространённых, по-видимому, среди потомков нуменорцев, о людях, достигших Амана: «А у морских берегов рождались легенды и слухи о мореходах и странниках, заплутавших среди водных просторов, которые по воле судеб либо благоволением и милостью Валар вступали на Прямой Путь и видели, как гаснет, медленно уходя вниз, мир, и причаливали наконец к осиянным светильниками гаваням Аваллонэ или воистину даже к последнему брегу у границ Амана, и там, прежде, чем настигала их смерть, взорам их открывалась величественная и грозная Белая Скала». Характерно, что Аман здесь (как гора Чистилища у Данте) — опять же, вполне материальный объёкт.