Заметки о Толкине-2

      1. Боевые действия во время Осады Ангбанда.       Нередко при разговоре о периоде Осады Ангбанда вспоминают лишь о нескольких битвах, имевших место в то время — таких как Дагор Аглареб (сражение, после которого нолдор блокировали Ангбанд со всех сторон, кроме севера), нападение орков на Хитлум, победа Фингона Отважного над молодым Глаурунгом, Отцом Драконов, и о нападении орков на халадин, живших в Таргелионе в землях Карантира. Тем более что период после нападения Глаурунга именуется «Долгим Миром».       Но, по-видимому, в действительности число битв было больше. Возьмем, например, описание нападения орков на Хитлум с севера (155 год Первой Эпохи) спустя почти сто лет после Дагор Аглареб (60 год Первой Эпохи): «Когда же после Дагор Аглареб минуло около ста лет, Моргот попытался захватить врасплох Финголфина (ибо он знал о бдительности Маэдроса), и выслал армию на заснеженный север; и воинство его свернуло на запад, а потом на юг, и спустилось по берегу к заливу Дренгист тем самым путем, каким пришел от Скрежещущих Льдов Финголфин. Так намеревались враги проникнуть в землю Хитлум с запада» («Сильмариллион»).       На первый взгляд, замечание на счет Маэдроса выглядит странно — поскольку в Дагор Аглареб Финголфин и Маэдрос показали себя одинаково бдительными, взяв орков в клещи ударами с запада и востока: «Финголфин и Маэдрос не дремали; и, пока другие сражались с малыми отрядами орков, что разбрелись по Белерианду, причиняя великий вред, с двух сторон обрушились на основное воинство, атакующее Дортонион; и разбили наголову прислужников Моргота, и прогнали их через Ард-гален, и уничтожили всех до единого в пределах видимости врат Ангбанда» («Сильмариллион»). Напрашивается предположение, что уже после Дагор Аглареб (но до нападения на Хитлум, отбитого Финголфином) Моргот уже «испытывал бдительность» Маэдроса, атакуя восточный Белерианд, то есть владения феанорингов.       Это предположение можно дополнительно подкрепить следующим замечанием Толкина о событиях сразу после Дагор Аглареб: «Более всего желая посеять среди эльдар страх и разлад, Моргот повелел оркам по возможности захватывать эльфов живыми и доставлять их связанными в Ангбанд» («Сильмариллион»). Преувеличенные и искажающие истину слухи об Убийстве Родичей в Альквалондэ, по Серым Анналам, пошли уже в 67 году Первой Эпохи — то есть, возможно, уже в 60-67 годах, были новые нападения Моргота на Белерианд, сопровождавшиеся захватом определенного числа пленных (как нолдор, от которых Моргот узнал о событиях в Альквалондэ, так и синдар, которые позднее распространяли слухи).       Подобные нападения с целью захвата пленных продолжались и в дальнейшем, поскольку одни пленные использовались Морготом для подневольного труда или садистских забав, а некоторые другие — для осведомления о действиях и планах своих врагов, а также организации новых провокаций: «намеревался он принуждением заставить их знания и искусность служить его целям; кроме того, он получал удовольствие от созерцания их мучений, а также с помощью пыток он иногда узнавал о делах и намерениях своих врагов. Некоторых он так запугал ужасом своего взгляда, что им не нужно было цепей — даже вдали от Врага они боялись его, исполняя его волю, где только возможно. Таких он освобождал и отпускал обратно, дабы они сеяли предательство среди своих родичей» («Серые Анналы»). Не случайно даже после победы Фингона над Глаурунгом имели место «небольшие стычки на границах» («Сильмариллион»); как мы увидим далее, не только они.       В 375 году Первой Эпохи произошло нападение Моргота на халадин, живших в Таргелионе. Однако как минимум ещё одно нападение Моргота на восточный Белерианд имело место и до того — речь идёт о событиях, упомянутых в «Серых Анналах», когда орки попытались захватить Аглон, то есть проникнуть во внутренние области восточного Белерианда: «произошла схватка на северных границах, самая жестокая со времен бегства Глаурунга; ибо орки пытались прорваться через перевал Аглон. Там бились Майдрос и Маглор, а им на помощь пришли сыновья Финрода [здесь — Финарфина] и Беор, который первый из людей обнажил меч за эльдар».       В «Серых Анналах» это событие датировано 402 годом Первой Эпохи, но позднее Толкин сдвинул хронологию прихода людей в Белерианд в пользу более раннего их прибытия туда — поэтому, по предположению Кеменкири (см. её статью[1] «Чего боятся Келегорм и Куруфин»), эти события должны были иметь место в 312 году Первой Эпохи: «Специально отмеченное участие Беора несомненно относит событие к раннему пласту «людских дат» СА (см. выше об их особенностях), тем более, что событие мельком отмечено еще и в Анналах Белерианда 5 тома: «Тогда была война на Восточных Границах, и Беор был там с Фелагундом». Притом дата его (202(402)) так же, как и в СА, отстоит на 2 года вперед от первой встречи с Людьми. В таком случае, если наша «стандартная» точка отсчета — не 200й и не 400й, а 310й год, то из 402/202-го получается — 312 год». Речь идёт о достаточно масштабном нападении — ведь если орки штурмовали Аглон, то, получается, перед этим они должны были прорвать оборону сыновей Феанора в Лотланне. Но в итоге феаноринги и арфинги совместными усилиями отразили эту атаку.       Возможно, имели место и иные нападения (носившие характер вылазок отдельных отрядов) на владения феанорингов ещё до Дагор Браголлах — о Драконьем Шлеме рода Хадора (Хадор получил его от Фингона, а Фингон — от Маэдроса) сказано, что король гномов Белегоста Азагхал «отдал его Маэдросу, в благодарность за то, что тот спас его жизнь и сокровища, когда Азагхал попал в орочью засаду на Гномьем тракте в Восточном Белерианде» («Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья»). То есть диверсионные отряды орков ещё во время Осады Ангбанда иногда проникали вглубь Белерианда для нападений на врагов (Гномий тракт проходил на южной периферии земель феанорингов). По предположению Кеменкири, это событие также имело место в 312-375 годах: «Прибавим к тому, что событие это очень похоже на прочие рассмотренные по сущности — «прощупывание» Восточного Белерианда. Поэтому я полагаю весьма вероятным его положение где-то в последовательности 312-375 года. Учитывая, что «орочья засада» на торговый караван — это все же, скорее всего, меньше, чем войско, посланное истребить целое людское племя, случай этот очень походит на «разведку боем» к нападению на халадин, однако это только предположение. По крайней мере, на мой взгляд, маловероятно, чтобы спасение Азагхала имело место после нападения на халадин«.       С учетом того, что народ Хитлума «не знал себе равных по стойкости и отваге; никто другой не внушал такого страха оркам и такую ненависть — Морготу» («Сильмариллион») — надо думать, имели в описываемый период место и нападения армий Ангбанда не только на восточный Белерианд, но и на Хитлум. Особенно с учетом того, что штурмовать Ангбанд он предлагал после того, как увидел, что «союзные эльфам люди многочисленны и отважны» («Сильмариллион»). В случае Финголфина речь идёт, надо думать, в первую очередь об эдайн народа Хадора — то есть даже во время Долгого Мира возможность выказать мужество у них явно была.       Подводя итоги — на момент Дагор Браголлах Моргот банально исчерпал все способы чисто военного прорыва Осады Ангбанда; на протяжении нескольких веков подряд атаки и на Хитлум, и на восточный Белерианд терпели поражение за поражением. Политические провокации (вроде акции лже-Амлаха) тоже не сработали; союз эльфов и эдайн (а также эльфов и гномов) окреп. Дальнейшее затягивание войны вело бы лишь к ещё большему усилению позиций врагов Моргота (с учетом того, что люди размножались быстрее эльфов, живя под их защитой в хотя бы относительной, но безопасности — особенно в случае анклава эдайн в Эстоладе, находившегося на самом юге земель феанорингов). Именно поэтому ему пришлось в дальнейшем прибегнуть к крайним средствам (использовать свои айнурские способности для того, чтобы буквально затопить весь Ард-Гален потоками огня) — что, вкупе с ранами, полученными им от Финголфина, способствовало его дальнейшему умалению:       «Занятый войной, Моргот забросил большую часть Средиземья; из-за этого он ослабел, утратил часть своей силы и престижа (потерял и не смог вернуть Сильмарил), а главное — разума. Он погрузился в «королевствование», сохраняя чудовищную мощь, но это было падение даже по сравнению с прежней злобой и ужасным нигилизмом. Ему понравилось быть просто деспотом, повелевающим рабами и покорными воинами» («Преображенные Мифы»).       Таким образом, Осада Ангбанда и Долгий Мир для противников Моргота были временем отнюдь не бессмысленного сидения на месте — они до Дагор Браголлах эффективно противодействовали всем попыткам Моргота снять Осаду, в то же время наращивая численность населения подвластных им земель (за счёт смешения нолдор и синдар, а также притока в Белерианд людей из племён эдайн).       2. Боевые действия после прорыва Осады Ангбанда.       С помощью своих айнурских сил Моргот в 455 году Первой Эпохи прорвал Осаду Ангбанда, однако так и не достиг полной победы — в то время как исходно он, видимо, задумывал не что иное, как полное уничтожение королевств нолдор и их союзников: «И говорится, что ненависть в душе Моргота взяла верх над предусмотрительностью: если бы только выждал он еще немного, пока не созреют окончательно его замыслы, тогда нолдор погибли бы все до единого. Но сам Моргот недооценил доблесть эльфов, а людей вообще не брал в расчет» («Сильмариллион»).       То есть всех поставленных целей ему достигнуть не удалось — наоборот, ключевые оплоты противников Моргота, такие как Хитлум (Финголфин и Фингон), Химринг (Маэдрос) и Нарготронд (Финрод) устояли. Единственными крупными успехами стали захват Дортониона (и гибель таких ожесточенных врагов Моргота, как Ангрод и Аэгнор), а также временная оккупация большей части восточного Белерианда — однако все феаноринги по итогам наступления живы и на свободе, Карантир с Амродом и Амрасом организуют оборону Оссирианда и Амон Эреб, а Маэдрос и Маглор успешно обороняют Химринг, куда ещё и уходят также и многие уцелевшие воины из Дортониона. Даже крепость эльфов на Тол Сирион (Минас Тирит), врата в южный Белерианд, после Дагор Браголлах всё ещё держалась: «Спустя почти два года после Дагор Браголлах нолдор все еще удерживали западный перевал близ истоков Сириона» («Сильмариллион»).       Характерно, что когда Финголфин вызвал Моргота на поединок, Моргот вышел — чего не было ни до, ни после, причем его мотивы «Сильмариллион» описывает следующим образом: «не мог Моргот отказаться от поединка перед лицом своих военачальников». Возможно, то, что Моргот не смог сокрушить нолдор и их союзников даже с использованием своих айнурских сил, даже в его окружении породило сомнения в его руководстве? Тем более что у других исследователей было предположение о том, что Моргот начал наступление преждевременно, вопреки советам своих генералов:       «Самым ярким примером на практике служит преждевременное нападение с Дагор Браголлах, когда его «ненависть взяла верх над разумом» («it is said that his hate overcame his counsel»). Интересно то, что все тот же современный оксфордский словарь трактует слово «counsel» скорее не как «здравый смысл», а как «формальный совет», в свете чего ситуация выглядит еще интереснее и может трактоваться как то, что ненависть Мелькора взяла верх над любыми советами, которые пытались ему дать»[2].       Новых успехов после поединка Моргота с Финголфином смог достичь Саурон — это и захват крепости на Тол Сирион, и уничтожение партизан Дортониона. Однако при захвате Тол Сирион победа оказалась неполной — Келегорм и Куруфин спасли Ородрета (с частью его воинов, надо полагать), несмотря на могучие чары ужаса, использованные Сауроном («облако страха»). И даже в Дортонионе сломить партизанщину Саурон смог не только за счет предательства Горлима Злосчастного, но и за счет превращения региона в место, непригодное для нормальной жизни:       «леса на северных склонах превратились постепенно в средоточие страха и темных чар, и даже орки опасались заходить в них, разве только по необходимости. Эти чащи получили название Дельдуват и Таур-ну-Фуин, Лес, Одетый Ночною Мглой. Деревья, уцелевшие после пожара, почернели и обуглились; переплелись их корни, словно когти, нащупывая свой путь во тьме. Тот, кто забредал в этот лес, плутал в нем, точно слепой, и становился добычей призраков: порождения ужаса душили его либо лишали рассудка» («Сильмариллион»).       Более того — значительная часть побед Моргота даже ещё до истории Берена и Лютиэн оказалась эфемерной; «Ибо, хоть и велика была его победа в Браголлах, и он нанес в тот год и в год последующий жестокий урон своим врагам, все же и его потери были не меньше. И ныне эльдар оправились от первого испуга и постепенно вновь отвоевывали потерянные земли» («Серые Анналы»). Маэдрос постепенно отвоевывал восточный Белерианд; более того, в войну вступил Дориат, помогая людям Бретиля защищать свои леса от орков и воюя против армии Ангбанда на востоке (см. мою заметку о том, мог ли Тингол выступить в войне на стороне нолдор). Не случайно, когда в 463 году в Белерианд пришли истерлинги, они (даже народ Ульдора, возможно, служивший Морготу) не торопился встать на сторону Моргота, хотя тот изначально старался привлечь людей к себе на службу и после Дагор Браголлах вёл среди них пропаганду, убеждая предать нолдор и переходить на его сторону[3].       На момент Нирнаэт Арноэдиад Союз Маэдроса освободил от Моргота весь Белерианд. Уже в Нирнаэт Арноэдиад превосходство в силах (даже несмотря на неучастие Дориата и Нарготронда, откуда прибыли только добровольцы) было на стороне противников Моргота - прямо сказано, что Ангбанд одержал победу лишь за счёт измены истерлингов Ульдора (то есть политическими, а не военными средствами). До этого после соединения эльфийских армий «орки дрогнули, натиск их был остановлен, и многие уже обращались в бегство» («Сильмариллион»). И даже в условиях измены сыновей Ульфанга (прорвавшихся прямо к ставке Маэдроса) феаноринги и сыновья Бора смогли истребить предателей и их войска — исход сражения решило прибытие подкрепления из числа родичей Ульфанга, которые вступили в битву позже.       Даже такое могучее оружие Моргота, как драконы, перестало быть «ломом, против которого нет приема» — гномы Белегоста им успешно противостояли и даже временно обратили часть войск Ангбанда в бегство (!), обеспечив отход выживших воинов Союза Маэдроса: «Дольше всех восточных армий выстояли гномы Белегоста; за то прославлены они в веках. Ибо наугрим выдерживали огонь лучше, нежели эльфы или люди; к тому же в обычае их было надевать в битву огромные устрашающие маски, и маски эти сослужили гномам хорошую службу, защитив от палящего дыхания драконов. Если бы не наугрим, Глаурунг и его племя сожгли бы уцелевших нолдор. Но гномы окружили разъяренного дракона тесным кольцом, и даже прочная драконья броня не вполне защитила чудовище от их могучих топоров. Когда же Глаурунг в ярости поворотился и поверг на землю Азагхала, правителя Белегоста, и подмял его под себя, последним своим ударом Азагхал вонзил кинжал ему в брюхо и ранил его; и Глаурунг бежал с поля боя, и все злобные твари Ангбанда в панике последовали за ним» («Сильмариллион»).       Характерно, что после Нирнаэт Арноэдиад Моргот в 472 году, видимо, не вёл наступательных действий («дал своему войску отдохнуть, залечивая раны и восполняя великие потери» — «Серые Анналы»), что позволяет предположить, что за одно сражение он потерял даже больше, чем в Дагор Браголлах во время полномасштабного наступления по всем фронтам. Лишь в 473 году Моргот «возобновил натиск на Белерианд, что ныне был открыт ему; волки и орки бродили теперь повсюду, добираясь даже до самых границ Оссирианда с одной стороны и Нан-Татрена - с другой» («Серые Анналы»), изгнав народ Кирдана из Гаваней Фаласа. Даже Хитлум, по-видимому, был захвачен истерлингами-предателями без участия армии Ангбанда (о котором не сказано) — лишь в 494 году «Моргот подогревает ненависть Людей Востока к Эльфам и Эдайн, и посылает Орков поддержать их» («Скитания Хурина»).       Как я уже отмечал в заметке про Турина, тот не только убил самого Глаурунга, но и дважды уничтожал его войска, которые тот посылал против людей Бретиля — и Бретиль, по-видимому, так и не был захвачен Морготом (даже несмотря на то, что в «Скитаниях Хурина» описана произошедшая там гражданская война с гибелью правящего рода). В случае с падением Гондолина, по-видимому, речь идёт не только о гибели двух балрогов (включая Готмога, главнокомандующего армии Ангбанда), но и едва ли не большей части ангбандской армии — сказано, что народ Гондолина «перебил тогда больше орков, чем пало во всех битвах Эльдалие с этим народом» («Падение Гондолина»). Эта информация может быть неактуальна (на момент написания «Падения Гондолина» Толкин ещё не продумал подробности Нирнаэт Арноэдиад и не придумал Дагор Браголлах), но нельзя исключать того, что в ходе кровопролитного штурма Гондолина погибло по крайней мере больше половины ангбандской армии.       Это, помимо прочего, может объяснять то, почему после падения Гондолина не упомянуто о каких-либо серьёзных боевых действиях армии Ангбанда против эльфов и людей (помимо самоуверенности Моргота, решившего, что он выиграл войну, а Валар народам Белерианда помогать не будут) — лишь в одном из ранних черновиков упомянут захват Морготом крепости феанорингов на Амон Эреб после падения Гаваней Сириона (но ряды армии феанорингов после двух Убийств Родичей явно поредели), причем из более поздних текстов упоминание падения Амон Эреб уже исчезает (хотя это нельзя однозначно трактовать как довод за то, что тамошняя крепость устояла). Чем дольше Моргот воевал, тем всё более «пирровыми» становились его победы.       Более того — несмотря на уничтожение всех эльфийских королевств, эльфов Белерианда в текстах Толкина осталось достаточно много, чтобы принять участие в Войне Гнева (неучастие эльфов Белерианда в Войне Гнева в «Сильмариллионе» — уже редактура Кристофера): «Но наконец явился с Запада Фионвэ [Эонвэ], и от призывного звука его труб дрогнул небесный свод; и призвал он к себе всех эльфов и людей от Хитлума до Востока» (описание Войны Гнева из «Утраченного Пути»). То есть не только людей, но и эльфов было достаточно для того, чтобы влиться в армию Эонвэ. Думаю, больше всего их было в основанном Кирданом поселении беженцев на острове Балар, в Оссирианде (где укрывались феаноринги) и, возможно, в устье Сириона.       Более того, в Parma Eldalamberon 17 есть упоминание о том, что в захваченном Морготом Хитлуме и смежных землях дружественные нолдор эльфы-митрим (местный субэтнос синдар), видимо, продолжали партизанскую борьбу до самой Войны Гнева: «На Севере Синдар были подвержены враждебности Моргота, и были в основном порабощены или изгнаны на юг; но до самого разрушения Белерианда там оставались эльфы-синдар, в маленьких крепостях или укрытиях в Митриме, Хитлуме и Дорломине...». Судя по истории семьи Хурина (где фигурируют хадоринги, не покорившиеся истерлингам и партизанящие против них), такие же повстанцы могли быть среди местных эдайн, порабощенных истерлингами-предателями.       Таким образом, несмотря на все одержанные им победы, Моргот до самой Войны Гнева даже после уничтожения всех эльфийских королевств Белерианда не смог покорить или уничтожить всех сопротивляющихся его власти эльфов и людей (что позднее вышло ему боком, когда они встали под знамена Эонвэ). Более того, оставались целые области, неподвластные ему, такие как Бретиль, Балар, Оссирианд, отдельные районы Митрима и Хитлума, возможно — южное побережье Белерианда. [1] https://kemenkiri.livejournal.com/204896.html? [2] https://ficbook.net/readfic/12588093 [3] См. заметку про людей Первой Эпохи.