***
— Ты звал, Мастер Спектра? Дверь открывается, и Гас входит в большую и просторную комнату. В ней горел тусклый свет, а в воздухе витал запах чая, сладких конфет и табака. — Да, Гас, — кивает Фантом. Тот сидел на кожаном диване в самой глубине комнаты. Он был лишь в один штанах и полурасстегнутой рубашку. Его маска лежала на столе, а красный полушубок валялся на полу. — Ты не мог бы отнести это в мою спальню? — Он протягивает ему большую стеклянную маску, что носило то существо. — И не мог бы ты найти побольше сменной одежды для нашего гостя? Только сейчас Гас замечает Маскарада, что лежал в отключке у его мастера на коленях. Спектра гладил того по голове, перебирая длинные пряди, а тот бубнил что-то невпопад, не открывая глаз. Его белое тело, усеянное кучей засосов, что только начинали алеть было полностью обнаженным и прикрытое черным бархатным пледом. Гаса передёргивает, когда он смотрит на него. Чересчур тонкое тело с фарфоровой кожей, что сияло в тусклом свете. Оно было каким-то не таким. Фальшивым. И выделялись в этом живом трупе только накрашенные черные ногти. Лак на них уже облупился и смотрелся плохо и небрежно. — Что с ним? — спрашивает Грав, забирая стеклянную маску. Большая, увесистая и холодная. Стоило ему её коснутся, как укол тоски пронзил зеленные глаза. — Не переживай, он просто под кайфом, — смеётся Спектра, делая очередную затяжку, смотря куда-то в сторону. Гас смиряет ненавистное тело презрительным взглядом, и тут Маскарад открывает глаза, от чего у Гаса чуть ли сердце не замерзает, а потом уходит в пятки, да так, что ноги начинают дрожать. Сначала ему показалось, что на том месте, где у людей глаза, ничего нет — пустые дырки, но ужасное видение быстро покинуло его. Темные глаза цвета космоса смотрят на него, не моргая. Стеклянные и ненастоящие. Он видел подобные глаза не раз. Они были у людей, что видели нечто по-настоящему ужасное — горе, отчаяние и ужас. Такие глаза были у пожарных и полицейских. И тех, кто видел смерть в лицо. Красные лужи крови под ногами, мертвые бездыханные тела, чьи рты были открыты в последнем немом крике. Кто чувствовал острое лезвие прямо у своей шеи. Кто кричал от боли, когда у него ломались кости из-за чьих-то сильных рук, кто потерял всё и волочил бессмысленное существование, уже мертвый где-то внутри. Гас цепенеет, ему становится невероятно холодно. Он не может отвести взгляд от этих глаз. Его руки начинают дрожать, а к горлу подступает ком. — Гас? Все в порядке? — Да…да, — коротко кивает он. Спектра тушит сигарету и, оставив её в пепельнице, берёт Маскарада на руки, и, поудобней перехватив, уходит. Когда Гас остаётся один, он падает на колени, а на глаза наворачиваются слезы. Он утыкается носом в мягкую обивку дивана и тихо всхлипывает. За секунду ему стало невероятно страшно и тоскливо. Он почувствовал себя маленьким ребенком, который до ужаса боялся монстров, но знал что мама не придет и не спасет его. У него только что забрали самое дорогое, что у него есть. Забрали его Спектру. Его спасательный огонь. Его смысл жизни. Его любовь.***
Гас дёргается, когда вспоминает тот день. Он поправляет свои волосы цвета морской волны и достает из кармана маленький полиэтиленовый пакетик с белым содержимым. Спектра убьет его, если узнает, что Грав брал это, но по-другому он не мог. Он должен был избавится от Маскарада. Ведь никто не смел покушаться на его любимого мастера и относиться к нему неуважительно. Смотреть свысока, да и просто хамить. Особенно это существо в виде подростка с невинным телом. И что только Спектра нашел в этом «ребёнке»? Обычный мальчик с ужасным характером, который не стоит даже доброго слова. Гас просто не мог поверить, что оно так просто победило Спектру. «Гас, прошу, отнеси Маскараду ужин и проследи, чтобы он съел хотя бы половину. Если откажется, то позови меня, придётся впихивать силой» О, пусть его мастер не беспокоится об этом! Небольшой ужин, состоящий из мяса с подливой и овощами, а на десерт — чай с парой конфет. Спектра не скупился на по-настоящему великолепную еду. Гас хмыкает и подсыпает в черный напиток немного порошка. Большой дозы не нужно, чтобы убить его. Гас мнётся. Если Маскарад умрёт, Спектра будет в бешенстве и почти сразу раскусит его, а если того просто накроет приход, то на следующее утро он может легко рассказать всё тому же Спектре, и Гаса точно поймают. Но он не может позволить этому существу забрать у него мастера. Грав размешивает жидкость чайной ложкой. Завтра он с мастером весь день проведут в лаборатории с доктором Клэем, так что как минимум день у него в запасе будет, чтобы что-то придумать.***
Маска вопросительно поднимает бровь. Гас только ставит поднос с едой на письменный стол, где сидел парень. — Это…? — Гехабит смотрит на еду как на то, что он никогда не видел. — Мастер Спектра уже говорил, что ты обязан поесть, — сухо отвечает Грав, смотря на свое отражение в больших линзах маски. — А если я не хочу? — В противном случае он сделает это насильно. Маска ворчит и откладывает небольшую тетрадку, что нашел чисто случайно, пока изучал комнату, и ручку. «Было бы забавно посмотреть, как он запихивает в меня еду.» Всё, что Маскарад хотел сейчас, так это спать и спать, а уж тем более не есть. У него весь день болела голова, а ближе к вечеру все тело начинало неприятно ломить, но он из-за всех сил старался игнорировать это, хотя на месте было усидеть трудно. Странно, такого с ним раньше не было. — Ешь! — говорит Гас, прислоняясь к стене. — Ты меня проконтролировать решил? Как мило, — Маска улыбается, а Гасу хочется просто отвернуться и не смотреть на это существо. — Будь моя воля, тебя бы здесь вообще не было. Просто съешь хоть что-то и всё. И ты должен быть благодарен за всё, что делает для тебя Мастер Спектра. Маска, не переставая улыбаться, поворачивается к тарелке. Только от одного запаха его начало тошнить, а живот скрутило. Это напрягало. Как-то Майкл ему говорил что-то про расстройство пищевого поведения, но парень тогда не сильно слушал. Но он мог с точностью заявлять, что у него нет ни анорексии, ни булемии, ни чего-то подобного. Он не кайфовал от пустоты внутри, не считал калории, не думал о похудении. Он просто не хотел есть. Маска издает нервный смешок. «А что ты вообще хочешь?» Спрашивает голос в голове с нотками упрёка. Это был тот же голос, что разговаривал с ним утром. Довольно забавно, обычно голоса всегда были разными и их было много. Что ж, если он зачастит, то Маска даст ему имя. Он мотает головой и дрожащими руками берётся за вилку. Быстро отправляет в рот несколько кусочков мяса. С пару секунд он борется с желанием тут же выплюнуть их, но все же проглатывает. Гас только наблюдает за ним, скептично осматривая. Стараясь найти слабое место. Узнать хоть что-то об этом не человеке. Он быстро подмечает и дрожащие руки, и немного странное поведение, но списывает это на проявление ломки. Больше ничего интересного не находится, так что придётся делать выводы из того, что есть. И как это только могло быть игроком номер один? Либо на Земле просто отвратительно играли в Бакуган, либо Гас что-то упускает. Но как только может это тощее существо с дрожащими руками быть в чём-то лучшим? Он просто не понимал и не хотел понимать. Тем временем Маска съедает где-то половину и после тянется за чаем. Все ещё теплый и вкусный. Гехабит берется за чашку сразу двумя руками, чтобы та не так сильно тряслась, и делает пару глотков. Гас на это только еле сдерживает улыбку, уже предвкушая, как тот будет валяться через пару минут под очередным приходом, а может и вовсе подохнет от передоза. Такое количество за столь короткий срок невероятно губительно для организма. Маска разворачивает конфеты и быстро съедает их. — Надеюсь, это не превратится в наши «вечерние посиделки», — смеётся блондин, поворачиваясь к Граву, — хотя я могу поделиться ужином. Но чай не дам. — Любишь чай? — Эм…наверно? — пожимает плечами Маскарад. Грав выгибает бровь. Немного странно, но пусть так. Вскоре он забирает поднос почти с опустошенной посудой и уходит, пожелав Маскараду «волшебной ночи», в ответ Гехабит говорит ему что-то на другом языке, и Грав не понимает ни слова. Проходит не так много времени, когда Маска начинает чувствовать странную лёгкость. Он пытается сосредоточиться на своих записях о новых бакуганах, но всё расплывается перед глазами. Ручка сама выпадает из рук, и он смотрит на тетрадь пустым взглядом. У букв и цифр появляются маленькие лапки. Медленно те превращаются в кучу маленьких таракашек и начинают быстро бегать по страницам и стараются заползти на парня. Тот сразу отдёргивает руку и отодвигается от стола. — Что происходит? — он не отрывает взгляда от тетради, и не замечает, как всю комнату заполняют насекомые. Один из мотыльков садится ему на нос. Он вертится туда-сюда, пытаясь забраться внутрь парня, но тот одним движением смахивает его. Маске не было страшно. Да он вообще перестал чувствовать что либо, а блаженная тишина постепенно наступала. Это захватывало и давало невероятное наслаждение. Он откидывается на спинку стула и обнимает себя за плечи. Ему хочется ощутить тепло. До боли манящее и сладкое. Умиротворяющее и знакомое. На покусанные губы садятся два мотылька и Маска снова смахивает их. Стоило ему избавиться от хоть какой-то живности внутри себя, как она тут же стремится забраться обратно. Он отмахивается от всё новых мотыльков, что не перестают кружиться вокруг него, то и дело садясь на руки, лицо и шею. Не зная, что делать, он думает как бы сбежать от всего этого назойливого роя. Ответ приходит сам собой. — Дэн! — срывается с его уст. О да. Он не представлял, как хотел его увидеть снова, прикоснуться, зарыться носом в непослушные пряди, услышать биение горящего сердца, прижать к себе, почувствовать чужое дыхание совсем рядом, заглянуть в рубиновые глаза. Непонятная сила, словно магнит, тянула его к парню. Не давала забыть его, приносила эйфорию и успокоение. А ещё радость. И печаль. Много самых разных эмоций, некоторые из которых он и знать не знал. Смех разносится по всей комнате, когда он понимает, что снова находится под кайфом. Думать не хочется. Парень берет карту транспортер, и та загорается в его руках. — Наверно, не случится ничего такого, если я навещу его.***
Что ж, из всех вариантов которые представлял Маска в своей затуманенной головушке, этот он совсем не учел. Маскарад лежал в выделенной ему комнате в их трейлере, смотрел стеклянными глазами в стену, пока Дэн наматывал круги по комнатке и ругал всё, на чем свет стоит. — Поверить не могу! — говорит он, чуть ли не срываясь на крик, чем мог разбудить всех вокруг, что ни ему, ни Маске сейчас совсем не нужно. — Почему? Почему каждый раз, когда мы встречаемся, ты выглядишь всё хуже и хуже?! — Дэн останавливается и поворачивается к парню — Маскарад, я не узнаю тебя! Как это вообще случилось? И, боже, прошу, скажи, что это было не по твоей воле. — С каких пор ты называешь меня Маскарад? — Слышится приглушенный голос в ответ. Маска бы встал, но ноги не слушались и дрожали. А всё вокруг темнело. — А как мне тебя называть? — Дэн скрещивает руки на груди, с укором смотря на «тело», что лежало на кровати. Его любимый и правда походил на нечто не живое все больше. И почему только все это случилось? А Кузо уже давно догадывался… — А как же Маска, Маски, Мармеладка? — глухо отвечает блондин. Дэн вопросительно поднимает бровь и садится на кровать рядом с парнем. — Ты говорил, что не хочешь, что б я тебя так звал. — А теперь хочу! — заявляет блондин, поднимая на того взгляд. — И почему же? — фыркает Дэн, злясь больше не на Маску, а на самого себя. Если бы он только в прошлые разы не слушал сказки о том, что «со мной все хорошо, Дэн», «можешь не волноваться об этом», «о, не обращай внимание» этого бы, возможно, не было. Если бы он только всё-таки допытался у Маски, что с ним. Больше бы говорил на эту тему и пускай бы Маскарад бесился, он бы стоял на своем. Если бы они только больше проводили времени вместе. Маска приподнимается на руках и придвигается к Дэну чуть ближе. — Не знаю. Просто хочу. Маска смотрит куда-то сквозь Дэна и улыбается. Его черные зрачки все больше и чернее. — Дэнни, прошу, — он проводит большим пальцем по горячей щеке, поглаживая его, и не может налюбоваться на его глаза. Теперь он мог понять, что же такое «красота». — Будь ты не под кайфом, так бы не говорил. Послал бы меня, да и всё. Улыбка пропадает с лица Маски и он отворачивается, дует губы как обиженный ребенок, снова ложась в кровать и обнимая подушку. Пилит стену взглядом и видит, как на ней словно волны расплываются узоры, которых раньше не было. — Лучше бы я не приходил, — обиженно говорит он, — а мне так хотелось тебя увидеть. — Меня? Увидеть? Тот кивает еле заметно. — Хочу быть рядом с тобой хоть немного. Чтобы не слышать никого. Думал, что когда мы будем рядом, будет спокойнее, как раньше. Но я ошибся. Тут теплая рука ложится ему на голову. Она гладит его и Маска замирает. Вновь становится тепло — Тебе плохо там? — Дэн убирает пряди, что лезут блондину в лицо, и проводит пальцем по щеке. Пусть таким образом, но он должен узнать хоть немного о его состоянии. И том, что он чувствует. А завтра он обязательно пойдет к Алисе и будет спрашивать обо всем, от начала и до конца. — А ты как думаешь? Гидраноид статуя, Мира в полной апатии. Там полно безумцев. Да ещё и этот Спектра. Он действует мне на нервы. Маска чувствует горячее дыхание где-то рядом. Дэн нависает над ним совсем близко. — Не переживай, Мармеладка — улыбается Дэн и целует того в щеку, чем заставляет Маску повернуться к нему. — В следующий раз я точно одолею его, и я прошу тебя, больше не бери у него никакой дряни. Как тебе только в голову пришло…? — Так он сам меня накачал, — перебивает его Маска, — он позвал меня поговорить, а после вот это все — тот чуть оттягивает ворот футболки, под которой красовались алые пятна. — Потом я сам пришел к нему, а сейчас я даже не понял, что случилось. Его собачка принесла мне поесть, а потом…ну, ты знаешь. Повисает секундное молчание. Дэн, кажется, вот-вот озвереет. Скрипит зубами и сжимает простыни. — Я точно убью его, — говорит он, утыкаясь носом Маске куда-то в шею В ответ слышится смех, и парень обнимает его, запуская руки в каштановые пряди. — Убьёшь? — Да. Спалю его до тла, разорву на части и он будет долго молить о пощаде. Улыбка Маски становится шире. Дэн полностью забирается на кровать, нависая над блондином. Они чувствуют дыхание друг друга. Слышут, как их сердца бьются в унисон. Дэн чуть отстраняется, так, чтобы их взгляды встретились. — А я просто убью его, не дрогнув, за всё, что он сделал. — С каких пор ты стал таким жестоким? — С тех самых, как он положил на тебя глаз. — А ты… — Люблю тебя и чертовски ревную. А ещё не собираюсь никому отдавать. Хочу, чтобы только я целовал тебя. — Так поцелуй, — Маскарад чуть приподнимается, желая быть ближе, — кто же тебе запрещает, малыш Дэнни? И Дэн целует его, впиваясь в чужие губы, и Маска сразу отвечает, пусть и неумело. Руками хватается за черную майку парня. Дэн чувствует сладкий вкус шоколадных конфет и чая. Кажется, будто он целует ледяную статую. Чувствует, как его тело прошибает током, и как приятное чувство растекается где-то внизу живота. Маску чуть ли не сводит судорога. Его окутывает лёгкость, будто он летит. Ноги дрожат. А когда Дэн запускает руку ему под футболку, у него и вовсе замирает сердце. Тепло. Почти горячо и до одури приятно. Самое лучшее чувство на свете, с которым бы никогда не захотел расставаться Поцелуй выходит долгим и мокрым. В животе бабочки снова летают с бешеной скоростью, причем у обоих. Когда они отрываются друг от друга, Маска пытается перевести дыхание. А Дэн спускается ниже, целует его шею, расцеловывая прямо поверх алых бутонов. Проходит языком по кадыку, получая в ответ сладкий стон. Маска чувствует чужое колено между своих ног, чувствует, как Дэн проводит пальцем вдоль его тела, и мир будто замирает. — Дэнни, что ты делаешь? — тихо спрашивает он. Кузо на секунду отстраняется от изучения его тела и заглядывает в глаза. — Прости, меня сводят с ума эти засосы. Если бы они были моими, было бы куда лучше. Маска издает смешок. — Тоже хочешь раскрасить меня? — Да, но боюсь, я не смогу остановиться, — говорит он ему почти в самые губы. — Спектра может заметить… — разочарованно отвечает Маска. — Поэтому и не стану, но когда это закончится, я не оставлю на тебе живого места. Это уж могу точно обещать. Маскарад тут же заливается смехом, обнимая его. — Да что ты говоришь. Могу поспорить, выть будешь ты. И потом долго жалеть, что вообще связался со мной. — Почему это? — усмехается Дэн. — Потому что я кусаюсь, — расплываться в улыбке Маска, обнажая клыки. — А ты и не заметил. — Что? О чём ты…? Маска только показывает на его нижнюю губу, из которой текла кровь. А Дэн даже не заметил, как во время их поцелуя Маска прокусил ему губу. — Ах ты…! Оплатой за это становится ещё один поцелуй. Долгий и сладкий. О котором Дэн раньше не мог и мечтать. Да и вообще думать. Он бы никогда не поверил, что такое вообще могло с ним произойти. Что однажды он будет целовать человека, которого ненавидел больше всего на свете, что будет искренне переживать и волноваться за него. Что будет любить его. Они лежат, обнявшись на небольшой кровати, переплетая ноги и прижавшись друг к другу. Маску клонит в сон, и он смотрит на Дэна из-под полуприкрытых век. — Не хочу уходить. Там снова будут насекомые. — Насекомые? О чём ты? — выгибает бровь Дэн, поправляя светлые прядки. — В моей голове. Их так много, что они, наверно, могли застлать собой все небо, и то стало бы черным. Но вчера я избавился от мотыльков, хотя они снова пытались забраться мне в рот, поэтому и пришел. — честно отвечает он. Будь он в здравом уме, то ни за что бы не сказал об этом кому-то, но сейчас ему было так хорошо. Рядом его малыш Дэн, с которым все хорошо так что его затуманенный мозг просто не может найти причин не говорить. — И как давно они в тебе живут? — осторожно спрашивает Кузо. Тот задумывается на пару секунд. — Ну, наверно, с тех пор как мы встретились, но их было мало, а сейчас всё совсем плохо. То есть, не так. Их не было мало…или, о боже. Я даже не знаю, как сказать — он закрывает лицо руками и пытается сосредоточиться на том, чтобы сформулировать свою мысль. — Я все время слышу, как они жужжат. — Сейчас тоже? — Нет, — качает он головой, — потому что я под кайфом и потому что рядом ты. — Я не понимаю тебя. Маска снова начинает смеяться. Его то и дело пробивает на смех. Да он в жизни столько не улыбался и не радовался, как сейчас. И все это благодаря белым таблетки или что там ещё подсовывал ему Спектра. Может, они не такие и плохие. — Ну теперь мы оба друг друга не понимаем, — он громко выдыхает и закрывает глаза, прижавшись к Дэну. — Наверно, я пожалею о том, что сделал или вообще не вспомню половину того, что было. Дэн поджимает губы. — И все будет как раньше? — А как ты хочешь? — Чтобы ты был рядом и стал моим парнем. Чтобы мы могли так же лежать вместе по ночам, чтобы я мог снова поцеловать тебе. Чтобы мы были счастливы. — Разве этого не было? Разве мы не спали вместе? Разве ты не целовал меня? Разве нам не было хорошо вместе? — Мармеладка… — Не переживай, Дэнни, пока я не возьму реванш, я никуда не денусь. Они снова целуются. Как в последний раз. Чтобы точно не забыть. Чтобы это отпечатались в сознании как нечто прекрасное. — Обещаешь? — Обещаю.