Ошибка

Шерил не любит импульсивные поступки, Шерил не любит мальчиков с их широкими плечами и липкими взглядами и Шерил очевидно не любит Тони Топаз с ее обтягивающими черными штанами и такой же обтягивающей черной водолазкой. Все это, точно математическое уравнение, сходится в вечер поэзии. Целовать Арчи — самый глупый импульсивный поступок, который Шерил решает совершить. Мысленно она записывает его в свой воображаемый список грехов, ставя на пункт ниже шума в ушах и дрожи в коленях при виде танца Тони на сцене. Арчи похож на щенка со своими большими добрыми глазами, широкой улыбкой и ямочками на щеках — Шерил смотрит на него долгое мгновение, прежде чем сократить расстояние, равное шагу и ее нежеланию это делать, приподняться на носочках и коснуться губ. Глупо-глупо-глупо. (Перед закрытыми глазами воскрешается образ Тони, точно дьявол заползает в ее чистое невинное сердце, желая отравить порочными мыслями — Тони изгибается в танце, Тони шепчет, Тони взывает к ней. Шерил застывает — внутри нее пылает костер несбыточных желаний и предательских помыслов). Губы Арчи оказываются мягкими — не настолько неприятными, как Шерил представляла ранее, совсем нет — она даже на мгновение задумывается, почему избегала всех этих романтично-подростковых жестов. Арчи смотрит на нее со своей извечной улыбкой на лице, с сияющими глазами-солнцами — будто Шерил, и есть его солнце — и она кротко улыбается, прежде чем закрыть дверь и прижаться к деревянной поверхности спиной, жмурясь от бессилия перед ураганом чувств. Перед глазами все еще стоит Тони, но внутри — внутри все отзывается от прикосновения его мягких губ. *** Вместе они сидят на перемене. Арчи воодушевленно рассказывает о вчерашней тренировке — Шерил не слушает, засматриваясь на застрявшее в рыжих волосах солнце. Волосы Арчи похожи на багряное золото и совсем не похожи на медные локоны Блоссомов, и Шерил неожиданно это нравится слишком сильно. — Сходим в Поп’с после занятий? — привлекает ее внимание его голос. Шерил пожимает плечами. Из ее рта чуть не вылетает привычный отказ, но в голове всплывают слова матери, странные взгляды семьи и обнаженные женщины на полотнах. — Конечно, — соглашается Шерил. Арчи касается ее руки, осторожно сжимает. — Я рад. Звенит звонок. Шерил не успевает первой убрать руку — медлит слишком долго (так она себя убеждает потом). *** — Арчи, — признается Шерил, кусая нижнюю губу, — я никогда не была со студентами. И с мальчиками вообще. Не говорить ему, что до этого Шерил смотрела только на округлости женщин, да и то украдкой — пульсация между ног, подгибающиеся колени и горячий ком внизу живота. Однажды она даже решилась потрогать себя, опустила руку, касаясь запретного плода, и тут же подняла обратно, застигнутая врасплох коротким уколом удовольствия. В глазах Арчи мелькает удивление, но и только — никакого стыда, презрения или наставительного добродушия, точно она неразумная девственница. Неудивительно, что он нравится Веронике — слишком хорош даже для ее стандартов. — Но я думаю, что смогу научиться, — решительно говорит Шерил, толкая Арчи. Он распластывается перед ней на полу, и Шерил седлает его точеные бедра. Ей нравится его взгляд, полный восхищения и желания — не порочного, как у того же Реджинальда — искреннего. Чувствовать себя объектом таких чувств волнительно. Шерил даже думает нарисовать Арчи позже. «Ты должен был стать моим с самого начала», — возникает в голове мысль, цепочкой проходящая до сердца. Шерил касается рукой обнаженного торса Арчи, ведет вниз по рельефной дорожке. Раньше она испытала бы отвращение, но теперь — теперь Шерил ерзает, чувствуя предательскую влагу между ног, и склоняется к его губам. *** Ночью Шерил снится река, снится трескающийся лед и ледяная вода, льющаяся в горло и ноздри. Тело сковывает страх, обреченность, тоска и предательская необходимость — Джейсон, Джейсон, Джейсон. Кто такой Джейсон? Горячие руки спасают ее из ледяной пытки. Знакомые мягкие губы касаются рта, пробуждая к жизни. «Мой спаситель», — думает Шерил, всматриваясь в сияющие глаза-солнца. *** — Я в беде, Арчи, — признается она, опустив голову, — защити меня. Подари мне поцелуй жизни, останься со мной, спаси от отца, убереги от тьмы... Шерил поднимает голову, не выдерживая молчания между ними. Она пугается возможного отказа Арчи, страшится, что он может развернуться и уйти, оставить ее одну в борьбе со своими демонами и желаниями. — Конечно, — твердо говорит он, касаясь ее руки. В этот (очередной) раз первой целует Шерил. *** На одной из перемен Арчи передает ей тщательно разглаженный лист — стихи. Посвященные ей. Шерил вспоминает Тони, разговоры с ней и кроткие улыбки, то самое пугающее чувство предвкушения в животе, точно змея, оплетающая ее внутренности — сейчас, смотря на лист с заветными словами, она чувствует тоже самое. Арчи думал о ней, когда писал это. (Он жадно целует Шерил в шею, руками поглаживая ее бедра, и Шерил непроизвольно выгибается, игнорируя рой мурашек, пробегающий по спине. Внутри все сладко дрожит, и хочется — чтобы губы его были везде, руки его были везде — в голове эхом отдаются его тяжелые вздохи). *** — Давай сбежим, — предлагает Арчи. Даже сейчас в нем нет ни тени раздражения или ненависти к ней — только привычная нежность, доброта и жертвенность. Шерил не знает, что чувствовать. Она не знала раньше, как это — чтобы ради нее были готовы отбросить свои желания и мечты. Но Арчи делает это с ласковой улыбкой на лице. *** — Это не ты, Шерил, — убежденно говорит Тони, — сбежав с Арчи, ты совершишь огромную ошибку. Шерил внимательно смотрит на нее, но слова Тони не отзываются в сердце предательским сомнением, нет — в сердце ее, точно корни дерева в почву, врастают стихи Арчи. Жар твоих волос, Угли в январском костре. Я в нём сгораю. «Он горит во мне», — возникает в голове губительно-сладкая мысль. — Откуда ты знаешь? — шипит Шерил, прищуриваясь. Тони вызывает в ней похоть и пугающие порочные желания, но Арчи — Арчи это всегда что-то большое. Шерил разворачивается и уходит. *** Может, в другой вселенной она бы осталась и разобралась со своими неправильными желаниями, может, она бы и не обратила внимание на мягкость его губ, шелк рыжих волос и ласковость взгляда — но не в этой. Шерил знает, что Арчи был предназначен ей с самого начала — с того времени, когда имя Джейсон и холодные воды Свитуотера имели для нее значение — что она жаждала его с самого начала. — Идем? — забирает ее чемодан Арчи, — я купил нам билеты на автобус. — Идем, — соглашается она с искренней улыбкой на лице. Если уехать с ним ошибка — Шерил с радостью ее совершит.