• • •
Ким Рок Су проснулся так же, как всегда: сразу уставшим, обессилевшим и дезориентированным. Однако потребовалась лишь доля мгновения, чтобы заставить свой мозг сработать, и всё встало на свои места. Запись опять сработала. Ничего удивительного. Наоборот, поражает то, насколько реже стали происходить подобные инциденты с попаданием Ким Рок Су в этот мир. Раньше потеря сознания от записи была рутиной, происходящей как минимум раз в неделю. Никто не замечал, потому что Ким Рок Су умел и умеет быть неприступным, убедительным и скрытным. Сейчас, правда, ему стало слишком всё равно. Над ним очевидно больничный потолок. Кто-то нашёл его. Послышалась возня, и боковым зрением он уловил копошение Ииды Тенсея. Сил и желания беспокоиться об этом не было: Ким Рок Су просто сел на кровати, проигнорировал потемнение в глазах и полез во внутренний карман водолазки за телефоном. – Эй, стой, – Ингениум имел неосторожность схватить Ким Рок Су за плечо, и сработали инстинкты: старший Иида быстро оказался прижат коленом к земле с вывернутой рукой. Гран Торино присвистнул, и только тогда Ким Рок Су отпустил Ингениума. Извинений не послышалось; комната на секунду полностью затихла. – Что с тобой произошло? – встал наконец с пола Тенсей, отряхнувшись. – Всё в порядке, – безразлично ответил Ким Рок Су. – Когда всё в порядке, люди не падают в обморок с носовым кровотечением, – отозвался из угла медпункта Ночноглаз. Он сидел на дополнительной кушетке, скрестив руки на груди. Что-то было в его взгляде... Неодобрение? Или, скорее, беспокойство? Но с чего бы? Ким Рок Су просто недоуменно посмотрел на него в ответ: – Но всё действительно в порядке. Так случается. – Ты чем-то болен? Это разговор становился всё более и более странным с каждой произнесённой репликой. – Нет, с чего бы вдруг? – Обычно люди истекают кровью без видимых причин при хронических заболеваний, туберкулёзе, анемии, опухолях, в конце-концов, – потёр переносицу Ингениум. – С чего бы тебе регулярно терять сознание из-за кровопотери и биться в лихорадке, если ты не болен? Ким Рок Су просто посмотрел на него, спокойный и действительно не знающий, как реагировать. О нём беспокоились? Довольно странная и порядком забытая концепция, но, что ж, весь этот мир был странным до мозга костей. То, как они в упор не видели причин, будучи не в состоянии считать очевидных признаков, разочаровало бы, будь у Ким Рок Су хоть какие-то надежды или ожидания. К счастью, он давным-давно разучился надеяться или ожидать чего-то, кроме очередных сложностей, необходимых к разрешению, так что выносить подобных расстройств Ким Рок Су не пришлось. – Это побочный эффект моей причуды. Никаких дальнейших объяснений не последовало, и Гран Торино раздражённо вздохнул. – И как часто подобное происходит, малец? – Раньше подобные неприятности случались не чаще раза в неделю. Сейчас их количество заметно сократилось ближе к разу в месяц. Дело было не в том, что Ким Рок Су раньше не мог себя контролировать или делал это слишком плохо. Поступающей информации не стало меньше, её объём и сложность восприятия наоборот лишь увеличились. Запись была в постоянном ходу, даже чаще, чем в апокалипсисе, и это определённо о чём-то говорило. Нет, дело было не в том, что Ким Рок Су раньше не прикладывал должных усилий, а сейчас взялся за голову. Дело было в том, что он смирился вместо бесконечных отодвиганий и игнорирования проблем. Он смирился со смертью Ли Су Хёка, Чхве Чжон Су, своих первых товарищей по команде, Пак Джин Тэ, Чжу Хо Шика, бабушки Ким, брата и сестры Ли... Жертв было бесконечное множество. Теперь, не скованная обязательствами и ожиданиями прошлого, запись всё так же проигрывалась раз за разом, но Ким Рок Су не было резона отставлять это. Он был идеален в своём искусстве игнорирования, однако ощущал всем своим телом и душой: всё это продолжает накапливаться внутри, ожидая своего часа. Ким Рок Су начинал терять контроль, поэтому выбрал момент, место и время, когда окончательно доломает себя, чтобы потом собрать заново из осколков. В подпольной запасной квартире Ким Рок Су переворошил свои самые болезненные записи, до рези затёр глаза, не проронил ни слезинки и уснул без чувства завершённости. Это ни в коем случае не заставило его почувствовать себя лучше – Ким Рок Су был разбит вдребезги. Смирение было не признанием того, что он сделал всё, что мог, и теперь нет смысла себя корить, нет. Смирение было полным осознанием того, что он облажался, оказался недостаточно хорош; смирение было окончательным клеймом «виновен» на отягщённой душе. Ким Рок Су абсолютно ненавидел каждую секунду, проведённую за размышлениями, но теперь, когда он не избегал этих записей, а смирился, жить стало легче. Конечно, записи никуда не исчезли, они всё ещё всплывали с завидной периодичностью, но у него уже был огромный опыт и целая система их подавления. Дело в том, что они не перестали на него влиять, но Ким Рок Су научился меньше на них реагировать. Обморок раз в месяц – прекрасно, особенно при том, что раньше он не спал, живя регулярными обмороками. Не важно, от записи, переутомления или ран; важно то, что эта тенденция пошла на убыль. Как бы это ни было удобно, Ким Рок Су понимал все сопряжённые с этим риски. – Ты меня поражаешь, – вздохнул Ночноглаз. – Как можно называть подобный побочный эффект неприятностями? Это очень серьёзная проблема, а не что-то, что можно игнорировать. Ким Рок Су поднял взгляд на Ночноглаза. Невероятно уставший от буквально всего, безэмоциональный взгляд, где на дне смешались кровь и пепел. Карминовые глаза настойчиво, но без какой-либо искры смотрели в уравновешенные, но отчасти беспокойные и недовольные глаза про-героя. – Я сам решу, что мне делать со своими способностями. Никто не поймёт их лучше, чем я, не лезьте с советами, не зная ситуации. Ким Рок Су поднялся с кушетки, кинув взгляд на Ингениума, который вновь пытался его остановить. Всякая неуверенность походки была эффективно задушена – Ким Рок Су привык функционировать на пределе; он сражался больным, раненым, сразу после обморока, даже под обезболивающими. Небольшая прогулка после отдыха от записи не такая уж и большая проблема. Ким Рок Су подхватил сваленную на прикроватный стол окровавленную одежду, вынул телефон, отметил отсутствие сообщений от Незу и направился к выходу. На мгновение приостановившись, он всё же спросил: – Лига не начинала движение? – Нет, – хмыкнул Гран Торино. – Тогда я рассчитываю на то, что все тренировки в силе, – устало кинул Ким Рок Су и хлопнул за собой дверью. На некоторое время в комнате повисла тишина. – Ему нельзя работать в таком состоянии, – скрестил руки на груди Ночноглаз. – Этот мужчина выглядит так, будто не знает значение слова «отпуск». – Как ни было иронично слышать это от тебя, – хмыкнул Тенсей, – но Ким Рок Су прав. Он зрелый человек и в состоянии разобраться со своими проблемами самостоятельно. – Сказали не лезть, значит не лезьте, – зевнул Сорахико. – Я пойду, скоро начнутся тренировки со стажёрами. Поторопитесь. Ночноглаз остался в медкабинете в унылом одиночестве, когда Ингениум и Гран Торино вышли за дверь. С одной стороны, они правы: резона влезать в дела Ким Рок Су у Сасаки нет. Спасение утопающего – дело самого утопающего, и если человек не хочет принимать помощь и что-то менять, его никак не заставишь. Как говорится, насильно мил не будешь: рациональность внутри Сасаки выкрикивала аргумент за аргументом в пользу того, чтобы бросить всю эту затею. В противовес ей, однако, подняло голову редкое, чисто стереотипное геройское чувство: «Я могу помочь, значит я должен». Конечно, ничего Ночноглаз не был Ким Рок Су должен, однако пальцы сами потянулись к телефону и открыли переписку с Незу.Ночноглаз
Ким Рок Су исключительно хорошо контролирует свою причуду, но меня беспокоят физические последствия этого. Поговорите с ним об этом, Незу-сама, если представится возможность.
Кто, если не он, в конце-концов?