Его история

Знал ли Джун, что, вопреки всем своим моральным принципам, опустив свою гордость ниже плинтуса, придет на прием к известному в узких кругах, мужчине, специализирующемся на, так сказать, не самых традиционных методах сексуального удовлетворения? Нет, не знал. И, если бы, кто-то ему об этом сказал пару месяцев назад, то, кажется, этому кому-то сломали бы, как минимум, нос. Намджун был родом из семьи порядочной. Влиятельным родителям ничего не стоило, к примеру, устроить парня в элитную школу, а потом и в самый известный университет в главной столице Южной Кореи, городе Сеуле. Ким не смел перечить своим родителям, когда, вместо желаемого экономического факультета, его внезапно взяли на первый курс юридического. Мама видела в нем известнейшего адвоката, а отец спал и видел, как юноша перенимает у него все азы правления бизнесом и становится директором собственной фирмы. Как надоедает иногда этот контроль... Постоянные ссоры на почве жесткого контроля каждого свидания единственного сына, резкие ответы отца на малейшие слова о том, что Джун хочет перевестись в другой институт. Осознал этот факт Намджун уже тогда, когда мама стала спрашивать, почему у него ни одна девушка не держится больше месяца. Как сказать ей о том, что некомфортно ему, нет девушки, способной заинтересовать его своими пышными формами и осиной талией... Как дать понять, что походы в клубы должны перестать быть тайной от всех, даже от лучших друзей... Связи с девушками не складывались у Нама от слова совсем. Он удовлетворял их, чувствовал себя живой секс-машиной, не доставляя удовольствия самому себе. Сладострастные стоны срывались с алых губ красавиц, но в ушах Джуна звучали невероятно противно. Девушки называли его богом, целовались с упоением и ждали замужества или хотя бы постоянных отношений. Но он обрывал все связи с ними, стоило ему выйти из комнаты клуба. Именно из-за своего непонятного состояния, неопределенности в отношениях, Джун и решился найти того, кто ему поможет. Через знакомых в клубах и барах он вышел на молодого мужчину, способного расплавить любое, даже самое неподатливое тело, в считанные минуты. Девушки отзывались о нем с лёгкой поволокой в глазах, а парни так и вовсе плыли, когда с восхищением и азартом рассказывали про те чудеса, которые творит этот невероятный человек. Естественно, такая информация обошлась Намджуну не в две копейки. Заплатив приличную сумму людям, которые помогли все это организовать, мужчина дождался, когда любящие родители уедут в какое-то путешествие по заграничным достопримечательностям и решился на рискованный шаг. Примерно через несколько часов утомительной поездки на пригородном поезде, потом ещё полчаса на такси, Ким вышел из комфортабельного внедорожника около ничем не примечательного коттеджа, огражденного высоким забором и колючей проволокой. Кажется, хозяин не любит внезапных гостей. Но его уже ждали, так как он заплатил нужному человеку, который организовал встречу. Молодой человек ждал его в гостиной, довольно привлекательная внешность, под белой рубашкой на правой руке набиты тату, его голос чуть грубоват, с едва заметной, но оттого не менее привлекательной хрипотцой, сразу завладел вниманием Джуна, лукавый взгляд с хитринкой изучал вошедшего довольно продолжительное время. Он с таким профессионализмом описывал про контракт о неразглашении, который юноши подписали еще в самом начале. Невольно в мыслях Намджуна всплыл довольно провокационный фильм "50 оттенков серого", который ему довелось посмотреть еще в то время, когда его особо не обременяли никакими заботами и гиперопекой. Комната этого мужчины была почему-то невероятно похожа на ту самую "красную комнату" из сцен фильма. Но самый отличительный был цвет. Фиолетовый. Цвет сексуального возбуждения. Почему же не красный? Словно прочитав мысли Намджуна, Чонгук усмехнулся, отвечая лишь какой-то слишком уж завуалированной фразой: - Мы не в фильме, а я далеко не актёр, чтобы копировать это. Но, если уж так хочется, могу стать для тебя Мистером Грэем. Взгляд цеплялся за множество предметов и приспособлений, а в горле встал ком, когда Джун на мгновение представил, что с ним может сделать мужчина с татуировками. Ноги подгибаются, страшно становится почему-то только сейчас. Игра началась. Проскользнув рукой за спину Намджуна, Чонгук внезапно вжал юношу в стол, заставляя прогнуться и невольно упереться крепкой задницей туда, куда сейчас почему-то начали скапливаться все желания и похотливые мечты. Грудью Джун почти лёг на стол, хватаясь за его противоположный край, будто за спасительную тростиночку. Колени снова подгибались, дрожали, будто после силовой тренировки. Но Чон и не думал останавливаться, забираясь прохладными пальцами под лёгкую кофту, оглаживая каждый выступающий позвонок, щекоча ребра, от чего Джун заерзал сильнее, откинув куда-то стопку бумаг. – Ты все еще хочешь этого? – алое ухо заполыхало, стоило горячему дыханию опалить его, когда Гук наклонился. – Да – задушенный писк вырвался изо рта Джуна, а сам он испуганно взвизгнул, когда одним рывком он оказался развернут лицом к Чону. – Стоп-слово – "фонарь". Если станет совсем невыносимо, кричи. А сейчас нам надо начать сеанс. На колени! – Намджун стоял молча, не смея даже шевельнуться, исподлобья изучая своего противника, а в данном случае, доминанта и сабмиссива. Чон устроился на широком диване, держа тонкую плеть с хвостиком из косичек. – Я жду! – Нам уже молился, чтобы всё закончилось. Ибо, как оказалось, становиться на колени было очень даже стыдно. Но, делать нечего, нужно было решать проблему, как можно быстрее. Медленно, будто в черепашьих историях, Джун подошёл к ногам своего господина, опускаясь перед ним на колени. Плетью провести несложно, сложнее ударить ею обнаженные, освобождённые от рубашки плечи, заставляя Кима сжать зубы, не выпуская ни звука. Чонгук нависает над Джуном, осторожно касается судорожно вздымающейся груди, проводит прохладными пальцами по нежной ткани распахнутой рубашки, склоняясь совсем близко, почти вплотную прижимаясь губами к бьющейся венке – Доверься мне - шепот разносится по комнате, гулко отдаваясь почему-то в сердце Намджуна. Он пришел сюда, чтобы понять себя, понять чего хочет, чего искренне желает. Этот мужчина, так осторожно, практически нежно, трепетно относится к нему, шепотом, доверительно так, спрашивает, что может быть использовано здесь, в этой полутёмной комнате с приглушенными фонарями. – Я узнаю каждое твоё слабое место, я сделаю так, что ты сможешь прокричать моё имя не один раз за сегодняшний сеанс - с расстановкой, со знанием слова, Чонгук деловито застёгивает кожаные браслеты на запястьях мужчины. Тот потеряно оглядывается по сторонам, словно боится, что их начнут снимать, или того хуже, засмеют. Чон понимает, что у мужчины куча комплексов, множество психологических блоков. Нужно работать с ним долго и упорно. – Все хорошо. То, что будет происходить здесь, в этой комнате, никогда не выйдет за её пределы. Никто не узнает, что ты сорвешь голос, изнывая от желания. Даже твоя девушка, с которой ты, наверняка, чувствуешь себя некомфортно, не узнает, как тебе будет хорошо здесь – шепчет Чон, губами прокладывая дорожку от плеча до пальцев, захватывая в плен горячих уст каждый пальчик, выцеловывая на них узоры, понятные лишь ему одному. Сидеть на тёплом полу, со скованными за спиной руками, коленями упираясь в распорки на полу... Джун не ощущал себя, слепо подчиняясь приказам. Его плечи испещрены ударами плети, каждое прикосновение - пытка для нежной кожи. На шее туго застегнут кожаный ошейник, – его Чон любит отдельно, держит его одним пальцем, а сам целует пухлые губы в надежде получить ответ. Было ли больно - получать удары хлестими ремнями, чувствовать каждый изгиб тонких плетей, наносящих удары не хуже жестокого мясника. Чонгук не настаивал, не кричал, не смел даже грубого слова произнести, понимая, как тяжело сейчас Намджуну. В этот момент, падая на пол после особо сильного удара, мужчина ломал свою гордость, ломал себя, будто наяву слыша хруст разбитого стекла его блокированного сознания. Чон отложил плеть, присаживаясь рядом с обессиленным мужчиной, который пытался отдышаться. Стоило ему подвинуться ближе, как он заметил крохотные капли слез на щеках. Прикушенная губа с которой сочилась кровь, но Джун молчал, не выказывая никаких эмоций. – Давай, перейдем к более мягким вещам, прежде чем ты будешь готов к такому повороту – Чон помог Джуну подняться, хоть со связанными руками это было и не очень просто. Быть брошенным на кровать - довольно-таки сомнительное удовольствие. Но Нам не возражал, давай доминанту полную свободу действий и абсолютный контроль над своим бренным телом. Словно хищник, Чонгук кружил вокруг кровати, рассматривая со всех сторон и ракурсов открывшееся пепед ним зрелище. Обнаженный по пояс, довольно сильный и подтянутый мужчина, безвольной куклой лежал на постели, изредка извиваясь в неудобном положении. Спина его прогнулась, а руки затекли из-за долго лежащего на них тела. Охотник-жертва... – Намджун~щи, – Чонгук все еще обращался к хёну, как к старшему, не думая даже как-то принижать его положение и его самого в целом, – ты точно осознаёшь, что сегодня ты можешь не выдержать? – Как никогда ясно осознаю – хрипит Джун, приподнимая голову, чтобы увидеть того, кому он доверит этой ночью себя и свое тело. Чонгук кивает, забираясь на кровать и облакачиваясь на высокую спинку. – Потренируемся – произносит он, похлопывая себя по бедру, – ползи сюда. Изгибаясь и почему-то чувствуя себя змеёй, мужчина кое-как поднялся на колени и, едва удерживая такое шаткое равновесие, смог преодолеть несколько сантиметров, чтобы уткнуться носом в черные джинсы, отчего-то пахнущие цветами. – Молодец – шепчет ободряюще Чон, а затем захватывает волосы Джуна в плен своих рук, медленно, но очень ощутимо оттягивая их, заставляя краснеющего мужчину смотреть на него. – ты молодец, Намджун~щи, ты умница. Ошейник на тебе смотрится прекрасно. Тактика со множеством комплиментов пока оправдывала себя – Намджун раскрывался сильнее, как бы подстраиваясь под своего доминанта. – Малыш, приподними свои прекрасные бедра вверх, чтобы я мог насладиться ими в полной мере. Намджун беспрекословно подчинился, поднимая бедра, но оставаясь прислоненным щекой к шершавой ткани джинс. Колени разъезжались, но мужчина старался удержаться в таком положении. Чон одобрительно потрепал его по волосам. Джун прикрыл глаза, нервно вздрагивая от каждого шороха. Неприятный холодок прокатился по разгоряченному телу, когда с противным звуком звякнул ремень с пояса Намджуна. Чон оставил мужчину в таком положении, переместившись за его спину. Сняв ремень, юноша освободил запястья Джуна от оков, и заставил опустить их под голову, чтобы было удобнее. – Что ты делаешь? – шепчет Джун, когда понимает, что ширинка оказывается расстегнутой, а Чон почему-то не двигается. – Я хочу помочь тебе ощутить то, что называют бабочками в животе. Больно не будет, расслабься Медленно, словно в замедленной сьемке, Чон стягивает джинсы с мужчины, оставляя его лишь в тонком нижнем белье, аккуратно облегающем все стратегически важные места. Боксеры хорошо смотрелись на нем, но Чонгук с ума сходил, когда понимал, что сможет сделать с этим мужчином все, что захочет. Пальцы осторожно прошлись по ложбинке между ягодиц, на что Джун отреагировал неоднозначно, подаваясь одновременно и вперед, и назад, будто пытаясь выбрать: хорошо ему, или плохо. – Все нормально, я еще ничего не сделал– успокаивающе поглаживает Чонгук мужчину по округлому бедру, а затем прикасается ко внутренней стороне бедра, просовывая руку между накачанных ног. Слегка сжимая, он поглаживает мышцы, слыша лишь судорожные вздохи и скрип простыней, трескающихся под напором юноши. Кисть поднялась вверх, мгновенно захватывая основание члена, скрытое под тканью боксеров. Джун попробовал отстраниться, но не все так просто оказалось. Чонгук знал, что сейчас бурная реакция Намджуна на такое обращение - это абсолютно нормально. Хуже было бы, если бы он вообще не стал бы продолжать сеанс, испугавшись.