Create by destroying

Дрим спасался бегством, будучи не готовым дать бой. Словно раненый зверь, он, ребёнок леса, пытался скрыться от чужих глаз. Избежать чужих стрел, пропитанных ядом и чёрной злобой. Ноги подводили его, с каждой секундой идти становилось труднее. Зажав рукой зияющую рану на боку, человек отчаянно цеплялся за свою жизнь, за каждую нить, что могла стать спасением. И каждая из них рвалась под тяжестью той беды, что гналась за мечтателем по пятам. Сердце рвалось в грудной клетке, клокоча едва ли не в горле от расстояния, оставленного позади. Яд постепенно растекался по крови. Дрим остановился, давясь воздухом в своих лёгких, захлебываясь им. Каждый вздох отдавался острой болью в ребрах и мышцах. Прижавшись спиной к дереву, человек медленно осел на земь, наощупь ища в маленьком карманном измерении (инвентаре) бутылёк с целебным зельем или хотя бы молоко, что-нибудь, что помогло бы выиграть время. Ничего. Он запрокинул голову назад, упираясь затылком в жёсткую кору дерева. В волосах запутались какие то щепки и частички мха, вся его одежда пропиталась запахом земли и крови. Нужно было идти дальше, пока его не поймали. Пока ещё можно. Он не умрёт так жалко, он не Томми и не Уилбур, и не Шлатт. Он выживал всегда. Он выживет и сегодня. Обязан выжить. Перед глазами медленно плывёт реальность, сознание утекает вместе с кровью, а мужчина валится на бок. Когда-то давно все было иначе. Дрим помнил те времена, когда носил другое имя. Он скучал по ним. А время неумолимо относило его воспоминания в прошлое. Клэй мчался за Сапнапом, пытаясь выхватить у него из рук свою зачарованную удочку. — Срань такая! Сап! Убью гада! - они оба свалились в траву, катаясь по ней и собирая на себя всю грязь. Выходец из ада смеялся, никак не желая отдавать предмет и не обращая внимание на то, что по нему стучат руками, в попытке отобрать удочку. Вдруг, прямо перед их лицами, возникли чужие кроссовки. — Привет? - незнакомец в красно-белой панаме глядел на них сквозь темноту стекл своих очков. Клэй посильнее ткнул матерящегося Сапа под ребра и вскочил на ноги, глядя на пацана, стоящего напротив. Он выглядел куда опрятнее, но только потому, что пока не успел поваляться на земле. — Клэй, - мальчишка протянул руку новому знакомому, сдвигая улыбчивую маску набок. — Джордж, - рукопожатие вышло крепким, а чужой голос зазвучал увереннее. Плеснуло за край памяти водой, родниковой и чистой, словно роса. Разум Дрима поглотила горячка, вызванная отравлением крови. В конце концов, он всего лишь человек. Они вместе валялись в поле, ещё тогда друзья, не разделённые ничем: Джордж, Сапнап, Антфрост и Сэм. И Клэй. Уже не столь юны, но впереди в их жизни ещё много времени на беззаботную радость. И мечтатель сидел в траве, что была ему выше головы, смеясь в воздух. Словно дикие дети степей и лесов, которым ещё не было дела до взрослых проблем. Их одежда пропитана дымом костра, а на коленях боевые ранения - ссадины. До портала было рукой подать. — Домой пора, батька ругать будет, - как будто с сожалением повисает в воздухе фраза Сапнапа, который и так засиделся. Мечтатель печально поглядел в сторону портала. Неужели время пролетело так быстро? — Да.. И мне того, пора. А то не отпустят ж больше, - Антфрост вздохнул, топча и туша костёр, - да и на ужин не хочу опоздать. Все без меня съедят. Один за другим, они разбрелись по домам. Клэй понимал, что может пойти с Сапом. Мистер Хало всегда был рад его видеть, да и рядом с кроватью демонёнка стояла другая, всегда ожидающая его. Только мечтатель не хотел. Он словно чувствовал, что не должен нарушать их семейную идиллию. Сегодня всех ждал дом, а его - одиночество. Клэй не знал, откуда он взялся, кто его оставил здесь и почему. Он часто ходил в близлежащие города и деревни, но никто не признавал в нем сына. Он был предоставлен сам себе, а потому не отягощался воспитанием или моралью, являя душу свою нетронутым полотном. И тогда появился он. Как не под стать для божества дурачить мозг неискушенный, пятнать чужую душу и самых нежных чувств росток. Он явился из леса, зелёным свечением затронув землю и древа. Он протянул руку, и Клэй не побоялся принять её, шагнув в тень чужого плаща. И его голос зазвучал так близко, будто в голове. «Юное дитя, так поздно ночью в лес ходить опасно» — Не учи меня, - угловатые и по-отрочески худые руки сжались на темно-зелёной ткани. Пацан укутался сильнее, уткнувшись лицом в тёплый, пропахший цветом растений плащ. — Я забочусь сам о себе, поэтому сам решаю, куда и когда мне идти. «Тогда отныне я о тебе буду заботиться» Мягкая и тёплая ладонь легла на светлые волосы, прижимая неспокойную голову к себе. «Теперь твоё имя - Дрим. Спи спокойно, моя гордая мечта» И Дрим заснул, окружённый теплом из кольца множества божественных рук, в коконе из чужой одежды и незамеченных доселе крыльев. Сон оборвался, вспыхнул и потух, как подоженная спичка на ветру. Мужчина распахнул глаза в которых весь мир все ещё казался смазанным пятном, с трудом разлепляя глаза. Он умер? Это Лимбо? На переферии зрения мелькнуло нечто зелёное. Ох дьявол. Он скривился в отвращении, пытаясь сесть. Его с лёгкостью вдавили в пол две чужие руки, пока ещё две продолжили монотонно обрабатывать рану. «Лежи смирно.» — Уебок,- Дрим отвернулся, не желая видеть лицо своего спасителя. Снова он доказывал, что Дрим ничего без него не может. Покуда Дрим ныне занят злостью, а его Бог - врачеванием, прольем же свет на прошлое. Дрим рос под крылом своего бога, когда ему минул сначала четырнадцатый год, а потом и девятнадцатый. ИксДи был как нежен, так и суров, щедро хваля за заслуги и наказывая за промахи. ХD не был тираном, но он слишком привык быть хозяином, думая о том, что любого зверя можно приручить, пусть даже кнутом и пряником. Дрим так и остался вечным странником, любимцем дороги и душой компании, не различая шрамы божественной любви и те, что получал в бою. Деревянный меч однажды сменился алмазным, а блестящие латы окропила кровь. И ничего не тронуло душу, с проросшим семенем божественного гнева. В тот день Дрим кое-что осознал — он больше не нуждался в своём боге. Небеса подвели его, и он не собирался служить им дальше, своей рукой неся благодать иль горе. — Ищи себе других шестёрок, - шлем полетел XD под ноги. Юноша, дерзнувший бросить вызов богу, стоял напротив. Губы божества сложились в тонкую линию. Дрим не видел его лица, но был уверен - бездонные зведные глаза наполнены яростью. «Дрянной мальчишка.» Чужая рука замерла в замахе, грозясь сшибить с Дрима маску, повторить не столь болезненный, сколько унизительный процесс воспитания, следующий каждый раз, когда существо было разочаровано. Но удара не последовало. Дрим стоял, подняв оружие. — Я больше не ребёнок, ИксДи. И я повторяю, - голос зазвучал непривычно громко и твёрдо в светлой обители бога, - я больше не служу тебе. Я больше не нуждаюсь в тебе. Ты мне никто. Слова этого смертного, каждое из которых было хуже удара меча. X.D в свою очередь не проронил и одного, храня молчание. Пригрел гаденыша на груди. «Ты жалок, Клэй. Ты никто без меня» - прозвучало в спину человека, идущего к порталу. — Меня зовут Дрим. И моя мечта начинается сейчас. Без тебя. И жизнь продолжилась, обжигая воспоминаниями о тех временах, когда боль легко можно было спутать с лаской. Дрим покинул равнину и лес, в которых вырос. Не только он, многие. Горячее пламенное сердце билось яростно и страстно, и зов его находил отклик в безумных погонях и боях, созидании и разрушении, о каких легенды сложить не жаль. Его Королевство, Земля Мечты, выросло на ладонях молодого воина, взрощенное его любовью и под его защитой. Пусть жил не во дворце, а в Общем Доме, ему иной жизни было и не нужно. Дрим засыпал в кругу друзей, окружённый теплом. Окружённый семьёй. А потом все снова рухнуло. Дрим не мог поступить иначе. Он защищал свои Земли, свою страну. То, что было его по праву. Но как смеют обвинять его в насилии те, кто не захотел слышать его и слушать? Росток, когда то пробившийся на свет в его душе, получил бутон, явивший мертвые лепестки миру. Дикая роза, чьи шипы подобны иглам, а крохотный тёмный цветок ничтожно мал, чтобы ранить ради него руку. Пандора, Книга, Квакити. Свобода. И запятая в жизни смертного, которая чуть не стала точкой. «Не дергайся, замри» Дрим поморщился. Руки бога были нежны, прикосновения оставляли за собой яркий рунический след на полуобнаженном теле, а ранения затягивались. Проблема в том, что метод заживления помимо своей эффективности имел минус: по ощущениям это было примерно так же приятно, как если бы на повреждённый участок тела попало мыло или соль. Щипало нещадно. «Тише. Скоро пройдёт» Дриму повезло, что самые страшные раны уже были залечены в момент его сна. Он уже мог сидеть, в чем ему помогало многорукое божество, материализовав за спиной мужчины нечто мягкое, похожее на стог сена или мох. Изящные белые пальцы порхали над порезами и следами от стрел, нежно касались ожогов. Дрим сжал губы, не собираясь подавать вид, как же страдают его нервные окончания. «Прости уж. Но если я опять погружу тебя в воспоминания, ты окочуришься» — Умоляю тебя, молчи. Мужчина закрыл глаза, перед которыми ещё стояли лица друзей. Когда-то друзей, если быть точнее. Сейчас они друг другу давно враги. Время осыпалось песком сквозь пальцы, а с цветка опали лепестки, оставив только острые пики шипов, голодные до чутких рук. Сапнап был его лучшим другом. Он знал его, сколько помнил самого себя. Дрим почти что считал его своим братом, а Бэда и своим отцом тоже. Они сражались бок о бок, когда впервые пришли приструнить наглый городишко: воин, что быстрее ветра, и демон, от чьего шага загорается трава и земля. А Джордж? Их противовес, их молчаливый, но опасно весёлый Гоги, который будучи обычным человеком словно родился дипломатом. Команда Мечты, они были почти как бренд. И это рухнуло. Оставило сквозящую пустоту в районе грудной клетки. А другие? Как насчёт Сэма или Фроста? Ну да черт с ними - они оставили Дрима с такой лёгкостью, что это оказалось больнее удара под дых. Мужчина стал изгнанником в своей стране. Но самым болезненным, чем-то сродни потере конечности, стала Паффи. Женщина, приютившая и приласкавшая ещё молодого Дрима, с любовью называвшая его "мой утёнок" и "сынок" - она ни разу не навестила его в тюрьме. В тот момент, казалось бы окончательно покрытое коркой льда, сердце предательски сжалось. У него снова не было дома. Друзей. Никого. От воспоминаний и картинок перед глазами, в них же и защипало. Злость и ненависть смешались в его груди, огромной змеей обвив нечто, когда-то носящее имя "душа". Его бросили. Его тупо кинули ради избалованных мальчишек. Все те, кто клялись ему в верности и любви. Все эти люди - теперь они являлись булавками, медленно входящими под кожу. Дрим сжал зубы и громко втянул воздух носом. К подбородку побежали капли слез, которые мужчина сразу же стёр. Хотя, на лице покрытом ссадинами и щетиной вряд ли бы их кто заметил. Он даже не обратил внимания, как все кончилось. Ныне тёплые руки бога мягко коснулись его плеч, стараясь привлечь внимание к себе. — Дрим. Посмотри на меня, - голос больше не исходил отовсюду сразу, звучал так негромко и бережно, что мечтатель не отказал. Он ни черта не видел из-за слез и маски. Чужие руки потянулись к ней. Он дернулся, наощупь ища меч или топор, словно боясь, что забытое когда-то снова повторится. Что существо, которому он доверился по глупости своей, опять принесёт боль. — Моё создание, моё бедное прекрасное создание.. - XD осторожно коснулся застежек. Маска плавно отошла от лица, явив миру обычного замученного человека: нездорово бледное лицо все в шрамах, почти пропавшие веснушки, потускневшие голубые глаза и ещё сильнее обострившиеся черты. Многие бы разочаровались, увидь под маской "вселенского зла" слишком обычный лик. Божество приложило к чужим щекам ладони. И Дрим возненавидел себя за то, что подался навстречу, ища ласки у того, от кого отрёкся. Мужчина попытался что-то сказать, вроде бы "пожалуйста" или подобное. Он не знал, о чем просит, но к своему стыду, больше скрывать слезы он не мог. Его лишили этой возможности. X.D прижал его крепко к себе, первой парой рук обняв за плечи, другой на уровне лопаток, а третью сомкнул чуть выше поясницы. Дрим содрогнулся в его объятиях, опуская голову. В светлые спутанные волосы мягко вплелись чужие пальцы. — Ты не виноват. Вместо обвинений, которым Дрим не удивился бы. Вместо шипящего "я говорил". Вместо всего того, чего не случилось, X.D выбрал именно то, в чем мужчина нуждался больше чего-либо. Дрим не думал, что божества меняют точку зрения. Уж больно упертым был именно его бог. Но это не важно, на самом деле. Ничего теперь не важно. Раньше Дрим имел самое лучшее оружие из всех. Злоба охраняла его, юная дикая роза выпускала шипы, и никто не мог подобраться ближе. Но сейчас X.D всего в несколько слов и действий делает то, что не удавалось никому раньше - он лишает Дрима единственного, чем тот мог обороняться. Дрим слишком сильно скучал по прикосновениям, которые принесут не боль, а нежность. Залечат раны, а не добавят новых. У него нет больше сил сражаться, убивать, ненавидеть. Его сердце устало мёрзнуть внутри того куска льда, в котором давно застыло. Когда-то, много лет назад, юный Клэй плакал в плечо божества, комкая в пальцах зелёный плащ, пропахший лесом. Плакал потому, что не хотел каждый вечер оставаться один, провожая Сапа в портал, потому, что погода сегодня была ужасная, потому, что он голодный, потому, что его бросили родители. Детская душа металась, ища спасения. И X.D утешал, забирал к себе и давал тепло, которое в любой момент могло смениться гневом. Не потому, что божество само по себе было с мудацкими повадками: сказывалось то, что сам X.D впервые был в таком положении. Но он был счастлив видеть улыбку на детском лице, большим пальцем гладить чужую щеку, словно пытаясь пересчитать веснушки, или расчесывать костеным гребнем непослушные космы. Сейчас Дрим уже не мальчик с верой во все хорошее против всего плохого. Он потрепанный жизнью мужчина, хлебнувший в полной мере и горя, и потерь. Его лицо и тело украсили шрамы, каждый из которых был вынесен как приз, как доказательство своей живучести в любом бою. И теперь у него правда нет дома. Лес превратился в источник еды и укрытие, великаны-деревья не служили ему стенами комнат. Чистое небо несло только беду, перестав быть крышей над головой, а засыпать в корнях раскидистого дуба, как в кресле, стало опасно. Не монстры охотились за ним, а люди. Дрим очень хотел вернуться в те времена, когда сидя в пшеничном поле, друзья не могли найти его, ведь колосья были выше головы, а волосы терялись в них, слишком хорошо сливаясь по цвету. Он скучал по временам, когда единственной и самой серьёзной проблемой в жизни был Сапнап, укравший его удочку. Он не знал, клянёт ли сейчас своего бога или молит о прощении, а может просит убить. Дрим просто рыдал в его плечо, с огромной силой стистув в руках плечи существа, к которому никогда не пришёл бы сам. — Это из-за тебя, из-за тебя я стал таким, - глотая собственный голос, Дрим сжимает пальцы до боли, впиваясь ими в плоть или что там под одеждой этого чёрта. — Ты во всем виноват. Я ненавижу тебя, ты..- трогательно-мягкое прикосновение к волосам, и он больше не может вымолвить ни слова. Плечи у него дрожат, и больше всего на свете Дрим сейчас боится отпустить того, кому желал всех самых страшных мук, кто из чистого куска глины вылепил подобное себе и оставил. Его создатель. — Всё, что я делал с тобой было ради того, чтобы сделать тебя сильнее, а не сломать,- тихий шелест голоса над ухом добивает его, разбивая на части окончательно. Но плакать больше нечем. Выплакал все что мог, когда корчился от боли на полу Пандоры. — И ты не сломался. Взгляни на себя. Ты моё создание. Своенравное, дикое и отторгающее меня. Единственное в своём роде, - тёплые губы коснулись виска. Слишком близко. Но Дрим не отодвинулся. Не собирался. — Ты всегда найдёшь дом у меня, лишь позови. Мы сделали больно друг другу, но я все ещё твой покровитель, а ты - моя маленькая гордая мечта. Я не позволю кому-то отнять тебя у меня. Дрим закрыл глаза. Впервые за столь долгое время, он ощутил нечто, похожее на тишину. Вся та боль, чувства, обиды, гнев - они умолкли. — Отдыхай,- на его челе запечатлели благословенный поцелуй. И Дрим уснул, благодаря за временное затишье, за то, что все его метанья стихли.