Мышка для змеи

      Лондон вновь не радовал жарой даже в середине лета. Тем не менее, Кроули решил снять пиджак и закинуть в душный салон Бентли. Вышло солнце и постоянный атрибут демона — тёмные очки, наконец, пригодился. Свет оседал жёлтым туманом, лишая предметов вокруг цвета и частично формы. Не привыкший к такому глаз не мог найти за что зацепиться и обыкновенные действия заняли больше времени.       Мужчина обошёл автомобиль и просунул пальцы в прутья калитки. Ангел простодушно сообщил, что стучать не обязательно, он не запирался, ведь, на участок приходили дети и разрисовывали гладкие большие камни из которых состояла длинная тропинка к дому. И правда, каждый булыжник был отмечен цветными мелками. Демон сощурился и поднял взгляд. Плотно закрыв калитку, он потёр подошвой один из рисунков и притворно плюнул под ноги. Крупные кусты пионов, растущие по обе стороны дорожки, источали душный цветочный смрад. Кроме них и неухоженной травы, перед особняком ничего не росло. Это можно объяснить совсем недавним появлением хозяина.       Как же это было не в характере Азирафаэля. Скромный продавец книжек вдруг покупает особняк и зовёт посмотреть не своих небесных, а демона. Тот отмазывался как мог, но в итоге стоял сейчас на его участке. В относительно безлюдном месте они не оставались чуть ли не со знакомства. И Кроули боялся. Ангел может и пожалеть о том, что так хорош в уговорах.       Мужчина ускорил шаг на лесенке к небольшой веранде и вдруг услышал скрип на заднем дворе дома. Неровный звук почти сливался с пением птиц и походил на лязг несмазанных подшипников. Поддавшись импульсу, демон спустился и обошёл две стены дома. Скрип не усиливался, но среди него вдруг стал различим тихий свист. Тоскливая сюита, завывающая свои незатейливые смыслы для каждого листика густого сада, была так близка и мила. Казалось, она играла со времён сотворения мира.       Кроули улыбнулся нежданному приступу ностальгии и отодвинул листву одним размашистым движением руки. Под ней виднелся низкий ажурный забор, обвитый тонкими стеблями вьюна. Поднялся ветер. В глубине сада затихло какое-то движение. Кроули перешагнул забор и шёл на звук, с каждым шагом набирая азарт. Но только начали редеть деревья, а совсем рядом показалась залитая светом поляна, он от чего-то стал осторожнее.       Ангел сидел на садовых качелях спиной к гостю. Кроули видел только сведённые в щиколотках ноги и расправленные крылья, которые так же скромно собраны, слегка касаясь друг друга. Из-за ветра плотная ткань хитона не лежала единым полотном, а вилась у самых пяток. Через неё чёткой тенью просматривались лодыжки. Дневной свет опалял контуры. Будто их и не было совсем. Будто эфирное существо растворяло свой человеческий облик.       Деревья стихли со смолкшим лязгом петель и словно бы подглядывали за одарившим их своим присутствием. Шептались, гадали, спорили.       Кроули помнил рай именно таким. За всё время, которое у людей принято делить на годы, он никогда так не тосковал по этому месту, как сейчас. Забытый в терниях всеобъемлющей ностальгии рассудок, непокорно роптал верные, понятные, привычные смыслы. Был услышан, но так и не понят.       Кроули — демон. Ему должны нравиться страдания среди руин, грязные люди, тусклые подвалы… Ему и нравятся. Только вот и миг праздной, беззаботной жизни прельщал, оказывается, не меньше. Он вспомнил каково это, томиться в объятиях приятной скуки, и летать не под чёрными тучами, а под густыми белыми облаками. Змей ухмыльнулся. Может, и не так странно, что ему мила именно эта часть? Нет ничего более искушающего, чем потратить время впустую.       Белые крылья дёрнулись и ушли вбок, словно ширма. Из-за них выглянул юноша и, метнув взгляд вниз, вновь посмотрел на гостя.       Кроули поздаровался первым, в своей привычной невозмутимой манере. Ответ пришёл слегка запоздало, Ази немного смутился, будто не за чтением его застали, а за грехом.       — А почему меня никто не встречает? — Раскинул руки Кроули. — Где вся вот эта мешура в виде кучи людей, которые вертятся в доме и возле?       — Прислуга начнёт работу с понедельника. — Сдержано парировал собеседник и чуть отодвинулся, приглашая демона сесть.       — Странно, что вам вообще позволительна вся эта роскошь. — Но Кроули остался стоять, даже не взглянув на предложенное место.       — Раньше бог принимал и рабство, иначе людям было не выжить. Конечно, правила меняются, но никто не может запереть меня в аскетизм только из-за должности. — Блондин опустил взгляд и нервно прижимал пальцами край переплёта. — Тем более, я даю людям работу, то есть, всё ещё делаю благое дело.       — И как тебе удаётся вечно быть таким правильным? — Он, скорее, сказал это в шутку, но Ази ответил вполне серьёзно.       — Даже для ангела это большой труд.       — Ну да. Жить среди людей и не поддаться искушению. Видимо, это оказалось слишком сложно, раз ты сбежал в личный особняк.       — Хватит. — Это прозвучало так нежно, беззлобно, что Кроули растерянно отвёл взгляд. — Пойдём в дом?       Рыжий кивнул и задумчиво прикрыл ладонью рот.       Все эти повадки Азирафаэля, сад с белыми несозревшими яблоками, даже скрип качелей и завывание ветра в петлях… За то, чтобы в этом остаться нужно совершить поистине плохой поступок.       Он прошёлся ладонью от губ к подбородку, шее, всё ниже, пока ладонь не накрыла грудь прямо посередине. И сердце стучит, и подрагивают кончики пальцев, и сбивается дыхание. Только вот чувствовать по-человечески, когда являешься демоном невозможно. Он знает лишь похоть. Секс для удовольствия — грех, видите ли. Какая чушь! Тем не менее, Ази никогда не согласится на это.       А вдруг, если они обвенчаются, Бог примет их союз? Было б это было возможно, его любви удалось бы сохранить чистоту.       Ещё один хороший поступок. Плохой запрет сжимает горло столь же сильно.       Он больше не хочет об этом думать. Ноги сами несут за ангелом.       Прохлада помещения слегка привела в чувства. Хозяин особняка шёл впереди и почти вёл гостя за руку. И в очередной раз обернувшись, прервал радостный рассказ, заметив странное выражение лица друга.       Кроули сел за стол и накинул руку на спинку кухонного дивана. Запах намасленных блинов терялся в свежем сыром воздухе. Мужчина даже не обратил внимание на неловкую паузу, повисшую в разговоре. Кусая палец, Азирафаэль всё пытался составить простой вопрос, наивно думая, что может помочь.       — Ты чем-то обеспокоен? — Пухлое бедро прижалось к плечу демона и ладони, легко обвившие шею, изящно сомкнулись в замок.       — Нет, просто, ну, знаешь, дела. — Голос приобрёл напускное нахальство, вроде бы, так присущее демону, но иное, скрывающее истину. — Я же ненадолго заехал.       — О, точно. Тогда, будешь блины?       — Пожалуй откажусь, ангел мой. — Кроули прижал очки к переносице и старался улыбаться так беззаботно, как только мог. — Не обидишься, если я заеду чуть позже?       — Ох, ну наверное… — Ази спрятал руки за спину и отошёл к подоконнику. Грустно отодвинув в сторону тарелку с блинами, он проводил друга взглядом.       Как легко демону, когда за плохое поощеряют. Азирафаэль хотел сдалать что-то сильно плохое и впервые испытывал ненависть. Лишь к себе, к, смердящим праведным стыдом, желаниям. Ему простили чревоугодие, может, удасться объяснить и это?       Ах, если бы только его возлюбленный был обычным человеком…       Услышав за спиной быстрые шаги, Кроули обернулся. Ази остановился рядом и припал к стене. Демон ждал дальнейших действий, но ничего. Юноша просто смотрел на него щенячьими глазками и старательно поправлял непослушные волосы, как бы занятой. Жажда, присущая природе змея, заиграла в нём новыми смыслами; им вторило засилье различных идей, рождённых, преимущественно, от безнаказанности. Кроули правда терял слишком мало, чтобы остановить себя в искушении ангела, так что решил действовать.       Сняв очки, он положил их на трюмо и подошёл к своей любви. Тот замер, как смирившийся со страшной судьбой, и согнул руки в локте. Мужчина убрал их в сторону и неуклюже поправил светлые волосы, казалось, как надо. Он провёл большим пальцем от макушки до подбородка и, подогнув остальные под челюсть, приподнял личико вверх. Ангел вздрогнул перед самым поцелуем, от чего тот получился немного смазано. Мгновение они стояли, приоткрыв рты, и смотрели друг на друга почти с одинаковым страхом. Разбитые запреты валялись невидимыми осколками, устремив всё своё внимание на влюблённых, скоро забывшихся в новом поцелуе. Пытаясь их остановить, они впивались в босые ноги, но ни на боль ни на страх никто больше не откликался.       Кроули не знал, куда деть руки. Добравшись до желанного тела, он беспорядочно и жадно сгребал в пригоршню всё, до чего мог дотянуться. Он замер лишь с осторожным стоном со стороны ангела и готов был молить кого угодно, лишь бы услышать это снова. Держа его, как настоящее сокровище, демон неуёмно впивался в распухшие губы. От бледной кожи пахло чем-то масляным и сухим, как корица или орехи. Кроули отвлёкся посмотреть на раскрасневшиеся, будто от хлёстких ударов, щёки. Всё ангельское нутро свербело неудержимой охотой продолжить. Азирафаэль чувствовал, как слабеет в руках любимого. Жажда сладкой истомы, прямо как в наивных, но чёрных помыслах, в подавленных соблазнах, напоминала о себе томной болью внизу живота. От огненных волос разило костром и хмелем, терпкой травой и мужским потом. Демон тоже краснел, но почти незаметно. По-настоящему его желание можно было прочесть, когда раскрывались веки и хищный взгляд узких зрачков слегка притуплялся. Дьявольские глаза с поволокой, в которых, словно через тонкий лёд, слабо пробиваются характер и страсть.       Ази улыбнулся и прильнул губами к шее. Двигаясь всё выше, он хотел повторить затянувшийся поцелуй и вдруг ощутил, что падает.       Секунда, Кроули уже над ним. Крылья давят в спину, юноша решает их убрать. Он боялся, слегка, опасаясь не быть готовым к истинным намерениям партнёра.       А тот не щадил его. После череды неясных, осознанно незавершённых поцелуев сквозь ткань, Кроули задрал одежду до самого пупка и продолжил касаться губами уже его голой кожи. Сивые волоски на ногах блестели в узкой полоске света, случайно оставленной меж наспех закрытыми занавесками. Ази слабо толкнул демона пяткой в плечо. Тот лишь одарил его властным взглядом и метнулся вниз. Пусть ступор и отступил, ангел всё равно сопротивлялся довольно вяло. Рыжие пряди спрятали под собой пальцы, разделившись, как столкнувшийся с камнем бурный поток воды. Попытка сдвинуть его голову в итоге оказалась безуспешной. Теперь такой чужой Кроули, залез под одежду и продолжал слюнявить ангельскую кожу с прежним азартом. Он остановился, когда партнёр вскрикнул от боли. Видимо, змей увлёкся и укусил его слишком сильно. Мгновение спокойствия кончилось очень быстро. Ранее почти невесомые касания только набирали грубости и очередное болезненное движение Азирафаэль уже стерпеть не смог.       — Нет. Прошу, прекрати. Прекрати сейчас же!       Он ударил вслепую и лишь полоснул пальцами воздух. Тело обдало холодом, когда Кроули отодвинулся от него и сел поодаль. Разозлённый на самого себя, он шипел под нос, старательно закрываясь ладонями, чтобы не беспокоить ангела ещё больше. Тот, тем временем, сел на пол и поправил одежду.       С громким треском внутри механизма, встали настенные часы. Тишина клоками сгущалась в воздухе. И только отрывистый писк резонировал в голове, отбивался от стен, множился и пел невпопад, даже не думая о подчинении общему безмолвию.       Юноша обнял себя за плечи и повернулся к партнёру, что уже сидел вполне спокойно. Заметив его ошеломлённый взгляд, тот опасливо придвинулся и, с немого разрешения, взял за руку.       — Я напугал тебя? — Кроули сказал это почти утвердительно, понимая и ощущая всю свою вину.       Остатки страсти, будто тёплые угли, грели теперь, разве что, только себя. И всё равно Азирафаэль подполз к нему и напряжённо положил голову на плечо.       Демоническая суть заразна и, находясь близко очень долго, он иногда ему лгал, но не сейчас.       — Да. — Одними губами произнёс юноша.       Собеседник не видел, но понял. Мужчина не знал, чем может его утешить, все слова, касания, даже молчание казались полной глупостью. Так ничего и не сказав, он вышел на улицу.       Кроули убивал, разрушал, нёс хаос, зло и месть, но лишь сейчас, будто разом за всё, больно цапнула старушка совесть. Он недолго стоял на крыльце. Неподвижно. Только волосы развивались по ветру и слегка подрагивали губы, всё ещё ярко-малиновые от возбуждения.       Стук двери вырвал из раздумий. Шаги босых ног были бы совсем бесшумны, если б не скрип досок. Кроули обернулся и, спустившись на две ступеньки, хотел обнять ангела за бёдра, но вовремя одёрнул руку.       — Уезжаешь? — Вздохнул юноша.       — Да, ангел.       Полы вновь скрипнули, когда блондин подошёл к опорам и взялся за одну из них. Ощущая налипший на себе пронзительный взгляд, Кроули раздражённо сглотнул и сложил руки на груди.       — Ну что? — Спросил он, не оборачиваясь. — Что ты хочешь услышать? «Прости»?       — Хотя бы. — Мгновенно ответил Ази.       Края его свободной одежды болтались по ветру, задевая демона. Тот прошёл чуть вбок и коснулся виском опоры прямо под бледной рукой, которая ни на миг не ослабила хват.       — Извини, что вовремя не остановился. Я ду-рак. Дурак. И всё тут. — Он старательно почесал под затылком, чуть слышно шипя. — Прости.       Ангел улыбнулся и опустил руку, ненавязчиво задев рыжие волосы. Обернувшись, Кроули поймал его за пальцы и почти поднёс к губам.       — Позволишь? — Спросил демон.       Ази гордо отказался, скрыв улыбку, но чтобы собеседнику не было так неловко, решил, что пришло время отдать очки. Разорвав их касание, он снял с пояса забытый предмет и уже расправил оправу, желая одеть на демона, но тот остановил его и сделал задуманное им сам.       — Так ты заедешь вечером?       — А ты этого хочешь? — Пусть и виду он не подал, но судя по собравшимся на лбу морщинам, был растерянно-удивлён.       Коротко кивнув, блондин ушёл так же быстро и незаметно, каким было их примирение. По крайней мере, Кроули надеялся, что конфликт исчерпан.       Вернувшись в дом, юноша прошёлся, смотря под ноги. Ликование от получения взаимности давно уступило неистовству и сожалениям. Теперь его особняк — змеиная клетка, а сам Азирафаэль в ней лишь мышка, корм для хищника. Только потому что поддался, позволил себе млеть в ладонях, согретых адом. Это неправильно. Демон не должен касаться ангела. Но и последнему не нужно хотеть сблизиться.       Ази повернулся к зеркалу и поднял взгляд. Он рассматривал себя долго и скрупулёзно, выискивая следы содеянного на материальной оболочке. Отойдя на пару шагов, приподнял одежду, несмело, так, будто был не один. Пальцы сминали ткань, присборивая края. Красными колечками проступали следы от зубов, тень пятнышек от грубых прикосновений.       Уже не чист.       Правила просты и понятны, но увы не жалуют состраданием. Все постоянно твердят, что нет только чёрного и только белого, но в основе создания мира лежит именно этот концепт. И Бог следуют ему и Дьявол; и никто не простит, не уступит. Только сейчас ангел осознал цену их связи, оказался на смертоносной грани правил чёрно-белого мира. Впервые потревожил свою размеренную жизнь, при чём так незаметно и шустро, что вставшее перед ним распутье чуть не разрезало его пополам.       Если бы Кроули не остановился, пути назад просто бы не осталось.       Сдвинув старые газеты, Азирафаэль присел прямо на трюмо и, по-лягушачьи растопырив пальцы, коснулся холодного зеркала.       Он боится потерять нажитое, но остаётся неуверен. Что, если он не спроста спутался с демоном, выбрал, влюбился? Что, если это та жизнь, которую он тайно желает? В конце концов тысячелетиями топтать одну и ту же тропу любому надоест. Или он заблуждался? Одна только мысль об измене привычному и близкому душе, разгоняет по телу крупную дрожь.       — Кто же ты? — Тихо спросил он, сощурившись, и отшатнулся, будто вопрос задало отражение.       Сегодняшний вечер многое разъяснит.       Юноша поднялся и, метнув взгляд на зеркало, замельтешил в сторону лестницы.       — Ангел. Кто же ещё? — Запоздало ответил он. — Пока не падший.

***

      Никаких шептаний, уговоров, дурных идей. Только действия. Ангел не был готов к этому. Как хитро.       Они стояли в коридоре. Хозяин дома был намерен с самого порога заявить о границах, но не успел. Были сомнения, что сил (или желания) противиться не хватит, ведь, Ази так легко повиновался ему, но всё же, неудача вызвала удивление. Кроули вился вокруг, уводя ангела вглубь дома. Он чувствовал на языке знакомый запах, горше яда. Подпаленные ресницы смягчали взгляд широко распахнутых глаз. Бесплотные, сияющие янтари переливаются бликами безумия, стремлением дикого зверя и неудержимой волей. Короткое расстояние между клыками разделяет слегка тёмная от коньяка нить слюны. Того и гляди, либо распустит крылья, либо обратится в змея.       Остатками здравого разума Азирафаэль впадал в исступление. Что демон хотел заявить этим странным подобием танца? Ради чего он это делает?       Раньше он был не так близко…       Кроули вытянул руки и обхватил его голову, прикрывая уши. Показавшие жила запястья, ведут ладони за собой, те слегка пошатываются. Какое же дикое упоение вызывает в нём ангел. В основном, то объяснялось банальными инстинктами, но Кроули опасливо глядел в своё нутро, рассматривая совершенно иную причину.       Ностальгия всегда лжёт, клокочет о былом невпопад, суматошно подсовывает всё новые и новые сказки. Пёстрое лоскутное одеяло, сотканное о прошлом, о его жизни и его дороге. Скорее, кольцевом шоссе, замкнувшем пятиконечную звезду. Там, где рассвет приходит на западе, а закат угасает на востоке; там, где все безгрешны и свободны. До болезненного предательства, лишь подстёгивающего к сотрудничеству со страшным злом. Эдемский сад и его небесная звёздочка.       Азирафаэль слышал рокот внутри демонического нутра. Слышал через набухшие вены на запястьях, через касание пальцев к ушной раковине. Кроули будто пытался залезть ему в мозг. Гудела и кружилась голова, руки тяжелели, наполнялись намоченной ватой, мысли путались, но хоть кому-то надо разорвать это гипнотизирующее действие.       — Поговорим? — На удивление, разогнать атмосферу, что Кроули нагнетал долгое время, удалось лишь одному слову.       — Ебучий ты ангел. Не могу без тебя. — Демон сам не ожидал, что скажет это вслух.       В голове созрел план. Если Азирафаэль хочет поиграть в любовь, он не против. Так веселее. На небесах не жалуют весёлых игр, но Кроули обязательно покажет ему парочку таких.       Не успел Ази и дотронуться до любимого, как тот взял его под бёдра и с удивительной лёгкостью закинул на плечо.       — Ай, рёбра! Кроули, отпусти! — Ангел и смеялся и поджимал губы от боли. Ладони, которыми он пытался зацепиться за спину рыжего, безнадёжно сползали по скользкой ткани рубашки.       — Где, говоришь, спальня? — Покружился демон, осматриваясь.       — Мгхмф. Возле лестницы, левая дверь.       Распахнутое окно впускало в комнату свежесть только-только спавшего зноя. Сквозь чёрные деревья виднелось крохотное солнце; потухнет спичка, и то будет ярче тлеть.       Кроули скинул ангела на кровать и наклонился над ним, впившись ладонями в пухлые бёдра. Всё происходило так быстро. Ни слов любви, не осознания, что теперь они большее друг для друга. Каждый чувствовал о своём, но оба отдали разум во власть дурманящей скуки.       Уста демона слаще кагора, невнятный шопот ближе молитв и вымученной библии. Азирафаэль простонал от особенно болезненного укуса. Подумалось, тысячи лет служения, помощи людям, неужели всё закончится так? Это, ведь, было его предназначение, то, зачем его породили на свет. Только вот большую часть отведённого времени Зира таскался за демоном. Он давно к этому шёл. Он заслужил.       — О чём задумался, ангел?       — Пустяк. Извини.       — Ты сам не свой, даже в тот…эм, раз, не был таким.       — Кстати, прости меня тоже за «тот раз». Зря я не сказал сразу.       — Не извиняйся. Думаешь, если б я действительно хотел, то от твоих слов что-то бы поменялось?       — То есть, ты бы не остановился, даже если б я сразу попросил?       Кроули молчал недолго. Милый, наивный Азирафаэль, в конце концов, должен понимать кто перед ним. Демоны плохие, вот это новость. Но портить момент второй раз за день мужчина был не намерен. Он соврал. Больше для перепихона, чем искренне переживая за ангела. И это не значит, что второй пункт полностью отсутствует.       — Не сомневайся, ангел, — Улыбнулся он, прикрыв глаза. — Я бы обязательно сдержался.       Кроули устало выдохнул и сел на кровать. Скрипнул кожанный ремень, звенела бляшка в виде змеиной головы. Демон прополз до середины постели и опустился на подушки. Юноша дотронулся до его стопы, провёл пальцами вверх. Приподнявшись, двигался вслед за прикосновением, жался к худому телу и в итоге положил голову на его грудь. Янтарные глазки неотрывно наблюдали, как он прячет эмоции, останавливает и так робкие движения.       — Я совершаю грех. — Горько прошептал Азирафаэль, с болью принимая объятия любимого.       — Ты совершаешь его уже последние шесть тысяч лет, просто общаясь с демоном. Или как это у вас? Падшим?       — Нет. Это не просто правило о вражде, это смертный грех. Ангел не должен быть таким. Если люди увидят, что даже на небесах не следуют устоям, мир распуститься.       Кроули украдкой ухмыльнулся. Это ли не замысел Владыки? Кроме мести, показать Богу, что его способ правления неэффективен, что он — никто. Но сейчас важно было не это. Ангел страдал от своей порядочной сути и если змей хочет добиться своего, нужно выбить почву из-под его ног, пока он покоиться рядом, пока доверяет, пока любит.       — Ты слушаешь адскую музыку, наедаешься, пьёшь яд и после этого ещё будешь говорить, что правильный? — Он старался сказать это зычно и внятно, только голос предательски дрогнул на последнем слове.       — Но я не причинил зла ни одному существу. Не убил, не ограбил, не изна…кхм — Блондин осторожно прервался, внутри поклявшись больше не поднимать эту тему.       — Не забудь, что при этом, ты лёг под демона без всяких вопросов. — Учитывая то, что Азирафаэль лежал на нём, Кроули шутливо исправился. — Или на демона.       Юноша не отреагировал. Медленно повернувшись на бок, он секунду потупил взор, а после поднял взгляд и почему-то на мгновение вспыхнул гневом, заметив невозмутимость, граничащую с равнодушием. Собеседник быстро понял что к чему и погладил светлые волосы, смягчив блеск янтарей. Спокойствие вмиг овладело Ази и он было подумал, что демон использует магию. Решив не обращать внимание на его заискивание, он начал свой монолог.       — Я испытывал много разных удовольствий, но ты подарил мне новые. Люди и демоны. У них есть шанс сравнить. Выбрать. Пусть последние не могут откатить всё назад, наверное, это того стоит. Точно лучше постоянного ощущения ненаполненности, того, что рядом есть и другая жизнь. Не легче, наверняка не интереснее, просто другая. Только вот о ней запрещается даже думать. — Ангел недолго молчал, дав себе время подобрать слова. — Не отрекаюсь, — Продолжил он, сосредоточено наблюдая за реакцией Кроули. — Но признаюсь в осознанном грехе. Жалею, что поддался телесному удовольствию, предав все высшие блага, дарованные Господом Богом.       От последних слов рыжий скривился и потёр болезненно тянувшие мышцы. Это развеяло лёгкую задумчивость и теперь по-прежнему хмурое лицо выглядело так, будто Кроули вспоминал что-то из прошлой жизни. Вспоминал осознанно, то и дело пресекая попытки разума второпях создать лживое, но подходящее событие. Эти слова уже пронизывали его сознание. Только чьи они?       Оправившись, змей остро ухмыльнулся. Забавно наблюдать, как Азирафаэль боится даже мысли допустить, что на самом деле больше не нуждается в ощущении себя хорошим.       — И рыбку съесть и на хуй сесть. — Подытожил демон. — Ах, да, ещё раз при мне помолишься… — Угрозу он не закончил. Слишком уж мило было существо, скоро прильнувшее к его груди. — И вообще, прекрати уже это метание и нытьё. Крылья оторвут? Оторвут. Значит, греши спокойно.       Азирафаэль боялся себе в этом признаться, но внутренне он выдохнул.       — Чем-то жертвовать нужно, ангел, без этого никуда.

***

      Когда душа одного угомонилась, другой стал будто вдвое больше занят болью.       Пока Кроули лежал на огромной кровати и смотрел в потолок балдахина совсем один, инстинкты притуплялись. Пусть ангельская аура маячила на переферии, демон чувствовал лишь лёгкое жжение на месте той неудержимой похоти, что разливалась ранее. Трудно представить, ещё вчера он готов был обречь возлюбленного на вечные страдания. Служение злу для Азирафаэля станет губительным. Он будет увядать, как цветок с обрубленными лопатой корнями и навсегда отвернётся от Кроули.       Оба, но в большей степени Ази, не совсем осознавали, что по-настоящему придётся поставить на кон. Ангел наивен и жалок, не знает все стороны медали. Но Кроули осведомлён и не позволит никому испытать этого. Тем более от своих рук.       Мужчина вскочил с постели и наспех оделся.       Нечто за гранью обычных поступков, даже за гранью того немногого из хороших вещей, что он делал. Противиться своей сути и засилью суматошных идей был особый повод. Последний правильный поступок Кроули посвятит любимому.       Лучшее, что он может сделать — уйти, пока не стало слишком поздно.       Демон крался по коридору, уже решая принять змеиный облик, как отвлёкся на шум из кухни. Предательское любопытство заставило повернуться на звук.       Азирафаэль придвинул тарелку ближе и откусил пустой блинчик. Расправившись с ним довольно быстро, он изящно подцепил кончиками пальцев край ещё одного блина и скрутил в длинный рулет.       Кроули разрешил себе пялится, недолго. Напоследок можно, тем более, хищная часть почему-то притихла, пусть и жертва была достаточно близко.       Юноша был так увлечён поеданием блинов, что заметил демона, только когда тот уже сорвался уходить. Хоть рыжий и не прятался, от порции внимания в свой адрес, плечи непроизвольно дёрнулись вверх.       Изящно обогнув край стола, Ази на цыпочках подошёл к Кроули и положил запястья на его плечи.       — Утречко! — Улыбнулся блондин и прижался к худому телу ещё сильнее. — Ты не мучаешься с похмелья?       — Нет, я дурак что ли? С такими силами ещё и телесно страдать, тьфу.       — Ой, ну хорошо. — Азирафаэль отстранился, стараясь не касаться одежды заляпанными пальцами. — Может, сейчас хочешь блинчиков?       — Мне уже пора. — Кроули от чего-то повторил его повадки, хоть это было не нужно, и тоже коснулся ангела лишь запястьем.       Тот уже хотел выскользнуть из объятий, но теперь только крепче обхватил чужую спину.       — Что-то случилось? Если это не срочно, может, останешься?       Одно слово. Одно враньё. И всё закончится. Демон не мог вынести всей возложенной ответственности, неистовствовал внутри от потребности подавлять желание. В конце концов, это и забота Азирафаэля тоже. Но он, кажется, полностью убедившийся в правильности вчерашних соблазнительных слов, совсем перестал думать о последствиях. Делить бремя на двоих оказалось полегче, но всё ещё угнетало.       — Почему ты такой мрачный? — Повиснув на плечах демона, Ази чуть наклонился, заглядывая в потухшие янтари.       Те лишь миг смотрели в ответ и тут же вильнули в сторону, затем в пол. Кроули виновато пошатывался с пятки на носок и, наконец, собрал слова для ответа.       — Я люблю тебя больше жизни, но не готов при этом пожертвовать твоей. — Он взял его за предплечья и потянул вниз. — Ты должен быть счастлив, а со мной этого не случится.       — Что ты называешь счастьем? Следовать наскучившей рутине ещё тысячи и тысячи лет, пока всё существующее не утратит смысл? Я всё для себя решил, Энтони, я... — Голос дрогнул, будто от сомнения. — Я тоже тебя люблю. Чего бы мне это не стоило.       Неуверенность и смущение Азирафаэль спрятал в поцелуе, на который очень быстро ответили взаимностью. Место, где раскрываются белые крылья стало занято чужими руками, ползущими всё выше, к плечам. Ангел жался сильнее к его груди, ёрзал, разгоняя немоту в губах и нёбе. Кроули подался вперёд, заставив партнёра выгнуться в пояснице. Утробно стонал рычанием цербера, словно из-под земли, выдавая властную мощь и волю.       Звон бронзовой струны, первая звёздочка средь предзакатного сумрака, выстрел точно в цель. Сложно представить, что когда-то этот нахал, переполненный ядом безобразной свободы, тоже был ангелом. Азирафаэль вторил его судьбе, пусть сейчас и не думал об этом. В том и беда, он восхищается им, не примеряя на себя ту же роль. Любит его, но не его жизнь, до которой неизбежно падёт, до которой согласился опуститься, чтобы быть рядом.       Ангел так увлёкся, что когда Кроули собирался взять передышку, придержал его голову пальцами, испачкав кудрявые волосы.       — Ой, извини. — Спохватился он, всё-таки отпрянув от демона.       — Ничего, я как раз собирался мыть голову. — Тот ощутил потяжелевшие прядки и взбил их руками, разделяя рыжие волоски.       — О, может, помоешь сейчас? На летней жаре волосы быстро высохнут.       — Убедил, ангел. Остаюсь.

***

      К сиесте жара действительно разгорелась; ей тёплыми языками пламени подыгрывал южный ветер. Молодые деревца затихли в обеденной дрёме. Качели вело по ветру, но они тоже молчали.       Даже неугомонный Кроули не мог шевельнуться без ноющей слабости; тёр пальцами пересохшие глаза, лишь бы не уснуть. Устроив голову на коленях ангела, он задумчиво смотрел в небо, иногда откидываясь назад, и любуясь сосредоточенным личиком, чуть затемнённым от того, что перекрывает собой солнце. Свечение вокруг белых волос походило на нимб и очень шло неземному существу. Сам он того не замечал. Пусть иногда видел себя в карманном зеркальце и в зеркале на расчёске, но совсем недолго и лишь глаза. Ангел был занят: заплетал подсохшие рыжие кудри. Ближе к корням волосы всё ещё отдавали сырым холодом, но от того были послушнее. Каждая прядь — тонкая атласная лента. Кончики пушатся, топорщатся морским ежом, но юноша точным движением собирает их и вплетает в косу. Спешить не хочется, иногда он возвращается к началу, если вдруг коса собралась криво. В конце концов, это не колоски, их лишь две и лучше, чтобы они были ровные. Даже если демон их в секунду расплетёт, не важно.       Кроули тихонько мурлыкнул, когда ангел затянул прядь туже, чем обычно. Азирафаэль метнул на него взгляд и ослабил натяжение.       — Я почти закончил. — Шёпотом оповестил он.       Перед ответом Кроули сказал что-то невнятное, но быстро растормошился и выдал: — Продолжай.       Азирафаэль передал зеркальце и зафиксировал косу тонкой резинкой.       — Сбоку ничего, а спереди зализано, бе. — Привстав, заключил демон и тут же сорвал с волос ещё тёплую от рук ангела резинку.       Тот повёл плечами и уткнулся поясницей в ручку качелей. Перебирая щетинки на расчёске, он смотрел, как и без того кудрявые рыжие волосы стали виться только больше. И то, что Кроули разделял их пальцами, совсем не помогало.       — Так и знал, что буду как одуванчик.       — Ну всё, не ворчи. — Ази придвинулся к змею и, не выпуская из рук расчёски, обнял его со спины.       Хотелось сидеть так, покачиваясь, как маятник и нежно, тихо повторять слова любви. Юноша тянул пальцем ворот его выцветшей майки, замечая, как тело несознательно подалось назад. Он касается выемки меж позвонками, вскакивает на секунду, целует под татуировкой и снова спускается к шее. Внутри раскрасневшейся кожи всё бурлит кипятком, сочится наружу, как масла на апельсиновой шкурке. Тепло их тел сливается, от того касание почти себя не выдаёт. Только маленькие маячки в виде одежды, дыхания, намекают на то, что они совсем рядом. Хоть в простом осознании долгожданного сближения, сладости не меньше.       Кроули дёрнулся, отпрянув назад. Секундой позже ангел повторил за ним, пусть и не знал, почему тот так сделал. Но только Азирафаэль поднял сонные глазки на стену дома, всё стало до смешного ясно.       — Ты испугался солнечного зайчика? — Переводя взгляд со стены на расчёску, посмеялся он.       — Чего сразу «испугался»? — Передразнил Кроули. — Может, я рефлексы твои хотел проверить?       Он спокойно перехватил у собеседника расчёску. Вновь собрать растаявшую в тепле их тел невозмутимость получилось не сразу.       Пятнышко света, подрагивая, ползло по стене, вдруг наткнувшись на своего меньшего собрата.       — Я съем тебя.       Пятнышко побольше метнулось вбок и поглотило другое.       Азирафаэль наклонил зеркальце и солнечный зайчик выбрался из плена. Они метались рядом, как одинокие бабочки. Вверх, вниз, иногда терялись, но быстро занимали прежнее место.       — Ты пишешь что-то? — Вдруг заметил ангел и сложил зеркальце.       — Да. — Коротко ответил Кроули, облокотившись на спинку качелей, чтобы собеседнику было легче прочесть незамысловатое послание.       — «Я люблю тебя»? — Уточнил Азирафаэль, посмотрев на собеседника.       — Я тоже тебя люблю, мой ангел. — Кроули тут же наклонился к нему с намерением поцеловать в висок, но лишь мазнул губами по щеке.       — Ну я хоть угадал?       — Да.       — Хорошо, тогда моя очередь.       Первые два слова с лихвой обрадовали демона. «Я хочу» — последовательно вырисовывалось на стене. Но с последним всё сразу пошло не так.       — «Блины»? Серьёзно, ангел? — Он раскинул руки, случайно уронив расчёску в траву. — Хочешь искуситься блинами, а не таким же сладким демоном, вали к ним. — Змей кивнул в сторону дома и сложил руки на груди.       — Уже пошутить нельзя. — Ластился к нему Азирафаэль.       — Фу, у тебя даже руки пахнут сливочным маслом, напоминая то, на что ты меня променял.       — Прекрати драматизировать. Сейчас же. А то… Защекочу!       — Прекрасно. Ты ещё и думаешь, что я боюсь щекотки.       Кроули не ожидал на сколько быстро ангел запустит руки под его майку, поэтому сначала слегка растерялся. Этот жест был воспринят как маленькая победа, правда, зря, демон на самом деле не боялся щекотки.       Пальцы двигались лапками маленьких паучков, дёргались, пощипывали бока и рёбра.       — Твой настрой мне нравится, но боюсь, мы идём не в том направлении. — Рыжий и качнул ногой и убрал за ухо прядь волос.       — Перестань. — Ладони выползли из-под майки так же стремительно, как до того появились там. — Ты меня смущаешь.       — Я ещё ничего не делал для этого, неженка. — Кроули развернулся к нему и завёл одну руку за спину, а другую опустил на пухлое бедро.       Азирафаэль сжался в объятиях, тёрся щекой о плечо демона, чувствуя, как чужая ладонь тянется к колену. Несмело накрыв её своей, он сплёл их пальцы и спусил одну ногу с качелей. Стоило оттолкнуться от земли, как знакомый скрип пронзил слух уже двоих. Громкое стаккато распускало каждую петельку из полотна памяти. Азирафаэль тоже услышал его заново, вернее сказать, просто услышал. Теперь это сулило напряжённое, чужое, но необходимое. Стало последним шансом приглядеться к прежнему, когда уже почти отвернулся.

***

      Солоноватый запах разъедал стены душной комнаты, наполненной ядовито-жёлтым светом. С ним сливались яркие, пылающие янтари змеиных глаз, неустойчиво смотрящие на свою добычу. Блеск и дрожь белых бликов, почти скрывавших под собой узкие зрачки, утаивали неудержимую, дикую суть. Ангел разглядывал их и не замечал. Не замечал даже когда Кроули резко обхватил поясницу, когда отрывисто дышал и нетерпеливо, резко мял нежную кожу. Юноша пленён предсонным туманом и новыми чувствами, окутавшими всё тело. Чуть обгоревшие плечики зашлись от холода, будто какого-то своего, особого. Вдоль спины ползла широкая ладонь, совсем рядом, костяшки её пальцев леденели от касания к предплечью, вызывали у обоих мурашки. Волнение пробирало до тонких капилляров и самых мелких косточек.       Двое кружились в просторной спальне, то ураганом, то часовой стрелкой. Весь отдавшись ощущениям, Кроули жался всем телом и редко отстранялся. Он видел его таким, каким хотел, лишь мгновение. Но то мгновение прежде, чем всё разом изменится было лучшим на свете. Смущённое, расслабленное личико млеющего под ним ангела, прятавшего возбуждение в стиснутых бёдрах — концентрация всего, чего он когда-либо желал. С излишком, которым, при всём, невозможно насытиться.       Энергетические соки наполняли жилы, заставляли их нагреваться, гудеть под кожей накалённой сталью. Что-то за гранью проводника, истинный восторг и неудержимость настоящего искусителя. От беспрерывных касаний немели губы, словно следом размазанной по лицу помады. Кроули прервался, будто на миг очнувшись, но не выпускал ангела ни из объятий, ни из головы. Хотелось сделать его грех как можно ярче. Ангел заслужил сладость всех грехов этого мира.       Бледная спина коснулась постели. Азирафаэль выгнулся в ответ на ласки, утопая в пышном одеяле. Вскинув руки, чтобы не мешать, простонал, подставляя голое тело под поцелуи.       Юноша принял решение. Он прикрыт лишь любовью и искренним наслаждением от всего, что чувствовал. Внутри реяла печальная трель запретов, они звонко трескались, как глянцевая глазурь, невозвратно. Об этом думалось последний раз. Последний, за этот день. А может, много дней последующих. Всё теперь иное и не так страшно. С Кроули точно бояться нечего.       Свело скулы от глубокого поцелуя. На языках тает сладость засахаренного мёда, уступая горечи расставания. Ещё недолго Азирафаэль глубоко и часто дышал, запрокинув голову; стонал сквозь улыбку. Демон ласкал его там, куда ещё не смел касаться, полз по неизведанным тропам тонкого неземного удовольствия. Ища его в тумане новой неги, ангел ухватился пальцами за рыжие пряди, но ладонь свободно отступила, сползая до паха и живота. Всё выше. За ней тянулась чужая рука, в итоге догнав, переплела их пальцы. Каждый рывок питался слепой страстью из кипящих жил, извне насыщался нежными муками, дрожью напряжённых пальцев. Азирафаэль почти не двигался, боясь, что приятное волнение, охватившее тело, улетучится, испарится и он больше не сможет доставлять партнёру столько же наслаждения. Он чувствовал, как приятны демону все его кроткие, настоящие, первые реакции. Не хотелось отвлекаться и терять ту неловкость, трепет и нежность, лишать себя и его этого удовольствия.       Азирафаэль потянул ладонь на себя, разрывая их касание. Он даже не успел удивиться бреши спокойствия перед самой кульминацией, как тело вздрогнуло от оргазма. Ёрзает, вскрикивает, мотая головой, пока ощущения отступают, всё ниже и ниже, и скоро уходят совсем. В попытках унять пульсирующее напряжение внизу живота, юноша несколько раз сокращал мышцы, но безрезультатно. Он раздражённо простонал, даже громче, чем прежде.       — Что с тобой? — Спросил Кроули.       — Ничего. Просто… сделай так ещё.       — Могу сделать кое-что получше. Для тебя и меня, хорошо?       Ангел смущённо кивнул.       Резкий вдох, когда ладони змея устроились под коленями и быстро заставили их почти коснуться плеч. Кроули был совсем близко к ангельскому личику и не упустил возможности украсить его плеядой бесцветных поцелуев от щеки до уха. Всей своей нежностью он не мог унять их общей суеты. Когда голубые глазки растеряно поглядывали вниз, потом вновь прямо в сияющие янтари, и вниз и обратно, сложно было вернуть то безобразное рвение, тот туман, застилавший взгляд. Чтобы не наблюдать ещё больше пустых сомнений, Кроули занял любимого поцелуем. Медленно и равнодушно Азирафаэль закрыл глаза и отстранился первым. В знак готовности он чуть спустился и замкнул ладони на жилистой спине.       Стоны, что казались громкими в тишине безлюдного участка, теперь сопровождали каждое движение. Ангел сильнее сжал собственные запястья, привыкая к очередному виду приятного недуга. Повинуясь настойчивым касаниям демона, он вновь лёг на постель. Силы в руках становилось меньше и ладонь легко скатывалась по чужому телу, но задержалась почти у самого одеяла. Сомкнутые губы вибрировали от вскрика и приоткрылись на выдохе, когда Кроули вошёл полностью. Опустилась грудь, все ощущения ушли под рёбра.       Демон осторожно ускорялся. Янтари неотрывно смотрели в невинно открытый ротик, который совсем не хотелось оставлять без дела. Наклонившись, змей уже закрыл глаза в предвкушении, но не дотянулся до нежных губ, коснувшись лишь подбородка. Не сильно расстроившись, он продолжил целовать шею до самых ключиц и ещё недолго тревожил плечи влажным дыханием.       Азирафаэль запоздало сжал его локти, глубокими стонами молил быть рядом ещё хотя бы чуть чуть. Но стоило откинуть голову назад, как тепло любимого тела осталось только у пухлых ног.       Внутри вспыхнуло, точно разорвалась шрапнель, и искуситель спрятал стон наслаждения в мягком ангельском бедре. Он видел, как Ази тяжко без него и утешал хотя бы теплом ладоней.       И чуть позже, как следует отдышавшись, юноша лип к нему не могши выпустить из крепких объятий. Только поднял голову на секунду, будто хотел что-то сказать, но сбился, и в итоге сдавшись, вновь смиренно лёг, тревожа дыханием красную шею возлюбленного.       Демон прикрыл глаза от наслаждения. Боялся подумать, что ангел больше не ценен для него. Да и теперь не ангел вовсе. Портал в тот мир, где сам Кроули не знал горя, показывает последние видения. Но демон цеплялся не за них. Он цеплялся за весточку из реальности. Азирафаэля. Гладил его волосы и спину, вслушивался в тихое сопение, считал каждый выдох.       — Что же мы наделали, ангел?..

***

      Кроули не ожидал, что падение до сих пор так жестоко. Даже люди с их бюрократией казались теперь более цивилизованными, чем небесные черти, строющие из себя святых. С ужасом демон представлял свою любовь в озере кипящей серы, пятно крови, дрейфующее вокруг, новые крылья, чернее копоти.       Он наклонился, закрыв ладонью рот. Качели издевательски скрипели, с ними в унисон звучала соловьиная трель. Деревья, казалось, выли в скорби прощания; притворной скорби, хуже лживого послушания растений в квартире самого Кроули. Не веря ни шуршанию листьев, ни раздражающе легкомысленному пению птиц, он подбирал с земли камни, кидал их куда придётся. Он пинал траву под ногами; утыкаясь носами ботинок в сырую рыхлую землю, откидывал шматки почвы в стороны. Кружился. Один. А мир смеялся над ним, смотрел с искренним презрением, словно всё и все одномоментно свихнулись. Намного меньше чувств, чем тогда и намного больше сил. Он помнил каждое мгновение, каждый звук. Всю боль, пусть время и сильно её притупляло. Кроули отошёл к дому и припал спиной к стене, запрокинув голову. Часто вдыхал, не мог надышаться, в итоге зайдясь сильным кашлем. Он представлял. Испытывал. Знал же всегда что ожидает падшего. И всё же, обрёк на это родственную душу.       В плену прихоти своей сути, ненастоящей, обещанной поневоле. Он всегда был ангелом, как и Ази, они оба ангелы. Не навечно, но с самого начала. Искушённый собой же, растерянный, напуганный. Шептал в безумии сам не знает, какие смыслы. Не знает даже их эмоции. Всё ещё кашлял, утробно рыча, как дикий кот.       Хотелось развоплотиться ради хоть какой-то встряски. Не хватало внешней силы, способной вновь поднять тело с тропинки вокруг дома. Кроули забрался на качели и терпеливо ждал. Он нужен ему. Тому, кто придёт из глубин сада. Чья доля одиночества уже поглощена съёжевшейся душой. Возможно, единственному падшему, которого ждут.       Треск веток. Демон секунду не мог поднять голову, не позволяла совесть. А может, знал, что изменит мнение.       Обнажённый, скрывший в стыде свои чёрные крылья… Больше не ангел. Захлёбываясь раскаянием, шёл к последней частичке света, но и та стремительно гасла.       Место нескончаемого сочувствия вдруг заняла обида. С чего вдруг Кроули должен жалеть его? Часть своей вины в случившемся он всё ещё признавал, не в том дело. Накатило чувство обиды и несправедливости. Небеса покинули его, а другая сторона не спешила принимать, настаивая в душе яд. Никто не пришёл к нему. Ни один из толкнувших на грех. Никого не было рядом.       У Азирафаэля не хватало сил на то, чтобы заметить всю глубину душевных страданий партнёра. С прежней доверчивостью он упал на колени и, скрестив руки на бёдрах демона, плакал в подол чёрного корсета.       Кроули опешил, сначала, особенно когда рыдания становились громче. Но позже мужчина не испытал к нему ничего, кроме лёгкого презрения. Падший Денни́ца истекал слезами мести за предательство, а этот ни на должность Бога не метил, ни капли зла в душе не имел. Он не заслужил стать демоном, тем не менее, сожалеть о содеянном поздно, страдать незачем. Привыкнет.       С другой стороны, чего он ожидал? Что Зира, такой, какой и был, тут же кинется в драку с криками: «ты виноват!»?       Ослабленный падший уязвим для зла, пусть при этом, ему некуда податься, кроме ада. Кроули для него последнее, за что можно зацепиться. Пусть это и несправедливо, но у него должно быть всё иначе. Своего уже набрался, может, лишь для страдания, а не для мести, но всё ещё впереди.       Сам Ази пока не чувствовал, что изменился. Да, внутри было засилье гнева, проклятий. Он по привычке их отгонял, так и до конца не осознав, что теперь не хороший. И никогда им больше не будет.       А ангелы летали, пели, сожалея, но вниз смотрели презрительно. Они скорбели не по нему, они не хотели рождения очередного неудержимого зла. Да и знали, что скоро на небесах о нём не останется ни единого упоминания. Мысли просто мелькали в голове несвязными идеями, не приводя к сознательному анализу и даже не вызывая чувств. Азирафаэль понятия не имел, что ощущал. Отстранился секунду назад или уже час так сидел. Общее сужается, становясь точкой, впивается в кожу, как кончик булавки, делится надвое, по двум плечам, где властвует Кроули.       Тот развернул растерянного падшего к себе и, стянув пиджак, закрыл им окровавленную спину. Придерживая ткань, обхватил необычно лёгкое, словно давно мёртвое, тело. Оба никогда не чувствовали такого наполненного, тесного объятия. Согревающее человеческую оболочку, питавшее их души касание, пробуждающее и усмиряющее. Ни разу ещё юноша так жадно и глубоко не вдыхал. Тяжёлый предгрозовой воздух жёг гортань и лёгкие, но это была необходимая боль, возвращавшая в настоящее, а не губившая.       — Я всегда буду с тобой. В отличии от Бога. — Пересохло во рту. Демон закашлялся. — В отличии от… него, от них, я всегда буду рядом.       Будто целая вселенная разом затихла и остался только чистый голос, острый, как осколок стекла. Азирафаэль не верил ни единому слову. Кроули показал ему другой рай и оба думали, что в том-то им будет лучше, сами скучая по прежнему раю. Точнее, лишь Кроули скучал, ему было с чем сравнить. Знал, что плата за содеянное несоизмерима поступку и всё равно столкнул их в бездну.       Но Ази придётся это принять, так как он остался совершенно один. Теперь он был никем. И пусть душу терзала нескончаемая обида, деваться было некуда.       Оставаясь в клетке со змеёй, будучи мышкой, готовься быть сожранным. Неизбежно. Сколько бы не пришлось разделить веков.