wanna be my lover?

Джейсон верит — Бог любит его, и это не преувеличение. Рождённый в полной зажиточной семье белых христиан, ни разу не уличенных в грехе большем, чем разовый пропуск воскресенской мессы; не обделённый ни внешностью, ни умом, ни талантами; достигший успехов во всём, за что бы ни брался, будь то баскетбол в старшей школе, диплом одного из самых престижных университетов Индианы, либо, как итог — собственная именная корпорация «Карвер Энтерпрайзес», пользующаяся немалым успехом в штате, а он сам — почётом и уважением среди инвесторов и даже некоторых соперничающих компаний. И, конечно, венец его божественной удачи — прекрасная воспитанная жена Крисси, с которой они со школы состояли в крепких отношениях и служили примером прекрасной непорочной любви. Так, по крайней мере, считал Джейсон. Но с недавних пор над его безупречной гаванью повисли тучи — всё ли так хорошо в его тщательно выстроенном Эдеме? Нет-нет, с компанией дела обстояли отлично — они как раз заключили жирную сделку с китайцами и вот-вот выйдут на международный уровень, и Джейсон уже подумывал купить на миллионы с этой сделки новый дом в Западном Голливуде. С родителями тоже порядок — отец и мать навестили на прошлой неделе, а Лора Каннингем ждёт не дождётся пригласить всех на Рождество. По иронии судьбы камень преткновения затесался в том, о чём Джейсон никогда не беспокоился: Крисси. Его покорная неконфликтная жена внезапно стала отстранённой и чересчур раздражительной; находила отговорки, чтобы не заниматься с ним сексом, не целовала больше перед и после работы и сутками пропадала в своём кабинете, работая над сценариями, и почти не разговаривала с ним. Сперва Джейсон так и решил, — она слишком загрузилась работой и теперь срывает утомление на нём, в результате чего провёл с ней привычную беседу: что работать в браке она не должна, что и он, и её мать говорили ей об этом всегда и что он решительно не понимает, почему она не может просто сидеть дома и быть такой же, как жены его друзей: лучащейся красотой и здоровьем домохозяйкой, основные заботы которой — инструктаж поваров, садовников и вовремя сделанный маникюр. Идеальный расклад? Абсолютно! Об этом мечтают все. Но Крисси почему-то страшно обиделась на него и ушла на целую неделю в тотальный игнор. В период той их ссоры Джейсон, отдыхая в баре на нулевом этаже башни «Карвер Энтерпрайз», сетовал на неё своему младшему бизнес-партнёру и по совместительству лучшему другу, Энди. Тот терпеливо выслушал пересказ, а затем, задумчиво хлебнув пива, вдруг задал странный вопрос: — Джей, помнишь Бена? Из отдела кадров? — Да. При чём тут он? — У него с Моникой, его бывшей, была ровно та же ерунда. Она резко охладела к нему и начала гонять на горнолыжный курорт в Аспене чуть ли не каждую неделю, хотя Бен говорил, что она терпеть не могла снег, — лишь бы не быть рядом с ним. И что ты думаешь? — Энди выдержал заговорщицкую паузу. — Как-то раз он без предупреждения увязался за ней в Аспен и застал её там в отеле, трахающейся с инструктором по сноубордингу. Чёрт, он чуть умом не тронулся из-за этой истории. — Только не говори, что… — Послушай, — Энди аккуратно хлопнул его по плечу и сочувствующе заглянул в глаза. — Я понимаю, ты любишь Крисси, и я не хочу лезть не в своё дело. Но, знаешь… Лишний раз перепроверить никогда не помешает. Для твоего же блага. — Крисси не… — «не такая», начал было возмущаться Джейсон, а потом задумался. Впервые за много лет отношений в нём поселился жучок сомнения в Крисси — его совершенной, скромной, «не такой» супруге, которая за все одиннадцать лет вместе ни разу не давала поводов усомниться в себе. Подобные подозрения причиняли боль и вызывали отвращение, и он по-быстрому свернул разговор, заливая тошнотворные мысли пивом. Однако даже пьяным, а с утра — протрезвевшими и полным сил на новые свершения, Джейсон уже не мог думать ни о чём другом. Жучок, поселившийся в его голове разговором с Энди, рос и ощутимо жалил нутро. Джейсон попытался вновь поговорить с Крисси, но она в очередной раз отмахнулась от него и скрылась в кабинете за работой. Тогда он поспрашивал персонал их поместья (без преувеличения роскошные угодья семи с половиной акров, включающие в себя две парковки, гостевой дом, дом для прислуги, домик охраны, три гаража, пруд, бассейн, фонтан, вертолётную площадку и даже маленькую церквушку неподалёку от сада) но ни один из поваров, горничных или охранников не уличил хозяйку в чём-либо подозрительном. Чувствуя, что сходит с ума, Джейсон начал отслеживать, куда она ездит и с кем общается — но и тут, казалось, всё было как обычно. Получается, Энди ошибся. Конечно, ошибся: Крисси никогда не была замечена даже флиртующей с другими мужчинами, хотя те нередко обращали внимание на её красоту. Но ей это не нужно, потому что она, как и он, прекрасно осведомлена в седьмой заповеди: не прелюбодействуй. Она воспитана по старым традициям, росла в строгости и уважении и их семьи исправно чтили законы божьи. Тогда почему он всё равно никак не мог отделаться от ощущения, что не замечает под носом очевидных вещей? Последней каплей стала бессонница: Джейсон всё чаще просыпался среди ночи и параноидально проверял, находится ли в постели Крисси, отчего с утра на совещаниях с коллегами появлялся рассеянным и злым, как бешеный пёс. Он перепроверил все её звонки, всё её имейлы, каждую подружку и друга с работы — пусто, и, в конце концов, решился на последний отчаянный шаг. Он уже обращался к охране за записями камер видеонаблюдения, но те не обнаружили ничего странного ни в одном из помещений. Вот только и помещения ими наблюдались не все. Энди посоветовал нанять частного детектива, но Джейсон не хотел втягивать в разборки с женой посторонних лиц — вдруг пойдут слухи, а там и стервятники из СМИ закружат вокруг компании, и что тогда? Вместо этого он вспомнил, что в одном из любимых реалити-шоу Крисси за участниками постоянно наблюдала скрытая камера: оказывается, куче народу в Америке нравилось следить за тем, как живут, ссорятся и мирятся незнакомые им люди. До поры до времени Джейсона подобная вульгарщина не интересовала, но теперь, когда его собственная личная жизнь обросла извращенными наростами подозрений… Что ж, враг врага — это друг, и уже скоро техники, которые занимались установкой системы видеонаблюдения в поместье, были приглашены вновь, чтобы настроить последнюю модель скрытой камеры в сердце его Божьей удачи: супружеской спальне мистера и миссис Карвер. Как правило, в домах людей его статуса камеры устанавливались по всей территории, кроме двух комнат: вышеупомянутой супружеской спальни и присоединённой к ней ванной, дабы сохранить приватность хозяев и иметь хотя бы одно место в доме, которое не будет под пристальным надзором чужих глаз. Джейсон сам настоял на этом, ревностно оберегающий всё, что касалось личного пространства: и он, и Крисси могли побыть в спальне в одиночестве и заниматься любовью, ничуть не беспокоясь о том, что делают нечто грязное, а не исполняют, как полагается, сокровенный супружеский долг. А теперь он собственноручно разрушил этот покой, устанавливая в нём камеру видеонаблюдения. Оскверняя их святую святынь тайной съёмкой возможной измены его жены. Полное безумие; Джейсону никогда ещё не было так противно от себя. Это так грязно, неправильно по отношению к себе и к Крисси. Прости его, Господи, но ведь его вынудили! Вынудил этот дурацкий надоедливый жук в голове. Как только он расквитается с ним и убедится, что Крисси всегда была ему верна, он в тот же день потребует снять камеры. Он любит её и не станет ей лгать. И всё снова станет идеальной картинкой, такой, какой была его жизнь всегда. Получив инструкции от техников, Джейсон самостоятельно установил нужные программы на компьютере в своём кабинете, — Крисси сюда не заходит, следовательно, ничего не узнает. Оставалось лишь подождать пару недель, пока камеры будут писать, чем же занимается его жена, пока его нет дома. Всё это время Джейсон работал и молился больше обычного, стыдясь своего поступка, но понимая, что назад поворачивать уже поздно. Но неужели он готов допустить, что одиннадцать лет чудесных отношений с такой хорошей девушкой, как Крисси, могли порушиться из-за подозрений? Из-за какого-то дурацкого разговора о Бене и его шалаве-жене? Две недели истекли быстро, и когда Крисси улетела в командировку в Торонто на три дня Джейсон решил прошерстить отснятый материал без страха быть пойманным с поличным. Боже, ну и анекдот — изменяли, якобы, ему, но предателем чувствовал себя здесь он. Устроившись в мягком кожаном кресле, он ещё раз огляделся — кабинет заливал утренний свет; птицы в саду под высокими окнами напевно чирикали, приветствуя тепло и свежий воздух дорогой земли. В такой хороший день Господь просто не мог допустить ничего плохого и, давя проклятого жучка под напускной уверенностью, Джейсон завозился с дисками. Материала вышло много и на просмотр всего требовалось время, но, по счастью, сегодня весь день свободен, и следующие часы он мог посвятить проверке. Где-то к полудню он закончил с мелочёвкой и приготовился смотреть. Экран компьютера заполонила чёрно-белая картинка их просторной спальни. Запись высочайшего качества, с проводкой звука и хорошей фокусировкой. Он промотал её, как учили технари, не натыкаясь ни на что из ряда вон выходящее: вот Крисси переодевается, вот он читает книгу, лежа на кровати, вот они спят ночью, вот горничная меняет постельное бельё. Картинка сменила сутки за сутками, и Джейсон уже было с облегчением убедился, что его паранойя была беспочвенна и Крисси по-прежнему уважает его и чтит их свадебные клятвы, как вдруг на записи трёхдневной давности взгляд зацепился за незнакомую фигуру, вошедшую в спальню следом за женой. Джейсон рывком подкатил ближе к компьютеру и остановил перемотку. Крисси вошла в комнату, на ходу снимая серёжки: высокая шпилька, узкое платье до колен, светлые волосы уложены в причёску Памелы Андерсон из популярного ныне сериала «Спасатели Малибу». Выглядела сногсшибательно — видимо, в тот день она ездила на шоппинг с подругами. Эту догадку подтвердил человек, идущий за ней, обвешанный пакетами из бутиков едва ли не по уши. Мужчина. Джейсон долго приглядывался кто это, пока не заметил пятно на его оголённом простой чёрной майкой предплечье: татуировка, какое-то демоническое чудовище. Он резко вспомнил, кто этот человек — Эдди Мансон, её новый водитель, два месяца назад нанятый на место ушедшего на пенсию Боба. Вопреки страхам, Джейсон самодовольно ухмыльнулся. Ну, этого точно можно было списать со счетов — он не во вкусе Крисси, с ним она почти не общалась, да и обо всех подобных доморощенных рок-звездах отзывалась не иначе, чем с недоверием: её мать часто говорила ей, что это грешные, ненадёжные люди, что они увлечены пороками и не преминут покрасоваться ими с помощью вот таких рисунков на теле или проколотых интимных мест. Тем не менее, Эдди справлялся с обязанностями замечательно и не мешал никому своими увлечениями, и Джейсон быстро забыл о нём, обращая внимание не больше, чем на каменную плитку, по которой каждый вечер ступает вдоль своего сказочного сада домой. Что уж там, пусть поработает, посмотрит хоть, как живут нормальные люди. Как там было? Подай руку ближнему своему, не проси за свою немощь, но обретя свою руку здоровой и, наконец, исцелившись, протяни ее нищему. Типа того. Крисси также не проявляла заинтересованности в новом водителе ни прежде, ни на данной видеозаписи: не обернувшись к нему, отмахнулась, приказав оставить некоторые пакеты возле комода, а другие перенести в присоединенную к спальне гардеробную. Эдди молча выполнил задачу, вернулся в комнату, спросил, нужно ли что-нибудь ещё. Крисси качнула головой. Посетовала на жаркую погоду и несговорчивых консультантов «Gucci»; Эдди вежливо отшучивался, переминаясь у закрытой двери. Не происходило абсолютно ничего компрометирующего — деловое околоприятельское общение, каким было у неё со всем остальным персоналом поместья. Джейсон выдохнул, довольный, что чутьё все-таки не подвело его. Однако в следующую минуту Крисси стащила туфли. Небрежно откинула их куда-то к кровати, простонала — довольно громко и довольно, кхм, двусмысленно — от хлынувшего в ступни облегчения. Потом продефилировала к комоду, где оставила украшения в шкатулке и забрала пакеты, а уместив те на постель, принялась методично складывать обновки в стопочки. Эдди оставался на месте, наблюдая за её манипуляциями; Джейсон задался вопросом, какого чёрта тот не сваливает, а потом вспомнил, что прислуга не имела права уходить, пока хозяйка или хозяин не даст на то разрешения. А Крисси разрешить покинуть спальню ему явно не спешила. Не сделала она этого и тогда, когда, развернувшись к камере лицом, а к Эдди — спиной, завела руки назад и ухватилась за язычок молнии на платье, медленно поведя тот вниз. Внутри Джейсона всё похолодело. Он до скрипа вцепился в край лакированного стола — красное итальянское дерево, девяносто тысяч баксов, чтоб его, — и уставился на экран, не смея даже моргнуть. Вот-вот должно произойти что-то нормальное: Крисси опомнится, вспомнит, что она не одна, прогонит чужака из спальни, или Мансон сам допрëт своим прокуренным-протатуированным мозгом, что пялиться на жену босса, пока та переодевается, чревато нешуточными последствиями, и свалит. Но ничего из этого не произошло. Эдди не смутился и не вылетел из комнаты пулей, даже глаз от неё не отвёл. Вместо этого он хрипловато и беспечно рассмеялся. — Это месть за прошлую неделю? — весело поинтересовался он, чуть склонив голову; копна тёмных кудрей небрежно скользнула по плечам. Крисси глянула назад, придерживая лиф платья на голой груди. С каких пор она не носила нижнее бельё под одеждой? — Смотря что ты считаешь местью, — отозвалась она. Джейсон уловил в её чуть шипящем из-за записи с камеры голосе улыбку. — Издевательские поддразнивания в середине рабочего дня? — туманно улыбнулся Эдди. Будто бы вспомнил… что-то. — У меня сегодня выходной, — игриво увильнула Крисси и развернулась полностью, прикрывая грудь одной рукой. Взору Джейсона предстала её голая спина, а взор Эдди моментально соскользнул с её лица на зону декольте и, Джейсон готов был поклясться, блеснул даже на приличном расстоянии от камеры, как у голодного животного. — И ты воспользуешься своим свободным временем, чтобы соблазнить на отлынивание меня? — Я никого не соблазняю, Эдди, — фыркнула Крисси и тягуче прибавила: — Пока что. Этого достаточно. Какими бы приятельскими у неё ни были отношения с персоналом, Крисси ни с кем не позволяла себе этих фамильярностей. Таких откровенных шлюшьих заигрываний, да, блять, переодеваний при другом мужчине! И что они имели в виду под «прошлой неделей»?! Джейсон сцепил зубы, вскипая от гнева. Дальше следовало выключить видео, найти Крисси и устроить ей чёртову взбучку, а потом найти Мансона и вышвырнуть его отсюда, желательно сразу в травмпункт, однако Джейсон почему-то решил остаться на месте и подождать. Возможно, этому… всему найдётся иное объяснение, что он всё не так понял, и что его жена всё же не сошла с ума… Крисси лёгкой походкой просеменила к кровати и сняла со стопки обновок другое платье. Тонкий белый атлас на бретельках — скорее ночнушка, чем выходная одежда, но сейчас это было модно, плюс, на дворе стояла середина лета. Впрочем, что-то подсказывало Джейсону, что выбор наряда был продиктован не столько модой или погодой, сколько человеком, что пялился на её обнажённые участки тела и едва не облизывался при этом. Она опять повернулась лицом к камере и рывком стянула вниз узкое платье, оставшись в кружевных трусиках-ниточках; Джейсон зыркнул на Мансона — естественно, тот что было глаз вытаращился на её круглую задницу. И она это чувствовала, она это знала. И именно этого она и добивалась. Крисси медленно переступила горку ткани, подцепила бирку с атласного сарафана, быстро пропустила его через голову, дав нежной ткани гладко скользнуть по изгибам тела. Одёрнула подол, поправила пушистые белые волосы, плавно пригладила складки ткани на круглых бёдрах. И Джейсон, и Эдди были заворожены её грациозными движениями: Крисси напоминала нимфу, что возвращала изящный стан в одежды после купания в божественном источнике. Она вновь обернулась, взглянув на Эдди из-за плеча, и лукаво промурлыкала: — Видишь, ничего такого, чего бы ты не знал. — Однозначно. Ничего такого, что не снилось бы мне каждую грёбаную ночь, — пробормотал Эдди и, впервые за эту бесконечную видеозапись, сделал в её сторону решительный шаг. Джейсону хотелось вцепиться в компьютер, протянуть руки сквозь экран и сжать его за горло. Или её. Их обоих. Он никогда не видел, чтобы Крисси так разговаривала с кем-либо; Господи, да он даже не помнит, когда она в последний раз так разговаривала с ним! И чем ближе подходил Эдди, тем раскрепощённей становился язык её тела: она играла с бретельками платья, по-идиотски хлопала ресницами, томно кусала губы, точно пустоголовая старшеклассница из пошлых комедий. Эдди встал напротив в паре дюймов от неё и Крисси разом сделалась податливой и игривой, совсем не похожей на послушную скромницу, которой он всегда гордился на встречах с семейными парами друзей. Джейсон не эксперт и умел долго заниматься самообманом, но даже у него не осталось сомнений в увиденном: его жена крутила роман со своим водителем, Эдди Мансоном, и уже явно давно, и явно взаимно, хотела его, ничуть этого не скрывая и не стесняясь себя. — Вот сейчас я точно ничего не делала, — хихикнула Крисси, когда Эдди наклонился к ней, неподвижной, только мелко дрожащей от его близости, и осторожно коснулся подбородка большим пальцем. В этом жесте было мало от соблазнения — Эдди проверял её, пробовал её кожу на своей, запоминая её шелковистость. — Одного твоего присутствия уже хватает, чтобы я забыл, как меня зовут, принцесса, — нежно сказал он. Джейсон со скрипом сжал кулаки. Какая она тебе «принцесса», ничтожество?! Что ты себе позволяешь? Это жена твоего босса, который, блять, снимет с тебя твою разукрашенную шкуру, если ты сейчас хотя бы попытаешься… — О, так и знала, что новая коллекция Версаче — это беспроигрышный вариант! — сострила Крисси и рассмеялась — беззаботно, жизнерадостно, Джейсон очень давно не слышал от неё такого смеха. — Я не про одежду, ты же знаешь. — Тогда, может, напомнишь мне? — её дыхание чуть сбилось, стоило Эдди накрыть её щеку крупной ладонью. — Или мне опять придётся всё делать самой?.. — Всё к вашим услугам, миссис Карвер. — Не паясничай, — цокнула Крисси и прижалась к его руке теснее. — Я думала, мы договорились забывать об этом протоколе «босс-подчиненный», когда остаемся вдвоём. — Скажи, что тебе не нравится мною командовать, — фыркнул Эдди, и Крисси смущённо отвела взгляд, но голову не опустила, удерживаемая пальцами Эдди за лицо. — Давай, Крисси, посмотри мне в глаза и честно скажи, что тебя это не возбуждает. Джейсону, как и Эдди, одного взгляда хватило, чтобы понять: ещё как возбуждает. Эмоции Крисси всегда ярко проявлялись на её лице, и сейчас она явно заводилась от этого разговора всё больше, нетерпеливо сминая губы и часто хлопая ресницами. Она посмотрела на Эдди, и Джейсон понял, что помимо возбуждения в её глазах поселилась другая эмоция. Эмоция, от которой за грудиной что-то с громогласным хлопком лопнуло и рассыпалось на тысячу кусков. — Только… иногда. В определённых ситуациях, — наконец признала она, улыбнувшись. — И что это за ситуации? — Ну вот, и снова я должна напоминать! — притворно возмутилась Крисси и подтянулась к нему на носочках, что-то горячо шепча на ухо. Эдди слушал не шевелясь, а потом его глаза расширились, он отшатнулся, взглянув на неё со странным диким выражением, после чего подался обратно и рывком притянул её к себе за затылок, впиваясь в губы с вымученным раскатистым стоном, будто больше не мог терпеть, — разумеется, не встретив с её стороны ни малейшего сопротивления; Крисси с готовностью обвила его шею руками и приникла всем телом, живо углубив поцелуй. Что ж, это был контрольный выстрел в голову. Джейсон замер, невидящим взглядом пялясь в экран, где чёрно-белые силуэты его жены и её водителя обменивались громкими жадными поцелуями. Он не ощущал ни боли, ни тошноты — лишь пугающее всепоглощающее опустошение. Он просто смотрел запись, силясь вытащить из-под охватившей тело скованности, что он чувствует. Что хочет. И что теперь будет делать. Эдди, не теряя времени, бойко забегал широкими ладонями от шеи до плеч и по спине Крисси, пока не сжал её талию, а затем, поняв, что она ничуть не против и очень даже за, цепко ухватил её за задницу. Крисси громко пискнула ему в рот и что-то неразборчиво прохихикала, на что Эдди тоже ответил смехом и смял ткань короткого платья, постепенно оголяя её бедра. Крисси прервала поцелуй и шлепнула его по плечу — одновременно и возмущённо, и озорливо. Подначивала. Эдди с самодовольной улыбкой вернулся на её губы, слизывая с них новый протяжный стон. Милая, застенчивая Крисси, которая во время первого секса умоляла Джейсона выключить ночник и накрыть их одеялом. Которая даже в постели не носит ничего развратнее тонкой сорочки до колен. Которая ходила с ним в церковь по выходным, молилась перед едой и перед сном, скромно улыбалась в ответ на сальные шутки его подвыпивших коллег на корпоративах и одиннадцать лет хранила ему верность — и в горе, и в радости, пообещав об этом на глазах у десятков родных и друзей, на глазах у священника. И которая прямо сейчас, прямо на его глазах вышвырнула эти одиннадцать лет отношений в помойку, суя язык в горло своему водителю, потираясь о него и постанывая, как последняя заправская шлюха. Влюблённая заправская шлюха. Дышать, смотреть, да и просто сидеть ровно давалось с огромным трудом — в голову будто сваи вколачивали, методично, медленно, но не жалея сил, зрение расплывалось, а на горло давили как ботинком. А Эдди и Крисси ничто не беспокоило: теперь он расцеловывал её шею, а она судорожно цеплялась за его волосы и прижималась ещё ближе, словно хотела раствориться в его теле. Крисси невесомо гладила его руки, шею, ловила поцелуи, когда те не рассыпались хаотично по её коже. Она обращалась с ним как с драгоценностью, как с человеком, которому поклялась отдать всю себя. Джейсон скривился, чувствуя за острой болью первую застилающую алым зрение злость. — Пожалуйста, скажи, что я могу взять тебя сейчас, — взмолился Эдди куда-то в её ключицы. Джейсон одеревенел от услышанного и проверил — запись длилась ещё несколько часов. Ещё несколько часов, в которые эти двое точно не собирались ограничиваться простой беседой. Он взмолился высшим силам на то, что у Крисси, по крайней мере, хватило совести не изменять ему на их супружеском ложе, однако та беспощадно порушила его надежды, снова — и беззастенчиво хохоча: — Если пообещаешь не шуметь, как на прошлой неделе! — Эй, тогда я был не виноват! Просто кое-кто решил, что растянуть прелюдию на полтора часа будет удачной идеей для моей выдержки. Я чуть, блин, не умер из-за тебя, Крисси. — Зато потом тебе так понравилось, милый. Разве нет? — она зарылась лицом в его шею и Эдди издал тихий стон под прикосновением её языка. Она что-то прошептала, что-то сильно напоминающее слово «кончил», и Эдди не то смущённо, не то удивлённо кашлянул. — Мне нравится всё, что касается тебя Крисси, — низко прогудел он, отвечая на её беззвучный вопрос. Крисси, судя по тому, как она пылко вцепилась в его майку, эти звуки очень понравились. — Особенно всё, что касается оргазма с тобой. К слову, я был бы не прочь разделить сегодня один. Если ты хочешь. — Хочу, — уверенно кивнула Крисси и огляделась, будто только вспомнив, где находится. Ну наконец-то, теперь-то она поймёт, что и где творит, и передумает! Но вместо чувства вины её лицо озарила улыбка: — Вообще-то я немного удивлена, что ты не предложил сделать это ещё в машине. — Пф, пожалуйста, мы трахались там столько раз, что у меня на заднице намертво отпечатался узор с обивки «сузуки», — посмеялся Эдди; Джейсон почувствовал, как у него задергался левый глаз. — Иногда нужно небольшое разнообразие, понимаешь? Смена зоны комфорта, чтобы не заскучать! — И конечно же для смены обстановки ты не мог не выбрать нашу с Джейсоном спальню, да? — сыронизировала Крисси. Вообще без задней мысли — подумаешь, какая-то спальня какого-то там мужа. Эдди тоже не смутился, даже, похоже, ещё больше воодушевился: — О, чëрт, так это оно? Сердце королевского замка? Почивальня Её и Его Величеств, где они предаются сладким мечтам и священному супружескому долгу? — издевался этот выродок, нагло лапая её задницу. Крисси же заливисто хохотала, ни секунды не выглядя оскорблённой, и презрительно выпалила, заставив шею Джейсона покрыться пятнами: — Боже, да от этого «долга»… одно название! — Ваше несчастное величество. Серьёзно, хочешь сказать, что такой шикарный трахадром простаивает зря? — удивлённо хохотнул Эдди. — Ну, почему же. Когда я не сплю, я его использую… одна… иногда с левой рукой, иногда с правой… Иногда, если хочу, как ты сказал, разнообразия, то с обеими, — протянула Крисси и завизжала с хохотом, потому что Эдди подхватил её на руки и осыпал хаотичными поцелуями, прежде чем простонать: — Сдохнуть как хочу понаблюдать за этим, сладкая. Посмотреть, как ты ласкаешь сама себя пальчиками. Вот же… У тебя получается так кончить? — Да, если только… — Если только что? — Если только думаю о тебе, Эдди. Вспоминаю, как мне хорошо с тобой… как ты целуешь меня, прикасаешься, как идеально наполняешь своим… Договорить этим совершенно чужим Джейсону голосом Мансон ей не дал — врезался в её губы почти со злостью, с каким-то диким, остервенелым отчаянием жаждущего, дорвавшегося до воды, и потащил её к кровати, забыв и забив от слова совсем на то, где, зачем и с кем находится. Кем является сам и кем является она. Им было абсолютно побоку, что на этих простынях Джейсон спит и спит с ней, что в этом доме, возможно, велась прослушка; обитали другие люди; существовал целый реальный мир. Эдди и Крисси пребывали в собственной вселенной, в маленьком раю, так неожиданно построенном на месте его Эдема, который на его же глазах с позором разваливался на куски. Они упали на кровать, бесцеремонно спихнув свежекупленную стопку вещей на пол, не прервав поцелуй и больше не желая тратить время на разговоры: Эдди стянул через голову майку, открыв камере подтянутое бледное туловище, сплошь покрытое татуировками, и навалился им на хрупкую фигурку Крисси, зарываясь губами в её шею. Под этим углом съëмки Джейсон не мог видеть её лица, но судя по белому пятну, блеснувшему в гуще лохматых кудрей Эдди, она целовала его щёки и улыбалась, улыбалась, улыбалась. Широко, до боли счастливо улыбалась. Он должен выключить это и закончить эти унижения. Дело сделано, Энди был прав: Джейсону изменяют, давно и с удовольствием, прямо на его постели, где он спит, отдыхает и прячется от мирской суеты как на единственном островке спокойствия. Изменяют с патлатым растатуированным отребьем, которому за всю жизнь хватило мозгов только научиться крутить баранку, а что такое бизнес-схемы он, небось, знал разве что по кино. И тем не менее Крисси его хотела, бормотала о том, какой он красивый и целовала, как самое дорогое сокровище на свете. Это вот такие мужики её на самом деле привлекали? Джейсон даже не уверен, злился он или испытывал разочарование; это как узнать, что королева Англии не воспитанная по высшему этикету дама, а любительница погрызть ногти или поковырять в носу. Это низость, подлость и полное отсутствие самоуважения. То, что приносило Крисси такую улыбку, не могло быть ничем, кроме уничижительного, первозданного греха. Он не выключил. Продолжил смотреть. — Погоди, милый, дай я… — Не надо, оставь его, — Эдди перехватил её руки, потянувшиеся снять атласное платье. — Ты прекрасно выглядишь в нём. Как чёртов сон, самый лучший сон в моей жизни… Иисусе, — он с тихим стоном вдохнул аромат её кожи, — поверить не могу, что ты настоящая, Крисси. Что ты сейчас на самом деле лежишь подо мной. Да, ублюдок, мстительно подумал Джейсон, приятно, наверное, хоть раз в жизни трахнуть не клубную давалку с наколками во всех дырках, а ухоженную, приличную, замужнюю, сука, женщину? Хотя, с «приличной» вопрос теперь обстоял спорно: насколько Джейсону известно, приличные замужние женщины не лежат с раздвинутыми ногами и торчащими под тонким атласом сарафана сосками, поедая глазами левого мужика. Единственное, чем эта новая Крисси отличалась от привычного Эдди контингента партнёрш — чистая, точно белый лист бумаги, кожа. И тем не менее Эдди обращался с ней с неоспоримым благоговением, как с чем-то грандиозным, непорочным, но не в том смысле, в котором думал Джейсон; руки Эдди ни на секунду не оставались на месте: он гладил её, касался чуткими едва уловимыми движениями её лица, мягко, но пылко сжимал бёдра, ягодицы и медленно подбирался между ног пальцами. Он словно был на грани, но не сексуальной, а земной — казалось, если он хоть на миг перестанет трогать Крисси, его жизнь закончится, а Эдди, исходя из его пылких поцелуев и натянутой ширинки, очень сильно хотел жить. Он чувственно стиснул её бёдра и несильно шлёпнул одно. Крисси довольно хмыкнула (Джейсон никогда бы не подумал, что ей может понравиться подобное обращение — он сам относился к ней в постели как к ангелу, но похоже что роман с этим ущербом быстро опустил её до бордельной швали, чтобы подобное тянулось к подобному) и рывком притянула Эдди за волосы к губам, погружая в страстный поцелуй. Она раздвинула ноги шире, отчего тонкий подол стëк на талию и открыл камере кусочек её нижнего белья. Полупрозрачное, красивое на ней до головокружения. Надолго им полюбоваться не получилось — Эдди, целуя её, погладил стройную левую ногу и отвёл ту чуть выше, соскользнул вниз к внутренней стороне бедра и, немного поводя ладонью вдоль шва белья, нырнул пальцами за резинку, вырывая из Крисси изумлённый пронзительный стон. Джейсон не помнил, сколько он вот так просидел в одной позе: руки до немоты впились в край стола, спина и шея затекли, мелкая дрожь била от стоп до коленей. Грудь сдавил стальной обруч, щипало в носу. Он заставлял себя не моргать, потому что не был уверен, что, соверши он хотя бы мизерное движение, его не разорвёт клокочущая в груди ярость. Или то была не ярость, а боль, смешанная со всё тем же чувством опустошения. Никогда ему ещё не было так погано, до воя, до желания умереть. Если бы земля разверзлась и его утянуло в ад, он бы принял это, как самый лучший подарок. Абсолютно что угодно, чтобы не видеть и не слышать, как Крисси стонала, пока рука другого мужчины двигалась в её трусах, а его губы лепили влажные засосы на её девственно-белой шее. Хотелось, точно ребёнку, плаксиво затребовать, чтобы чужой мальчишка вернул ему его игрушки. Чтобы перестал их портить. Чтобы не ставил на них клейма о том, что теперь они принадлежат ему. Крисси выгнулась, подставляя больше своего тела, обнимая широкие плечи Эдди и слегка вжимая ногти в разрисованные лопатки. Она что-то пробормотала одними губами, и Эдди отстранился, вытаскивая руку из белья под её разочарованный стон. Он поцелуями опустился по её телу, упал на колени на пол, помог Крисси снять трусики. Вновь приник ртом к её коже, оставляя мокрые дорожки на ногах, подбираясь всё выше к её раздвинутым бёдрам. — Детка, пожалуйста, не дразни меня… — шумно вздохнула Крисси и простонала — совершеннейше развратным образом, отчего и Эдди на записи, и Джейсон в реальности кабинета синхронно вздрогнули и горящими глазами уставились на неё. — Ты такая нежная здесь, рехнуться можно. Ты специально подготовилась? — голос Эдди звучал глухо из-за того, что он был практически зажат ногами Крисси, но спасибо треклятой камере новейшей модели, Джейсон по-прежнему был, блять, обречён расслышать его восхищения тем, как выглядит его жена между ног. — Что? Нет, я… — Крисси стушевалась, увела взгляд и наконец стала той, кого знал Джейсон — робкой и нерешительной девушкой. Пусть и, стараниями Эдди, ненадолго — он мягко, но настойчиво попросил: — Эй, посмотри на меня, — Крисси, помешкав, вжала голову, глядя на него сверху вниз. — Это необязательно, и для меня это не имеет значения. Я хочу тебя — с волосами там или без них. Ты помнишь? Джейсон нахмурился, не понимая, к чему он клонил. Крисси странно-устало вздохнула и кивнула: — Я знаю. Прости. Конечно, я знаю, что тебе всё равно. — Но? — Но… — её носик неприязненно наморщился. — Он этого требует, поэтому мне приходится… — Это не его дело, — грубо прервал Эдди. — Я знаю, но… Всё сложно. Если я перестану… следить за собой, как он говорит, то у него появятся вопросы. Не хочу, чтобы он что-то заподозрил и причинил тебе боль, понимаешь?.. Боже, это звучит так ужасно… Извини, — Крисси сконфуженно прикрыла лицо ладонями. Джейсон скривился, догадавшись, о чëм шла речь. Что за бред нëс этот сукин сын? Волосы на теле женщины — это отвратительно! Сама суть женственности противоречит этому: женщина должна быть аккуратной, чистоплотной и повсюду гладкой. Неземной. А что неземного в волосах, торчащих изо всех интимных мест, как у пещерного человека? Неудивительно, что такого, как Мансон, подобное не волновало — свинье привычно есть из грязного корыта. Но у Джейсона есть стандарты и самоуважение, и Крисси это хорошо известно. Она ведь поддерживала его, презрительно отзываясь о тех, кто пропагандировал небритость, демонстрацию дефектов тела и принятие своего лишнего веса, повторяя слова матери. Но на этом видео она виновато улыбалась, потому что Эдди решил, что она ему не доверяет. И всё из-за каких-то дурацких волос. Чем эта мразь запудрила ей мозги? Что в её мировоззрении изменилось? Когда оно успело настолько измениться? — Крис, перестань извиняться. Всё в порядке. — Нет, я порчу настроение. Беру и рассказываю тебе о том, как мы с… Бог мой, какой позор… — Это не так, — уверенно отрезал Эдди и поспешил вернуть настроение в прежнее заигрывающее русло: — Честно говоря, то, что ты стремишься меня защитить, чертовски возбуждает. — Да, конечно, «защитить». Каким образом? Тем, что брею себе между ног? — вымученно фыркнула Крисси и вновь опустила (уже заметно повеселевший) взгляд на него. — Ну, чтоб я сдох, теперь это возбуждает ещё больше. Твоя голая киска на страже моей безопасности: звучит, как самая горячая порно-фантазия в истории. — Я сейчас убью тебя, Эдди! — до слёз рассмеялась она, и, судя по дрожащим плечам Эдди, он смеялся вместе с ней. — Надеюсь, через удушье. — А-а! Всё, я передумала! Я не стану заниматься сексом, пока ты не захлопнешь свой… — голос слетел во стон, и то, что Эдди по идее должен был захлопнуть, наконец прижалось к её вульве и заставило Крисси сменить улыбку на закрытые веки и ровное громкое «о». Она изящно выгнулась, упираясь стопами в плечи Эдди, запустила одну руку в его волосы, а второй неуклюже сдернула вниз лиф платья, сжав обнажённую грудь. Её тело бледно поблескивало от выступившего пота и отзывчиво вздрагивало под ласками Эдди. — Что ты там передумала, напомни? — на миг отлипнув от неё, насмешливо прохрипел Мансон. Крисси затараторила, как в бреду: — Ничего! Ничего! Пожалуйста, детка, не останавливайся. Мне так хорошо, когда ты… О, да, да, прямо здесь, Эдди! Именно так… О-о, мой Бог!.. Ага, тот самый пресловутый Бог, но вряд ли в тот момент Крисси на самом деле о нём задумывалась. Теперь, когда Эдди не лежал на ней, камера жадно поглощала её образ во всех великолепных подробностях: растрёпанная, змеею-искусительницей извивающаяся под чужим ртом, платье смято на талии, бретельки спали, грудь обнажена и поблескивает от влаги. Несмотря на то, что Джейсону это зрелище было знакомо, он впервые видел Крисси такой разнузданной, отданной удовольствию без крупицы сомнений. Когда они занимались сексом, она всё время пыталась прикрыться и сжаться, краснея от смущения до кончиков ушей; Крисси с видеозаписи же раскрывалась с каждой секундой всё больше, и хотя съемка была монохромной, Джейсон легко мог представить довольный румянец вокруг её обалдевшей улыбки. Крисси не была богобоязненной ханжой, как её за глаза называли подружки; она не была умной хорошей девочкой из рассказов матери; и не была послушным невинным ангелом, которым Джейсон не переставая гордился со школьных лет. Крисси неистово двигалась навстречу, стонала и закатывала от удовольствия глаза, пока её вылизывал её водитель. Крисси нравилось заниматься сексом. Крисси нравилось трахаться с кем-то другим. Джейсон отрешённо наблюдал за тем, как пальцы на её ногах, расположенных на спине Эдди, подгибались от наслаждения. Он хотел убить её, их обоих, хотел спихнуть компьютер со стола и сбежать отсюда, из кабинета, из поместья, где всё, казалось, пропиталось этой видеозаписью и сплетёнными в эйфории телами на них; он будто наяву слышал тяжёлый мускусный запах её возбуждения. Он хотел заткнуть уши, ноздри, вырвать себе глаза. И не мог отвести взгляда. Она выглядела прекрасно, как и подобает дьявольскому искушению. Она выглядела отвратительно, как что-то, что Джейсону никогда не надлежало иметь. Крисси тоненько поскуливала и тёрлась тазом о лицо Эдди; тот в свою очередь преохотно прижал её ноги к плечам и задвигал головой ещё усерднее. Камера, словно издеваясь, до последнего шороха записала все причмокивания и шумные вздохи во влажную кожу бедра. В какой-то момент Эдди отпустил её ногу и нырнул рукой туда же, куда плотно прижимался ртом, на что Крисси издала натуральный крик и дёрнулась всем телом, как от удара током. Джейсон никогда не видел с её стороны такой яркой реакции, при том что тоже делал ей кунилингус. Хоть и не часто. И не так долго. И не с таким, прости Господи, голодом. — Эдди, я сейчас… Я… — она снова сорвалась на стон, мелодичный даже через искажённый звук записи, и активнее заёрзала по чужому рту. Гибкая, звенящая, как струна арфы, полностью зависимая от доставляемого ей блаженства. Безобразно красивая. Джейсон сжал губы, сгорая от стыда и ненависти, пока не понял, что жар, пылающий в каждом сосуде лица, довольно споро подобрался к его паху. — Вот так, красотка, не останавливайся, используй мой рот как тебе нравится и кончи на него, — просипел Эдди, на секунду оторвавшись от неё, приник языком обратно и провёл ладонью вверх по её телу, касаясь её губ покрытыми смазкой пальцами. Джейсон в прострации наблюдал, как она втянула два толстых пальца в рот и со стоном пососала, совершенно по-блядски потираясь о лицо любовника. Ещё несколько поступательных движений и она выпустила пальцы изо рта вместе с чередой крошечных отрывистых стонов, сотрясаемая оргазмом вокруг его головы. Эдди и не пытался выбраться — он не прекращал лизать её до тех пор, пока она не успокоилась и не откинулась без сил на постель: взъерошенная, разомлевшая и райски счастливая. Член в штанах пульсировал с почти болезненной настойчивостью. Что было по меньшей мере ненормальной реакцией на… Джейсон зажмурился, считая до десяти, взывая к Богу, к дьяволу, к кому угодно. Внутреннюю сторону век обожгли последние секунды видео: Крисси в момент оргазма, запрокинувшая в крике голову и крепко стиснувшая дрожащими бёдрами голову Эдди. Он потянулся к компьютерной мыши, и хотя пальцы одеревенели и не слушались, он твёрдо вознамерился закрыть треклятую запись. Это невыносимо. С него достаточно, нужно только собрать силу воли и… — Как думаешь, в тебе есть ещё один заряд, принцесса? — спросил Эдди, поцелуями взбираясь назад к её лицу. Пальцы замерли в дюйме от мышки. — Я… не знаю… — её язык заплетался, а голос звучал тонко и жалобно; Крисси облизнула губы, пытаясь дышать ровнее и подобрать более-менее связные слова. — Я немного… Дай мне немного прийти в себя, ладно? Было так хорошо… — Поверь, мне тоже. Но это только первый выстрел, а ты же помнишь, самый красивый фейерверк у нас получается со второго, — смешливо ухмыльнулся Эдди и обхватил губами её твёрдый сосок. Крисси тоненько вздохнула и ласково погладила его по голове, провожая его действия сонным взглядом. Когда он оторвался и они встретились глазами, она счастливо улыбнулась, демонстрируя ямочки. Эдди вернул улыбку, заботливо убирая с уголка её губ прилипшие волосы. Потом она поцеловала его и прошептала что-то очень нежное. Что-то, что Джейсон предпочёл не разбирать. Эдди помог ей привстать и снять платье, после чего было схватился за собственный ремень, однако Крисси властно спихнула его руки и в два счета стащила штаны самостоятельно. Джейсон в последний раз видел её такой напористой лет пять назад, после дня рождения их общего друга: Крисси тогда перебрала с вином и буквально завалила его на гостевую кровать, не слезая с него до тех пор, пока не вымоталась и не уснула. Больше Джейсон ей пить не разрешал, что, впрочем, не сильно повлияло на её активность — исходя из того, как нетерпеливо она раздевала Эдди, погоды бы не сделала и целая канистра вина. И Эдди этого не испугался. Ему нравилось позволять ей держать контроль над ситуацией, над собой, над ним. Он наслаждался каждой секундой её власти, её дьявольски соблазнительного свободолюбия. Они поцеловались и забрались дальше на постель; Крисси откинулась на подушки, с игриво закушенной улыбкой разглядывая стоящего перед ней на коленях Эдди. Её взгляд сосредоточился на его голом паху и Джейсон солгал бы, если бы сказал, что она не выглядела поражённой. В лучшем смысле слова. Хвала Всевышнему, под этим углом съёмки он не видел член Эдди, но выражения лица Крисси хватало для понимания, что его размеры её более чем устраивали. — Крис, резинки… — напомнил Эдди, устраиваясь между её ног. — Не беспокойся, я на таблетках из-за Джейсона. Не хочу, чтобы… Неважно, — меж её бровей пролегла недовольная складка. — Всё в порядке? — забеспокоился Эдди. — Он что-то?.. — Нет, он ничего не знает об этом. Я… Я не хочу сейчас говорить о нём, Эдди. И вообще никогда. Ни говорить, ни думать. Иди ко мне, детка, — нежно пропела она и втянула его в долгий, любящий поцелуй. Так она ещё и тайком пила противозачаточные, чтобы не забеременеть от него?! Не от любовника, а от собственного мужа?! Он-то думал, что многократные попытки завести ребёнка, обернувшиеся провалом — вина мегаполиса и его вечного смога или каких-то скрытых болезней. Он обежал с ней всех лучших врачей, все лучшие клиники штата, даже пытался заручиться благословением святого отца, думая, что Бог карает их с Крисси бездетностью за выставленное напоказ в виде домов и машин корыстолюбие… Но нет, перед Богом Джейсон, разумеется, был чист. Это всё она. Эта лживая маленькая шлюха, выставившая его, директора успешной и уважаемой корпорации, умом заработавшего все эти угодья для её комфорта, слепым дураком. Что ещё интересного он сегодня о себе узнает? — Скажи, если станет неудобно. — Всё хорошо, продолжай, — нетерпеливо выдохнула она между поцелуями, пока Эдди пристраивался к ней. Её ноги разошлись как можно шире, но как только Эдди сделал первый плавный толчок, опираясь локтями на постель, она вскрикнула и обвила его ногами, намертво скрестив лодыжки на пояснице с длинной татуировкой дракона. — О, да, сильнее! Не останавливайся, Эдди, милый, я так люблю чувствовать тебя на себе… в себе… Крисси никогда не говорила с ним так. Ни во время секса, ни в обычное время она не называла его ласковыми именами, не шептала ему слова любви. Она, конечно, говорила Джейсону, что он ей дорог и всё такое, но точно так же она могла поговорить со своим младшим братом или с отцом. Господи. Он и правда серьёзно проебал момент, когда между ними выросла пропасть, и в результате наблюдал, как чужие руки по другую сторону обрыва уводили его женщину. Держали, сжимали, шлёпали, а она лишь просила большего, запрокидывая голову в экстазе и царапая забитую спину ногтями. С Эдди она не лежала как с ним: тупо раздвинув ноги, будто резиновый манекен, изредка постанывая (и Джейсон клянется, что временами эти стоны переходили в откровенные зевки) и лениво поскрёбывая его спину. С Эдди она выгибалась всем телом, активно двигалась навстречу, стонала во весь голос и притягивала его впившимися в плечи ногтями как можно ближе. Оказалось, что в постели она очень чувственная и сексуальная и вовсе не такая тихая, какой он привык видеть её под собой. Её тело чутко отзывалось на особенно приятные прикосновения и прекрасно умело доставлять удовольствие партнеру. И самое главное — она хотела, чтобы Эдди было с ней хорошо. Это было видно невооружённым глазом, даже на чёрно-белой картинке камеры, даже в прошлом, где его не было, но были они — на его кровати, в окружении разбросанной одежды и четырёх просторных стен, навсегда впитавших в себя их секрет. В настоящем Джейсон сидел за столом в окружении озаряемого закатом кабинета и глухих стонов, доносящихся из компьютера. Каждый пронзал мозг подобно пуле; лучше бы ему выпустили всю обойму в голову за раз, чтобы закончить эти мучения. Руки затекли от сжатых на подлокотниках кулаков, а в штанах стояло уже до боли, но он заставлял себя терпеть. Как Иисус, распятый на кресте три дня и три ночи, как Георгий Победоносец под плетьми. Крисси отреклась от всех клятв одним лёгким взмахом руки, но он не пойдёт на такое предательство. Бог любит его, Он сделал его сильным человеком, претерпевшим все испытания жизни и получившим за это щедрое воздаяние. Измена любимой женщины — это новая, самая жестокая проверка его выдержки. Заключительный способ доказать Христу, что он — хороший человек. Крисси оттолкнула Эдди на спину, так, что камере предстал его голый вид во всей красе; Джейсон поморщился в отвращении и скрипнул зубами, когда Крисси обхватила пальцами член, неприкрыто наслаждаясь в кои-то веки впечатляющей толщиной в своей узкой ладошке. Они сменили позу: теперь она взобралась на Эдди сверху и совершала плавные фрикции, упираясь руками в татуировки на плоской груди, а Мансон придерживал её за бёдра, помогая двигаться и время от времени сам толкаясь вверх. Он что-то стонал про то, какая она красивая, какая тугая и горячая и как ему нравилось, когда она брала его именно так, на что Крисси мечтательно улыбнулась и чуть опустилась ниже, насаживаясь на член участившимися толчками. Джейсон сосредоточился на мелких глубоких вдохах, — раз, два, не спеша, чтобы согнать лихорадочную дрожь с тела и противный спазм внизу живота. Это испытание, его крест, и он должен пронести его достойно. Как бы ни было тяжело. Как бы ни было… — Так хорошо, Эдди!.. — Просто потрясающе. Ты потрясающая. Крисси улыбнулась, запуская руки в гриву светлых волос, и запрокинула голову, грациозно выгибаясь в его руках. Как бы он ни ненавидел сейчас Эдди, Джейсону пришлось признать, плавясь от давления в штанах, что тот был прав — она действительно была потрясающей. И от этого тошнило только сильнее. — Тебе нравится, когда я так делаю? — протянула Крисси, томительно-медленно скользя на нём, заигрывая, подначивая. — Мне нравится всё, что бы ты ни делала, абсолютно… всё… обожаю тебя… я… Чёрт, вот так, моя девочка, правильно, сожми меня сильнее… Бля-ять, как же в тебе хорошо, — прорычал Эдди и опустил одну руку между ними, нажав на клитор. Крисси издала отрывистый грудной звук — Джейсон замычал сквозь стиснутые губы, инстинктивно подавшись тазом вперёд — и резко упала вниз, накрывая его губы глубоким поцелуем. Эдди охотно ответил, простонав в её рот, и крепко обнял, перехватив инициативу и самостоятельно вбиваясь в неё быстрыми грубыми толчками. Комнату на записи, а с тем и кабинет Джейсона заполнили звонкие шлепки. — Эдди! Господи, о Боже, о, милый, да-а! — чуть ли не заплакала Крисси, скользко цепляясь за его плечи. Она снова изогнулась на нём — призрачно-белая в монохроме камеры, с растрёпанными блондинистыми локонами, распахнутым в гримасе удовольствия ртом, прекрасная и омерзительная на чужом члене, как вавилонская блядь. Джейсон словно во сне, в худшем своём кошмаре следил за её телом и невольно вжал ладонь в пах, чтобы хоть немного снять мучительное возбуждение. Не помогло — стоило Эдди вдвинуться в неё и выбить очередной смешанный с его именем визг, член в штанах дёрнулся навстречу, словно вместо Мансона под ней находился он. Как и должно было быть, но никогда не было, потому что Крисси никогда не стонала под или над ним вот так: самозабвенно, дико и радуясь, что принадлежит ему. Пальцы бездумно пробрались в штаны и обхватили уже обильно истекающий предъэякулятом член, легко двинувшись от основания до покрасневшей головки. Крисси на видеозаписи плавно скользнула ввысь; рука Джейсона направилась следом, сжимая так, как описывал её Эдди — идеально и горячо. Крисси опустилась на член до упора, задыхаясь от удовольствия; Джейсон приник ребром ладони к основанию, стискивая пальцы. Тело словно отделилось от сознания и ему ничего не оставалось, кроме как безвольно двигать рукой и наблюдать за образом её фигуры в чужих руках, сопровождающим его в ад. Хотелось хотя бы попробовать сопротивляться; вообразить, что это он лежал там вместо Эдди под ней, что на нём она получала такой кайф, цеплялась за него, старалась отдать взамен столько же, — не вышло. На экране не было его жены — это была другая женщина, желающая совершенно другого человека. Третьим лишним во всей этой больной истории был он и ничего не мог с этим поделать. И это было и стыдно, и унизительно, и чудо как хорошо. — Чёрт, Крисси, я близко, — сдавленно прокряхтел Эдди, вминаясь пальцами в её ягодицы; он на тончайшей грани, Джейсон чувствовал его эмоции как свои: остро растущее удовольствие в основании члена, надсадное дыхание и дикий пульс, счастье, поклонение телу Крисси, безумная любовь к ней. — Тебе лучше, л-лучше встать с ме… — Кончи в меня, Эдди, — глубоким мелодичным голосом, зовом сирены пропела Крисси, подставляя белому свету спальни маленькую вспотевшую грудь и живот, весь в крошечных царапинах от ногтей Эдди. — Сделай это, для меня, любимый. Хочу почувствовать тебя внутри. Она тряхнула кольцами золотых волос и на крошечный, абсолютно случайный миг скользнула замутнённым взглядом по комнате. Её блестящие белым, словно болотные огоньки в ночи, огромные глаза ангела пронзили записывающую происходящее камеру. Она улыбнулась — Джейсону, сама того не подозревая, а на самом деле — Эдди, вкладывая в эту улыбку всю переполняющую её любовь. Небесная молния, пронзающая грешника. Последнее желание Христа. Джейсон кончил одновременно с ними, с полузадушенным рыком изливаясь себе в кулак, на пару секунду задержавшись, чтобы дождаться звонкого оргазма Крисси. Впервые. Впервые за все чёртовы одиннадцать лет их отношений он видел, как его жена испытывает настоящий искренний оргазм. И это было божественно прекрасное зрелище; Крисси была исключительно великолепна, когда отдавалась эмоции каждой клеточкой тела и не мялась, не робела, не боялась себя и своей сексуальности. Это ошеломляло до шума в ушах, почти радовало его, почти ввело его в нирвану. Почти. Не беря в расчёт то, что этот проклятый оргазм они испытали порознь: она — под её водителем, как жалкая шлюха, а он перед компьютером, с ладонью вокруг члена, как какой-то озабоченный подросток, только что отсмотревший первое порно в своей жизни, стыдясь и ненавидя себя. Крисси рухнула на Эдди, какое-то время в унисон восстанавливая сбитые дыхания. Потом приподнялась на локтях и поцеловала его долгим ленивым поцелуем. Он что-то сказал, и она засмеялась, устало выдохнув ему в шею. Отстранилась, и не в пример минуту назад происходившей между ними животной страсти невесомо провела по его локонам рукой, убирая с глаз взмокшие кудри. Эдди перехватил её кисть и под её весёлый хрипловатый хохот перевернул под себя, бросившись целовать.        Джейсон выключил компьютер, не намеренный дальше смотреть, как они миловались. Чёрное стекло экрана отразило его лицо: волосы, прежде всегда идеально уложенные, превратились в гнездо, плечи тяжело вздымались под загнанным дыханием, глаза воспалены, горят безумием. Он трясущейся рукой выудил из кармана поло платок и вытер грязную ладонь, вышвырнул использованную тряпку в мусорную корзину под столом. Следом над ней согнуло его самого — весь обед за семь тысяч баксов в одном из люкс-ресторанов Западного Голливуда вышел наружу комковатой желчью. Но даже после этого легче ему не стало. По щекам текли слёзы: от блевотины, от унижения, от злости, отвращения и любви к Крисси, ненависти к ней, её трахарю и от жалости к самому себе. Перед глазами проклятьем проносились картинки с записи: Эдди, целующий его жену, Крисси, заливисто хохочущая, а потом развратно стонущая в его руках. Их тела, скреплённые вместе, их ладони, хватающиеся друг за друга, как утопающий за канат. Внезапно Джейсон понял, что сотрясало его безумной помесью из ненависти и возбуждения больше всего. То, что записала камера, было не просто разовой случкой двух уродов, решивших поглумиться над его состоянием. Эдди и Крисси не изменяли ему, им вообще было наплевать, что снаружи ждал он или целый мир. Это не был секс. Они занимались любовью.