Эксперименты и немного о смерти

Первое: Гектор предпочитает держаться подальше от стереотипов и рамок; второе: из эмоционального спектра Гектора давным-давно исчез стыд. Это, пожалуй, всё, что нужно о нём усвоить. ** — Ты вполне себе можешь быть сверху, если захочешь, — сказал он невозмутимо, продолжая смотреть прямиком в газету. Мигель растерянно почесал висок. — Слушай, а ты… У тебя же было много, э-э, ну… всех… Ты же не держал все эти восемьдесят лет целибат… — О нет… Беспорядочные половые связи — моё второе имя. — Ага… Поэтому мне стало интересно… Ну… Как часто ты вообще бывал снизу? Гектор взглянул на него поверх разворота. — Удивишься, но никогда. Мигель действительно удивился. — Ясно… А в честь чего тогда… эта акция? — Акция? — усмехнулся Гектор. — Ещё скажи «дозволение». — Ну… Это странно? Ты что, спал с одними твинками? — Кем? — Ну, типа… феминные геи… — Господи, Мигель, избавь меня от лексикона подростка двадцать первого века! — Надо, блин, учиться быть хоть чуточку современнее! — Да? А по-моему, надо читать больше книг, чтобы в подобных случаях суметь подобрать нейтральный синоним! — Всё, не нуди! Феминный — значит женоподобный. Привычками, поведением… Иногда и внешностью. — Ну, в общем, нет… Обычные это были парни. Как ты. — И в чём тогда логика? Гектор вопросительно выгнул бровь. — Ну… Почему над ними ты доминировал, а мне типа… разрешаешь? — Потому что это были, строго говоря, незнакомцы, — хмуро ответил Гектор. Встряхнул газету. — Иногда бывали просто приятели. Которые, правда, после такого опыта переставали быть моими приятелями, но суть неизменна: всех этих людей я либо знал очень плохо, либо вообще никак. — Ясно… В гостиной воцарилась неловкая тишина. Хотя, смотря для кого неловкая: Мигелю, может, было и не очень уютно, а Гектору — хоть бы хны. Он как ни в чём ни бывало читал газету. — Что пишут? — спросил Мигель в надежде сделать атмосферу хоть каплю непринуждённой. — Терроризм, наркотики, массовые убийства… — ответил Гектор. — У живых, как обычно, весело. — М. — Мигель вскинул подбородок. Напряжение разве что возросло. ** Нет, в принципе, ничего такого. Габариты у них с Гектором практически одинаковые — Гектор чуть выше, Мигель слегка толще, — характеры схожие, словом, почему бы и не попробовать? Почему он раньше не пробовал? — вот это и вправду была загадка. Действительно, странно. Человеком он от рождения был довольно строптивым… — Эй, Мигелито. Он обернулся на голос. — Пойдём, попугаем? — Гектор держал перед ним два билета-пропуска и предвкушающе улыбался. Вылазка на ту сторону! Чтобы получить такие билеты, нужно быть, во-первых, вхожим в круги элиты, а во-вторых, быть там элитой среди элит. Эти билеты — единственное, что может заставить Гектора использовать своё положение. В основном же он не ставит себя выше простого люда. — Кайф! — воскликнул Мигель. Держа друг друга за руки, они с радостными визгами неслись по мосту, и мертвоцветы вспыхивали под их подошвами золотым сиянием. Ближе к середине лёгкие совсем сдали, и им пришлось перейти на шаг. Навстречу, потерянно озираясь, шёл только что умерший человек. Сегодня их было не очень много, Мигель насчитал четыре: одного они с Гектором уже миновали, ещё один, этот, медленно приближался, а оставшиеся двое маячили вдалеке. — Где я?.. — спросил человек, останавливаясь. Бедняга был в таком шоке, что голос его звучал больше удивлённо, чем паникующе. Он был уже старым, по виду — лет семьдесят. — На том свете, чувак! — ответил Мигель и едва удержался, чтобы не хлопнуть его по плечу. — Рест ин пис! — К-как? — уточнил старик. — Царствие небесное, — любезно пояснил Гектор. — Вам сейчас прямо и направо — пройдёте через турникеты и увидите бюро регистрации. — Я в раю?.. — М-м, не сказал бы. Извините, нам надо идти. Отходя, Мигель с широкой улыбкой помахал старику рукой на прощание и сказал, наклонившись к Гектору: — Мы слишком весёлые для покойников! — Я уже достаточно настрадался! — ответил тот. Когда они шагнули через барьер, Мигель вдохнул полной грудью запах живой земли. И пусть та была кладбищенской, её запах был таким ярким, свежим и вкусным, что правильнее было называть его ароматом. Всё в мире живых пахло ярко, свежо и вкусно, совсем не так, как у мёртвых. По дороге к выходу с кладбища они по обыкновению проходили мимо его могилы. — Твоя, — сказал Гектор. Он всегда сообщал о ней, когда видел. — Посмотришь? Ответ Мигеля из раза в раз оставался тем же: — И не подумаю… — Уж сколько лет прошло, а ты до сих пор не знаешь, как она выглядит. Это правда: за все три года Мигель ни разу на неё не взглянул. Даже мельком. — Это слишком давит на психику… Сменим тему. Лучше скажи: меня уже всего съели? — О чём ты? — Ну, типа, черви. Гектор помолчал с секунду, прикидывая. — Думаю, да. Всего. Пугать людей — это весело. Они прокрадывались в дома и двигали в них предметы, тревожили домашних собак и кошек, заставляя их неподвижно смотреть в одну точку, ловить несуществующих насекомых, лаять на пустоту, мяукать или грозно шипеть, а когда хозяева становились напряжены достаточно, начинали со всей дури хлопать дверями. Какая-то женщина даже выскочила на улицу, надрывая глотку. — Думаешь, это слишком жестоко? — вкрадчиво спросил Гектор, как будто она каким-то образом могла их услышать. — Вы только посмотрите, у кого совесть проснулась! — деланно возмутился Мигель. — А как меня пугал — уже и забыл? — Но ты же догадывался, что это я! — Догадывался, но менее страшно не становилось! Гектор лишь хмыкнул и вновь переключил взгляд на женщину, скрестив руки на груди. Та в ужасе оглянулась на собственный дом и устремилась в неизвестном направлении мельтешащим бегом. — Как думаешь, куда она побежала? — К соседке, — сказал Мигель. — Тут все хозяйки, чуть что случится, бегут к своим подружкам-соседкам. Только он завершил свою реплику, как женщина свернула к одному из домов. Мигель указал на неё ладонью. — Пожалуйста. Потом она помчит в церковь — будет упрашивать падре освятить её дом. — А мы вернёмся через полгодика… — начал Гектор. — …и докажем, что всё это — якобы чепуха, и бог не защищает от нечисти, — закончил Мигель. Они переглянулись с улыбками. — Давай где-нибудь потрахаемся, — сказал Мигель. — В каком-нибудь доме. Только чтобы он был пустым. — То есть — в моём? — В твоём. Они ввалились в старый дом, в котором когда-то жил Гектор с его родителями. Мигелю уже случалось сюда заглядывать: это небольшое строение было давно заброшено, и внутренний вид его, само собой разумеется, был плачевным, но всё это ничуть его не смущало. Ему не перехотелось заниматься здесь сексом и в тот момент, когда Гектор, прервав поцелуй, спросил: — Ничего, если посреди этой комнаты стоял гроб с моим телом? — Здесь? — Мигель огляделся. — А я и забыл. Да ничё. Вопросы бы у меня возникли, если бы он стоял здесь прямо сейчас. Гектор весело фыркнул; они снова поцеловались. На кровать они повалились, правда, не как обычно: на сей раз ноги были разведены у Гектора, а Мигель, в свою очередь, даже и не заметил, что преспокойно устроился между ними. И полное осознание этого пришло к нему лишь тогда, когда его член проник в чужое тело до основания. Он рвано выдохнул, смотря на Гектора резко прояснившимся взглядом. Чёрт бы его побрал, он реально в нём! Только вот чужие стенки обхватили его даже слишком плотно… И лицо у Гектора исказилось в гримасе боли… — Ссуукаа… — выстонал тот в мучении. Крепкие выражения в его повседневной речи обычно напрочь отсутствовали, поэтому сразу стало понятно, что дело — дрянь. — Как же, блять, больно!.. Бляяять… — Р-расслабься, — Мигель был как на иголках. Ему и самому приходилось туго — в буквальном и переносном смыслах. — Это ты чувствовал, когда мы впервые?.. — Да. Как будто нож в заднице. Но это скоро пройдёт. У тебя нет причин мне не доверять. — Ладно… — судорожно выдохнул Гектор. — Ладно. Странное заявление, но именно в процессе движения в нём Мигель впервые ощутил себя до конца созревшей, всецело не зависимой ни от кого единицей мира. Как будто вновь переживал свой восемнадцатый день рождения, только теперь это число было не просто пафосным звуком, вся суть которого во всём её огромном масштабе доходила до его рассредоточенного сознания еле-еле. Теперь он наконец почувствовал себя по-настоящему взрослым парнем. Как это, оказывается, было просто — догнать духовно своей физический возраст. Всего-то и требовалось, что Гектора насадить. После оргазма того пробрала сонливость. Он сидел на кровати растрёпанный, согнув ноги в коленях, и потирал глаза нижней частью ладоней, когда Мигель, натягивая футболку, спросил: — Слушай, а как так получилось, что ты не мог сюда выйти, хотя твои родители были живы? Гектор с хмурой — какая бывает у человека спросонья, — физиономией уставился в сторону и некоторое время молчал, собираясь с мыслями. — Имельда говорила, они у меня слегка спятили… — начал он. — С виду были люди как люди: ведут хозяйство, разговаривают о том же, о чём и все, — словом, не создавали впечатление сумасшедших. Но был один нюанс. Они придумали себе, что я жив. Услышанное вогнало Мигеля в неловкость, и он закусил губу. Наверное, задать такой вопрос было не лучшим решением… Но Гектор, похоже, так не считал. Он продолжил: — Истории, объясняющие моё отсутствие, отличались у них одна от другой: то я уехал в какой-то горный пансионат подлечить здоровье, то у меня гастроли, то меня просто нет дома, ушёл куда-то там… фруктов купить на рынке и что-то долго не возвращаюсь. Они не ставили мою фотографию на алтарь, потому что на алтаре стоят фото мёртвых, а я не мёртвый, меня просто по какой-то причине нет сейчас рядом. Так они думали. — Жесть… — протянул Мигель. А Гектор, несмотря на только что посеянную печаль, невозмутимо бодро вскочил с постели и принялся натягивать подобранные с пола штаны. Одевшись, он вопросительно взглянул на Мигеля, который всё это время простоял в ступоре. — Что-то не так? Мигель вмиг отвис. — А. Да нет, ничего. Пошли. Он сунул руки в карманы джинсов и быстро прошагал мимо. Ух.