Тучи начинают расходиться

      Стучат в окна капли дождя. Ударяясь о стекло, тут же быстро скатывались вниз, оставляя исчезающий след воды, моментально сменяемый другой каплей. Пеппино угрюмо смотрел на серую улицу. Такую же серую, как и его пиццерия сейчас. Небо закрыло тучами. Едва можно понять, который сейчас час. Часы давно не идут, увы. Сломались. А денег чинить нет. Давно нет. Приходится еле сводить концы с концами, порой ходя на дополнительную подработку, лишь бы с голоду не помереть. Сегодня никаких смен, сегодня придётся быть в своём заведении.       Итальяшка моет пол. Всё равно посетителей нет и не будет. По крайней мере сегодня точно. В этот день лучше всего будет сидеть дома и грустно наблюдать, как идёт дождь, как плачут небеса. Порой хотелось и самому плакать от столь ужасной жизни, но Густаво, верный и любимый друг, всегда поможет. Либо морально, либо лишней копеечкой. Эх, и почему только его сейчас нигде нет? Наверное, дома сидит, со своей крысой. Ну и ладно, Спагетти, в принципе, сам может со всем разобраться. Ну, или попытаться. И потому, он продолжает шоркать пол шваброй, тяжело вздыхая. Чёрно-белую плитку едва видно. Слишком темно… Идти к выключателю лень, и итальянец пытается дотянуться шваброй. Со второй попытки, едва не психанув, это получилось. Пиццерию озарил тёплый свет, и теперь всё, вроде как, стало видно. А за окном будто ночь. Тучи совсем закрыли небо. Солнце пытается протиснуться сквозь черноту, но ничего не выходит.       Снаружи светящиеся окна заведения выглядели как нечто необычное. Сразу привлекают внимание. И мимо пройти просто невозможно.       Пеппино убрал швабру обратно в кладовку, а сам уселся за один из столов и продолжил пялиться в окно на тёмную улицу. Глаза перебегали с одной капли на другую. Порой в голове представлялись некие гонки, где те соревновались друг с другом, кто быстрей скатится со стекла вниз, став частью одной из тех больших луж, больше похожих на океан. Каплям хорошо, у них один смысл жизни – упасть с неба, свалиться в лужу или куда-нибудь ещё, а потом благополучно испариться, забрав все воспоминания о себе с собой туда, куда-то далеко, откуда снова начнётся дождь, и где этот цикл повторится ещё сотню раз. Им ничего не нужно. Ни есть, ни спать, ни работать сутками напролёт, и не закидываться успокоительными почти вусмерть. Хорошо им… Мужчина в этот миг задумался, каково было бы ему, будь он простой дождевой каплей. Определённо хорошо. Лучше, чем сейчас. Подпирает голову рукой. Мечтательно глядит в никуда. В пустоту мокрой улицы. Вздыхает. Стаскивает шапочку с головы, кладёт её на стол. Вода умиротворённо стекает по окну. Мысли были о чём-то таком далёком и прекрасном. И это "далёкое" и "прекрасное" – нормальная жизнь, без башни пиццы, с деньгами, нормальными нервами и психическим состоянием. После тех дней руки до сих пор, кажется, трясутся. Дождь барабанил по стеклу, будто не собираясь кончаться. Пеппино рад – в грустном дожде гораздо спокойней. Он ассоциируется с падением башни, окончанием страданий. Приятные воспоминания заставляют усмехнуться и улыбнуться. Криво, будто натянуто. Будто под дулом пистолета заставили. Но взгляд это отрицал, и говорил, что всё в порядке, и итальяшка радуется дождю.       – Давай, заходи быстрей, а то совсем промокнешь! – слышится чей-то голос и двери открываются. Мужчину вытащил из своих раздумий голос Нойза, порождающий необъяснимую злость в душе, заставляющий сжать руки в кулаки. На лице сначала удивление, затем появляется привычное недовольство всем, чем только можно, но в основном, фактом существования Теодора. Приходится подниматься из-за стола с тяжёлым вздохом, дабы рассмотреть пришедшего и подумать, куда лучше его будет ударить. Однако, только зашёл Тео, за ним пулей влетел и Фейк. Весь мокрый и подтаявший. Липкий. Противный. На полу, что Спагетти так старательно мыл, остаются небольшие пятна от существа. Эта мерзкая субстанция, похожая на некачественное тесто, еле отлипала от пола. А клон ещё и отряхивается от дождевой воды. Радостно улыбается. Но оригинал не стал разделять подобные эмоции с подделкой. Остаётся лишь раздражённо фыркнуть. – Мы это… Мы короче посидим немного, окей? Дождь кончится, и мы тут же уйдём, честное слово! – молвит Нойз, размышляя, куда бы присесть. Ноги болят.       – Что вы двое тут забыли? – перебивает Пеппино, скрестив руки на груди, и взглядом сверля душу парня в жёлтом. Взор его так и говорит, чтобы они катились отсюда куда подальше.       – Да Пеппино меня гулять вытащил, а я его одного отпустить не могу. Не дай боже потеряется где-нибудь. Как я его потом искать-то буду? – Теодор скрывает зонтик, с которого остатки дождя льются рекой, если не целым водопадом. Затем, снимает с себя жёлтую шапочку и выжимает её, словно тряпку. А итальяшка в ужасе глядит на пол, уже представляя, сколько ему придётся отмывать его. – Слушай, а ты не знаешь, где дождевик на твоего клона найти? Или пакет большой? Есть у тебя что-нибудь такое?       – Нет и не будет. – сухо отвечает мужчина, порой оглядываясь на Фейка. Чехлов на танки, как говорится, не шьют. А на таких существ дождевиков тоже не делают. Тем более, что теперь оно вполне себе довольное бродит по пиццерии, совсем высохшее и готовое к новым приключениям. Капли утихают, больше не стучат. Тучи начинают расходиться. А из-за них выглядывает красное солнце на оранжевом небе. Закат заливает здание кровавым светом. Вечер. Сейчас вечер. Где-то восемь часов, может половина девятого. Совсем скоро рабочая смена кончится, и можно пойти домой.       Парень в жёлтом кидает зонтик созданию, который оно тут же схватывает пастью, щёлкнув зубами. И подзывая к себе, они уходят из заведения. Клон прыгает по лужам, Нойзу приходится отходить, чтобы не замарать одежду. Существу бесполезно объяснять, что так делать нельзя. Приходится идти на уступки и разрешать. Всё же, редко удаётся гулять, особенно в дождь и после, почему бы и нет? Остаётся наслаждаться свежим, прохладным воздухом, и просто продолжать идти домой, глядя в небо – солнце скоро сядет.