А Питер доживал еще один день

-Я вообще думал, что мы могли бы у вас отпраздновать.- сказал Дима, разговаривая с Прокопенко, который подошел к нему во время обеда, пользуясь тем, что Игорь был на допросе. -Можно и у нас, мы с Леной не против, конечно. Просто я думал, что Вам захочется отметить как пара, вдвоем. Тем более, что я вам обоим приказ о выходном подписал.- Он подмигнул улыбнувшемуся Диме.- Ладненько, ты, если что, звони, пиши, как вы там решите.- сказал Прокопенко, возвращаясь к работе, оставив Диму ломать голову над тем, как отмечать приближавшийся день рождение Игоря. Конечно, спросить у самого Игоря было бы логичнее всего, и Дима правда так и поступил сегодня за завтраком, и эта картина выглядела следующим образом. -Игорь, как ты хочешь отмечать свой день рождение? -У меня день рождение? -Да, через пять дней, 30 августа,вообще-то. -А ну, никак. Я не праздную. Да и дарить мне ничего особо не надо. После этого короткого диалога Игорь продолжил за обе щеки уплетать яичницу, которую приготовил ему Дима, параллельно читая материал для допроса. Дима тогда притворно-обиженно надул щеки, но увлеченный своими делами Гром даже не заметил этого. Поэтому Дима решил узнать у Прокопенко, которые Игоря знали явно лучше, чем он, и еще он подумал, что отпраздновать в тихом семейном кругу было бы неплохо. Тем более, у них было, что отметить- они наконец-то доделали ремонт в квартире Игоря и выставили ее на сдачу, и как раз сегодня утром провели ее первый смотр. Дима был очень этому рад, Игорь, вроде как тоже, но по нему было видно, что для него это было немного болезненно. Единственное, что успокаивало Диму, так это то, что сегодня вечером у Игоря сеанс с Альбертом Викторовичем. Может быть, он поможет Грому пережить этот опыт. А пока он лишь тяжело вздохнул, взял Игорю в буфете кофе и сэндвич, чтобы тот перекусил после допроса, и отправился работать. Дело домушников, которым они с Игорем занимались, было почти что доведено до суда, оставалось лишь взять показания свидетелей, и получить дату судебного заседания, фигуранты уже сидели за решеткой, и судя по количеству статей, выйдут они оттуда еще не скоро. И пока Игорь заканчивал последние допросы, Дима был занят подготовкой документов для суда и распределением по отделу практикантов местного института МВД, так что дел у него тоже было достаточно. Как только Дима сел а свой рабочий стол и открыл нужную вкладку на ноутбуке, как к нему подбежал один из практикантов. -Дмитрий Евгеньевич.- пролепетал он едва слышно.- Я тут опись сделал по делу, проверите?- Дима тяжело вздохнул, но принял у практиканта криво продыроколенную папку и открыв ее, еле сдержал себя от того, чтобы закатить глаза, но вовремя сдержал себя, вспоминая себя и свою первую практику. -Нужно переделать,- сказал он, беря из стакана карандаш, чтобы отметить ошибки.- Вот здесь нужно писать только наименование подразделения, не указывая данные следователя, вот тут только наименование документа, а здесь мы не пишем адрес, а пишем только учреждение, и да, сокращение по типу МОРГа не сокращаются, а МВД- пишется полностью.- Он перелистнул несколько страниц, и продолжил.- Материалы по вскрытию должны быть между наименованием учреждения, в котором оно проводилось, и данными судмедэксперта. А копии паспортов фигурантов дела должны быть на 4 странице, сразу же после описи о вызове. -А если по ходу дела появляются новые подозреваемые? Разве они не должны быть указаны после допросов, экспертиз и прочего?- Спросил парень, которого Диме представили как Вову. -Нет, опись составляется уже после предварительного рассмотрения дела, и к тому времени все фигуранты проверены и допрошены, так что нет смысла разбрасывать их по всей описи.- Дима еще полистал документ, делая кое-где пометки, а потом вернул папку практиканту, и сказал, улыбнувшись.- Еще раз сто сделаешь и научишься. -Спасибо,- замялся Вова, и уже было собирался возвращаться в архив, но Дима остановил его. -А ты чего не на обеде? -А мне сказали, что пока не сделаю, то обеда мне не видать, и ели не успею, то значит буду голодный до конца рабочего дня.- Обреченно вздохнул парень, и Диме даже как-то стало его жаль. -Кто тебе такое сказал? -Костя Цветков, по отчеству не знаю, не интересовался, но он тут у вас вроде как бати на зоне. Дима еле сдержал приступ гнева. Цветков его уже начинал откровенно бесить еще и практикантов пугал, с такими темпами у них скоро вообще кадров не останется. -Во-первых, иди обедай, у тебя еще сорок минут есть, а во-вторых, меньше слушай Цветкова, и если он будет к тебе лезть, не стесняйся, говори, я одного майора попрошу, он ему быстро мозги на место вставит.- Сказал Дима вполне серьезно, но тут же смягчился, замечая, как повеселел практикант. -Хорошо. Спасибо большое, Дмитрий Евгеньевич.- Сказал Вова, убегая в сторону архива и чуть не снося с ног идущего к диминому столу Игоря. Гром посмотрел на практиканта своим суровым взглядом, чем заставил его вжать голову в плечи. Когда он подошел к столу, Дима посмотрел на него наигранно-зло, и сказал. -Ты с Цветковым сговорился что-ли? -В смысле?- не понял Игорь, кидая на стол папку с допросом, и присаживаясь рядом на стул. -Решили всех практикантов распугать. Один чуть ли не до голодного обморока доводит, а второй взглядом испепеляет.- Ответил Дима, открывая папку, быстро ее пролистывая.- Это последний свидетель? Кстати, кофе тебе взял и перекусить. -О, спасибо.- Ответил Игорь, тут же принимаясь за перекус.- Я не распугиваю практикантов, а обучаю их субординации и порядку, это первое. Второе- Цветков явно забыл, как в свой первый день сам чуть штаны не намочил, когда его помогать Прокопенко приставили, а третье- да, это последний свидетель, но как и все предыдущие он ничего особо не рассказал, так что в суде остается только опираться на улики и на чистосердечное, но это уже не наши проблемы.- Сказал Игорь, довольно вытягивая свои длинные ноги и попивая кофе. -Я просто подумал, что тебе захочется отметить в компании. Можно Юлю позвать. Она ведь тебе друг, посидим в компании , а потом у Прокопенко можем. Они ведь тоже твоя семья. Да и я давно хотел познакомиться с Юлей, а повод все никак не находился.- Игорь задумался немного над его словами. С одной стороны, ему не хотелось праздновать, да и настроения под это дело не было, но с другой, Дима ведь так старается, хочет, чтобы ему приятно было. Гром был уверен, что тот уже и подарок купил, хотя он и говорил, что не стоит. И торт Дима уже заказал. Игорь случайно, когда сел за его ноутбук увидел там переписку в кондитером. Да и где-то в глубине души Игорю было приятно такое внимание к свой скромной персон. -Ладно, я обдумаю твое предложение.- сказал Игорь, и еле сдержал улыбку, видя, каким ясным и светлым стал Дима после этих слов. А в голове он мысленно сделал пометку уточнить у Прокопенко не дадут ли они ему ключи от дачи на денек-другой. Работы особо не было, что было большой редкостью в их профессии, поэтому Игорь решил помочь Диме с бумажной волокитой, параллельно он и не забывал поглядывать на асы на запястье, ведь в шесть ему нужно было быть у Альберта Викторовича. Дима тоже помнил об этом, и, если Игорь совсем не выглядел обеспокоенным по этому поводу, то Дима наоборот. Он волновался за состояние Грома после сеанса, ведь он ходил к психотерапевту достаточно давно, и к тому времени у него появились новые проблемы и травмы. А еще Дима не имел ни малейшего представления о том, о чем Игорь решит говорить. Спрашивать об этом он не решался, да и не имел права, по его мнению, лишний раз лезть Игорю в голову. Он мог только предполагать в каком формате будет протекать беседа между Игорем и Альбертом Викторовичем. Ближе к шести она отнесли материалы в архив, выпили еще кофе и начали собираться, Дима домой, а Игорь к врачу. В отличии от Димы, Игорь такси не любил, так что Дубину пришлось проводить его до ближайшей станции метро и подождал поезд вместе с ним. Когда они спускались вниз по эскалатору, Дима спросил еще раз. -Ты точно не хочешь, чтобы я поехал с тобой?- он понимал, как противоречит самому себе. Он отказывался от помощи Игоря, когда сам ходил на сеанс, а теперь предлагает тоже самое Грому. -Дим, ну серьезно, я правда справлюсь, а тебе мотаться туда сюда, да еще и там торчать, не нужно. Лучше иди домой и отдохни хорошенько, а ха меня не волнуйся. Диме пришлось поверить ему на слово и смириться с тем, что ему не нужно провожать Игоря и ждать его там, так что и в правду поехал домой, где планировал приготовить шаверму и повесть наконец-то эту несчастную грушу. Не зря же он отрыл у себя дома шуруповерт и держатели на большие массы. Правда, все обратную дорогу, да и весь вечер в принципе его не покидала тревога за Игоря. *** Игорь бодро постучал, и услышав за дверью громкое "войдите", толкнул дверь и прошел в глубь кабинета, прямо к столу, за который Альберт Викторович заполнял кое какие бумаги. Завидев Грома, он улыбнулся и встал, чтобы поприветствовать его. -Игорь, добрый вечер.- он протянул ему руку для рукопожатия, и Гром ответил ему тем же. -Альберт Викторович, давно не виделись.- Подколол его Игорь, проходя вглубь кабинета и удобно устраиваясь в кресле, отодвигая Боба на подлокотник.- В прошлый раз он кажется немного другим был. -Да, один слишком эмоциональный клиент оторвал ему все плавники в ходе нашей беседы, пришлось вербовать нового Боба.- ответил Альберт Викторович, усаживаясь напротив и доставая свой блокнот.- Ну, начнем. С чем пожаловал? Игорь поерзал немного на кресле, закинул ногу на ногу, а потом ответил. -Вы наверняка в курсе, что я недавно начал отношения с одним парнем, и одна из первых трудностей, с которой я столкнулся- это переезд. -В чем именно это проявлялось. Я имею ввиду, что беспокоило тебя в этой ситуации. -Мысль о том, что мне придется покинуть свою зону комфорта. Ведь моя квартира годами была моей крепостью. Я жил там с самого своего рождения, и даже когда бродяжничал, возвращался туда время от времени, когда знал, что меня там не караулит опека,- Игорь криво усмехнулся, вспоминая те далекие времена.- А теперь мне пришлось ее оставить, сделать там ремонт, стирая все привычное и такое родное, и теперь там живут совершенно чужие люди, квартира сдается. -Решение о том, что квартиру нужно сдавать было твоим или это решение предложил твой партнер? -Даже не знаю,- протянул Игорь задумчиво,- мы как-то вместе пришли к этому. Вообще, это решение вытекло из мысли, что нам нужен автомобиль, но лишних денег на него не было, вот мы как-то и пришли к этому. -Ты тоскуешь. Это совершенно нормально. Когда человек меняет место жительства он проходит через несколько стадий: первая- это эйфория, от того, что появилась возможность изведать и попробовать что-то новое. Второе- это страх. Как раз тот самый страх перед неизведанным и непонятным. Дальше идет гнев. Человек злится на то, что вынужден что-то менять и не может оставить все как было, ведь в большинстве ситуаций это от него не зависит. После гнева идет депрессия, когда человек, в приступах ностальгии вспоминает все то, чего он лишился. Во время становления и развития этой стадии нередко появляется желание бросить все и вернуться к истокам, развивается тревога, повышенная агрессия, панические атаки. Ты замечал такие симптомы у себя? -Частично. Когда я только переехал мне и вправду все нравилось и я был на седьмом небе от того, что наконец-то могу проводить с любимым человеком все свое время, но как только я затеял ремонт, то появилась тревога, я долго не мог понять с чем это связано, пока не произошла одна не очень приятная ситуация. -Что за ситуация?- спросил Альберт Викторович, хотя он прекрасно знал о случившемся от Димы, но хотел, чтобы Игорь описал эту ситуацию так, как он ее видел. -Неожиданно приехала сестра моего парня, и мне пришлось уйти, а живем мы в его квартире, а в моей тогда полным ходом шел ремонт, там даже пола не было. Но Вы не подумайте, Дима потом вернулся за мной, мы поговорили, и я вернулся, правда с сестрой он все же рассорился и до сих пор не поговорил.- пока Игорь говорил, Альберт Викторович что-то активно писал в своем блокноте.- Так вот, собственно к сути, когда я ушел, то понял, что мне больше некуда идти, и это очень напугало меня, точнее не это, а то, насколько сильно я могу зависеть от другого человека, не только эмоционально и ментально, но и физически, что-ли. -Когда партнеры решают жить вместе, особенно на жилплощади кого-то из них, другой косвенно от него зависит, по крайней мере, многие так думают, но в здоровых отношениях даже намека на зависимость появляться не должно. Любой из партнеров должен уметь отпустить, принять и жить дальше, это одно из проявлений сепарации, с которой у тебя наблюдаются явные проблемы. Скажи, изменилось ли твое восприятие партнера и доверие к нему после этой ситуации? -Сначала я очень сильно сомневался в том, смогу ли я дальше доверять ему. Мне был больно и обидно, я чувствовал себя брошенным и ненужным, но потом, когда он вернулся, я понял, что он просто запутался и не смог правильно и быстро отреагировать, плюс, он предупреждал меня, что не знает, как отреагирует на это его семья, а о приезде сестры не знали ни я , ни он. Так что, что касается вопроса доверия, то оно осталось на прежнем уровне. Тем более, что я видел, как терзает его чувство вины и как он страдает из-за этого, так что я не мог злиться и простил его. -Но если бы тебя не беспокоило что-то еще, ты бы не стал заводить об этом разговор, верно?- спросил врач, пристально глядя на Игоря сквозь очки. -Мне снится отец,- тихо сказал Игорь, и впервые за весь вечер ему стало трудно подбирать слова.- Опять снится. Почти каждую ночь, и это сводит меня с ума. Я человек неверующий, но я даже в церковь ходил, свечку ставил, и на его могилу тоже ходил, убрался там, цветы положил, попытался поговорить с ним, он, естественно, не ответил, Вы ничего такого не подумайте, я не сумасшедший, но мне не помогло, он снова приходит ко мне во снах. -Когда человек испытывает глубокое горе, он часто обращается к чему-то сверхъестественному, это нормально. Как по мне, единственная функция религии в двадцать первом веке- это психологическая. И в том, что ты пошел в церковь нет ничего страшного или необычного, это нормально. То, что ты пытался поговорить с отцом- тоже. Что ты ему говорил? -Ничего такого. Просто рассказывал о том, как проходит моя жизнь, что я встретил человека, которого очень люблю, что Прокопенко, это друг его, часто его вспоминает и говорит о нем только хорошее. -А что говорит тебе отец в твоих снах?- Поинтересовался внезапно Альберт Викторович и от этого вопроса Игоря бросил в жар, а потом обдало холодным потом. - Он говорит, что я предал его. Предал память о нашей семье, предал общественность, и пошел против природы, когда решил начать отношения с парнем. Он говорит, что я ему не сын, что он отказывается от меня и что ему стыдно за то, что я, по его мнению, опустился так низко. И все это происходит в нашей квартире, знаете, мы когда там с отцом жили, то он на диване спал, а я на раскладушке, и в моих снах все происходит примерно так: я сижу на этой самой раскладушке, он на диване, а потом он встает и начинает ходить по квартире, материть меня, кидать вещи с полок, и он всегда в форме и с кобурой на поясе, и мне становится страшно от того, что в один момент он может просто выхватить пистолет и застрелить меня к чертям собачьим. Эти сны настолько реалистичны, что я понимаю, что это все нереально, лишь когда я просыпаюсь.- закончил Игорь, тяжело сглатывая, в горле встал противный ком, он еле сдерживал себя от непрошенных слез. Альберт Викторович молчал какое-то время, а потом отложил свой блокнот и пристально посмотрел на Грома. -Игорь, ты же понимаешь, что сейчас говоришь о том, на чем мы остановились в прошлый раз? Только в тот раз главная проблема была в том, что ты подсознательно искал одобрения у своего покойного отца, сравнивал себя с ним и все время волновался, что он мог бы быть тобой недоволен. А сейчас, когда прошло время, в тебе прибавилась уверенность в себе и своих поступках, ты стал бояться осуждения. -Я понимаю, что слишком сильно был привязан к отцу, и умер он неожиданно для меня. -Нет, Игорь, это была не привязанность, а самая настоящая зависимость. В прошлый раз ты рассказывал, что твой отец был очень- он замолчал, стараясь подобрать нужное слово-жестким человеком, который не умел отделять работу от семьи, и очерствел после смерти твоей матери. -Но он ведь любил меня. И старался, чтобы у меня все было. -Как и любой более менее нормальный родитель. Многие считают, что рожая ребенка они должны давать ему только самое необходимое, для того, чтобы покрывать базовые потребности в пище, крыши над головой, одежды и прочего. Но они абсолютно забывают про психологический комфорт ребенка. Твой отец ведь поднимал на тебя руку?- Игорь кивнул.- Оскорблял?- Игорь снова кивнул.- Но при этом ты всегда был сыт, одет, у тебя были вещи в школу, касеты с играми и прочее.- Игорь снова согласился с ним мелким кивком головы. -Но он не перестает от этого быть моим отцом? И я не должен забывать его. -Игорь, ты должен не забыть его, а отпустить. Игорь замолчал, задумавшись над этими словами. После смерти отец все равно присутствовал в его жизни, влиял на нее нем или иным образом. Наибольшее влияние он оказал , наверное, в подростковом возрасте, когда под давлением Прокопенко, Игорь решал куда ему поступать. Когда еще отец был жив, Игорь говорил ему, что хочет посвятить себя чему-нибудь творческому. Может режиссура или актерское мастерство, или игра на каком-нибудь музыкальном инструменте. Когда он был помладше отец лишь смеялся, и говорил, что у него еще много времени для того, чтобы определиться, но когда Игорь повзрослел- отец начал злиться, говорить, что это не мужские профессии.Игорь соглашался с ним, о в глубине души сомневался, что когда нибудь прислушается к нему и пойдет по намеченной отцом дороге. Как же он ошибался. После смерти отца он резко возненавидел преступность, каждой клеточкой своей души. В нем проснулось желание сделать этот мир лучше, восстановить справедливость, вернуть мир и гармонию, искоренить эту грязь в любом ее проявлении, очистить общество от этой чумы. Именно с таким настроем он учился в академии. Доводил себя чуть ли не до обмороков во время бесконечных тренировок, учил конспекты, ходил на практику, не жалея себя, отдавался этому делу. И в тот момент, когда он стоял в форм, давая клятву, он был уверен, что цель его почти достигнута, что осталось немного, и он сделает этот мир лучше. Обращался к отцу каждую ночь перед сном « Я стараюсь ради тебя ,отец, чтобы ты мной гордился. Ты ведь мной гордишься?» Все эти вопросы так и оставались без ответа,и Игорь засыпал, надеясь, что все делает правильно. Все его мечты и старания разбились о суровую реальность. Когда он попал в отдел, то сразу понял, что к чему, столкнулся с реалиями прогнившей системы. Конечно, Прокопеко помогал ему как мог, но он тогда был лишь рядовым сотрудником, не имеющим своего голоса, и был вынужден подчиняться приказам начальства. Как и Игорь. Игорь подкупал свидетелей, закрывал очевидные по своей составляющей дела, крышевал, оправдывал виновных и закрывал невинных. Потому что ему так сказали, потому что он сразу понял, есть три варианта пути. Первый, для тех, у кого есть связи и вышестоящие знакомые. Такие люди будут в шоколаде, будут порхать по карьерной лестнице без особых усилий, уверенно сидеть за столом в личном кабинете, зная, что они неприкосновенны, что любое их негативное действие останется безнаказанным . Такие люди бесили его, клаки чесались начистить им рожы, но он сдерживался, ведь где-то там, в глубине души еще трепетала надежда на то, что он может все исправить, сделать лучше. Вторым и третьим везло меньше. Намного меньше. Он вспоминал слова Прокопенко, которые тот сказал ему в первый же день на работе. «Пойдешь против системы- сдохнешь или сядешь, третьего нам с тобой не дано.» И в тот момент Игорь снова обращался к отцу «Неужели ты был таким же? Неужели все те слова про честность, искренность и любовь к своему делу оказались лишь пустым звуком? Наивной романтизацией. Как ты мог отец? Неужели ты хотел, чтобы я стал тем, кого ты так презирал? Преступник в погонах. Волк в овечьей шкуре.» В голове просто не складывался пазл. Его отец, высокий и статный, буквально само воплощение честности и правосудия мог творить все эти ужасные вещи, а потом возвращаться домой, и с улыбкой говорить ему, маленькому Игорю, как хорошо и правильно защищать невинных, бороться с преступностью на общее благо, что он горд носить эту форму и много чего еще. Он лукавил, скрывал правду. Но ради чего? Неужели желание сделать сына своей копией победило в нем честность и здравый рассудок? Время шло, а понятия и ценности не менялись. И вот Игорь лежит на крыше поезда, в луже крови, со снегом на губах и дырой в сердце, и снова обращается к отцу « Ты ведь гордишься мной? Я ведь сделал так, как было нужно, я вывел его на чистую воду, я не поддался искушению, не выбрал легкий , но гнилой путь. Я все сделал правильно, так как и должно быть. Правда, отец?» И снова все его вопросы остались без ответа. Снова он говорил в пустоту. Не забывать, а отпустить. Так сложно, и так легко одновременно. Игорь часто думал о том, что было бы, будь отец жив. Он бы так и жил с ним в однушке на двоих, спал бы на своей раскладушке у стенки, не имел бы собственного мнения, находился бы под властью авторитета отца, ни разу не сказал бы слова против. Не было бы в его жизни счастливых, хоть и редких моментов. Не было бы дружеских посиделок с Юлей, уютных вечеров у Прокопенко, не было бы Димы... его надоедливого, но уже горячо любимого кота, вкусных, приготовленных с любовью ужинов, интимных просмотров фильмов по вечерам. Был бы только Игорь, который при всей своей внешней мускулинности, так и остался бы слабым, запуганным отцом мальчиком. Хотел ли он для себя такого? Нет. Игорь понимал, что все становление его как личности было бы невозможно при живом отце, но легче ему от этого не становилось. Отец ведь был с ним почти всю его сознательную жизнь. И пусть он временами был к нему несправедливо жесток, Игорь любил его и уважал. Или же просто зависел от него? Настолько зависел, что даже через двадцать лет, будучи взрослым мужчиной, не мог его отпустить и смириться с его смертью. Опирался на него, пусть и не буквально. Отец ему снился. Снился почти каждую ночь, Игорь казалось, что еще немного и он просто сойдет с ума, но... -Я не могу. Альберт Викторович посмотрел на него с неприкрытым сочувствием, ему всегда был трудно смотреть на то, как сильные люди ломаются под тяжестью собственных мыслей и чувств. Он отложил свой блокнот и спросил: -Ты хочешь прерваться? Игорь посмотрел на него затравленным зверьком, как будто отступить сейчас ему было просто непозволительно. Это будет настоящим проявлением слабости, а отец такое не любил. Так может все таки стоит? -Да. Мне кажется, будет лучше, если мы продолжим на следующем сеансе.- ответил Игорь едва слышно и встал. У него закружилась голова и его резко затошнило. Он уже и не помнил, как попрощался с Альбертом Викторовичем, как согласился тем, что ему нужно прийти в это же время ровно через неделю, не помнил, как добрался до метро и доехал до дома. Ему было плохо. Он не знал от чего. Просто плохо. Что физически, что морально, он чувствовал себя раздавленным, раздробленным на мелкие кусочки, из которых уже невозможно собрать что-то целое. он просто хотел домой. В уютный уголок, где его уже ждал Дима. Игорь хотел, чтобы его обняли, погладили по голове, сказали что-то хорошее, ободряюще, чтобы хоть на минуту унять ту боль, которая сейчас терзала его, выжигала его душу адским пламенем. Он не с первого раза попал ключами в замочную скважину, но кажется, его это вовсе не волновало. Он не слышал, как по ту сторону двери шуршат тапочки и громко мяукает кот, поэтому для него было совершенно неожиданно войти в квартиру и столкнуться почти лицом к лицу с Димой. Игорю было больно смотреть, как меркнет так ярко игравшая еще секунду назад улыбка, как синева глаз напротив наливается беспокойством. -Игорь?- тихо, почти шепотом, а тело само поддается на этот почему то уютный звук. Его не отталкивают, не задают ему лишних вопросов, кажется, Дима все понял без слов, но Игорь все равно уточняет: - Я не смог. Я не справился.- и тут же чувствует чужие нежные руки, который обнимают его, прижимают близко-близко, он слышит, как колотится в груди сердце Димы, как немного шершавые губы целуют его лоб, скулы, как осторожно аккуратные ладони разглаживают напряженную спину. -Все хорошо, Игорешь, ничего страшного. Все еще получится. И от этого нежного голоса хочется разрыдаться, словно он маленький мальчик, но вместо этого Игорь обнимает Диму в ответ, и стараясь выровнять тон спрашивает: -Ты сходишь со мной на могилу к отцу? И он все же заплакал, когда услышал едва тихое "Конечно".