Ждал.
Ждал.
Ждал…
Её подпрыгивающая походка была настолько узнаваема, что, нисколько не сомневаясь, Тенко повернулся к двери и встретился с удивлёнными глазами напротив. Руми дёрнула ушами от неожиданности, осмотрела класс и неловко вошла, закрыв за собой дверь. — Ты чего тут стоишь в тишине и на дверь пялишься? — по классу растёкся запах граната, смешанный с чем-то. Шимура вдохнул полной грудью, отложил тряпку и пошёл к первым рядам, не обращая внимания на мокрую ткань беспричудных перчаток. Руми, которая всё ещё ждала ответа на свой вопрос, уверенной походкой последовала за парнем. От её замешательства не осталось и следа. — Чего хотела? — Тенко выдвинул два стула и сел, приглашая девушку взглядом занять место напротив. — Хотела домой с тобой пойти. Ты долго здесь будешь ещё доску полировать? Чистая же. — сумка висела на одном плече, явно оттягивая владелицу вниз собственным весом. Шимура с интересом разглядывал приоткрывшийся подклад сумки, пока Руми не присела. — Только не говори мне, что ты в школу притащила гантели. — У меня экзамены скоро, балда! Книги для подготовки не пять грамм весят, хотя и хотелось бы. — Руми потянулась так хорошо, что даже кончики ушей дрогнули. Вечерело. Солнце садилось, в его последних лучах кружились пылинки. Тепло мягко обнимало за плечи, приободряя и питая идеями, как провести оставшееся свободное время. — Так чего ты тогда здесь делаешь? Лучше на курсы после школы ходить, чем болтаться с первогодками, — Тенко приподнял бровь, наблюдая, как Руми закатывает глаза. — Ничего ты не понимаешь. Ты, кстати, опять ничем не покрывал кожу? В пустыне и то влаги больше, чем у тебя на лице. — она склонила голову и дёрнула ухом. — Нет смысла мазать что-то мне на лицо — причуда в последнее время бушует, даже беспричудные перчатки не помогают. Выплёскивается по коже выше кромки перчатки, даже лечущая леди не может ничего с этим сделать, — он закатал рукав, показывая участок сухой, потрескавшейся до самого локтя, кожи. — Но тебе ведь всё равно необходимо как-то противодействовать этому! Не пробовал бумагу разрушать? У меня есть парочка ненужных тетрадей, — она полезла копаться в сумку и тут же вытащила оттуда две цветастые тетрадки. — Думала, однажды сама их спалю к чертям! Шимура замотал головой, выставляя ладони перед собой: рисковать и снимать с себя перчатки? Он не настолько безрассуден. Да и от разрушения двух тетрадок ничего не поменяется. — Ну давай ты хотя бы кремом воспользуешься? — У меня нет. — он просто пожал плечами, на что Руми просияла. — Зато у меня есть! — она достала из бездонной сумки бутылёк, который отдалённо был похож на то, чем его периодически обмазывали в медпункте. Руми выдавила на палец жирную полоску крема и без спроса растёрла её по коже Тенко. Он сморщился — крем щипал точно так же, как и раньше, в медпункте. Вся его кожа, покрытая маленькими ранками, загорелась — ему и так от любого взаимодействия с ней впору взвыть, а тут девушка ещё и так неаккуратно втирает крем. — Терпи. Сам запустил, — она окидывает его взглядом и вдруг поджимает ухо, прислушиваясь. — Это бесполезно, мне всё равно будет больно, — он отстраняет её за запястье, но она настойчиво возвращает руку на место и продолжает. Слой крема оказался настолько толстым, что лицо Тенко посветлело тона на три. Самодовольно кивнув, Руми вытащила из кармана сумки гигиеническую помаду. Парень раскрыл глаза так широко, что Усагияма на секунду подумалось, что кожа у него точно полопается. Шимура попытался сползти со стула, но был намертво пригвождён к нему телом Руми. Она беззастенчиво села ему на бёдра, понадёжнее ухватившись за его подбородок — чтобы не крутился. Он не знал, куда ему деть собственные руки: он положил их на ноги, смутился и поднял до талии, но и этот вариант заставил его полыхать красным заревом. Не придумав ничего лучше, Тенко просто сцепил руки в замок у себя на животе и замер, поджимая губы. Птицы щебетали что-то за пределами класса, солнце опускалось всё ниже, становилось всё темнее, а запах клумб всё отчётливее выделялся среди всех остальных. — Ты же знаешь, что я всё равно заставлю тебя ходить в заживляющих мазях и кремах? — Шимура кивнул, — Так почему ты себя так ведёшь? — Потому что ты специально выбираешь то, что дико щипет кожу. — О, поверь мне, если бы я выбирала с такой целью — у тебя бы от боли лицо сводило! — воспользовавшись заминкой, Руми быстро поднесла к губам парня гигиеничку, но и он среагировал так же молниеносно: поджал губы и зажмурился. — Ладно губы, но глаза-то ты зачем закрыл? — А что мне ещё делать? Убежать от тебя у меня всё равно. — Тенко умолк не по своей воле: девушка поцеловала его, забирая слова и отвлекая от мыслей, которые кружились в голове. Крышечка помады щёлкнула где-то перед ним, в передний карман брюк скользнули пальцы Усагияма с чем-то между них, оставили предмет внутри и, невесомо касаясь рубашки, поднялись к шее Шимура. Её руки запустили мурашки по коже, кончики пальцев взъерошили волосы на затылке. Он опасливо тронул её талию, будто проверяя почву, и мягко опустил ладони, боясь неверным движением разрушить всё. Губы Руми были такими мягкими, что в голове яркой надписью засияло: «Слишком мало!» Тенко сам не заметил, как его ладони оказались у девушки на спине: он так жадно прижимал её к себе, будто никогда в жизни у него больше не будет шанса обнять её. Тепло её тела приятно обжигало ладони сквозь все преграды, а запах граната перебивал все цветы. Но всё закончилось так же неожиданно, как и началось: — Какой ты колючий… Ты знаешь, что с потрескавшимися губами больно целоваться? — она приложила к нижней губе подушечки среднего и указательного пальцев. На щеках играл румянец. Шимура осторожным движением вытащил гигиеническую помаду из кармана и нанёс на свои губы. — Я исправлюсь.