на свою голову

вообще, Хэнк обещал себе не западать на клиентов. Хэнк честно следовал этому обещанию, мастерски игнорируя все подкаты в стиле "вы прокололи ещё и моё сердечко", предложения добавить в организм не только железа, но и белка, и даже после пирсинга сосков особо симпатичным клиентам держался только едва-едва покрасневшим. да, Хэнк держался. но, вообще-то, он не обещал себе не целовать клиентов. аргумент был хороший — ещё неделю этот клиент должен целоваться разве что в щёчку, и ещё полмесяца точно обходиться невинными поцелуями без языка. ну и как отказать утопающему? аргумент был наиглупейший, но Хэнк повёлся. возможно, ещё тогда, когда дверь в студию распахнулась подозрительно для её возможностей широко, а на пороге возник ураган — запыхавшийся, красный и точно-точно жаркий (Хэнк таких ходячих печек заранее чувствовал), уничтоживший все обещания Бори одной только наглой улыбкой и движением языка под щекой. — я Киса, — представился "Иван Кислов" из карточки клиента, шмыгая носом и магическим образом оставаясь при этом горячим. — я в пизде, — чуть не ответил тогда Хэнк, думая совсем не о ней. потом-то, конечно, Хэнк всё же представился, и Кису даже тактично усадил на кушетку, а не разложил прямо на ней же, и смог вполне профессионально поговорить о профессиональных вещах: уходе и обработке прокола. а потом Хэнк достал зажим, а Киса улыбнулся и высунул язык. Хэнк никогда не хотел быть актёром, но весь драматизм затянувшейся паузы ощутил на оскар, так и застыв с поднятым ко рту Кисы зажимом. Киса — расплылся в ещё более широкой улыбке, и кончик его языка дрогнул. Хэнк медленно опустил руки. возбуждение жаркими пятнами ощущалось на ушах и в паху, и это однозначно было концом его карьеры как пирсера, но Киса облизнул губы и снова толкнулся языком за щёку — после этого можно было убивать и быть оправданным, Хэнк был уверен. Хэнк не был уверен, поступает ли правильно, но Киса сам потянулся к нему, когда Боря едва коснулся чужих губ пальцами. обтянутые чёрным нитрилом, они не слишком плавно скользнули с краёв приоткрытой улыбки внутрь, за кромку зубов, но Киса слишком понятливо втянул их в рот, образуя мягкий, сносящий остатки контроля вакуум. а потом выпустил изо рта блестящие от слюны пальцы, чтобы только широким мазком спуститься к запястью — границе перчатки и кожи. укусить. поднять взгляд и заскользить языком вверх, к кончикам пальцев, проходясь между ними. — мы знакомы около десяти минут, — у Хэнка всё ещё было оправдание убийствам, севшему голосу и глупым фразам в виде клиента, активно вылизывающего его ладонь. — самое время засосаться, а? — у Кисы блестели глаза и губы, — всё равно мне потом нихуя нельзя месяц делать, сам говорил. Хэнк ещё когда-то говорил, что не гей, а ещё, что соблюдает субординацию. Хэнк сжимает бёдра Кисы ладонями, и Киса коротко вздрагивает, скалясь довольно-довольно, прежде чем они нелепо стукаются зубами в поцелуе. Киса действительно киса: много лижет языком, и слюны у него тоже много, а сам он то ли вибрирует, то ли рычит, и явно улыбается в поцелуе. Хэнк, возможно, был не сторонником таких поцелуев, но это было давно и неправда, и не с Кисой. ещё у Кисы мягкие, невесомые волосы, а сам он отзывчиво стонет, когда Хэнк тянет их от себя — его заплывшая чёрным радужка выглядит очень правильно, а ещё так ощущается своя, и румянец у них тоже наверняка одинаковый. — пидорский у тебя салон какой-то, ну просто пиздец, — Киса кривит губы, снова шмыгая носом. Хэнк улыбается, стягивая давно потерявшие стерильность перчатки. может, он и проебал собственное обещание не западать на клиентов, но умение затыкать их рот иглами никуда не делось.

***

спустя три недели, несмотря на все советы, запреты и даже шантаж, Хэнк узнает на собственном опыте, как ощущается минет с проколотым языком. охуенно. у Кисы блестят от слюны щёки и шея, но больше всего блестит шарик, когда он демонстрирует его, поднимая голову и высовывая язык, облизывая головку лишь его кончиком. он с лёгким нажимом задевает шариком уздечку, и Хэнк шипит, толкаясь в открытый рот. фраза "проколол на свою голову" была актуальна всё прошедшее время, пока Хэнк регулярно видел Кису с высунутым языком и — ещё хуже — получал нюдсы с таким же, но сейчас она определённо вышла на новый уровень. Хэнк не то чтобы был против.