***
Чернокнижник Дмитрий Матвеев пожаловал на сей проект «Битва сильнейших», дабы доказать имеющуюся силу, безграничный потенциал и необъятную мощь всем — коллегам, зрителям, а самое главное — себе. Молодой человек хотел заявить о себе как об опытном практике, чтобы его наконец-то восприняли всерьёз, отметили, как должного соперника, да и, может, в какой-то степени стали бы уважать. Другие экстрасенсы считали его не более чем «стажёром», что совершенно не соответствовало действительности. Как минимум, этот ярлык не был по нраву самому брюнету.***
Будоражащее помещение встретило своих гостей приятными потёмками и прохладным воздухом, как после долгосрочного проветривания. Готический зал в сводчатом, а может, даже архаичном стиле был, знаете, уже чем-то до ужаса родным. Узреть это здание изнутри, чёрт возьми, только в радость глазам. Почувствовать приглушённый запах сырости, еле уловимый смрад пыли и ладана в высшей степени доставляло ощущение комфортной обстановки. Это место для Дмитрия ещё пару лет назад, во время съёмок двадцатого сезон битвы экстрасенсов, своеобразно стало кровным и близким.***
Сейчас же девять человек грациозно, как натянутые струны на гитаре, стояли в одну линию, слегка закруглённую по бокам для удобства оптического контакта. Перед экстрасенсами, выстроенными в ряд, находился ведущий телешоу — Марат Башаров, который диктовал оповестительное вступление и напутствия на удачную работу. Так скажем, подогревал интерес и придавал азарта. За кадром, вне глаз телезрителя, была массивная съёмочная группа, но про них многословия не нужно. Каждый из присутствующих практиков являлся друг другу не только товарищем по занятию, однако и противником, с кем требовалось сражаться на испытаниях, мериться умениями и чакрой.***
Дмитрий по итогу всё-таки дождался своего часа, собственного выступления, личного выхода. Трепетно, да с волнением парень наблюдал через экран за тем, как другие участники из противоположных команд проходили подготовленные испытания. Он жаждал тоже окунуться в работу с мистикой, ритуалами и прочей атрибутикой. Матвеев хотел, как и остальные экстрасенсы, погрузиться с головой в решение проблем людей и ответить на вопросы, которые мучают их своей загадкой и тайной. В своём роде молодой человек преследовал цель открыть заявителям глаза на истину происходящего.***
Великолепно пройдя испытание, Дмитрий сделал жизнь обратившейся за помощью к экстрасенсам семьи в каком-то смысле немного легче и проще, но где-то в глубинах сознания, где сидели давно устоявшиеся бесы, парень не был доволен работой. Голоса нашёптывали едкие комментарии, сбивая с толку, заставляя оторопеть, столбенея внешне, но бушуя внутренне. Впрочем, оценки соперников на великое удивление были весьма одобрительны и высоки. Матвеева поощряли даже те, кто скептично относился к умениям брюнета. Это вызвало одновременно и ликование, и негодование. Чернокнижник убедил коллег, но вразумить демонов в голове так и не смог.***
После подведения итоговых баллов, а также некоторых слов от самих же экстрасенсов и ведущего программы, практики были свободны до поры следующих съёмок. Кто-то разом отправился домой, дабы встретиться с семьёй, а кого-то встречали прямо у входа соскучившиеся родные. Некоторые ждали такси, а некие, не торопясь, заводили и прогревали свои автомобили. Всё суматошно кипело, прям как в муравейнике. Каждый имел свои хлопоты, бытовые дела, не относящиеся к публичному образу и работе. У Матвеева, как и у всех, были планы. Как минимум съездить в студию на репетицию, так как помимо эзотерики увлекался ещё много чем, например, игрой на музыкальных инструментах. Но всё, как обычно, пошло по заднице.***
Пройдя в непросторную гримёрку, молодой человек с упадком сил рухнул на стоящий вблизи табурет, ибо жар настолько сильно подкатывал к горлу, что перекрывал даже малейший глоток кислорода, а кости, упираясь внутрь, сжимали потроха так, что, кажись, в скором времени органы просто вдребезги расплющатся. Вероятно, бесы в сознании относительно в чём-то были правы. Чересчур. Ведь изгоняя демона похоти — инкуба, парень не нарочно привязал его к себе, подпуская крайне близко. Из-за утомлённости Дмитрия, а также нервов во время голосования Матвеев изрядно вымотался, поэтому нечисть подкралась незаметно, начав плавно заковывать чернокнижника, подчиняя себе.***
Пот струйками скатывался со лба, проходив по щеке, оставляя мокрые дорожки, а затем спадал вниз с острого очертания подбородка, капая на чёрную рубашку, впитываясь в неё. Состояние Матвеева можно было описать как полное измождение, и, наверное, только чудо или что-нибудь прохладное могло бы привести парня в чувство. Этим холодным стали руки младшего Шепса — Олега. Дмитрий не откликался на позывы медиума, а вопросы по типу «всё ли в порядке» пролетали мимо ушей брюнета. Практик решил взять того за запястье, отворачивая рукав элемента одежды, дабы прощупать пульс. Именно это и заставило чернокнижника долю встрепенуться и, недовольно бурча, подать признаки жизни.***
У Олега есть огромные подозрения, что Матвееву стало столь плохо вовсе не из-за внезапно нагрянувшей болезни, а что, предположительно, за этим стоит нечто большее и пугающее, чем просто вирус. Шепс, однако, с точностью, вдоль и поперёк оказался прав. За всей чехардой громоздился инкуб, который высасывал силы и энергию у Дмитрия. Медиум, безусловно, не мог не помочь коллеге, даже если пришлось бы тут надолго задержаться. Таковы его принципы. Да и, к слову, он вовсе был не прочь провести хоть и такое сугубое, но всё же время рядом с чернокнижником.***
Медиум даже и представить себе не мог, как изгонять этого беса, ведь в мифологии не разбирался от слова совсем, так как работал немного в другом направлении, используя иные практики. И, разумеется, всё было бы обречено на провал, если бы Шепс вовремя не отметил, что от его мимолётных прикосновений к телу Димы второму становилось чуть лучше, поэтому чернокнижник моментами «оживал» и ластился, примыкая собой к рукам Олега. Нагибаясь для удобства и сокращения дистанции, младший стал аккуратно водить пальцами по оголённой вследствие расстёгнутой верхней пуговицы рубашки, обмякшей шее, заполненной изящными татуированными линиями, создающими сию картину на холсте — Матвееве. Войдя во вкус, шатен во всю исследовал каждый миллиметр горла экстрасенса, оглаживая еле видные артериальные вены, а также слегка щипая выпирающие заострённые ключицы. И то ли перед ним сидел сам брюнет, то ли это был инкуб, в самом деле, без разницы, главное, что он чрезмерно завораживал.***
Глубокий взгляд тёмных, почти чёрных очей втянул Олега в омут, когда чернокнижник приподнял свою голову, опьяняюще сверля куда-то прямо в глубину души, будто читая мысли, забравшись в сознание. Инкуб — второе имя Матвеева. И сейчас было даже непонятно, под каким воздействием Дмитрий, пленяя, пожирал по кусочкам всего Шепса целиком. Возможно, бес взял верх над парнем, а тот потерял контроль и самообладание, впуская могущественную демоническую власть в себя, а может, даже поклясться тут не грех — брюнет был чертовски привлекательным, да по-блядски горячим, и речь тут идёт далеко не про температуру тела. Аристократически утончённый молодой человек миловидной внешности, видимо, порядка, окреп, набравшись сил, привстаёт с табурета и тянет за собой вверх медиума так, чтобы оба обозревали друг друга в анфас. Младший же и не думает сопротивляться, даже наоборот, подталкивает, помогая вальяжно двигаться.***
Дима спиной прильнул к стене, доводившей до мурашек своей обжигающей прохладой, держа за размашистые плечи Олега, в порыве утаскивая того за собой. Руки младшего в темпе вальса по-хозяйски разгуливали в области торса, блуждая поверх изрядно помятой одежды, всё ещё не решаясь нырнуть ладонями под ткань. Тело Матвеева хаотично извивалось, прогибаясь в позвоночнике, похотливо взмахивая бёдрами вперёд, показывая всю свою готовность на любое продолжение действа. Никто не рвётся нарушать дистанцию меж их лиц, ведь как-никак, они ж в первую очередь коллеги по работе. Всего-то Шепс способствует товарищу утихомирить бушующего демона страсти, заполнившего чернокнижника с головы до ног. Знаете, ничего более. Чисто взаимовыручка в удовлетворение потребности. Помощь в устранении возбуждения. Угождение в сексе.***
На следующее утро, проснувшись далеко не в своей квартире, Дмитрий, понятное дело, весьма опешил, но, прокрутив некоторые воспоминания прошлого вечера, вспоминая бурную ночь, заполненную похабными стонами и влажными шлепками, последовательность событий приняла свой исконный вид. Шепс уже не спал приличное время, но и не решался будить Матвеева по причине адского смущения и неловкости ситуации, хотя вернёмся на пару мгновений назад, и он был не столь робок и сметён стеснением, напротив же, Олег занимал доминантную позицию, преобладая над чернокнижником.***
Меж ними завязался некоторый диалог, правда, явно ни сразу, да и впрямь не мгновенно складный, но по итогу фразы и вопросы то и дело слетали с губ у обоих. Всё ещё пребывая в трансе, гоняя незначительные мысли, Олег с интересом просит рассказать Диму об инкубах и суккубах, ведь только ненароком слышал эти термины, но вовсе не разбирался в них. — Так. Если простыми словами, то инкубы — демоны мужской принадлежности, а суккубы — женской. Бесы мощные и вызывают разврат, похоть, страсть… Ну и всё в таком духе. — лаконично ответил Матвеев. Шепс, усмехнувшись, кивает и, подмечая, говорит: — Вот оно что… — брюнет в тот момент неодобрительно на него оглянулся. Формальные речи в неформальной обстановке. Вот же ж абсурд. Всё походило на злосчастный анекдот, где никто не смеялся, а лишь задавался в потёмках сознания крупной дилеммой.***
Дима справился с поставленной задачей. Он доказал, что силён и способен забрать беса, удерживая его внутри, хоть и с небольшой подмогой. Матвеев, чёрт его побери, убедил даже собственных демонов и себя, что и стало главным подвигом, основной победой. Хоть и после «ритуала» ещё какой-то промежуток времени жутко болела поясница и очевидную малость подрагивали тонкие ноги, а багровые отметки напоминали обо всём, это стоило того. Как минимум потому, что двое экстрасенсов через какое-то время всё-таки удосужились обговорить этот момент, а также обрести совместную идиллию. И теперь чернокнижника по утрам приветствовала не холодная пустая комната и кромешное одиночество, а ледяные объятия Олега, которые согревали своей мерзлотой, перекрывая даже самые ненастные и нелётные дни своим искренним радушием.