Часть 1
27 апреля 2023 г. в 11:52
Златокудрого и на вес золота ценимого пленника выволокли во внутренний двор замка и бросили на колени. Как позже утверждал несчастный, ни до, ни после такого ужаса он не испытывал, как в тот миг, когда его колени с мерзким чавкающим звуком вонзились в склизкую смесь грязи и крови. Вокруг валялось по меньшей мере дюжина обезглавленных тел, корзина у плахи была полна. Два дюжих молодца держали над камнем старика, тот сыпал проклятиями. У плахи стояли двое: молодой мужчина с очень бледным лицом и мечом в дрожащих руках, и второй — высокий, темноволосый, с лицом тёмным от гнева и горя. Взгляд его был тяжёл как камень, а руки спокойны.
Молодой занёс меч, размахнулся и опустил, но не на подставленную морщинистую шею, а на плечо приговорённого. Раздался крик, переходящий в хрип, старик задёргался в агонии. Второй из палачей поджал губы, отобрал меч у неумёхи и одним точным ударом прекратил страдания старика. Наступила мгновенная тишина.
Стоящие полукругом люди смотрели теперь только на коленопреклонённого пленника и старшего из палачей, вершащего суд. На кирасах присутствующих пленник видел гербы, с которыми, как ему казалось, скоро будет покончено. Но в грязи и крови валялись другие знамёна.
Он видел израненного юношу — нет, мужчину, чьи руки окрепли уже достаточно, чтобы не дрожать, подобно верной длани его отца. Видел чудовищно большого волка, сидящего подле хозяина. Зверь не спускал с пленника глаз. Рядом, сжимая тонкими белыми пальцами плечо сына, стояла леди, единственная женщина в кругу жестоких мужчин. Но пленник знал, что она может быть не менее грозной, чем её муж и сын. Сейчас она смотрела на него своими невероятными синими глазами, и взгляд был холоден, как омут ледяной реки.
Только на палача и судью пленник не смотрел. Не мог заставить себя поднять взгляд. А тот направлялся к нему. Он шёл тяжело прихрамывая на правую ногу, опираясь на меч, который вонзался лезвием в землю легко, как в масло. Пленник смотрел, как в багровую грязь погружаются стоптанные набойки сапог и считал мгновения. Ему хватило воли поднять голову, когда шаги замерли подле.
«Это враньё: череп, скелет, коса. Смерть придёт, у неё будут твои глаза».
Что-то неуловимо, но страшно изменилось в этом человеке с момента их последней встречи. Он смотрел сверху вниз, почти не опуская головы, бросал тяжёлый взгляд из-под полуопущенных век. В последнюю встречу он презрительно морщился, взгляд метал молнии, а уста — грозные, но опрометчивые речи. Спокойствие же теперь пугало куда больше.
— Скольких вы прирезали сегодня? — спросил пленник и обвёл взглядом двор, просто чтобы прервать дуэль взглядов. — Радушных хозяев, в их собственном доме да на свадьбе. Не совсем ваш стиль, милорд…
Пришлось заткнуться, по подбородку проскользнуло острие меча, красноречиво призывая захлопнуть пасть. Пленник невольно сглотнул и снова поднял взгляд на своего мучителя. Верить, что он для чего-то нужен, что его жизнь дорого стоит, уже не получалось. Привычная бравада давалась дорогой ценой, попытка улыбнуться обернулась сардонической ухмылкой с нервным подёргиванием щеки.
— Где же ваше хвалёное милосердие? — выдавил из себя пленник.
Он ждал вместо ответа знака стоящим за спиной тюремщикам, и свиста клинка над головой. Но того человека, что стоял сейчас здесь, он уже не знал. И зазвучавший в ответ спокойный голос напугал больше звона железа.
— Милосердие и верность ставили мне в вину, — спокойно сказал лорд-палач. — Передай Пауку, что я внял его уроку. И добро пожаловать в мир без моего милосердия.
С этими словами лорд развернулся и отошёл в сторону. Он тихо шепнул какие-то указания одному из своих людей, едва заметно тронул за плечо леди, и взгляд её, устремлённый на мужа, враз потеплел. Молодой лорд, сын и наследник, оставался скорбен, он был один, без своей бедовой супруги.
Был ещё один человек среди присутствующих, кто боялся лорда-победителя почти так же, как последний оставленный в живых враг. Тот самый, кто не смог казнить старика, брат леди с синими глазами. На грозного родственника он не смотрел, прижимал к груди юную жену и молчал. Это его свадьба должна была стать кровавой баней, и стала — только совершенно с другим исходом.
Что-то изменилось в мире. На одного милосердного стало меньше, но не потому, что его убили — такой исход миру обошёлся бы дешевле. Нет, в мире стало больше на одного немилосердного, одного непрощающего.
Лорд велел седлать коней. Армия отправлялась домой, на север. Охранять они отныне собирались только самих себя, своих детей и свои интересы.
— Что делать с этим? — один из солдат пнул пленника, и тот рухнул, ткнулся лицом в грязь.
— Оставить как есть, — отозвался лорд, даже не повернуть головы. — Его жизнь нынче мало стоит, и совсем ничего — смерть.
— Может хоть развязать?
— Жить захочет — выпутается.
С этими словами лорд, морщась от боли, поднялся в седло. Мгновение переводил дыхание, потом послал успокаивающий взгляд встревоженной жене.
— А как же ваши дочери? — спросил пленник, сумев перевернуться на спину. Высоко над ним маячил бок лошади, стремя, обтянутое сукном бедро — можно представить, какие страдания доставляла беспокойная рана, ткань была пропитала сукровицей и гноем. Лица лорда пленник не видел, ветер уже разгонял облака, и серое небо становилось ослепительно ярким.
— Я уже сказал твоей сестре, повторю и тебе, — раздалось негромко, но веско в ответ. — Спасай своих детей, оставь моих в покое.
Грохот копыт доносился ещё очень долго после того, как опустел внутренний двор. Огромная армия переходила через мост, возвращаясь в родные земли. Брошенный, ныне бесполезный заложник лежал, словно не чувствуя боли в сведённых плечах. Он смотрел в небо, вдыхал полной грудью смрад мёртвых тел. Оставить его вот так тоже не было милосердием. Милосердием стала бы смерть, пожалуй.
— Зима близко, — прошептал он и зло рассмеялся. Тот самый голос, что недавно звучал с небес, вторил откуда-то из глубин уплывающего сознания.
«Мальчик, — сказал он. Мальчик, а ведь они почти ровесники. — Зима — это я».