Принц и Лягушонок. Лапшичная версия.

День Варии начался с наилюбимейшего "ВРОООООООЙ!!!". Все уже к этому привыкли, однако Занзас все же закидал Скуалло стаканами, не жалея виски. Ведь ему все-равно его еще купят, верно? Однако, речь наша не об этом. С прошлой недели Великий Шишишикающий НедоПринц ходил молчаливый, но что еще более страшное - редко кидался ножами. Никто не знал такого внезапного настроения особи королевских кровей, да и со вчерашнего дня привычный настрой вернулся к блондину. Мало того, сегодня все проснулись не только от Скуалловского фирменного "ВРОООЙ!!", но и от крика Франа, который, вбежав в кухню, и, снося все на своем пути, убегал от семпая, крича что-то про маньяков с голубой кровью, у которых стилеты, видимо, не из того места торчат. Завтрак, в общем, ни у кого спокойным не вышел. Да все уже и привыкли, Вария же! Однако бедному лягушонку все-таки удалось сбежать от Бельфегора, и теперь обладатель лягушачьей шапки отсиживался за двадцатым стеллажом с книгами в библиотеке. Вообще такая вот, своего рода, "пробежка", была обычным делом Варийского иллюзиониста, но не с утра же пораньше! Просыпается, знаете ли, приличный лягушонок, а в него уже ножи летят! И где справедливость, спрашивается!? Вот и бегал все утро Фран от белобрысого семпая, который то и дело орал: "Стоять! Стой, лягух, стой, кому говорят!?" При чем все это Бел кричал, не переставая кидаться стилетами в зеленоволосого паренька. А это больно! И вот сейчас, сидя на полу, прислонившись спиной к книгам, Фран вытаскивал стилеты из своей многострадальной, но все-равно улыбающейся шапки и, сгибая их пополам, кидал на пол. Когда последний ножик оказался сломанным и кинутым на пол, по обе стороны от головы Франа в уперлись две руки. - Ши-ши-ши... , а ты не боишься, что я тебя просто зарежу? - Прошишикал Бельфегор, не переставая скалиться. - Бел-семпа~ай, ну как Вы меня нахо~одите~е? - Протянул паренек, поднимая глаза на принца. - А у меня нюх на лягушек, ши-ши, - ответил белобрысый, приближая свое лицо к зеленоглазому почти вплотную. - Бел-семпа~aй, что Вы де~елаете? - Растягивая гласные, спросил иллюзионист, замечая, как любитель покидаться ножами стремительно сокращает расстояние между ними. - Хоть сейчас помолчи, лягушонок, - прошептал Бельфегор и коснулся губами губ зеленоволосого. В один миг все безразличие иллюзиониста слетело, глаза его расширились, и Фран попытался отстраниться, однако только толкнул шкаф, от чего тот слегка покачнулся назад, а затем вернулся в прежнее положение. Бельфегор же усилил поцелуй, языком проникая в рот отбивающегося мальчишки, лаская его язык, небо и проводя по зубам. Принц не обращал внимания на мычания иллюзиониста, а его руки он уже давно схватил и теперь держал их у зеленоглазого над головой. К сожалению, Ураган совсем забыл про ноги, потому как через пару секунд был откинут к противоположному стеллажу, который щедро одарил своего "посетителя" толстыми томами. Зашипев от боли, Бельфегор из-под челки посмотрел на Франа, что сейчас встал и, смотря на своего семпая широко раскрытыми глазами, пытался что-то сказать. Наконец ему это удалось. Как только одно лишь слово вырвалось изо рта лягуха, он сразу же сорвался с места и убежал в неизвестном направлении. А Бельфегор так и остался сидеть, прислонившись спиной к шкафу, с ручейком крови, стекающим с макушки, и все время повторяющимся словом, что так ужасно и устрашающе звучало в блондинистой голове. "Ненавижу..." * * * У себя в комнате, заперевшись, Фран сидел на кровати, забравшись под одеяло и держась за губы. Ему не верилось, что только что семпай, который все время пытается убить ни в чем не повинного лягушонка, с такой пылкостью целовал этого же лягушонка пять минут назад в библиотеке. Почему? И что ему надо было? Очередное издевательство? Как же сильно Франу надоели издевательства со стороны принца... Ох, как надоели... Несмотря на всю ту бурю, что творилась в душе паренька, на его лице не дрогнул ни один мускул. И вроде все не так плохо, ведь издевательства блондинистая особа всегда быстро забывает, но то слово, которое бросил лягух перед тем, как убежать... Как отреагировал семпай на это слово? Что означал тот поцелуй? Что, если это не розыгрыш? А может... Нет, об этом не может быть и речи, ведь Бельфегор - эгоистичная королевская задница, которая любит только три вещи: себя, свою диадему и своего противного хорька. "А может, все-таки, не стоило так словами бросаться?..." С такими вот не позитивными думами молодой иллюзионист заснул, не вылезая из-под одеяла. И пофиг на то, что лето на дворе. Тем временем Бельфегор, не обращая внимания на текущую из головы кровь, шел к боссу, чтобы взять какую-нибудь миссию, где надо кого-нибудь побить, и смотаться ко всем чертям дня на два-три. А может, и на недельку. Конечно, Занзас удивился визиту "мусора", хоть и не показал этого, дал первое попавшееся под руку задание и кинул стаканом в уже закрывшуюся дверь. Недовольно фыркнув, босс Варии взял новую рюмку и, налив туда виски, почти сразу поглотил его. Бельфегор уже вышел из особняка и направился в... Взглянув на листок, недопринц недовольно шишикнул: Занзас отправил его в соседний город, в который пешком-то идти минут двадцать-тридцать. Все мечты по поводу "смотаться далеко и надолго" разлетелись в пух и прах. Ну да ладно, авось разбойники не слабаки, раз разгромили полгорода, значит, задержусь надолго, думал белобрысый, шагая через лес к городу. * * * Прошло около трех недель. Первые полторы Фран напрочь отказывался выходить из комнаты, и добрый Луссурия приносил еду пареньку, чтобы тот не "пал смертью голодающих". Иногда раскрашенный оставался в комнате с "Франни", чтобы рассказать последние новости, а учитывая то, что эти полторы недели Луссурия не говорил о Бельфегоре, а Фран и не думал о нем спрашивать, ненавязчивая фраза Солнца заставила иллюзиониста испытать чувство то ли странной тревоги, то ли высшего облегчения: - Эх, давненько уже Бельфегорушка ушел! Пора бы ему вернутся, ведь третья неделя идет! - О че~ом это ты? - Повернулся к любителю повыпендриваться лягух, останавливая ложку с супом на полпути ко рту. Сейчас оба хранителя сидели в комнате Франа, где последний за обе щеки уплетал еду. - А, ты же не знаешь, - опомнился Луссурия. - Дело в том, что наш Ураган отправился на задание три недели назад, и до сих пор не вернулся. Странно, конечно, ведь город-то совсем рядом... И пока Солнышко еще что-то там радостно вещало, как радио, Фран задумчиво смотрел на стилет, который нашел у себя под дверью. Наверное, не все с шапки снял, и когда головой за косяк зацепился, ножик и упал, а там его и Франушка поднял. Однако, зеленоволосого мучал вопрос: почему так долго? Максимум, за сколько недель мог справиться с армией (человек сорок, не супер сильных), - это две недели. Максимум. Самый максимум. Ну а три недели, да и всего лишь банда разбойников... А не пойти ли проверить?... Нет-нет-нет, Бельфегор сам там справится, да и к тому же, не хочет иллюзионист его сейчас видеть. Или хочет? Смешанные чувства. Да, теперь Фран знает их. Сообразив, что его любимый Франни не в духе, раскрашенный хранитель ушел, что-то напевая себе под нос. Как только дверь захлопнулась, лягушонок с измученным стоном повалился на подушку, раскинув руки в стороны. Паренек буквально разрывался на две части. Одна говорила, что надо пойти и проверить, все ли в порядке с Бел-семпаем, а другая насмешливо фыркала и говорила, что Ураган просто убьет его на месте за самовольство, если увидит рядом. Когда захочет - тогда вернется. Однако золотая середина шепнула: "Тогда лучше перейти на балкон. Если будет идти - увидим, да и рядом не будем, а с балкона видок еще тот открыва-ается..." Послушав золотую середину, зеленоволосый отправился на балкон, прихватив с собой подушку. Так, как сейчас был день, солнышко хорошо грело, можно было просто постелить подушку на широкие перила балкона и полежать, одним глазом наблюдая за лесом. Шестой этаж, как-никак, все-все видно... Так Фран и поступил. Положив подушку, он улегся на нее головой и стал наблюдать за лесом. Спустя сорок минут зеленоглазый не выдержал и вырубился, так как солнце уморило бедолажку-лягушку. * * * Проснулся иллюзионист под вечер. Сладко зевнув и потянувшись, Вариец ушел с балкона в комнату. А что на улице делать, если солнце уже почти закатилось за горизонт, ветерок прохладный дует, да и подушка вниз улетела? Верно, ничего. Но не это главное. Разбудили Франа возбужденные голоса из коридора. Вроде как, Луссурия разговаривал с Леви. А говорили они о... Лягух прислушался. Вроде как, Бельфегор вернулся, сейчас спит, но пока не просыпался, а раны серьезные, да и доставили его в тяжелом положении... "Раны серьезные!? В тяжелом положении!?" Подбежав к двери и распахнув ее, Фран уставился своими зелеными глазами все еще без единой эмоции на замерших Луссурию и Леви. Долбанув себе ладонью по лбу, Леви, что-то бормоча, удалился. Луссурия вздохнул и, поманив Тумана рукой, повел его в больничное отделение. С каждым шагом сердце парня билось все быстрее и сильнее, грозясь выскочить из грудной клетки. Луссурия молчал, прекрасно видя, что за безразличной маской иллюзиониста скрываются тревога и предчувствие чего-то плохого. Когда оба, наконец, дошли до отделения, Луссурия сказал что-то парню, стоящему на "ресепшене", и тот согласно кивнул, указав рукой куда-то на западную часть. Обернувшись к Франу, Луссурия успел сказать только номер "365", как лягушки уже и след простыл. Вздохнув и слегка улыбнувшись, носитель очков удалился в противоположном направлении: проверить порядок в восточном крыле, пока Фран несся к нужной двери. Найти-то он ее нашел, но все не решался открыть, зная, что там сейчас лежит человек, который любит кинуть в него стилетами, который однажды поцеловал его, который услышал ужасное слово "Ненавижу", и который сейчас лежит с ужасными ранениями. А за дверью стоит виновник этих самых ужасных ранений. Закрыв глаза и усмирив бешеное сердцебиение, Фран тихонечко приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. На единственной койке в палате лежал золотоволосый парень, с перевязанными головой, грудью и животом. Судорожно вздохнув, зеленоволосый зашел внутрь, прикрыл за собой дверь и, пройдя до кровати семпая, сел на табуретку рядом. Сейчас Бельфегор выглядел таким умиротворенным, спокойным... Как-то даже непривычно. Чуть склонив голову набок, Фран поднял руку и коснулся волос Урагана. "Мягкие..." Внезапно в голову ученику Мукуро пришла мысль: а ведь сейчас можно увидеть его глаза, пусть и закрытые. Опустив руку чуть ниже, Фран собрался было отодвинуть челку, но хриплый, тихий голос неожиданно громко прозвучал в этой угрюмой тишине палаты: - Не смей, лягушка... - Бел-семпа~ай, - тихонько протянул иллюзионист, вздрогнув. - Не стоит так дете~ей пуга~ать... - А то ты у нас ребенок такой, - отвернувшись, пробормотал Бельфегор все таким же хриплым голосом. И вновь повисла тишина. Фран сидел, вцепившись обеими руками в край табуретки, и опустив голову, а Бельфегор лежал, повернув голову в противоположную сторону от парня, то есть влево. Спустя минут пять нетерпеливый Ураган подумал, что раз он хорошо себя чувствует, то нефиг ему делать сейчас рядом с тем, кто его ненавидит, правда, с тем, кто сейчас сидит рядом... так близко... Приподнявшись на локтях, Бельфегор стиснул зубы. Все-таки боль не ушла, а лишь затаилась. Да и это действие привлекло внимание Франа. - Бел-семпа~ай, Вы куда~а? Вам нельзя~а! - Отстать, лягух... - Процедил сквозь стиснутые зубы принц и собрался было слезть с кровати, как его обняли и притянули к себе. - Лягушка, что ты делаешь... - Простите, семпа~ай, я ведь не хотел... - Прошептал иллюзионист в самое ухо Бельфегору, от чего тот покраснел и попытался отодвинуться. Однако вбестолку. Рука, которой златоволосый уперся в грудь лягушонка, была перехвачена рукой Франа. Подавшись назад, Бел вдруг ощутил странные щекотки у себя на щеках. Оказывается, капли слез. А еще оказывается, что кроме равнодушия в зеленых глазах может появляться удивление. Ах да, еще страх и ненависть, как тогда... Принц уже приготовился к тому, что его ударят, или что-то подобное, и стал готовить гневную тираду на какой-нибудь из последующих дней, надо ведь беречь авторитет... Но этого не случилось. Вместо этого хранитель Урагана Варии почувствовал, как с правой щеки соленую слезу слизывает чей-то язык. Хотя, впрочем, зачем гадать чей? Тут и так все ясно! Хотел было шишикающий парень что-то сказать, оттолкнуть, но... не захотел. Просто так: не захотел. Вместо этого Бельфегор только согнул пальцы на той руке, что перехватил Фран, и лягушонок сделал тоже самое, подтверждая, что не убежит, не скажет того страшного слова... Когда все слезы были убраны языком иллюзиониста с лица Урагана, Фран обнял любимого семпая, прижимая к груди. Слов не надо было, ведь и так все ясно. Больше ни Фран, ни Бельфегор друг друга не оставят. А тем более принц. Надо ведь свою собственность защищать, разве нет? И, подтверждая это, Бел кое-как вылез из объятий слегка удивленного этим лягушонка, и приник к его губам. На этот раз Фран не испугался. А зачем? Он просто обнял своего семпая за шею и ответил на этот туманно-ураганный поцелуй. Выздоровление Бельфегора будет явно хорошо отпраздновано...