Мы опускаемся на дно

      Они лежали на огромной ракушке под сенью беседки из кораллов и водорослей. Вода колыхала их волосы, но при этом свободно циркулировала по лёгким, будто они стали двоякодышащими холоднокровными, впрочем, алебастровая кожа Алисы была холодна, как лёд. — Мир катится в тартарары, Алиса. Я должен был сделать что-то, сохранить хоть какой-то устойчивый клочок, чтобы его не разорвало как пузырь или наполненный чернилами стеклянный шарик. Может, из меня плохой конферансье, но шоу продолжается, знаешь, зрители аплодируют, декорации сменяются, а актеры пусть и страшно фальшивят, но исполняют свои роли. Мы танцуем на грани безумия, Алиса, и пока что выживаем.       Руки Плотника были шершавыми и грубыми. Он мог запросто обхватить ими Алису целиком, уложить на них как в колыбель, или сжать, сдавить её и держать, пока она не задохнётся, бьясь в конвульсиях как пойманная рыбёшка, кои то и дело сновали по раковине и вились вокруг коралловых цветов, но пока что он этого не делал, а всего лишь нервно гладил её по руке, лёжа на боку и подперев рыжую голову второй рукой. В его болтовне, в его жестах прослеживалась какая-то встревоженность, обеспокоенность, из-за чего он продолжал тараторить без умолку, будто боясь, что тишина убьёт его. Алиса старалась не думать об этом. Ведь как говорил Бамби, плохие воспоминания и мысли "непродуктивны", а так как Плотник был порождением её разума, он должен был подчиняться её воле, поэтому сейчас он был относительно спокоен, если, конечно, такой эпитет уместен для создания, которое ни на миг не прекращает говорить и двигаться, играя свою безумную роль. — Алиса, знаешь, ты могла бы стать главной героиней в моем новом спектакле. Я уверен, твое личико скрасило бы любое моё шоу как цветок на крышке гроба, потому что задумка совершенно никчемная, но зрители будут удовлетворены и, возможно, поплачут над концовкой. Мне кажется, это платье идеально впишется в мои новые декорации, правда придется повозиться с прической и макияжем. Очень сложно найти румяна, которые не расплывались бы под водой, знаешь ли.       Алиса чувствовала умиротворённость, столь редкую для её состояния. Ни мыслей, ни эмоций, ни переживаний. Возможно, терапия наконец-то начала приносить свои плоды? Возможно, отвергать плохие мысли и воспоминания - это правильное решение? Или это просто мимолётное мгновение, которое продлится несколько минут, а потом голову снова заполнит хаос? Алиса не могла дать ответа, но где-то очень далеко, за толщей океана, за вышиной небес тикали часы, раскачивающиеся маятником из стороны в сторону, и спокойный голос доктора говорил что-то, бормотал, повторяя одну и ту же установку: "Отпусти свои воспоминания. Позволь им уплыть по реке забвения."       "Она похожа на свою сестру. Такая же бледная, холодная и пронзающая взглядом изумрудно-зелёных глаз, безучастных и равнодушных. Только Элизабет смотрела на меня так потому что испытывала ко мне отвращение, а она - потому что не видит вокруг ничего кроме своей Страны Чудес. Я почти начал понимать её безумный мир, я внедрился в него, нашел точки соприкосновения и начал менять его. Скоро она будет готова. Ещё одна кукла, поехавшая дурочка, обрётшая бесконечное счастье и не задающая лишних вопросов."       Бамби испытывал множество смешанных эмоций: презрение к этой чокнутой, на которую ему надо тратить свое драгоценное время, вожделение, вызванное воспоминаниями о её сестре и отвращение к себе за то, что его разум и тело были способны на такую низость. Он перестал пытаться себя оправдывать: у него были власть, привилегии, положение, у него был выбор, на что их потратить, и он выбирал свои низменные желания, своё тщеславие.       Где-то очень далеко, за пределами Страны Чудес, щёлкнула пряжка ремня. — Алиса, я думаю написать песню. Знаешь, глядя на тебя, мне хочется петь, я никогда не славился вокальными навыками, но начать никогда не поздно. Что-то вроде...       Плотник вскочил и вытянул руку вперёд, изображая из себя оперного певца. — "О, цвет души моей забытой, осквернённой!        Забвение - лишь ложный идол среди грёз.        Услышь, прозрей, почувствуй, стань свободной,        Не убоись увидеть пред глазами ло-о-о-ожь!"       Плотник вытянул последнюю ноту так фальшиво и высоко, что Алиса поморщилась и вновь почувствовала неприятное беспокойство. — Ну и так далее, и тому подобное, думаю, в нужной аранжировке будет в самый раз, останется только собрать всех моллюсков для подтанцовки и найти этого пьяницу-осьминога, чтобы написал дельные ноты, и декорации, декорации! Подводные глубины! Нет, слишком банально, лучше что-то вроде яблоневого сада или вечерней беседки!       Плотник начал ходить туда-сюда по ракушке, постукивая протезом по ребристой поверхности, продолжая бормотать бессвязный бред и напевать для него мелодию. Алиса села, чувствуя, как беспокойство нарастает, и стала пристально за ним наблюдать, пока неожиданно он не обхватил её за талию и не начал плясать с ней под музыку, которая звучала у него в голове, едва не отдавливая ей ноги. Лицо его оставалось встревоженным и сосредоточенным, девушка кожей чувствовала, что что-то не так. — Плотник! Что с тобой? — Ах, Алиса! Алиса! Мир сходит с ума! И я вместе с ним! И никто не может это остановить, даже ты! — Что ты имеешь в виду?       Девушка едва поспевала за резкими широкими шагами партнёра, и уже собиралась вырваться из объятий, как Плотник внезапно притянул её к себе и поцеловал, сжав так крепко, что не было возможности даже вздохнуть. Алиса упёрлась кулаками ему в грудь, силясь отстраниться, но он только углублял поцелуй, не давая ей вырваться до тех пор, пока она не начала задыхаться и слабеть, после чего уложил её обратно на бархатистое ложе ракушки и задрал подол её платья, забираясь рукой под кружевное бельё. — Плотник... Не надо, прошу. Ты же знаешь, что это может плохо кончиться. Алиса чувствовала странное головокружение, действия Плотника не вызывали в ней отторжения, в какой-то степени ей было даже интересно, что произойдет, всё равно это был всего лишь сон, но неприятное чувство тревоги не покидало её. То, как нервно вёл себя Плотник, как смотрел на неё, какими резкими и неожиданными были его действия, всё это было подозрительным. — Прости меня, Алиса. Прости! Пестики-тычинки, плохое к хорошему, противоположности притягиваются и так далее, и тому подобное, я не могу остановиться! Даже если хотел бы, не могу! А хочу я или не хочу, это уже второй вопрос, который сейчас особой роли не играет, но если бы спросили моего мнения, я бы сказал: "Нет, сэр или мэм! Я бы не хотел останавливаться!" Какое вообще дело посторонним до моих желаний сейчас?       Он стянул с неё нижнее бельё и закинул её бледные худые ноги себе на плечи, и Алиса вскрикнула, ощутив укус на своем бедре, а потом впилась пальцами в рыжую шевелюру, когда влажный язык прошёлся меж половых губ. Она успела задуматься над тем, как язык мог ощущаться влажным под водой, но потом дразнящие, горячие ощущения захлестнули её, не давая больше думать ни о чём. Плотник издавал невнятные звуки, будто пытался с кем-то разговаривать во время своего действа, и так сильно сжал её бедра руками, что на них остались синяки. Алиса тяжело вздыхала и тихо постанывала, всё ещё силясь остановить происходящее, но всё больше начиная получать от этого удовольствие, а потом Плотник вынырнул из-под оборок и складок ткани, взглянув на девушку так отчаянно, что казалось, что он сейчас заплачет. Облизнув губы, он стал расстёгивать свой рабочий комбинезон. — Алиса, мне кажется, само провидение свело нас вместе сегодня, как бы смешно это ни звучало, но уж лучше попробовать сейчас и сожалеть потом, чем не сделать этого и тосковать, что так ни разу и не решился. Я не смогу согреть тебя, Алиса, столько времени пребывания на дне, сама понимаешь, но я смогу тебя защитить, хоть таким образом, потому что от твоего состояния напрямую зависит состояние всей Страны Чудес.       Девушка не понимала, к чему эта бессвязная болтовня, но, увидев оголённое тело Плотника, поразилась тому, как много на нем шрамов, скверных и глубоких, из-за чего его грудь и низ живота напоминали вспаханное поле, но всё это украшал пирсинг, которого и без того было в изобилии на его руках и лице. Создавалось впечатление, что стальные гвозди и кольца в него втыкал какой-то изощрённый садист, совершенно не заботясь о стиле, даже на возбуждённом члене виднелись проколы в нескольких местах. На секунду Алиса представила, насколько это было бы больно - прокалывать такое чувствительное место, и сжалась от неприятных фантазий, из-за чего первое проникновение вышло болезненным и грубым. Девушка громко вскрикнула, вцепившись Плотнику в спину и сжав его бёдрами, не давая двигаться дальше, на что тот осторожно погладил её по лицу и снова поцеловал. — Прости меня, Алиса. Я не могу остановиться. Только не сейчас. Его следующие движения стали более медленными и плавными, девушка немного расслабилась и ласково провела пальцами по его лопаткам, начиная подстраиваться под его ритм и чувствуя, как боль сменяется удовольствием, а внизу живота зарождается жар. — Ты холодна как лёд, все время молчишь... Алиса, ты сможешь простить меня? Плотник провел пальцами по её волосам, щеке и тонкой шее, его рука дрожала, да и сам он был на грани исступления, неотрывно глядя ей в глаза, будто желая найти там ответы на все мучившие его вопросы. Его широкая ладонь обхватывала её талию кольцом, заставляя выгибаться ему навстречу, а бёдра двигались все быстрей, из-за чего градус безумия в его глазах только нарастал. Тогда Алиса обхватила его за спину, притянула к себе, заставив на миг остановиться, и погладила по рыжим волосам, утешающе, как маленького мальчика. — Всё хорошо, Плотник. Ты ни в чем не виноват. Ты же знаешь, что это - мой собственный выбор. Если бы я этого не хотела, этого бы не произошло.       Эти слова, казалось, вселили в Плотника настоящего дьявола. Он жарко поцеловал Алису, прижав её к своему телу, и стал двигаться так яростно и самозабвенно, что девушке ничего не оставалось кроме того, чтобы раствориться в этих развратных ощущениях, отвечая на его поцелуи, постанывая ему в губы и впиваясь ноготками в его плечи. Не осталось места для тревоги и страха, холодное отчуждённое спокойствие, в котором все это время старалась пребывать Алиса, расплавилось как лёд, уступая место страсти, всепоглощающей и обжигающей как пожар, из-за чего казалось, что вода вокруг них стала вскипать, а Плотник продолжал что-то бессвязно бормотать, уткнувшись длинным носом куда-то в район её плеча, опаляя её ухо жарким дыханием и прерывистыми стонами, похожими на всхлипы.       Где-то очень далеко, там, докуда не достанет ни один взгляд жителя Страны Чудес, раздался хриплый полувздох-полустон, и Бамби заставил себя закусить диванную подушку, чтобы его никто не услышал.       Достигнув апогея, Плотник вновь сжал Алису в объятиях так крепко, что она не могла ни шевельнуться, ни вдохнуть, и исторгнулся в её распалённое лоно, издав шумный вздох, к которому примешался сдавленный вскрик Алисы, после чего он сразу же выпустил девушку из объятий и отстранился, откинувшись на бархатистом ложе ракушки и переводя дыхание.       Как только плоть получила что хотела и эйфория сошла на нет, Бамби почувствовал небывалое отвращение. Алиса с раскинутыми ногами, задранным платьем, показалась ему чем-то настолько омерзительным, что его чуть не стошнило. Как ему хватило ума разглядеть в этой шизофреничке Элизабет? Это же просто мусор, отброс, недостойный даже капли внимания, как и все остальные пациенты приюта для заблудших детей. Бамби брезгливо отряхнулся и стал одеваться, когда девушка шевельнулась и протянула к нему руку. — И ты оставишь меня в таком виде?       У доктора мороз пробежал по коже. Она пришла в себя? Она осознала, что произошло? Или это всё ещё были её галлюцинации? Во время самого действа она называла его Плотником, кто бы это ни был, и даже сказала нечто, от чего у Бамби чуть не снесло крышу, из-за чего он чуть не потерял контроль над собой. "Если бы я этого не хотела, этого бы не произошло."       Доктор осознавал, что слова адресованы не ему, что эта дурочка сейчас бредит, но когда она стала отвечать на его грубые ласки, прижиматься к нему и стонать, все логичные доводы были отвергнуты. Она принадлежала ему в тот момент, они обрели такую гармонию и единение, что Бамби чувствовал то же самое щекочуще-сладостное ощущение, как и в тот раз, в доме Лидделов, когда запретный, но столь желанный плод наконец-то оказался у тебя в руках, и даже больше: когда этот плод сам падает тебе в ладони и согласен, чтобы его съели. Сейчас же он осознавал, что тешил себя иллюзией, равно как и эта девчонка, и в произошедшем не было ничего прекрасного, только бесконечная мерзость, из-за которой ему было тошно от самого себя. Найдя относительно чистое полотенце, Бамби всё так же брезгливо вытер все следы своего преступления, стараясь не прикасаться к девушке лишний раз, и привел в порядок её одежду, будто ничего не было, после чего потянулся за часами, которые отложил на чайный столик. — Ты приходи, приходи когда захочешь, правда, я буду рад тебя видеть, я дам тебе знать, как поставлю спектакль, и если ты поучаствуешь в репетициях, это будет просто прекрасно. В театре Дреари-Лэйн ты всегда будешь почетным гостем. Я буду ждать. Знаю, что у тебя много мест и знакомых, которых тебе нужно посетить, но не забывай обо мне, ладно? Ведь как известно, забвение для нас - самое большое проклятие.       Плотник был крайне учтивым, ведя её под руку, но при этом, когда им на пути попадались жители подводного города, он обязательно самодовольно выпрямлялся, всем своим видом показывая, что Алиса - его барышня, а он - её кавалер. Девушка молчала всю дорогу до выхода из города, и только когда настала пора прощаться, попросила Плотника наклониться к ней и поцеловала его в скулу. — Не бойся, я не забуду.       Он посмотрел на неё, и она увидела в его глазах отчаяние. Возможно, он хотел что-то ей сказать, что-то очень важное, но не мог.       Где-то очень далеко, за толщей воды, за пеленой набежавших на Страну Чудес туч раздался голос доктора: — Алиса, ты проснешься когда я щёлкну пальцами на три... два... один.       Пробуждение было тяжёлым, как и всегда. Голова раскалывалась, тело не желало слушаться, а доктор почему-то избегал смотреть Алисе в глаза и достаточно резко выгнал её из кабинета. Интересно, чего такого она наговорила во время сеанса? Хотя то, что произошло с Плотником... В любом случае, следующей сессии все равно не избежать, такова была повинность любого обитателя приюта Хаундсдич, а пока у неё ещё оставалась работа, которую надо было сделать. Саднящее чувство внизу живота она списала на фантомную боль, так как слишком часто её тело болело после возвращения из Страны Чудес, будто всё, что происходило там, происходило на самом деле. В какой-то степени это действительно было так: пока Алиса думала, что ходит по морскому дну или замку Червонной Королевы, её тело гуляло по Лондону, из-за чего она часто оказывалась в неожиданных для себя местах. Но не мог же доктор сделать с ней того, что сделал Плотник, верно? Бамби сидел в своем кабинете не за тем, чтобы вредить людям, по крайней мере, Алиса надеялась на это. Она знала, что с ней не всё в порядке, но как и тогда, в приюте Рутледж, была готова продолжать бороться за свою психику.