Правила

— Да все они лузеры, Петь, - объясняет Вадос, пока Петя старательно мажет его перебитый нос жирным кремом от загара. Вадику из-за этого неудобно говорить, и он нетерпеливо отпихивает от себя петину руку. — Охуел? — взвивается Петя и зыркает на Вадоса со всем раздражением, на которое способен. — Сгорит твой шнобель кривой на ласковом солнышке, сам же будешь потом всю ночь стонать и спать мне не давать. — Ну прости, - сдается Вадик, потому что чувствует себя смертельно усталым и не хочет ввязываться в мучительную словесную дуэль с наскипидаренным другом. Они проходят мимо мерно покачивающейся на причале небольшой яхты. Солнце и правда припекает, так что Вадик мысленно благодарит Петю за настойчивость и свой щедро намазанный толстенным слоем крема нос. Он натягивает козырек кепки на глаза и припускает за ушедшим вперед Петей, который явно таким образом решил продемонстрировать свою обиду. — Петь! Вадик догоняет друга, преданно заглядывает в глаза, отирается о него плечом примирительно. Петя ворчит что-то себе под нос, но долго он обижаться всё равно не умеет. — Ладно, ладно, прощен. Хорош тереться. Так че насчет экскурсии на остров этот, ну? Надо до обеда успеть. Вадос вздыхает, обдумывая ответ, и его взгляд падает на вытянутые на палубе мини-яхты ноги. Ноги стройные, загорелые и совершенно точно мужские. Вадик сглатывает, скользя взглядом выше, к коротким белым шортам, обнаженному подтянутому торсу, накаченной груди, крепкой шее, на которой поблескивает золотая цепочка. Спящий закинул руки за голову, а на лицо положил легкую светлую шляпу, так что лица не видно. Вадос чувствует, как неконтролируемо краснеет и едва заставляет себя вернуться в разговор с Петей. — Я же тебе говорю, все эти экскурсоводы ничего особенного и не умеют. Там сплошные неудавшиеся гуманитарии, в гидах этих. Не смог историком стать или переводчиком, не беда, получил лицензию и шарашит с умным видом. Еще и бабки дерет за это бешеные, тоже мне, - Вадик пожимает плечами. Он не может сопротивляться внезапно захлестнувшему его интересу. Украдкой снова смотрит на загорелые ноги, замечает бегущую вокруг красивой щиколотки ленту татуировки, на манер браслета. Спящий не шевелится, видно, дрыхнет очень крепко, но Вадосу это только на руку: так он может спокойно и без всякого стеснения разглядывать, подмечать детали и даже выхватить неожиданно трогательный шрам от аппендицита на боку. Он так увлекается, что у него немедленно встает, и Вадик злится на себя, сжимая кулаки в карманах легких шорт. Нужно снять кого-нибудь так же, как делает это каждый вечер Петя среди пьяных улыбок и цветастых коктейлей под заманчивый шепот волн и лёгкие переливы укулеле. Сколько ещё он будет убиваться по Толику? Тот наверное давно уже Вадосу нашел замену. А Вадос все никак не решится даже просто с кем-нибудь переспать без обязательств. — И че ты предлагаешь? Петя. Стоит в своей смешной огромной панаме и требовательно смотрит на Вадоса. Даже стыдно становится, насколько глубоко Вад погрузился в свои мысли, так что забыл обо всем на свете. — Предлагаю сесть на катер, который курсирует до острова, а там воспользоваться всемогущим Гуглом. Ну или мне заплати, я изображу тебе гида, как нехуй делать. Тут даже дурак справится, в век интернета. Сэкономишь заодно. — Ладно, значит, сами, - соглашается Петя. — Давай тогда чеши дальше, я знаю, откуда можно отправиться, главное успеть, пока они не уплыли. Через пять минут Петя ругает Вадоса на чем свет стоит, потому что на катер они предсказуемо опаздывают. Слишком долго решали и все пропустили, о чем Петя злобно и саркастично сообщает Вадику, перемежая свою речь выразительными ругательствами. – Ну ладно, дался тебе этот остров, – пытается успокоить его Вадос. Но становится только хуже, Петя злится ещё больше. – Говорил же надо гида брать! Любого, бля! Ну переплатили бы немного, чё мы, нищие что ли? А теперь поздно уже, все гиды нормальные заняты, а нам завтра домой ехать… Знаешь чё, я жалею, что с тобой поехал. Ты после этого своего трагического расставания весь какой-то пришибленный, отвечаю. Не узнаю тебя, чувак… – Да пошел ты! – чаша терпения итак переполнена, а упоминание расставания с Толиком толкает шипящую ядовитую агрессию через край. – Я с тобой больше никуда не поеду, понятно? В последний раз это было… – И пойду! – орёт Петя, закидывая рюкзак на плечо. Он и правда начинает уходить, даже не удосужившись извиниться. Вадос отворачивается, дышит тяжело, идёт, не разбирая дороги. В голове толкаются дурацкие прилипчивые мысли, и каждая вторая о Толике. О том, как они разосрались в пух и прах, об обидных словах, сказанных сгоряча, каждое из которых теперь то и дело всплывает на поверхность с самого темного дна, отравляет изнутри, грызет и делает больно. – Эй! В спину летит голос. Вадик не останавливается, только ускоряется, варясь в обиде. На Толика, на Петю, на дурацкий остров, куда они так и не успели. – Эй! Погоди! Да погоди ты! Вадик наконец тормозит и быстро оборачивается. Хочет крикнуть что-то, но внезапно видит, что зовёт его незнакомый мужик обнаженный по пояс, в белых коротких шортах и лихо заломленной на затылок шляпе. Вадос замирает, хлопает глазами. То, что обладатель тех самых ног внезапно говорит по-русски шокирует его до того, что ему кажется, он сам теперь и слова не сможет вымолвить. – Я тут слышал, как вы с другом поссорились. Случайно. Вадик чувствует себя невероятно тупым, но может только кивнуть, а сам вовсю разглядывает лицо мужика, до того скрытое шляпой. Правильные черты лица, светлые глаза, аккуратная борода с проседью. На вид ему чуть за сорок. Главное держать себя в руках и не пялиться ниже, хотя, чёрт подери, очень хочется. – Хочешь на остров? У меня яхта, я могу отвезти. – Чего? – глупо переспрашивает Вадос. Мужик улыбается ему, и от этого ситуация становится только хуже, потому что от этой улыбки у Вадоса предательски сводит низ живота, а в паху становится тяжело и горячо. Что за пиздец. У него слишком давно никого не было, и тело невольно реагирует на первого встречного, причем, реагирует так бурно, что Вадос снова заливается краской по самые уши. – Так, давай начнем сначала, – терпеливо говорит мужик, протягивая Вадику руку, на которой болтается легкомысленная цветастая фенечка, совсем не вписывающаяся в весь его дорогой и прилизанный образ. – Я Тёма. Хочется смыться вслед за Петей, но приходится пожать руку. Ладонь у Тёмы большая, теплая и сухая. – Вадос. Тёма фыркает, отпуская Вадика. Рассматривает его с головы до ног пристально. – Что ж, для начала пойдет. Так вот, Вадос. Я тут дремал после завтрака, когда услышал вашу с другом разборку. Слышал, что вы не успели на последний катер до острова. Планов у меня особо никаких, так что я могу вас подвезти прямо сейчас. Что скажешь? – С чего такая щедрость? – удивляется Вадос и прячет дрожащие от нетерпения руки в карманы. – А кто сказал, что это бесплатно? – ухмыляется Тёма. Светлые глаза загораются хитрыми искорками. – Ладно, наберу Петю. Друга. Минуту. Но Петя и не думает поднимать трубку. Обиделся, засранец. Кто еще на кого обижаться должен, блять, злобно думает Вадос, нажимая на отбой. Пусть катится со своим островом к херам собачьим, сам виноват, что упустил последний шанс. – Спасибо, Тёма. Не получится. Тёма переминается с ноги на ногу, и Вадос не может не окинуть прощальным взглядом блядские ноги, стараясь запомнить их получше, вместе с клятой татуировкой. Будет на что подрочить перед сном. – Слушай, Вадос. Я тут и про экскурсоводов немного в твоей пламенной речи слышал, – вдруг говорит Тёма вместо того, чтобы попрощаться. Вадик смотрит на него с подозрением, а внутри начинает зреть понимание. – Угу. – У меня сегодня выходной. Но я мог бы для тебя сделать исключение. Уж очень ты сомневаешься в нашей братии. – Так ты… Ну отлично. Мало того, что дрочибельный мужик, на которого у Вадоса стоит, понимает по русски, так он еще и экскурсовод. Прекрасное комбо. – Ну да, – тянет добродушную улыбку Тёма. – Подрабатываю на досуге. Но я не в обиде. А тебя хочу из принципа переубедить. Что ни с каким Гуглом ты такого опыта не получишь. Опыта… Вадик смотрит себе под ноги, едва сдерживаясь, чтобы не заржать нервно. Он бы хотел опыта, но совсем не экскурсионного. – Деньги все у Пети остались, – пробует соскочить Вадос, надеясь, что Тема отстанет. Это его последний шанс никуда не поехать и не опозориться. Потому что он чувствует, что всю экскурсию не на дивные красоты острова будет смотреть, а облизывать голодным взглядом ладную фигуру Тёмы и безбожно тупить и путаться в словах от возбуждения. – Ну пусть будет бесплатно. Из спортивного интереса, – отвечает Тёма. – Если понравится, отзыв мне потом на трип эдвайзере накатаешь. – А если не понравится? Ему кажется, что внезапно образовавшееся между ними напряжение можно ножом резать. Или это только его фантазии, потому что он накален до передела? – Тебе понравится, – чуть понизив голос, с блядской хрипотцой говорит Тёма. Вадоса всего продирает мурашками от этого обещания. Их поездка до острова больше похожа на пытку, потому что в декорациях своей маленькой яхты Тёма выглядит еще лучше. Накаченные жилистые руки споро лежат на руле, Тёма слегка щурится, вглядываясь вперед, вещает что-то, но Вадос и половины не слышит, пряча свои бесстыжие глаза за стеклами темных рейбенов. Их обдувает прохладным ветром, вот только Вадика это не спасает, он все равно весь горит изнутри. Вспоминается их последний раз с Толиком,накануне большой ссоры, спровоцировавшей расставание. Было быстро и грубо, и Толик утопал в душ сразу после того, как кончил, потому что злился на Вадоса. – Ты прямо спишь на ходу, – замечает Тёма. – Спорим, ничего не запомнил из того, что я рассказал? – Прости, – глупо улыбается Вадос. – Напряженный день. Напряженный день, напряженная неделя, напряженный весь последний месяц, на самом деле, но Тёме об этом знать не обязательно. – Непорядок. Разве так себя чувствуют в последний день отпуска? – Забей. Давай, рассказывай, теперь точно буду слушать. Живописные виды острова немного отвлекают от мыслей о наболевшем. Вадик восторженно таращится вокруг, шагая за Тёмой и жадно ловя каждое слово его рассказа. А рассказчиком Тёма оказывается отличным: его приятный чуть хриплый баритон катится в теплом тропическом воздухе, и Вадос чувствует себя загипнотизированным. Толпы туристов не портят экскурсию, в Гугл Вадос заглядывать не торопиться, да и связь на острове совсем дерьмовая, так что связаться с Петей и мстительно продемонстрировать ему в режиме реального времени, что он теряет из-за своей говнистой натуры, не представляется возможным. Тёма терпеливо ждёт, пока Вадос нащелкает красоты на свой айфон. – Тут еще место есть. Не многие знают. Хочешь, покажу? – Давай. Отдаленный водопад в ярко-зеленой рощице величественно бьет пенящейся водой. Здесь и правда почти никого нет, не считая пары-тройки особо искушенных туристов, которых сопровождает один из местных. Они весело орут под хлесткими струями, пока невысокий добродушный гид фотографирует их на память. Когда они уходят, Тёма скидывает шляпу и сандалии принимается снимать футболку, а потом и шорты. – Ты чего? – удивляется Вадос. Всё происходит слишком быстро. Он вроде отвлекся от своих неприличных мыслей, пока любовался островом, но когда Тёма восстает перед ним в одних плавках, красивый и горячий до того, что хочется из кожи вылезти, Вадос снова заводится с пол оборота. – Жарко, искупаться хочу, – Тема делает несколько шагов к спуску в воду, оборачивается и бросает хитрый взгляд через плечо. – Ты со мной? – Н-нет, подожду. – Да брось, тут круто, тебе понравится. – Да что я, в водопадах не купался… – Со мной не купался. – Это ты всем на своих экскурсиях предлагаешь? – Только самым красивым. – И это наверное тоже всем говоришь? – фыркает Вадос. Он всё-таки раздевается и тоже идёт к воде, чувствуя, как на голую разгоряченную кожу садятся первые ледяные капли. – Только самым упёртым. – Чего? Да я тебя… Тяжелые холодные потоки льются сверху, Вадос смеется и кричит, но крика своего почти не слышит. Его будто впервые за долгое время немного попускает, без удушливого петиного общества, и он орёт, как ненормальный, раскидывая руки в стороны. Смотрит на Тёму, который стоит под водопадом, и струи стекают по широким плечам. Хочется забыть, забыться. Прижаться к чужому телу, впитать его инородность, непохожесть, потерять себя самого, хотя бы ненадолго. Вадик так долго сдерживался, сам не зная, почему. Ему хотелось близости, но ни на одной их с Петей вечерней вылазке он не находил кого-то, с кем было бы не страшно попробовать. Неожиданно с Тёмой хочется, и Вадик не дурак: по жестам, по взглядам, он видит и знает, что Тёме хочется тоже. Поэтому он не торопится. Успокаивает себя внутри, твердит, что волноваться не о чем. Когда они вылезают из воды на берег, чтобы подобрать свои вещи и вернуться на яхту, Тёма приобнимает Вада за талию. Прикосновение не напрягает, от него приятно, и Вадик, чтобы показать это, благодарно льнет к теминому плечу, тычется носом в прохладную смуглую кожу. – Спасибо, реально круто было. – Значит, я могу рассчитывать на положительный отзыв? – ухмыляется Тёма. – Пять звёзд и море восторга? Он подталкивает Вадоса, вылезает следом. Вадик трясет мокрыми волосами, так что капли летят во все стороны. Улыбается шальной улыбкой, чувствуя себя как-будто пьяным. Всё происходящее кажется немного нереальным, как в кино, может поэтому Вад расслабляется настолько, что брякает: – Будет зависеть от того, как мы проведем остаток дня. Тема присвистывает. Уже не таясь оглядывает Вадоса, и тот без тени смущения выдерживает взгляд. Немного краснеет, но не отворачивается и в целом справляется неплохо, по крайней мере, так он про себя надеется. – Вот это я понимаю. А то всё не надо, не буду, да не хочу. Ну идем тогда, попробую удивить ещё чем-нибудь, – Тёма швыряет в него одеждой. Проходка до яхты по всем законам жанра должна быть жутко неловкой, но Вадос внезапно, просто чтобы не молчать, спрашивает про фенечку на запястье Тёмы. – Это дочка сделала, – улыбается Тёма, тепло и по-доброму. – Ей семь. – Ты женат? – Нет, в разводе. Уже год как. Они с бывшей женой в Питере живут. – А ты здесь? – А я здесь. Мы с товарищем отель держим. Я думал, побуду немного и уеду, но назад как-то не тянет, вот и остался. – Ты как тот таксист, у которого всё есть, – не выдерживает Вадос. – И деньги, и яхта, и отель. Дай-ка угадаю, экскурсии это так, для души? – Никакой я не экскурсовод, наврал, чтобы на остров затащить – легко сознается Тёма. –Ты был такой грустный после ссоры со своим Петей, мне захотелось отвлечь. Сердце в груди делает смертельный кульбит. Хочется разозлиться, но все внутри только пузырится от довольно однозначного предвкушения. – Только отвлечь? – хитро мурлычет Вадос и вздергивает бровь. – Не только. Ещё много чего другого. Но давай до яхты дойдем сначала, мне от этих разговоров идти сложно, знаешь ли. Боюсь, повалю тебя прямо здесь. Вадос жмурится от удовольствия. Он так давно ни с кем не флиртовал вот так в открытую, бесстыдно. А это приятно, чертовски приятно. И в тысячу раз приятнее от того, что Тема ему отвечает, подыгрывает, включается сразу и вполне естественно. – А кто сказал, что я тебе дам? Тема снова оборачивается и окидывает его быстрым заинтересованным взглядом. Будто знает, что Вадос итак уже мысленно дал ему. Не один раз и в нескольких позах. – Иди, болтун. На яхте разберемся. С двух бокалов шампанского Вадоса, и без того ощущающего себя безнадежно пьяным, выносит куда-то в стратосферу. И пока Тема, отвернувшись к небольшому бару, снова наполняет опустевшие бокалы игристым, Вадос понимает, что больше не может выдерживать этой официальной части: крадется, легко ступая босыми ногами по мягкому ковролину, обнимает Тему со спины, льнет лицом к голой коже между лопаток. Он втягивает носом незнакомый будоражащий все рецепторы запах, тянется руками и гладит чужой пах пальцами, невесомо, аккуратно, будто спрашивая разрешения. Тема под тонкой тканью шорт твердый и горячий, и Вадик тихо стонет, жмурясь, просяще вжимаясь бёдрами в его ягодицы, прилипая к нему от груди до паха. Они дрейфуют недалеко от берега, и телефон Вадоса то и дело заходится, вибрируя, но Вадик игнорирует звонки. Ему слишком хорошо, чтобы сейчас отвлекаться хоть на что-то. – А я думал, тебе больше, чем пара бокалов понадобится, – мягко дразнит Тёма, но с готовностью отставляет бокалы в сторону, будто сам только и ждал сигнала. Он резко оборачивается и сгребает Вадоса к себе, требовательно хватая за влажный затылок и увлекая в глубокий горячий поцелуй. Губы касаются губ, так хорошо, так охуительно, что Вадик снова стонет и чувствует, как отзывается улыбкой в поцелуй Тема. Вадос разрывает контакт, чтобы глотнуть воздуха, стаскивает с себя футболку. Она летит в сторону и приземляется на небольшой диван неаккуратным смятым комом. Тема им любуется, ведёт тёплыми пальцами по груди, задевая сосок, и Вадос закусывает губу. – А я думаю, мы слишком много думаем… Я хочу тебя… Сейчас же.. – хрипло шепчет разомлевший Вадос в темины влажные приоткрытые губы. Он снова целует, немного прикусывая, и тут же зализывая укус, будто извиняясь. Тёма хватает его за отросшие волосы, но Вадик уже сползает ниже, начиная вылизывать ключицы и грудь, пробуя солоноватую кожу на вкус, чувствуя, как от возбуждения у него слетают последние предохранители. Оказалось, нужно было просто сделать первый шаг, а всю остальную работу пропасть радостно и преданно делает за него. Вадику остаётся только лететь, раскинув руки в стороны и не думая, какое приземление его ждёт. — Не торопись, - Тема мягко тащит его наверх, все так же за волосы, и Вадос, кайфуя от натяжения, послушно возвращается к припухшим закусанным блестящим от его собственной слюны губам. Они целуются до одурения долго, вплавляясь друг в друга, притираясь кожей к коже. Тема уже давно совершенно голый под нетерпеливыми ласками Вадоса, который как дорвавшийся до источника в пустыне, восхищённо шарит руками везде, где дотянется, выщупывая перекатывающиеся под покрывшейся испариной кожей крепкие мышцы. За это время подсохшие после купания плавки Вадоса, которые до сих пор какого-то хрена на нем, становятся совершенно влажными. — Я мокрый, как телка… — шепчет он заполошно и обессиленно тычется носом в крепкую темину шею. Трется о звенья цепочки, мокро проходится по ним языком. — В этом и смысл, — тихо отвечает Тёма и гладит влажную осветленную макушку, а потом внезапно бережно прижимается к ней и целует. Вадос удивленно вскидывается на него. Тема улыбается растерянности в синих глазах, обрамлённых пушистыми ресницами. — Давай-ка проверим, насколько это правда. Его ладонь скользит вниз, по животу, забираясь за резинку плавок, и это первый раз за полчаса, пока они лижутся тут, как подростки, когда Тема наконец касается его члена. – Ах, блять… – тихо скулит Вадос, нетерпеливо втрахивая себя в сжатый темин кулак. Скользит так, будто туда литр смазки вылили, и чавкает пошло, но Вадосу насрать, ему слишком хорошо, и он не хочет, чтобы Тема останавливался. – Блять, да, наконец-то… Мммм… Не останавливайся только… – И правда мокрый, – воркует Тема, чуть выкручивая запястье. Вадик дёргает бедрами, уронив лохматую голову ему на плечо, ерзает и дышит тяжело. – Ты такой красивый. Такой послушный. Невозможно не хотеть тебя. Невозможно не представлять, как громко ты будешь стонать подо мной, как будешь просить ещё и ещё… – Я… Блин, Тема, я не могу. Он ненавидит себя за то, как сильно ему хочется кончить прямо сейчас. Но разве Вадос виноват? Это все Тема с его блядскими ногами и аурой, от которой трусы сами собой слетают. – Сказал же, не спеши, – Тема убирает руку, подносит скользкую ладонь ко рту, слизывает смазку. Вадик даже забывает, что хотел сказать, когда видит это. Он снова ощущает себя так, будто его в транс ввели. Пальцы ног поджимаются, внутри всё скручивает от желания. Тема снимает с него промокшие плавки и давит на плечи, заставляя опуститься и упереться коленями в мягкий ковролин. Прежде, чем взять в рот, Вадик вспоминает что-то, косится на окольцованную темной линией татуировки щиколотку. Какой-то кельтский узор, Вадос вообще в этом всем не силен, но выглядит невыносимо горячо. Тема следит за его взглядом. – Нравится? Вадос торопливо кивает, потому что слова застревают в глотке, а голова забита ватой. Пока он старательно сосет, слушая, как Тема подбадривает его сверху, чувствуя, как пальцы бережно вплетаются во влажные волосы, он не дрочит себе. Только трогает снова и снова чернила на коже, лаская щиколотку, выступающую косточку, не видя рисунка, но хорошо представляя его. Член у Темы большой, и второй рукой Вадику приходится работать тоже. Когда он наконец-то решается открыть глаза и посмотреть, Тема жадно, неотрывно следит за ним потемневшими глазами цвета грозового неба. Все это длится бесконечно долго. Вадосу кажется, что он умрет от остановки сердца в процессе. Славная смерть. Тема вылизывает его ягодицы, оставляет тяжёлые влажные поцелуи на бедрах, безо всякого смущения кружит языком вокруг сжатого кольца мышц и проталкивается кончиком внутрь. – Я больше не могу, – шепчет Вадос, тянется рукой вслепую назад, нащупывает темин затылок и давит на него, чтобы тот трахнул его глубже. – Я всё, Тем. – Ещё немного потерпи, мм? – в голосе Темы слышится улыбка. Вадос жмурится, прижимаясь щекой к прохладной поверхности дивана. Он лижет свои обветренные закусанные губы, тяжело сглатывает. Кивает, угукает едва слышно. – Умница. Язык проталкивается чуть глубже, но тут же снова отстраняется. Тема сплевывает, и Вадик чувствует, задыхаясь от стыда и возбуждения, как теплая струйка слюны медленно течет по напряженным мышцам. – Какой ты… Тема не договаривает, снова наклоняется и по влажному двигает языком, от чего Вадик весь сжимается и срывается на тихие, полные неприкрытой нужды, стоны. Колени как желе, дрожат и разъезжаются в стороны, так что Теме приходится подложить ему под бедра подушку. Солнце уже усаживается за линию горизонта, осторожно пробуя боком водную гладь, когда Вадос наконец-то лежит на диване, лицом вниз и чувствует, как Тема входит, как держит за бедра крепко и уверенно, как начинает двигаться в нем. Сначала медленно и осторожно, покрывая горячими поцелуями вадосовы чуть покрасневшие на солнце плечи, бережно припечатывая мелкие шрамы, маленькие родинки и редкие веснушки. Вадик обессиленно скулит, пот капает со лба, течет по подбородку, скользит по спине. Он добела раскален, как и каждый его нерв, ещё немного, и от него останется горстка пепла, но Теме и этого мало. Движения становятся то быстрыми и грязными, то плавными и осторожными, словно Вадос фарфоровый, и Тема боится его разбить. От этих внезапных приливов и отливов голова идёт кругом, мысли кувыркаются в ней, как взбесившиеся животные в маленькой клетке. Тема двигается плавно, умело, Вадоса ведёт от его пластики, от него самого, от крепкого тела, которое то и дело прижимается сзади, приникает, отираясь. – Маленькая послушная сучка. Такая мокрая, такая голодная и отзывчивая, – опаляет ухо блядским шёпотом. – На все готовая, только бы ее трахнули как следует. Наверное, Вадос придумал себе все это, и Тема на самом деле ничего такого не говорит. Это точно просто плод его больной перевозбужденной фантазии. Но реальные или нет, слова продирают насквозь разрядом электричества. Вадос зажимается так крепко, что, наверное делает Теме больно. Он чувствует, как ложится сзади на шею рука, как сжимает легко, а потом скользит выше, вцепляется в волосы. Уже совсем не осторожно и не бережно, а сильно и требовательно, и Тема параллельно снова переключается на быстрый грязный темп, от которого прохладный вечерний воздух оглушают пошлые шлепки кожи о кожу. Кажется, Вадос хрипит, выталкивая из себя жалкое "Да" снова и снова, повторяет, как мантру, соглашается со всем сказанным тысячу раз, и под это бессовестное бульканье его наконец скручивает диким почти выбивающим из реальности оргазмом, сродни наркотическому приходу. Тогда Тема роняет его на спину и трахает лицом к лицу, придерживая за горло. Когда воздуха сначала не хватает, а потом он вдруг резко начинает литься в лёгкие водопадом, Вадосу кажется, что он готов кончить снова. Или кончает даже. Это неважно, потому что Тема валится сверху, горячий и тяжёлый; тихо взрыкивает, а потом весь обмякает и долго, бесконечно долго пытается отдышаться. Шампанское пузырится на дне бокала, звёзды щедро присыпают мрачную синеву неба, вода под босыми ногами теплая, но если опустить чуть ниже - лижет стылым холодом вечной мерзлоты. Вадик получше запахивает на себе темин серый мягкий кардиган и делает последний глоток. Тело лёгкое, и в голове ничего, кроме блаженной пустоты. В маленькой каюте слышится гудение портативной кофе-машины. Вадос пробует опустить ногу глубже под воду и тут же отдергивает ее, поджимая под себя. Луна висит в небе огромным шаром, большая и полная, дурманит и зовёт укутаться своим светом, уснуть прямо под звёздами и проспать целую вечность. Но запах кофе уже разгоняет сладкую дрёму. Вадик принимает чашку из рук Тёмы, греет об нее ладони и с удовольствием подставляет подбородок, чтобы пар от горячего осел на коже. Тема устраивается рядом, набрасывая поверх кардигана ещё и тонкий цветастый плед. Седина в волосах серебрится в лунном свете. Вадосу кажется, что его выпотрошили, но в хорошем смысле, если только "выпотрошили" и "хороший" можно употребить в одном предложении. – Уверен, что хочешь дождаться рассвета? – тихо спрашивает Тема. Вадику немного горько от того, что придется расстаться, но он все равно укладывает голову Теме на плечо, слушая плеск волн, впитывая ночь в самом ее расцвете и с волнением ожидая того момента, когда небо поддернется предрассветной дымкой, а потом стыдливо заалет у него на глазах. – Уверен. – Не выспишься ведь… Он знает, что так нельзя. Что в отеле Петя переживает и не находит себе места. Что у него рейс завтра, и он улетит, а Тема останется. Но Вадик так давно не нарушал правил, что теперь, попробовав раз, как развязавшийся наркоман, хочет делать это снова и снова. Может поэтому он тянется к теминой руке и переплетает их пальцы. Это не обещание, по крайней мере Вадик думает, что Тема это тоже понимает. Просто момент, просто луна и глоток крепкого кофе, чужой кардиган на плечах, тепло красивого человеческого тела рядом, красные отметины от пальцев на шее и бёдрах, непрошенная горечь и капля надежды, которая впрочем тает также быстро, как выветриваются пузырьки из шампанского. Вадик улыбается, глядя в бесконечное небо и чувствуя, зная всем своим существом, что Тема сейчас смотрит только на него. – В самолёте посплю. Когда под утро, встретив рассвет, он все же вырубается, лёжа головой у Темы на бедрах, с темиными пальцами, запутавшимися у него в волосах, Вадосу снится Толик. Его дурацкие уши и теплая улыбка, большие ладони и лохматая макушка, преданный взгляд светлых глаз, пальцы, ловко крутящие самокрутки. Его клетчатые рубашки, тихий ясный голос, короткое веское "Ва-ад?!", его любимые книги и банки со странным чаем, привезенным бог весть откуда, его подборка "техно для чайников", которую он заботливо собирает Вадосу в плейлист тачки. – Доброе утро, последний герой. Давай, давай, просыпайся. У меня через час встреча с партнерами, но позавтракать мы ещё успеем… – пробивается сквозь сон хрипловатый голос Темы. На секунду сон, изойдя беспокойной рябью, возвращается на пару секунд. Возвращается, чтобы потом уже бесследно исчезнуть. Но прежде, чем отпустить Вадоса, сон переворачивает все с ног на голову, и он видит, как Тема ждёт его в промозглом Питере, а он, не желая возвращаться, натягивает на себя огромный толянов свитер, слушая мягкий вкрадчивый шорох волн. А потом Вадос просыпается окончательно.