Искра

Мие снова снился кошмар. Это было легко понять по дрожащим векам и прерывистому дыханию с учащенным сердцебиением, а так-же непроизвольно дергающимся неестественно худым конечностям. Скорее всего тревожный сон вызван воспоминаниями о событиях пятнадцатилетней давности: больница, пожар, детские крики и плач… Вальц тоже видел подобные кошмары, когда мог позволить себе такую роскошь как сон. Он ненавидел чувство, которое преследовало его с того самого злополучного дня в Х13 — беспомощность. В последнее время Винсент испытывал его все чаще — Мие становилось хуже. Тишину в комнате прервали тихие всхлипы, и еле слышный шепот. — Все хорошо, я здесь. — Вальц держал бледную руку Мии в своих руках и аккуратно гладил ее подрагивающие пальцы. Это было единственной вещью, которую отец мог сделать для своей дочери — быть рядом. Ему всегда казалось, что этого недостаточно, поэтому он не хотел признавать поражение. Если для Мии был хоть один единственный шанс на то, чтобы излечиться, он сделает все, что в его силах, чтобы отомстить жизни за все эти годы тупого бездействия и агонии и воспользоваться этой эфемерной надеждой. Спустя какое-то время дыхание Мии выровнялось, а сердце перестало биться с такой бешенной скоростью. Она редко пребывала в сознании, поэтому данное состоянии можно было назвать стабильным. Убедившись в том, что ситуация под контролем, Вальц тяжело вздохнул и обмяк, чувствуя, как волнами начала накатывать усталость. Который час? Какой сегодня день недели? Он давно уже потерял счет времени, стараясь с головой уйти в свои исследования и практически забывая о всех простейших потребностях. Тело отчаянно требовало пару тройку часов сна, но сейчас это было Винсенту не по карману… Стук в дверь из соседнего помещения вырвал ученого из водоворота навязчивых мыслей. — Вальц? Полковник требует к себе. Еще раз оглядев спящую дочь, Вальц поднялся со стула и, отряхнувшись и пригладив растрепанные волосы, направился к двери. Уже выходя за порог, он презрительно оглядел пришедшего. — По уговору сюда может приходить только сам Полковник. Кажется, тон Вальца и его не менее грозный вид заставили молодого парня смутиться, поэтому он принялся бормотать что-то на подобие: «виноват, я тут пару дней, не был в курсе…», на что Винсент просто махнул рукой и зашел в лифт. Сотрудничество с Полковником Уильямсом было самой лучшей вещью, которая произошла с Вальцем за последние десять лет. Но в этом не признается ни один из них. Как обычно коротко кивнув сидевшему за общим столом Полковнику и получив абсолютно идентичный, лишенный какой-либо эмоциональной окраски кивок в ответ, Винсент сел за свое место, приготовившись слушать. Как и их извечное приветствие, сухой монолог Уильямса мало отличался от остальных точно таких же — все-таки он был военным, поэтому не привык просто так сотрясать воздух. И Вальцу это нравилось. Когда уже в тишине они допивали пиво, чуть меньше напоминавшее мочу, чем все остальное пойло в Вилледоре, Уильямс заговорил снова: — Среди моих людей ходят слухи о том, что командир Лукас обзавелся новой игрушкой — ключом ВГМ. Так радуется, что уже, наверное, весь Вилледор в курсе. Вальц закашлялся. — Этого… не может быть. — слегка дрожащим хриплым голосом пробормотал он, стараясь не выдать своего волнения. — Я склонен доверять своим людям, Вальц. — со всей присущей ему серьезностью ответил Полковник, ставя на стол уже пустую кружку. Он посмотрел на собеседника, стараясь уловить хоть малейшее изменение в его поведении. Титанических усилий стоило Вальцу вновь нацепить свою всегдашнюю маску беспристрастности и смотреть в глаза Уильямсу в ответ своим непроницаемым холодным взглядом, несмотря на бурю эмоций внутри. После непродолжительных переглядок, Полковник вздохнул и откинулся на спинку своего кресла. Его взгляд изменился, он был не похож ни на что из того, что Винсент видел раньше — беспокойство? Страх? Волнение? Это пугало. — Твоей дочери хуже? Естественно, он знал. Вальц взял с Уильямса слово, что тот никому не расскажет ни о Мие, ни о том дне, когда опустошенный, отчаявшийся и немощный Винсент просил убежища у Полковника, поступившись своей гордостью ради благополучия дочери. Все это время у них было взаимовыгодное сотрудничество, и никто из мужчин не вспоминал о событиях минувших, но времена изменились, а Уильямс все так же видел Вальца насквозь. Понимая все это, Винсент просто молча кивнул, сжимая руки, лежавшие на коленях в кулаки. Вновь столкнувшись с собеседником взглядом, Полковник покачал головой, ожидая увидеть во взгляде Вальца что-то кроме непоколебимой уверенности и отчаяния. Очень жаль… — Ты знаешь мое отношение к делу. Я не могу позволить всем этим людям умереть. Вальц вновь кивнул, только на этот раз вкладывая в этот жест эмоциональный посыл. Это был жест благодарности, но взгляд Винсента остался таким же: холодным, усталым и целеустремленным. Но было в нем и что-то новое для Полковника. Что-то, что даже заставило его усмехнуться — огонек надежды. Вот только вместо радости за отца, который обрел шанс на спасение дочери, Уильямс не испытывал ничего кроме ужаса и сожаления, ведь только ему было известно, что этот огонек перерастет в бушующий пожар, который не пожалеет никого на своем пути, а после себя оставит лишь пепелище.