***
— Ты бы сказал, что ты импульсивный человек? — спрашивает коп, и Дэймен понимает, что ему пиздец. Комната, в которой его держат, вообще не похожа на то, что показывают в детективах. Слишком светлая, в ней нет одностороннего зеркала, и Дэймену она нравится больше, чем комната, в которой он был в прошлый раз. В Арльсе копы не снимали наручники все сорок пять минут, пока шёл допрос. «Блядь, да ты просто притягиваешь проблемы», — сказал ему Никандрос после того раза. Он бы, наверное, расплакался, если бы увидел Дэймена сейчас. — Не особо, — отвечает Дэймен, понимая, что молчание затянулось. — То есть… иногда бывает. Эрнессес, коп номер два, хмыкает. — А когда ты бываешь наиболее импульсивным? Дэймен не отвечает. — Ну, — говорит Амис, — не знаю насчёт тебя, Дамианос, но я становлюсь безрассудным, когда злюсь. — Наверное, я тоже, — отвечает Дэймен. — Это нормально. Почему вы… — Любопытно. — Локти Амиса лежат на столе, ладони накрывают бежевую папку. Жизнь и правда подражает искусству. — Просто… ну, мы тут посмотрели твоё досье. Довольно толстая папка для человека, который впервые нарушил закон меньше двух лет назад. Ты кажешься довольно… — Вспыльчивым, — продолжает Эрнессес. Они как два жутких злых близнеца, которые заканчивают предложения друг за другом. — Как проходят твои курсы по управлению гневом? Дэймен прикрывает глаза.***
Дом оказывается больше, чем ожидал Дэймен. Он стоит на песчаном холме, окружённый деревьями с блестящими листьями, которые покачиваются на ветру. В доме четыре этажа, и он похож на дорогой свадебный торт. В каждом слое ровно шесть окон. На втором этаже в одном из них стоит мужчина с волосами оттенка пламени. Он ловит взгляд Дэймена, хмурится и задёргивает шторы. — Почему нельзя было просто снять отель? — спрашивает Дэймен, когда они подходят к входной двери. У Лорана лёгкая сумка, в отличие от него. — Он бы вышел не дороже этого дома. Лоран закатывает глаза. — Всё дело в домашней атмосфере, Дамианос. Мы же не просто гости. — Не просто гости? Подниматься по ступенькам тяжело. Каждый раз, когда Дэймен думает, что они пришли, лестница простирается всё дальше и дальше. Ладонь Лорана, лежащая на перилах, похожа на кадр из фильма, бледные пальцы осторожно танцуют по дереву. — Мы семья, — отвечает Лоран, когда они поднимаются на третий этаж. Выше них только терраса. В коридоре всё деревянное и светлое, двери такого же цвета, как и полы, на каждой висит табличка с именами, написанными идеальным курсивом. На стенах картины, как абстрактные, так и реалистичные, на которых изображены пляж, солнце и что-то похожее на морских существ. Дэймен останавливается посреди коридора. — Тогда почему жених не живёт с нами? — Потому что он, скорее всего, занят — трахает свою жену. — А разве он не может заниматься этим… — С родителями в соседней комнате? — улыбается Лоран. Улыбка выходит резкой. — У тебя бы встал, если бы твоя мама спала через стенку? Лицо Дэймена горит. Он отчаянно старается не думать о том, как они с Лораном спали на диване его мамы ещё до всего этого. Ничего не было — с Лораном вообще никогда ничего не было, потому что они были друзьями, потому что они и сейчас друзья, — но было так легко просто придвинуться ближе и… — Вроде бы это наша, — говорит Лоран и открывает дверь, не постучав, чтобы убедиться в этом. Первое, что замечает Дэймен, — в комнате одна кровать. Она довольно большая — кинг-сайз матрас, дюжина подушек, коробка с надписью «Добро пожаловать!», лежащая на тонком одеяле, — но Дэймен не может позволить себе порадоваться тому, как хорошо она выглядит. Заставит ли Лоран спать его на полу? Это маловероятно, но всё же… — Тебе нравится премиальное пиво? — спрашивает Лоран. Он наклонился, практически скрывшись в мини-баре. — Тут есть оно и мороженое. Дэймен не отвечает. Он всё ещё стоит в дверях, глядя на кровать. Ему нужно выбрать, с какой стороны он будет спать? Лоран прослеживает за его взглядом. — О, — тихо говорит он. — Я могу поспать на полу, — тут же отвечает Дэймен. — Эм, может, соорудить кровать из всех этих подушек? Все нормально. Я… — С чего ты будешь спать на полу? Сложно думать, когда Лоран смотрит на него. — Я просто подумал… — Нам нужно быть убедительными, — говорит Лоран. Он снова смотрит на кровать. — Вдруг кто-то войдёт и увидит, что ты спишь на полу. Это всё испортит, разве нет? Невидимая ледяная рука сжимает сердце Дэймена. Мы просто друзья, думает он, понимая, что ему нужно будет повторить это раз триста за выходные. — Нам нужно пойти погулять, — вдруг говорит Лоран. — Куда? — На пляж. — Мы только что там были. — Нет, — говорит Лоран. — Мы только что смотрели на море пятнадцать минут, как городские крысы. — Знаешь, я никогда не думал об этом, но ты правда похож на Реми из… Лоран бросает в него подушку. — Сначала завтрак, — говорит он, когда Дэймен оправляется от удара.***
— Хочешь воды? Джорд коротко кашляет. В горле пересохло и першит уже час. Он качает головой. — Нет, не нужно. Амис откидывается на спинку сиденья, которое скрипит под его весом. Будет забавно, если стул сейчас сломается и он упадёт на задницу. Мысль так похожа на то, что сказал бы Аймерик, что Джорду хочется улыбнуться. — Ты уверен? — спрашивает Эрнессес. — Выглядишь каким-то бледным. — Всё нормально. Амис смотрит на него чёрными глазами-бусинками. — Если ты отключишься… — Да не отключусь, блядь. Я видел и хуже. Не нужно было так говорить, и Джорд знает это. Что может быть хуже? Эрнессес замечает его промашку. — Расскажи нам об этом, — говорит он. А затем продолжает, осторожно и дружелюбно: — Каково быть копом в столице? — Он не просто коп, Эрн, — замечает Амис. — Он почти детектив. — Точно, ошибся. Почти детектив Джорд. Как обстоят дела с преступлениями в Арльсе? Джорд не знает, что они хотят услышать, поэтому решает сказать правду. — Большая часть преступлений — это кражи. Мелкие правонарушения. Эрнессес фыркает. — Да ладно. Я не верю. Амис, разве мы не смотрели шоу на Нетфликсе, в котором говорилось, что Вир — страна с самыми жестокими преступлениями в Европе? — Не во всей Европе, но цифры точно выше, чем в Акилосе и Патрасе. — Да, Васк ненамного лучше нас. Амис наклоняет голову набок. — Но у них не так много случаев сексуального насилия. Эрнессес не обращает на это внимания. — К тому же, — говорит он, — большие города теперь похожи на лабиринты. Как вы вообще находите… — Так же, как и вы, — устало отвечает Джорд. — А именно? — Ищем улики, разговариваем с подозреваемыми. Разве не это вы сейчас делаете? Эрнессес наклоняется вперёд. — Думаешь, ты подозреваемый, Джорд? Разумеется. — Да, — отвечает Джорд. Несколько мгновений они молчат. Лампочка над головой жужжит, как будто в ней застряла муха. — То, что произошло, довольно трагично. Уверен, твой парень сейчас очень расстроен. Джорд не отвечает. — Они были близки? — спрашивает Эрнессес. — Нет, но вы и так это знаете. Вы говорили с ним. — Поправочка, — говорит Амис. — Мы пытались поговорить с ним. Он не сказал ни слова с тех пор, как его привели. Снова тишина. На этот раз Джорд знает, что услышит, ещё до того, как Эрнессес открывает рот. — Но такое уже случалось, да ведь? — Он пролистывает папку, лежащую на столе, и достаёт листок бумаги. — Оказывается, в том году он тоже замолкал. На… вечеринке на яхте? Надо же. — Моя мама всегда говорила, что совпадения — подмигивания дьявола. Кажется, твоя мать — тупая сука, думает Джорд. Вместо этого он говорит: — Он не «замолкал». У него случился нервный срыв. — После которого он перестал говорить и был помещён в клинику, — говорит Эрнессес. — Что спровоцировало срыв? Проблемы в отношениях? Семейная драма? — Не знаю, — отвечает Джорд. — Он мне не рассказывал. Амис цокает языком. — Разве ты не его парень? По словам его матери, он представил тебя семье два года назад, но ты ещё ни разу не проводил с ними праздники. Как-то странно, не находишь? Джорд сомневается, что хоть кто-то хотел бы провести праздники с семьёй Аймерика. — Как я и сказал, Аймерик не особо ладит с ними. — Почему? — Я не знаю. — То есть ты встречаешься с этим парнем два года и ничего о нём не знаешь? Я думал, что знаю. — Ему нравится, когда в его личную жизнь не вмешиваются, и мне тоже. — Богатые люди такие, — пожимает плечами Амис. — Это было проблемой? — Что было проблемой? То, что ему важно право на личную жизнь? — То, что он богатый. Джорд, ты не особо обеспеченный. Коп вроде тебя, наверное, получает ещё меньше, чем мы, учитывая, что ты живёшь в большом городе. Там всё дорого. — На жизнь мне хватает, — отвечает Джорд. Ровно то же самое он говорит своей матери по телефону каждую неделю. — Я никогда… — Никогда не просил денег у своего парня? — спрашивает Амис. — А у его отца? — продолжает Эрнессес. — Ты просил его одолжить тебе немного денег, возможно, чтобы закрыть свои долги… Он отказался, и всё пошло… От одной мысли о Гийоне к горлу подступает тошнота. — Думаю, теперь я бы хотел стакан воды.***
Сложно пройти мимо комнаты, в которой подаётся завтрак. В доме огромная кухня, в которой много поваров и женщин, одетых в форму горничных. Они отправляют их обоих в гостиную, которая вообще не похоже на гостиные, которые видел Дэймен. Потолок сделан из стекла, солнечный свет льётся на стол, стоящий в центре комнаты. Дэймен смотрит на Лорана и удивляется тому, что он совсем не удивлён. Он выглядит так, будто каждый день просыпается и видит такой завтрак: шесть тарелок с мясной нарезкой и сыром, фрукты, названий которых Дэймен даже не знает, графины с цветной водой. Даже приборы здесь не обычные, а мечта туриста — блестящие, чистые, идеально разложенные. Каждое место подписано. Дэймен и Лоран должны сидеть слева, их имена написаны самым красивым и элегантным почерком, который Дэймен только видел. Он отодвигает стул Лорана, и тут раздаётся звук жёстких ботинок по плитке, который быстро приближается к ним. Внезапно рядом с ними оказывается рыжий парень, которого Дэймен видел в окне. — Бер, — бросает он через плечо. — Где ты хочешь сесть? Вблизи и без стекла, разделяющего их, Дэймен пытается переварить наряд незнакомца. Это не то, что люди надевают на пляжный отдых, но у него есть какая-то изысканная аура, которая, кажется, нравится семье жениха. А ещё он высокий и стройный. — Все места подписаны, — говорит Лоран. Он сел, пока Дэймен не смотрел на него. — Таблички стоят на тарелках. Парень не обращает на него внимания. Он слишком занят, фотографируя стол и что-то печатая в телефоне. По ступенькам вслед за ним спускается мужчина, который немного ниже парня и одет в чёрное и бежевое. Его наряд чуть более приемлемый, чем то, во что облачён его партнёр. — Привет, — говорит он. — Вы, должно быть… — Друзья семьи, — отвечает Лоран. — А вы? — Тоже. Я Беренджер, а это… — Ансель. — Он делает ещё одну фотографию, на этот раз цветочной композиции. — Бер, я хочу сесть здесь. Это место для кого-то по имени Гийон. Не успевает Беренджер и рот открыть, как Ансель меняет местами таблички на тарелках. Дэймен чувствует себя как-то неловко и виновато, поэтому пытается обратить внимание на Лорана. — Где все остальные? — спрашивает он. — Я думал, Аймерик сказал, что его мать будет нас ждать. Лоран пожимает плечами. Он водит мизинцем по вышитому краю салфетки. — Я бы не сказал, что Лоис особо надёжная. Она, наверное, прилегла поспать. — Поспать? — спрашивает Ансель. — Но ещё и двенадцати нет. Беренджер и Лоран переглядываются. Дэймену очень сложно не возненавидеть Беренджера из-за этого. — Ну… — Узнаешь, когда познакомишься с ней, — заканчивает Лоран. Дэймен не голоден, потому что они с Лораном перекусили на лодке, но из-за запаха еды ему хочется, чтобы люди, которых они ждут, уже пришли. Он думает, стоит ли попробовать взять Лорана за руку — люди, которые встречаются, так делают, да ведь? Они делали так, даже когда не встречались, а сейчас должны встречаться, но он не хочет, чтобы Лорану было некомфортно. В итоге он пишет Никандросу, что они добрались до острова и не умерли, затем маме, затем Кастору. Только его брат ничего не отвечает. — … в новостях, — говорит Ансель, когда Дэймен снова включается в разговор. — Будет полный пиздец. Беренджер поворачивается к нему. — Я хотел сказать, будет ужасно. — Что будет? — спрашивает Дэймен. Лоран наливает себе стакан розового лимонада. — Обещают бурю. Ансель говорит, что они всегда ощущаются хуже на островах. — Это как-то связано с морем, — добавляет Ансель. — С водой или ещё чем-то. Дэймен с трудом удерживается от фырканья. Смешок едва не вырывается, но затем из соседней комнаты раздаётся грохот, и он забывает о веселье. Двустворчатые двери, ведущие в кухню, распахиваются, и в них появляется женщина. Дэймен замечает какие-то отрывки: босые ноги, дрожащие руки, чёрные волосы. — Лоис, — поднимается Лоран. — Как… Она совершенно не обращает на него внимания. Есть что-то пугающее в том, как быстро она пересекла комнату и вцепилась в стол. У неё разные ногти: какие-то обкусаны под корень, какие-то очень длинные и накрашенные. Дэймен замечает, как Ансель кривится, глядя на них. — Мам? — зовёт голос с кухни. Двери почти закрываются, но их ловят и придерживают. — Где ты? — Здесь, — отвечает Лоран. — Она… Лоис садится на чужое место, на котором написано Аймерик. Несмотря на внешний вид, её движения осторожны. Она тянется к графину и наливает себе стакан чего-то оранжевого — пахнет манго и персиками, — не проливая ни капли. Мужчина, стоящий в дверях кухни, должно быть, средний ребёнок — Андрэ. Он как будто совсем не торопится забрать свою мать. — Ну, — медленно говорит Лоис. Она опускает графин и прячет чашку под стол, где её никто не видит. Раздаётся звук льющейся жидкости. — Доброе утро. Ансель всё ещё смотрит на её ногти. — Кого вы ждёте? — спрашивает Лоис. Она неуклюже машет рукой, словно говоря «Вперёд». — Матисс и Ольга заняты, поэтому они только поужинают с нами. — Аймерик на пляже, — говорит Лоран. Лоис меняется в лице, морщится. После этого она ничего не говорит.***
На подбородке Аймерика засыхает кровь. Он не видит её, но чувствует. Если провести по ней пальцами, красные кусочки отпадут. Копы приходят и уходят. Сначала высокий садится рядом с ним, а затем удаляется, потому что Аймерик ничего не говорит и даже не смотрит на него. Перед ним стоит бутылка воды, она открыта, вода в стакане. Аймерик не хочет пить, но ничего не говорит. Он думает, что, если откроет рот, из него польются кровь, рвота и слова. Он не может этого допустить. Они представляются — Амис и Эрнессес. Аймерик ещё никогда не слышал таких ужасных имён. — Знаешь, парень, — говорит Амис, — всех пригласили для допроса. Пора рассказать о том, что произошло. — Если ты боишься… не стоит. Кто бы это ни сделал, тебя не тронут. Аймерик смотрит на стакан воды. Ко дну прилипло мёртвое насекомое — не внутри стакана, а снаружи. Аймерик чувствует волну жалости, его одновременно бросает в жар и обдаёт холодом. — Давай поговорим о том, где ты был, когда всё произошло, — говорит Эрнессес. Он читает с листа бумаги, немного сминая его большим пальцем. — Твой парень сказал, что вы вдвоём были в кухне. Что вы делали там в час ночи? Аймерик ничего не говорит. Джорд, думает он. Джорд спасёт меня. Это детская мысль, но он думает об этом не в первый раз. Амис хмурится сильнее. — Давай, Аймерик. Помоги нам немного. — Ситуация выглядит не очень хорошо для Джорда. Из всех гостей он единственный, кто умеет стрелять. Аймерик чувствует дрожь по всему телу. — Я не мог уснуть, — выдыхает он. В горле так пересохло, что больно глотать. — Он… Мы делали чай. Я не мог уснуть, потому что рассказал ей. — На плите не было чайника, — говорит Эрнессес. — А рядом не было чайных пакетиков. Аймерик снова сглатывает. — Мы ещё не успели дойти до этого. — Ты спустился вниз, начал… делать чай. А потом ты услышал выстрел? Это может быть проверка. — Выстрелы. Я услышал два, но их могло быть и больше. Я не знаю. Амис хмурится ещё сильнее. — Ты не знаешь? — Не помню. — Получается, вы услышали выстрелы, но не ушли с кухни? Не позвонили в полицию? — Мы подумали, что это фейерверки, — говорит Аймерик. Если начать защищаться, будет не очень хорошо, но он всё равно чувствует раздражение, которое пузырится внутри и стремится выбраться наружу. Ему давно не приходилось прикусывать язык. — В час ночи? В честь чего можно было запускать фейерверки? Эрнессес фыркает. — Не говоря уже о том, что дождь лил как из ведра. — Мой брат… Ему нравятся большие шоу. Я думал… Амис смотрит на него. — Твой брат сказал, что вы не разговаривали три года. Ваша мать заставила его пригласить тебя на свадьбу. — Я понимаю, парень, — говорит другой. — Отношения между братьями и сёстрами… — Я думал, что хороший коп, плохой коп бывают только по телевизору. Эрнессес смеётся. — А он подловил тебя, Амис. — Заткнись. Аймерик облизывает губы. Такие же сухие, как и горло. — Джорд был со мной всё время. — А он не так сказал. — Он сказал, что ты был в ванной, когда прозвучали выстрелы, — говорит Амис. — Он стучал в дверь, но ты вышел только сильно позже. — И вот так совпадение, в ванной есть окно, которое ведёт на пожарную лестницу. Ты достаточно худой, чтобы выбраться через него и вернуться. Амис барабанит пальцами по столу. От этого звука у Аймерика бегут мурашки по коже. — Так кто из вас врёт? — Джорд не сделал ничего плохого, — говорит Аймерик. — Я… я заперся в ванной. — Почему ты не отвечал ему? Я плакал. Я хотел уйти. — Я не слышал его. Амис и Эрнессес переглядываются.***
Спустя какое-то время они возвращаются на пляж. Лоран приносит с собой книгу — Ты никогда не слышал про «Список гостей»? Люси Фоли? Боже, Дэймен — и сумку, в которой лежат вещи, которые взял бы на пляж только кто-то такой привередливый, как он. Санскрин, крем для рук, солнцезащитные очки, одеяло, чтобы расстелить, сменную одежду, две бутылки воды… И это ещё не всё. Дэймену никогда не нравилось читать на пляже. Или говорить. Когда он жил в Иосе, он часами играл в океане и бегал по песку наперегонки с Никандросом и Палласом. Если им не получалось собраться, если он был один, он либо дремал в тени, либо смотрел на облака. Ему хочется не думать хотя бы пару мгновений, насладиться временем, проведённым здесь, не пытаясь оказаться где-то в другом месте, как это делает Лоран. Хотя, учитывая все обстоятельства, он немного понимает Лорана. Его желание оказаться в другом месте. — Итак, — говорит Лоран, когда они идут обратно в дом. Солнце почти село, окрашивая небо глубоким оранжевым и фиолетовым. — Твой вердикт? — Мне понравился Беренджер, — отвечает Дэймен. — Тогда тебе понравится Джорд. — Это… жених Аймерика? Лоран фыркает. — Парень. И то не факт. Дэймен не расспрашивает его. Ещё до того, как они приехали сюда, когда он только согласился притвориться для Лорана — вместе с Лораном, — они прошлись по самым важным гостям, которых оказалось меньше, чем он ожидал. Свадьба будет маленькой — Матисс с Ольгой и ещё десять человек с каждой стороны. — Наверное, я ждал, что его родители будут… — Дэймен замолкает. В их комнате, с закрытой дверью и Лораном, который собирает вещи, чтобы пойти в душ, трудно сосредоточиться. — Не знаю. Его папы тут даже нет. На мгновение все эмоции стираются с лица Лорана, а затем он пожимает плечами. — Гийон — бизнесмен. Ты же знаешь, какие они. Он, наверное, будет писать своим приятелям сообщение по поводу рынка, пока Матисс будет читать клятвы. — А вирцы пишут клятвы? Лоран уходит в ванную. — Всё тебе расскажи. На этот раз Лоран не прикрывает дверь. Дэймен, прекрасно осознавая это, остаётся на другой стороне комнаты, с которой нельзя заглянуть в ванную. Может, Лоран внезапно справился со своей необходимостью постоянно скрываться за одеждой. Может, терапия помогает. На мгновение повисает тишина, а затем раздаются шум и плеск воды. Дэймен расслабляется. Всё нормально. Это даже легче, чем он думал.***
— Откуда ты знаешь жертву? — спрашивает Эрнессес. — Он работал с моим дядей. Правильнее было бы сказать на дядю, но Лорану не нужно вдаваться в детали. Совсем не нужно. — И поэтому его сын пригласил тебя на свадьбу? — спрашивает Амис. — Это как-то слишком щедро с его стороны. — В каком-то плане мы выросли вместе. Мой брат был очень близок с Матиссом. Эрнессес прищуривается. — Был? — Он умер, — отвечает Лоран. — А младший сын? Аймерик? Вы примерно одного возраста. Наверное, вы хорошо ладили. — Не особо. Амис фыркает. — Несложно догадаться почему. Значит, они уже допросили Аймерика. Лоран запоминает это. — Чем занимались твой дядя и Гийон… — Бизнесом. — Каким бизнесом? — Они перевозили вещи, — говорит Лоран. И людей, но копам необязательно это знать. — Что… Лоран ведёт плечами, которые всё ещё напряжены и побаливают из-за уборки. — Это значит, что они брали что-то из точки А и доставляли в точку Б. Иногда ещё и в точку В. Так достаточно понятно? — Кажется, ты напряжён, — замечает Амис. — У вас тупые вопрос. Эрнессес и Амис переглядываются. Это просто островные копы, которых учили решать стычки между богачами. Совсем не как копы в Арльсе, которые забирали Дэймена и дядю. — Ты сказал «работали». Твой дядя тоже умер? — Вы уже знаете, что нет. — Они перестали работать вместе до или после суда твоего дяди? — спрашивает Амис. В каком-то плане даже здорово, что они наконец-то решили отбросить притворство. — За два года до, — говорит Лоран. — Насколько тебе известно, Гийон был связан с какой-либо незаконной деятельностью? Никому не говори. Это мой папа. Пообещай мне. Пообещай… — Например? Амис смотрит на него чуть холоднее, чем раньше. — Специализацией твоего дяди была секс-торговля детьми. Мы не можем не задуматься, разделял ли Гийон эти же интересы. — Я не знаю. — Как тебе кажется, он способен на это? — спрашивает Эрнессес. — Мне не нравится плохо говорить о мёртвых, — отвечает Лоран. Эрнессес открывает рот, но Амис опережает его. — Вот чего я не понимаю. Ты яростно свидетельствовал против своего дяди. Даже смог посадить ещё двоих — Одина и Говарта. Что помешало тебе добиться поимки Гийона? Лицо Аймерика плавает прямо перед Лораном, но больше его никто не видит. Я не хочу, чтобы кто-то знал. — Я же только что сказал, — спокойно говорит Лоран. — Я ничего не знаю о том, был ли он причастен. Они начинают раздражаться. — Сроки немного не сходятся, — замечает Эрнессес. — Расследование началось за двадцать шесть месяцев до того, как твоего дядю обвинили. Ты сказал, что они с Гийоном разошлись примерно в это время. — Знаешь, — протягивает Амис, — моя мать всегда говорила, что совпадения — подмигивания дьявола. Лоран прикрывает глаза. Он думает про Дэймена, про то, как тащит его из одной заварушки в другую. Когда это всё закончится, Дэймен, наверное, никогда больше с ним не заговорит. Он открывает глаза. — Кажется, твоя мать — тупая пизда.***
Ужин даже хуже завтрака — Дэймен вообще не думал, что такое возможно. Матисс сидит во главе стола, рядом с ним его будущая жена. Он самый взрослый из братьев, но при этом выглядит беззаботнее младших. Они совсем не похожи друг на друга, но в каждом есть что-то от отца — брови Матисса, форма носа Андрэ, грубость Аймерика. Они с Лораном подтрунивают друг над другом, спускаясь по лестнице в столовую, и тут Дэймен чувствует, что кто-то пихает его локтем в спину и толкает. Ему с трудом удаётся не упасть. — Гийон, — говорит Лоран. Его голос похож на ногти, царапающие доску. — Ты торопишься? Дэймен представлял Гийона совсем по-другому. Он вообще не похож на дядю Лорана, который всегда был с идеальной стрижкой и в выглаженном костюме. Он и вполовину не такой изысканный. Гийон похож на человека, который провёл последние три дня на лодке пьяным — обгоревший, взъерошенный, воняющий виски. Он не успевает ответить, потому что внезапно из столовой доносятся два голоса, дребезжащие и гнусавые. — … сегодня поиски продолжаются, полицейскому участку Арльса всё ещё не удаётся найти двух четырнадцатилетних подростков, которые пропали во время школьной поездки. Эразмуса Василиу и Никаса Манона в последний раз видели… Дальше всё происходит слишком быстро. Лоран смотрит на Гийона, Гийон смотрит на него, а затем так быстро спускается по лестнице, что Дэймен едва успевает заметить, в какую комнату он заходит. Слышится спор — подожди, пап, я смотрю, — а затем голоса журналистов стихают. Дэймен смотрит, как пальцы Лорана сжимают перила. — Что это было? — Ничего, — отвечает Лоран и продолжает спускаться. У Дэймена не остаётся другого выхода, кроме как пойти за ним. — Звучало не как ничего. — А на самом деле ничего. — Ты… В столовой полно людей. Их так много, что на мгновение Дэймен думает, не забыли ли про них с Лораном и не заставят ли их ужинать на улице в песке. Но Лоран быстро находит их места за столом и тащит Дэймена за собой. Беренджер и Ансель сидят напротив них, и Дэймен даже не знает, стоит ли испытывать облегчение. — Я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли, — говорит Матисс, когда все усаживаются. Он улыбается. — Особенно тебя, папа. Все знают, что у тебя просто безумный график. Рука Джорда лежит на шее Аймерика, он напоминает инструктора, касающегося испуганной лошади. Дэймен вопросительно смотрит на Лорана, но тот не сводит глаз с Гийона. — В любом случае, я рад, что все безопасно добрались, и надеюсь… Раздаётся громкий звон. Что-то брызгает на лодыжки Дэймена, холодное и скользкое. — Не переживай, — говорит Гийон, отодвигая стул. Слышится бормотание, но люди, сидящие рядом с Дэйменом и Лораном, молчат и не двигаются. — Просто твоя мать снова ведёт себя глупо. Она уронила стакан. — Не называй её так, — рявкает Аймерик. Андрэ закатывает глаза. — Не закатывай скандал, Аймерик. Расслабься. Мама просто неуклюжая. — И пьяная, — бормочет Гийон. Он говорит что-то ещё, но так тихо, что Дэймен не слышит. — Позови горничную, Матисс. Тут везде это ёбаное стекло. — Вы слышали новости? — спрашивает Лоис. Кажется, она не в себе, совсем не следит за разговором и в целом не вписывается в празднование. — О двух мальчиках из Арльса. — Да, — говорит Орла, нахмурившись. — Они ещё такие маленькие. Но я уверена, что полиция их найдёт. Лоран берёт в руку стакан. — Правда? Они не из Арльса. — И? — Я слышал, что они из дерьмовой деревни на севере. Из Марчеса. Дэймен знает, каким голосом говорит Лоран — таким, которым дразнят животных. И он знает, что Лоран не стал бы говорить это просто так, но всё равно странно это слышать. — У них бедные семьи, — продолжает Лоран. — Думаю, тот, кто забрал их, знал… Раздаётся ещё один звон. На этот раз на лодыжки Дэймена ничего не брызгает. — Мам, — говорит Андрэ, — может, тебе стоит пойти в свою… — Это не я. Это твой отец. Гийон проводит рукой по волосам, которых немного осталось. — Да где эти ёбаные горничные? Я же просил позвать их, Матисс. Что ж, думает Дэймен. По крайней мере, дерьмовая семья тут не только у него.***
— Мы с Матиссом жили в одной комнате в колледже, — говорит Беренджер. Эрнессес смотрит на Анселя. От него сложно отвести взгляд, но это всё равно почему-то напрягает Беренджера. — А ты? — А что я? — спрашивает Ансель. — Ты эскортник или что-то в этом роде? Беренджер чувствует злость, стыд и… — Он… — Во-первых, это не ваше дело. Во-вторых, нет. В-третьих, это называется… — Ансель, — начинает Беренджер. — … парень напрокат, — продолжает Ансель. — Чтобы людям не приходилось ходить на мероприятия в одиночку. Амис улыбается. — Ты ходишь только на свадьбы или?.. Ансель, потому что это Ансель, не теряет ни минуты. Сегодня на нём один из более неприметных нарядов — чёрные брюки и зелёный свитер. Он запускает руку в карман и достаёт визитку. — Свадьбы, похороны, дни рождения. Крещения за дополнительную плату, потому что они всегда пиздец какие скучные. — Он смотрит, как копы читают визитку и улыбаются всё шире и шире. — Но сильно не радуйтесь, потому что я копами не занимаюсь. Эрнессес пихает Амиса в бок, даже не пытаясь это скрыть. Беренджер прочищает горло; было бы не очень здорово ударить копа в полицейском участке. — Вы не то чтобы подозреваемые, — говорит Амис спустя мгновение. Он так и не возвращает визитку. — У нас есть видеозапись, на которой вы играете в казино во время происшествия. Вы были там с семи тридцати вечера до двух часов утра. Всё верно? — Да, — спокойно говорит Ансель. — Я выигрывал, пока электричество не вырубилось нахуй. — Если мы не подозреваемые, почему мы здесь? — спрашивает Беренджер. — Мы просто хотим задать вам пару вопросов. Вы замечали что-нибудь странное незадолго до происшествия? — Нет. — Совсем ничего? — уточняет Амис. — Одна из горничных сказала, что видела, как вы с Гийоном спорили, — говорит Эрнессес, глядя на Анселя. — Он разлил кофе на мою сумку от Валентино. Ух, от одной мысли об этом мне хочется задушить его до… — Ансель замолкает. — Не буквально. Конечно. — Думаю, ты хотел сказать это в переносном смысле, — поправляет Эрнессес. — Тебе так мало платят, чтобы у тебя была возможность подрабатывать учителем английского? Если бы ты был покрасивее, я бы предложил тебе поработать в моей компании. Амис смеётся. Удивительно, но Беренджер немного расслабляется. Они как будто бы вдруг становятся обычными людьми, которые пришли сюда, чтобы поговорить. — Ладно, — натянуто продолжает Эрнессес, — у вас есть мысли по поводу того, кто мог это сделать? Может, какие-то гости вели себя грубо или агрессивно по отношению к Гийону? Беренджеру никогда не составляло труда сказать правду. Он никогда не был за решёткой, у него никогда не было проблем с законом, он даже ни разу не говорил с полицейскими дольше пяти минут. — Акилосец поспорил с ним в первую ночь, — отвечает он. — Там было что-то… Ну, я не знаю, с чем это было связано. — Да, — кивает Амис. — Кажется, у него есть какие-то нерешённые проблемы с гневом. Ансель перестаёт смотреть на ногти. — Он мне нравится. Если мы играем в угадайку, я бы сказал, что это сделал вор. В голос Эрнессеса просачивается презрение. — С места преступления ничего не пропало. Кошелёк Гийона лежал рядом с ним возле бассейна. — Обручальное кольцо тоже было на месте, — продолжает Амис. — Серебряное колье… — Ну, — говорит Ансель, наклоняясь вперёд, — разве опытный вор стал бы покушаться на серебряное колье? Оно же дешёвое. И у него очень толстые пальцы, поэтому, возможно, вор и пытался снять кольцо, но не смог. Амис и Эрнессес переглядываются. Беренджер жалеет — уже не в первый раз, — что Ансель не умеет затыкаться вовремя.***
До выстрелов, до крови, криков и полицейских сирен раздался грохот на потолке. Лоран тепло прижимался к Дэймену. Они целовались. Лоран лежит на правой стороне кровати, делая вид, что увлечён книгой, а Дэймен нерешительно сидит в кресле, делая вид, что не хочет спать. Или лежать в одной кровати с Лораном. — Это была горничная, — говорил Лоран спустя пару мгновений. — Что? — Это она убила семью. Дэймен поднимает взгляд. Теперь у Лорана в руках другая книга, не та, что он читал на пляже. — Это… — Классика? Дэймен собирался сказать не это. — Да. Они снова замолкают, и на этот раз Дэймен не отводит взгляд. Ему нравится смотреть, как взгляд Лорана скользит по странице, как он накручивает волосы на палец, даже не задумываясь об этом. — Ты не ложишься? — спрашивает Лоран. Дэймен пытается не вспотеть. — Да-да. Я… Я просто… — Давай, я хочу выключить свет. У меня от него голова болит. После этого Дэймен начинает медленно двигаться. Обычно дома он спит либо обнажённым, либо в боксерах-брифах, но ему не хочется слишком сильно торопить события. — Хорошая кровать, — говорит Дэймен, понимая, как глупо звучит. От подушек пахнет кокосом. — Да, — кивает Лоран. — Выключай. — Что? — Свет, Дамианос. Дэймен не успевает и трёх шагов сделать, как раздаётся такой громкий раскат грома, что от него как будто бы трясётся дом, а затем свет выключается сам по себе. Они смотрят друг на друга в темноте, ничего не говоря. Если бы не было так тревожно, Дэймен засмеялся бы. Спустя мгновение он ложится поверх одеяла, наблюдая за белой полоской лунного света на потолке. Лоран звучит спокойно, он медленно дышит, вдох-выдох, словно морской прилив. Дэймен знает, что лучше ничего не говорить. «Извини, что ударил твоего дядю, когда узнал, что он сделал с тобой» и «Извини, что разрушил то, что у нас было, потому что меня засосало в дурацкую семейную драму» не лучшие варианты. Он понимает. И всё-таки… — Лоран, — говорит он. — Я… — Не надо. Дэймен поворачивается к нему. Дождь идёт всё сильнее, окно дребезжит. — Ты даже не знаешь, что я хотел сказать. — Я знаю, что это будет что-то глупое, — отвечает Лоран. — Ты всегда… ты говоришь таким тоном… — Каким тоном? — Вот этим. Дэймену нужно послушать его. Нужно перевернуться на бок, лечь спать и просто плыть по течению. Они друзья, они продолжат быть друзьями после этих выходных, и этого всегда было достаточно для Дэймена. Должно быть достаточно. — Извини, — говорит Дэймен, — за то… — Дэймен. Дэймен замолкает, но не потому что хочет, а потому что голос Лорана звучит очень тихо. Едва слышно. — Хорошо, — говорит Дэймен вместе извинений. — Я… увидимся утром. Лоран находит его ладонь на одеяле. Пару долгих мгновений Дэймен боится даже дышать. Звуки дождя становятся почти ритмичными, и капли бьют в такт тела Лорана, который понемногу придвигается всё ближе и ближе, а затем кладёт голову ему на плечо. От него пахнет океаном, шампунем и одеколоном, а Дэймен даже не знал, что он им пользуется. Дэймен не видит его, но чувствует, как Лоран закидывает голову, чтобы посмотреть на него. — Спасибо, что поехал со мной, — говорит Лоран. Он звучит нерешительно. — Ты… Становится сложно говорить, когда губы Лорана прижимаются к его губам, а ладонь касается шеи. А вот целовать в ответ несложно, потому что он мечтал об этих губах уже несколько месяцев, с тех пор как они впервые встретились. Губы Лорана распахиваются, тёплые и влажные, и Дэймен… — Отойди от меня, блядь. Лоран садится. Дэймен наблюдает за этим, словно в замедленной съёмке, как будто это прелюдия к чему-то плохому. У него всё ещё голова идёт кругом от поцелуя, поэтому он не может даже подумать о том, что происходит. — Это был… — Гийон, — говорит Лоран.***
— Где ты был между восьмью вечера и двумя часами ночи? — В своей комнате, — отвечает Дэймен. — В которой ты жил вместе с Лораном, — продолжает Амис. — Верно? — Да. Эрнессес перестаёт играть ручкой. — Должен сказать, я удивлён. Он почти не говорил о тебе на допросе. — Ну, разве ты можешь его судить? — спрашивает Амис. — После того, что произошло, я бы тоже не хотел… — Ничего не произошло. Амис опускает взгляд к бумагам на столе. — А в твоём досье написано кое-что другое. Нападение, домашнее насилие. В груди Дэймена что-то сжимается. — Это было не домашнее насилие. Это было… — Да? — Недопонимание. Вот и всё. Амис цокает языком. — Ты сломал брату челюсть и угрожал его жене. — Невесте, — поправляет Дэймен. — Они ещё не поженились. И я не угрожал ей. — А тут написано по-другому. Эрнессес хмыкает, а затем говорит: — Я понимаю. Она трахалась с твоим братом за твоей спиной, да? Это нелегко. Вы обменялись нелестными выражениями, перекинулись парой угроз… — Я не угрожал ей. Оглядываясь назад, Дэймен понимает, что называть Джокасту лживой сукой было не лучшим решением. — Вы с Лораном состоите в отношениях? — спрашивает Амис. Он думает о поцелуе, о Лоране, который пах отбеливателем и обнимал Дэймена, пока не приехала полиция. — Всё сложно. — Он точно кажется сложным. Скажи нам, Дэймен, есть ли какая-то причина, по которой мы нашли отбеливатель у вас под кроватью? Вы что-то пролили? Эрнессес добавляет: — Матисс ведь, наверное, говорил, что вам не нужно ничего убирать. Там были горничные. Была кровь, и Лоран хотел смыть её, говорил, что… — На ковре было пятно. Лоран терпеть не может беспорядок. — Понятно, — говорит Амис. Звучит так, будто ему ничего непонятно. — Значит, вы с ним такие брезгливые? — Да, — врёт Дэймен. — Поэтому ты сейчас в рубашке с жирным пятном? Дэймен опускает взгляд. Он надел эту рубашку после… после всего. Он не обратил внимания. — Эм, это часть дизайна. Амис закатывает глаза, даже не скрывая этого. — Почему я вообще подозреваемый? Какой у меня мотив? — Ты помогал своему парню, — отвечает Эрнессес. — Помогал ему с чем? — Уйти безнаказанным после убийства человека, которого он не смог посадить за решётку. У Гийона был сомнительный бизнес, Дэймен. Уверен, Лоран говорил об этом. Возможно, он упоминал своего дядю? Сердце Дэймена бьётся очень быстро. Ему интересно, выглядит ли он таким же потным, каким чувствует себя. — Нет. — Тогда почему в феврале тебя арестовали за то, что ты ударил его? — Эрн, не дави на него. У него же проблемы с гневом, помнишь? Проблемы с гневом. Ещё чего. — Я был расстроен, — говорит Дэймен. Вдох, выдох. Возможно, эти занятия по управлению гневом всё-таки спасут его. — Вы бы не ударили педофила? — Мы полицейские, — отвечает Амис. — Мы не можем просто так бить людей. Эрнессес всё ещё смотрит на него. — Ты злился на Гийона, Дэймен? Может, он что-то сказал. Они с дядей Лорана были близкими друзьями. Может, он как-то намекнул… — Нет. — Странно, что камеры на террасе перестали работать, — вдруг говорит Амис. — Ты что-нибудь знаешь об этом? — Я плохо обращаюсь с техникой, — говорит Дэймен. Хоть тут он может не врать. — А вот Лоран хорошо. Наверное, они узнали об этих ебучих курсах, которые Лоран прошёл в прошлом году. — Лоран был со мной всё это время. В нашей комнате. — Стоит ли продолжать? Лоран ведь не будет против, если это поможет им не сесть за решётку. — Мы были… заняты. Кое-чем. Амис наклоняется ближе, в глазах мелькает что-то хищное. — Правда? Чем же?***
Окно слева открыто нараспашку, дождь капает на пол, но, сколько бы Дэймен ни старался, он ничего не может услышать. Может, Гийон говорил с кем-то по телефону. Может… Раздаётся крик, слова разобрать не удаётся, а затем что-то с грохотом падает прямо над их кроватью. Дэймен моргает три раза, и Лоран уже выбрался из кровати, моргает ещё раз — он в кроссовках, моргает в пятый раз — Лоран выходит из комнаты. Дэймена тянет за ним, он неуклюже, но тихо поднимается по лестнице, ведущей на террасу. Ему всегда было сложно не следовать за Лораном. Ему с трудом удаётся не споткнуться, но он наконец находит ладонь Лорана. После этого идти до террасы становится гораздо легче. Что-то громко взрывается, похожее на бомбу. Вместо того чтобы замедлиться, Лоран начинает перепрыгивать через три ступеньки. Дэймен знает, что в бассейнах обычно есть подсветка. А этот бассейн жуткий, вода такая тёмная, что похожа на кровь, в него капает дождь, по поверхности разбегается рябь, поэтому плавать в нём совсем не хочется. — Блядь, — говорит Лоран и останавливается. Дэймен чуть не врезается в него. — Блядь, Лоис, что… В воздухе отвратительно пахнет алкоголем. Дэймен поворачивает голову на запах и видит бутылку, жидкость из которой быстро льётся на плитку. Лоис стоит рядом с ней, с её руки свисает что-то блестящее. — Опусти, — говорит Дэймен, вставая между ней и Лораном. — Опусти пистолет… — Я не буду в вас стрелять, — говорит Лоис. Слова не звучат растерянно или невнятно, и Дэймен чувствует, как Лоран напрягается. Она бросает пистолет к их ногам. — Лоран, как думаешь, кухня сейчас открыта? Я бы хотела чашку чая. Она сошла с ума, думает Дэймен, и это… должно быть очевидно. Она только что выстрелила… Гийон лежит на полу, глядя в небо. Он не моргает, хотя дождь попадает ему на лицо, в открытые глаза. У него дыра в виске, как в ужастике. Спустя мгновение Дэймен понимает, что под подбородком ещё одна дырка, тёмная и кровавая. — Лоис, — очень спокойно говорит Лоран. — Что ты сделала?***
— Наша команда изучила сообщения, которые Гийон отправлял в последние несколько дней перед смертью. Хочешь, мы прочтём их тебе? Эрнессес снова барабанит пальцами по столу. У Джорда начинает болеть голова. — Кажется, он очень переживал о твоих отношениях с его сыном. — Это сообщение он отправлял своему брату, — говорит Амис. — «Аймерика выпустили из больницы Святой Ясности. Этот ёбаный коп всё испортит». Джорд сглатывает, слышит это и думает, могли ли услышать и копы тоже. — «Мне кажется, он попросит у меня в долг. Может, я дам ему денег. Чтобы он держался подальше». Амис поднимает взгляд. — И? Ты просил в долг? — Нет, — отвечает Джорд. — Да, с родственниками со стороны партнёра могут возникать сложности, но Гийон прямо ненавидел тебя. Не успев подумать, Джорд выпаливает: — Это было взаимно. Эрнессес, свинья ёбаная, что-то записывает. — Ты знал о завещании Гийона? — Не то чтобы он обсуждал это со мной. — Он изменил его прошлой зимой, — говорит Амис. — Убрал из него Аймерика. Я так понимаю, Аймерик тоже об этом не знал? Джорд всегда был спокойным человеком. Он не знает никого, кто был бы спокойнее. И всё-таки его бросает в холодный пот, в животе всё так сильно сжимается от тревоги, что он не может вдохнуть полной грудью. Может, Аймерик… Нет, думает Джорд. Он бы рассказал, если бы собирался сделать это. Он бы пришёл за помощью. «Вот только, — твердит тихий голосок, — ты коп. Это стоило бы тебе всего». Медленно, словно просыпаясь после тягучего сна, Джорд понимает, что нужно сделать. Если Аймерик правда застрелил отца, его посадят. Единственное, что может сделать Джорд, — добиться, чтобы его отправили в больницу, а не в тюрьму. — С чего бы ему знать? — через силу выдавливает Джорд. — Все в семье знали о его… проблемах. — Проблемах? Что у него, не считая того, что он не говорит? Энурез. Кошмары. Самосаботаж. — Я же сказал, он не особо рассказывал о своей личной жизни, но… Какие улики указывают на то, что он убил своего отца? Зачем ему делать это? Амис пожимает плечами. — Ярость. Месть. У некоторых людей серьёзные проблемы с отцом, Джорд. — Несколько лет назад мы работали над одним делом, — говорит Эрнессес. — Женщина убила своего отца, а затем утверждала, что пришельцы приказали ей это сделать. Оказалось, что отец бил её, когда она была маленькой, помимо всего прочего. Гийон, думает Джорд, был не из тех, кто бьёт. Он игнорировал, наказывал тишиной. Он был из тех, кто не замечал того, что нужно было заметить. Кто искал оправдания, лишь бы сохранить семейный трастовый фонд. Я бы помог тебе, думает Джорд. Ему хочется, чтобы Аймерик был здесь, чтобы он мог хотя бы сказать ему это, чтобы он мог спросить, правда ли он это сделал. Если бы ты сказал мне, я бы… Он не может закончить эту мысль, даже осознавая, что это правда. Если бы Аймерик попросил, Джорд бы не отказал ему и сделал бы это не из чувства долга. Он бы убил ради Аймерика, и, может, это тоже делает их виноватыми в том, что произошло.***
— Тебе необязательно это делать, — говорит Лоран, не переставая тереть ладони Лоис отбеливателем. От запаха у Дэймена слезятся глаза. — Дэймен, ты можешь просто… «Он позволил им тронуть моего малыша», — сказала Лоис, а затем перевела взгляд куда-то вперёд и перестала отвечать. Дэймен помнит злость, которую испытал в тот день на улице, как его кулак врезался в лицо дяди Лорана. Он бы убил его, если бы у него был пистолет. — Нужно избавиться от пистолета, — слышит свой голос Дэймен. — Они найдут её отпечатки. Лоис не моргает. — Нужно выбросить его, — отвечает Лоран. У него кровь на подбородке, Дэймен не знает, как она туда попала. — В океан. Или… — Его рано или поздно выбросит на берег. Волосы Лорана намокли и потемнели, они липнут к лицу, напоминая водоросли. — Тогда что ты предлагаешь? Давай быстрее, у нас… Дэймен встаёт. В школе он играл в регби, и у него ещё достаточно сил, чтобы закинуть пистолет так далеко, что полиция не найдёт его несколько дней. От одной мысли о том, чтобы коснуться пистолета, ему становится плохо, но стоит только взглянуть на Лорана, и страх растворяется. Если они остановятся сейчас, Лорана обвинят. Если они остановятся сейчас, Лоран отправится в тюрьму. Выбросить пистолет легко. Он ледяной и немного скользкий, но Дэймен старается сильно об этом не думать. Он подходит к краю террасы — хлещет дождь, ветер пытается сдуть его — и бросает пистолет так сильно, как только может. В темноте не видно, куда он приземлился. — Нужно спрятать отбеливатель, — говорит Лоран. — У неё чистая обувь? Может, нам нужно… — Мы не можем выбросить её обувь, — перебивает его Дэймен. — Я заберу отбеливатель, спрячу его в шкафу или ещё где-то. А ты уложи её в кровать. Глаза Лоис закрыты. Лоран смотрит на неё, не шевелясь. — Быстрее, Лоран, — рявкает Дэймен. — Иди. Спускаясь по лестнице с бутылкой отбеливателя в руках, Дэймен слышит шаги. Он едва успевает зайти в комнату, как в коридоре появляется Джорд, его ботинки стучат громко и яростно, в такт сердцу Дэймена. Наверное, услышал выстрелы, думает он. Теперь это только вопрос времени.***
— Я хочу увидеть маму, — говорит Аймерик во второй раз. Оба копа игнорируют его. Амис что-то пишет в бумагах из папки, а Эрнессес копается в телефоне. Вентилятор над их головами издаёт какие-то странные звуки, из-за которых Аймерику хочется, чтобы электричество отключилось. Он напоминает ему о вентиляторе в квартире Джорда — вечно пыльном и скрипучем, совсем не освежающем, — и Аймерик вдруг понимает, что до боли скучает по Джорду. Думать о нём практически невыносимо. Когда это всё закончится, он не захочет иметь ничего общего с Аймериком. И его нельзя винить в этом. Аймерик повторяет, немного громче: — Я хочу увидеть маму. — Твоя мама не здесь, — говорит Амис. — Когда я видел её в последний раз, её заставляли поесть что-то сладкое. У неё шок. — Шок? — Ну, — говорит Эрнессес, — шок, и она пиздец напилась. Это последняя капля, и Аймерик срывается. — Заткнись нахуй и ничего не говори про мою мать. — У всех в вашей семье проблемы с алкоголем? Он так много пил, когда был маленьким. Как и все его браться. — Нет, — говорит Аймерик. — Вообще-то, твой отец жаловался на это твоему дяде. — Должен добавить, его сообщения о твоей матери никогда не были особо тёплыми. Аймерику становится тяжело дышать. Теперь ему всё равно, если в его голосе слышна мольба. — Вы не можете попросить её прийти? — Нет, — очень довольно говорит Амис. — Тебе сколько? Девятнадцать? Уже взрослый. Аймерик никогда не молился. Он знает, что его не слушают, никогда не слышали, и всё-таки он закрывает глаза и просит Бога позволить его маме войти в эту комнату. Он хочет провести с ней всего минуту, прижаться к ней в последний раз, как в детстве. Он всегда думал о ней, когда всё заканчивалось, но она никогда не приходила. Она не знала.***
Полицейские сирены громко визжат, перекрывая шум дождя. — Что мы будем делать, когда вернёмся в Арльс? — спрашивает Лоран. Они сидят на кровати, переодевшись, и это первое, что он говорит, за последний час. — Дэймен? Дэймен закрывает глаза. — Мы можем сходить в Гирос. В кино. — Я хочу сходить в парк. — Хорошо, — говорит Дэймен. — Тогда пойдём в парк. Лоран опирается на него. Волосы у него всё ещё мокрые. — Я… — Да? — Я рад, что он мёртв, — говорит Лоран. — Очень рад.***
— У твоего дяди был полигон, — говорит Амис. Лоран пытается не моргнуть. — А я продал его. — Ты умеешь стрелять из пистолета? — Нет. — Странно, — говорит Эрнессес. — Разве охота — это не семейная традиция в… — Моя семья не похожа на многие семьи в Вире, — отвечает Лоран. Амис издаёт звук, похожий на хмыканье. — Когда вы с Дамианосом начали встречаться? — Не понимаю, как это связано с чем-либо. — Нам нужно убедиться, что вы говорите правду о природе ваших отношений. — О природе наших отношений, — повторяет Лоран. — Ты мог заплатить ему, чтобы… — Чтобы убить Гийона? Дэймен не стал бы убивать. — Даже твоего дядю? — спрашивает Амис. «Я убью тебя», — сказал Дэймен, замахиваясь, а дядя падал, и падал, и… — Даже его, — говорит Лоран.***
— Слушай, Лоис, — говорит коп. — Я понимаю, что ты проходишь через что-то очень… — Можно мне другой напиток? — Что? — Другую газировку, — спокойно говорит Лоис. — Мне не нравится вкус. Коп не двигается. — Пожалуйста. Он приносит вишнёвую газировку, которая тоже не нравится Лоис. Ей жаль, что она так глупо поступила с… ну, со всем. Если бы всё пошло по-другому, она бы протащила в полицейский участок виски в качестве последней награды, прежде чем наконец-то погрузиться в это болото отходов. Вместо этого она получила вишнёвую колу. — Нам нужно поговорить о том, что произошло. — Ладно, — говорит Лоис. Она делает глоток. — Мой муж мёртв. Коп хмурится. — Да. Он был убит. Лоис, ты уверена, что снова не упадёшь в обморок? Я не падала в обморок. — Да. — Ну, тогда мне нужно отвести тебя обратно в комнату для допросов. Нам нельзя тут быть. Они находятся в комнате с вендинговым автоматом и столами, за которыми копы обедают и ужинают. Здесь слабо пахнет отбеливателем, но, возможно, это от самой Лоис. В любом случае она дышит через рот. Она поворачивает банку, чтобы прочитать этикетку. В этих газировках столько сахара. Аймерику они нравились, когда он был маленьким, она это помнит. С лаймом была его любимой, и Лоис покупала её ему каждый четверг после школы, особенно жаркими летними месяцами, когда он ходил на вспомогательные занятия, в летнюю школу, на мастер-классы, где учился лучше читать и писать. — В этом нет необходимости, — говорит Лоис. — Я напишу признание и подпишу его здесь. А затем мы можем… Ну, я не особо понимаю, что идёт дальше. Коп прищуривается. — Что? — Признание. Повисает тишина, которую нарушает только жужжание автомата. Лоис всегда думала, что копы не особо умные, но этот ещё тупее Матисса. — Ты хочешь признаться. — Да, — говорит Лоис. Ещё глоток. Ей внезапно хочется, чтобы Аймерик был здесь, чтобы они выпили колу вместе. — Я убила своего мужа. Коп начинает быстро двигаться, включая камеру на телефоне и протягивая ей ручку и блокнот. Или, может, только ей это кажется быстрым. Всё чаще и чаще с ней происходят какие-то странные скачки во времени, маленькие пробелы. Она больше не может проследить за тем, что делает, словно время перестало быть прямой линией и стало пунктиром с пустыми промежутками между некоторыми моментами. Лоис берёт ручку.***
— И что было дальше? — спрашивает Амис. Он покраснел, ему и стыдно, и смешно. — Он просто… — Обосрал кровать? — подсказывает Ансель. — Да. Это было довольно забавно, кстати. Он пытается вытащить нас отсюда, старается напомнить себе Беренджер. Ему бы только хотелось, чтобы Ансель не использовал истории о других клиентах, чтобы копы отстали от них. — … и птица такая «Гораций? Гораций?», это было просто… Дверь громко раскрывается. Они все поворачиваются к ней, сердце Беренджера пытается выпрыгнуть через горло. Коп, стоящий там, выше Амиса и Эрнессеса и точно такой же дружелюбный. Он выглядит недовольным. — Отличная работа, — говорит он, глядя на Амиса, — но мы нашли убийцу. Эти могут идти.***
Дэймен едва успевает сделать три шага, как перед ним возникает Лоран. Он выглядит… Не ужасно, потому что это Лоран, который не может выглядеть ужасно, но он побледнел, а глаза у него красные и уставшие. Когда Дэймен утягивает его в объятия, Лоран на удивление даже не жалуется. В коридоре есть люди, но Дэймен понимает, что ему всё равно на всех, кроме него. От Лорана всё ещё слегка пахнет отбеливателем, но Дэймен следит за тем, чтобы на лице не было эмоций, и шепчет ему в ухо: — Что произошло? Лоран сжимает его крепче. — Она сказала, что это была самооборона. Что она нашла какие-то ужасные документы у него в сейфе и спросила его об этом. Амис проходит мимо них, говоря Эрнессесу, что он пойдёт купит кофе. Это напоминает, что они не должны даже оставаться здесь, не то что шептаться о таком. Дэймен тянет Лорана на улицу, во внутренний дворик, в который копы, скорее всего, выходят на перекур, и обнаруживает там Беренджера и Анселя, что неудивительно. Плитка и стены всё ещё мокрые. Даже в воздухе до сих пор пахнет дождём. — Ужасные документы? — спрашивает Дэймен. Они всё ещё достаточно далеко от Анселя и Беренджера, чтобы их не услышали. — Что в них было? Лоран не сразу смотрит на него. — Увидимся в доме? — спрашивает Беренджер. — Нам всем нужно забрать вещи. — Да, — отвечает Дэймен. — Но я не уверен, что нас впустят. Копы, наверное, всё ещё… Ансель внезапно бледнеет и подлетает к Дэймену. — Что? Вся моя одежда осталась там, блядь. Бер, в смысле нас не впустят? Что… — Ладно, — говорит Беренджер и тянет Анселя за запястье. — Пойдём спросим их. Ансель, пойдём. Во дворике становится тихо без них. Лоран всё ещё не смотрит на него, не сводя взгляда с луж, которые образовались в местах с просевшей плиткой. — У него было что-то на тебя? — спрашивает Дэймен против своей воли. — В документах, я имею в виду. Лоран качает головой. — Там было что-то про детей, которые пропали в Арльсе. Я особо не знаю. «Я рад, что он мёртв», — сказал Лоран несколько часов назад. Перед глазами Дэймена всплывает Гийон, покрытый кровью, с недостающими кусками плоти и костей, но он всё равно согласен с Лораном. В доме будет хаос с копами, жёлтой лентой и всхлипывающей семьёй Аймерика. Дэймен смотрит на небо, на тёмные облака, которые, кажется, светлеют и начинают расходиться. — Хочешь пойти на пляж? Лоран улыбается.