Змеи и бабочки

В этот раз Кассандра опять проснулась позже Тани, но ее девушки оказалось нет не только в постели, но и в комнате. Глянула на часы, слишком ранее время для Кэрроу. Неужели сегодня пойдет снег? Потянулась, тело немного ломило после вчерашних приставаний со стороны любимой, ведь началось все на столике, на него Кэсс кинула удручающий взгляд, обе были заняты процессом, а собирать все ей, однако потом они перебрались в кровать. Откуда ещё взяла силы встать раньше? Закутавшись в халат, спустилась вниз. Маму встретила в этот раз не у плиты с утра, а в гостиной. Глория вместе с гостьей листала альбом с фотографиями. — Она была такой милой, даже не могу поверить, что это Кэсс, — восторженно сказала Кэрроу, рассматривая детские снимки своей девушки. — Да, просто маленький ангел, — согласилась миссис Аббот. — Мам, теперь ты решила меня опозорить? — саркастично спросила Кассандра, садясь рядом с Таней, не упустившей возможности обнять ее. — Мы с твоей мамой обсуждали то, что я украду тебя из родительского дома после школы, и как-то так вышло, начали листать альбом, — хихикнула Татьяна, поцеловав девушку в щеку. — Доброе утро, кстати. — А ты события не торопишь? — сложила руки на груди Кэсс. — Нет, мы же вроде уже обсудили, что попробуем, — игриво ответила Кэрроу. — У нашей семьи есть небольшой дом в соседнем графстве, — вмешалась в разговор Глория. — Недалеко от нас, сможем часто видеться. Пока будете приводить его в порядок, поживете у нас. — За меня тут уже все решили, — нахмурилась Аббот. — Не бурчи, милая, тебе не идёт, — весело произнесла Татья. — Вариант отличный. — Который мы ещё обсудим, прежде чем решать, — строго сказала Кассандра, не любила она подобную спонтанность. — Завтрак готов или вы разговорами сыты? И где папа, он сегодня с нами должен в Лондон отправиться к Пенелопе? — Мы уже поели, твоя порция на столе, — ответила Глория. — Он в мастерской, собирает краски, через два часа приедет автобус. После завтрака в дом вернулся Нил и забрал девочек, которые к тому моменту успели собраться и подготовится к выходу. Хоть погода в Англии была знаменита своей дождливость, последнюю неделю держался зной и солнце лишь изредка скрывали облака. Сегодняшний день был не исключением. Дорога через лес под палящими лучами была ещё тем испытанием. На время удалось спастись от жары в автобусе, где температура приемлемая для тела поддерживалась магией. До столицы Великобритании добрались с ветерком и в хорошем расположение духа, ведь их ждала встреча с друзьями. Лишь немного подпортил настроение болтливый кондуктор. — Кэсс! Таня! — радостно закричала Пенелопа, когда девушки зашли в ее кафе и кинулась обнимать подруг. — Задушишь, — рассмеялась Аббот, с трудом удержав сумку в руках от натиска Эванс. — Рада тебя видеть. К ним так же подошла Ракель, и обмен приветствиями затянулся ещё на минут десять, в него так же вошла лекция для Тани, которая сбежала из дома. После пуффендуйка провела экскурсию для вновь прибывших друзей по кафе. Как она и говорила, часть его выходило на магловскую улицу, а другая в Косой переулок, тем самым объединяя два мира. Пока здесь шел ремонт, сложно было оценить внешний облик заведения: раскиданных мусор и материалы, все в краске, побелке, не собранные столы, перевёрнутые стулья. Только кухня не нуждалась в переделке, и была уже готова к работе. Пенелопа отвела туда свою рабочую команду. Она и Ракель уже переоделись в старую одежду, такую же она подготовила и для остальных помощников. Дальше все распределились по рабочим местам. Мартин забрала Татьяну на поклейку обоев в одной части зала для гостей, Пенелопа с отцом занялись сборкой мебели, а Кассандра и Нил разрисовкой стены, на которую эскиз рисунка составили заранее: вьюнок, бережно облетающий все вокруг, завивался и расцветал, а рядом бабочки — данный элемент картины вызвал улыбку у Тани, теперь этот символ в ее голове ассоциировался с Кэсс. — Милая, у тебя линии нечёткие, — насмешливо подметил мистер Аббот, когда они стала воплощать свою идею в жизнь. — Скорее у тебя слишком грубые, — в его манере ответила Кассандра. — Не спорь с отцом, — игриво пригрозил пальцем. — А ты с дочерью, — фыркнула слизеринка. Мартин, проходившая мимо вместе с Таней, рассмеялась и переглянулись с подругой. Они обе оценили тот факт от кого у их подруги такой едкий характер. К конце дня, когда большая часть дел была закончена, а рисунок на стене готов, все упали на частично собранную мебель, усталость давала о себе знать. Пенелопа в знак благодарности за помощь друзей заварила чай и подала его вместе с булочками. Голодные и измотанные все буквально накинулись на еду, даже особо не утруждая себя разговорами. Лишь когда от чая и угощения ничего не осталось, началась плавная беседа. Они разбились на небольшие компании по интересам и возрасту. Нил завел беседу с мистером Эвансом, пропустив по стаканчику бренди, а девочки отделились от них и стали убирать скопившейся мусор. — У нас новости, — радостно объявила Таня, собирая остатки обоев и другого хлама в мешок. — Мы с Кэсс после школы будем жить вместе. — Очевидно, — хмыкнула Ракель. — Поздравляю, — обрадовалась Пенелопа. — Мы ещё не приняли окончательное решение, — строго произнесла Кассандра. — Ну можешь немного повыпендриваться, — рассмеялась Кэрроу, ловя девушку в свои объятья. — Таня, я согласилась, но у нас ещё куча вопросов, которые надо решить, — закатила глаза Аббот, выворачиваясь из хватки Кэрроу. — Какие? Дом есть, планы на будущее есть, осталось только попробовать, — продолжала упорствовать Татья. — С твоими успехами в некоторых предметах на этих планах на будущее можно поставить большой жирный крест, — так же упрямилась слизеринка. — Эй, по больному нечестно бить! — обиделась Татья. — Они идеальная пара, — повеселил разговор подруг Эванс. — И не говори, — согласилась с ней Ракель. — Кэсс, ты в любом случае от нее сбежать можешь, — попыталась утихомирить змейку, поскольку обычный разговор набирал размах дискуссии. — Не хочу вкладываться в то, что может потом рухнуть, — зло отозвалась Аббот. — А эта меня к стулу привяжет, если сбежать попытаюсь. — И привяжу, а будешь тут концерты показывать, то устрою тебе подобные игры раньше, чем начнется совместное проживание, — ущипнула подругу за бок, в ответ услышала недовольное шипение, а слушающие их разборки Ракель и Пенни уже откровенно смеялись. Домой возвращались поздно, и опять на автобусе для волшебников. Девушки устроились в конце транспортного средства, вдали от кроватей, где были те, кому надо было проехать почти всю страну, чтобы добраться до пункта назначения. Нил тем временем всё-таки рискнул поддержать болтливого кондуктора, настроение, подогретое парой стопок бренди, вполне способствовало беседе с ним. Кассандра тем временем продолжала недовольно сопеть, не удовлетворенная последним разговором, а Таня лишь хихикала, времена едва касаясь губами щеки, ушка, плеча, чтобы успокоить разозлённую любимую. — Я заметила, у твоих родителей нет ни одной твоей фотографии до полугода, — подметила Татья тот момент, который ей показался странным, когда они листали альбом. Сама Кэрроу могла своих младенческих фоток штук сто насчитать. Таким образом и отвлечь решила старосту змей, чтобы та перестала обижаться. — Это странно как-то, не находишь? — Думаешь в те времена, когда не ясно было выживу я или нет, их интересовала возможность меня пофотографировать? — буркнула Аббот, пытаясь оторвать свою руку от пальцев львицы, буквально впившуюся в них и не выпускающую. — Да, но других детей есть, — подметила Таня. У нее было странное ощущение, будто она что-то упускает. Детали разбросанные по столу, которые не могли сложиться в единую картину. — Никакого упоминания о твоей сестре, кроме ее могилы. Не знаю, чувствую, в этом что-то есть. — Слушай, мои родители потеряли уйму детей, если они не захотели делать фотографии и оставлять ее следы в доме, то скорее причина в этом не какой-то страшный секрет, а потому что это причиняет им боль, — с агрессией сказала Аббот, защищая родных. — Прости, я не хотела обидеть тебя или твоих родителей, они замечательные люди, добрые, я уверена в этом ничего плохого не кроется, — сжала руку, чтобы успокоить, и даже не понимала, что всё-таки зерно сомнения было посеяно. Если Таня забыла о мыслях, не желая больше злить свою девушку, то та не смогла спокойно провести ночи. Кэтти действительно будто не существовало, ни одного следа этого ребенка в доме, лишь слова отца и матери и надгробная плита. Конечно Кассандра не подозревала родных в каком-то великом преступлении, она хорошо знала этих людей: они добродушные, мирные, и единственное зло, которое способны причинить — комара прихлопнуть. И все же решила поговорить с мамой, поскольку ночью не смогла уснуть, не из-за любвеобильной девушки, а собственных мыслей, грызших мозг как термит древесину. К Глории она подошла в тот момент, когда та срезала ветки с плодовых деревьев. Женщина не сразу обратила внимание дочь, увлечённая своим занятием, да и Кассандра не сильно старалась быть замеченной. Нервничала перед разговором. — Это гораздо быстрее можно сделать магией, — подала голос Кэсс, привлекая миссис Аббот, стоящую на лестнице. — Некоторые вещи хочется делать собственными руками, — улыбнулась Глория, увидев своего ребенка. — Вы же не рисуйте картины с помощью магии с отцом? — Это искусство, — хмыкнула Кассандра. — И это тоже в своем роде искусство, — рассмеялась женщина. — Создать из маленьких отростков целый сад — это ли не чудо? И так же помогает подумать, собраться, а иногда утешить себя в трудные минуты. — В твоих словах есть зерно правды, — покачала головой Кэсс. — Могу я спросить тебя о кое-чем? — Спрашивай, — согласилась миссис Аббот, продолжая свое занятие. — Почему у нас нет моих фотографий до шести месяцев? Почему нет снимков Кэтти, ведь других детей ты снимала на плёнку? — голос дрогнул, ведь она понимала, какую рану бередит. — Солнышко, с чего вдруг такой интерес? — грустно вздохнула мать семейства, и дочь видела как дрогнула ее рука и неровно срезала ветку. — Неважно, просто скажи, — настаивала младшая Аббот, знала, если поддаться состраданию, то этот вопрос будет ее мучить. — Ваши фотографии были, — женщина спустилась вниз, глаза ее заблестели от приближающихся слез, слишком много боли. — Мы их уничтожили после смерти Кэтти, не хотели видеть, ведь вы обе были нашей последней надеждой, близнецы, счастье, подарок судьбы и прожили вы дольше остальных. Когда твоей сестры не стало, мы решили стереть эту боль и полностью сосредоточиться на тебе. Ты оказалась сильным ребенком и нашим последним, больше бы боли я не выдержала, — коснулась лица девочки. — Сейчас ты наше самое главное сокровище. — Осталась ее могила, ты ее посещаешь, — видя страдания матери, Кассандра уже жалела об этом разговоре и чувствовала, как по щекам катились слезы. Зачем ей только надо было поднимать эту тему? — Не смогла полностью отказаться от нее, выше моих сил, ты поймёшь это однажды, когда станешь мамой, — не выдержав, Глория разрыдалась, как и ее дочь. Захотелось кричать от боли прожитой и причинённой. Слезы застилали глаза, размывали обзор, и они кинулись в объятья друг друга, крепко прижимая к себе. Одежда пропиталась солёной влагой, текущей с целью унести горькие воспоминания и тот вред, который они причиняли душе и сердцу. Однако казалось, что этот яд пережитых событий никогда не покинет тело, продолжая медленного его отравлять. Август приближался незамедлительно, и Таня в скором времени должна была отправиться домой. Как и в школе, она не желала туда возвращаться, утешало лишь то, что отец находился в командировке и некоторое время Кэрроу могла не ощущать давления со стороны. Последний день в семье Аббот напоминал ей тот момент риска, когда ты покидаешь уютное место, чтобы прыгнуть в пропасть. Татьяна привыкла к родителям Кассандры, по-своему полюбила их. Они были для нее идеальным примером семьи и хороших людей, окруживших заботой беглянку. Просыпаться абсолютно не хотелось, вчера прошло одно из ее лучших день рождений, сегодня ее в последний раз окружат любовью, а завтра снова домой. Было желание растянуть этот день до бесконечности, к несчастью это было невозможно. Пробуждение происходило на пустой кровати, вчера она заснула в объятьях любимой, но к утру постель была пуста. Далеко Аббот не ушла, тихо сидела в уголке и рисовала, делала она это настолько бесшумно, что звук соприкосновения стаканчика с кистью казался громом среди ясного неба. Таня не посмела дышать и наблюдала за движением рук Кассандры, такими уверенными, плавными и грациозными. Видеть как с каждым мазком кисти рождается картина было так же прекрасно, как слушать музыку. Искусство — дар, память, которую не сотрёт время. — Доброе утро, — сказала Кассандра, для которой тихий скрип кровати был сигналом о пробуждении Татьи. — Доброе утро, — потянулась Кэрроу и покинула мягкое ложе. — Рисуешь мой портрет? — обняла свою девушку. — Ещё один? Тебе мало того, что я подарила тебе на день рождения? — Кассандра остановила движение кисти. — Он замечательный, не зря говорят, лучший подарок тот, что сделан своими руками, — прошептала, касаясь мягкими губи нежной кожи. — Сделанный умелыми руками, — поправила Аббот. — Можешь немного отойти, а то у меня кисти не слушаются. — Они у тебя живые? — с насмешкой поинтересовалась Таня, продолжая целовать любимую. — Эти кисти сделаны из волос Вейлы, — пояснила Кэсс. — С ними сложно управляться, и они довольно ревнивые, если признали своего владельца. — Сомневаюсь, что ревнивее меня, — руки Татьяны скользнули по оголённым плечам. — И я не намерена делить тебя с какими-то кистями. — Дожили, ревнуешь меня к предметам, — закатила глаза Аббот. — Отойди и присмотрись к картине. В этот раз Таня послушалась и сделала два шага назад. Она начала рассматривать наброски и поняла, что не может оторвать взгляда. На полотне были лишь мазки, но они зачаровывали, обволакивали и восхищали, словно в этой картине сосредоточие мира. До Кэрроу не сразу дошло, однако когда она взглянула на ухмыляющуюся подругу, прочитавшую в ее глазах восхищение, осознала происходящее. Волосы вейлы имели схожие свойства с самой обладательницей, которая, как сирена покоряет голосом, так она сиянием своей красоты. — Все ещё ревнуешь? — с улыбкой спросила Аббот. — Нет, — покачала головой Таня. — Потрясающе. Хотела бы я уметь так же рисовать. — У тебя не хватает сосредоточенности, внимания к деталям, ты поэтому по зельям отстаешь, — сказала Кассандра и задумалась, может это и вариант. — Давай попробуем тебя научить, вдруг и на твои успехи в зельеваренье повлияет. — Научишь меня рисовать? — удивлённо спросила. — Вряд ли этому можно научить за день, а вот уделять внимание деталям вполне можно, хотя бы немного, — покинула рабочее место, уступая его подруге. Подошла к тумбочке, где хранила краски. Сначала хотела достать свой стандартный набор, но на глаза попалась другая коробочка. Этот стиль рисования Кассандра забросила несколько лет назад, но долго им увлекалась. Решила попробовать показать его Тане, хоть это и не совсем хорошие краски для любителя, но для концентрации идеально. Взяла их, сменила холст на тот, где использовалась рисовая бумага. Нашла среди кистей лучше всего подходящую для новичка и носившую довольно красивое название «Белое облако».* С этим инструментом Аббот начинала знакомиться с восточной живописью. Вручила ее Тани. — Это японская акварель, — пояснила Аббот, открывая краски. — С ней нужно работать внимательно, никаких резких движений, — встала за спиной девушки, чуть склонилась, чтобы направить ее руки. — Рисуешь плавно, маленькими мазками, исправить что-то будет сложно, не торопись и сосредоточься. — А что рисовать? — тихо спросила Кэрроу, заворожённая происходящим: теплым дыханием девушки, ее ароматом, заботой, прикосновениями. Было ощущение, будто с ней делятся чем-то сокровенным. — Ты же сейчас на месте художника, что хочешь рисуй, — улыбнулась Кассандра. — И никаких уроков? Обучение? Как правильно линии выводить? — Нет, я же тебя не профессионально учу рисовать, и цель у нас другая, — рассмеялась Кэсс. — Приступай. Таня вздохнула, идей ноль. В голову приходили картины с Хогвартса — это были портреты. Вряд ли она сможет что-то подобное изобразить, да и краски не вдохновляли к этому. Они были слишком яркими, насыщенными и в них преобладали цвета леса, цветов, рек и озёр. Вспомнился тот уголок природы, куда водил ее с Кассандрой Нил. Потом поляна залитая лунным светом, где танцевали лунные телята, оставляя свои замысловатые узоры на земле. Таня поняла, что хочет изобразить, не сможет конечно передать картину из своего подсознания, но постарается. Сделала первые мазки, и Кэсс, стоявшая рядом ловит руку, чуть тормозит. Прикосновение теплое, бережное. Таню с одной стороны будоражит присутствие любимой рядом, ее спокойный голос, то как та направляет ее руки. Было в этом что-то схожее с интимной близостью, и одновременно так же прекрасно, как картина в ее голове, ещё не отпечатавшаяся на холсте. — Не так резко, — склонившись над ухом, тихо произнесла Кэсс. — Плавне, маленькими мазками, — наставляли ее, хоть картина явно не получалась и способностей художника у Кэрроу не было, Аббот это не мешало. — Постарайся быть нежнее и не спеши. — Почему мне кажется, будто это относится не только к рисованию? — игриво спросила Татьяна. — Возможно, — в той же манере ответила Кэсс, склоняюсь чуть ближе, щекоча волосами кожу девушки, держась на максимально близком расстоянии, но не каясь, оставляя за собой предвкушение близости. — Может сосредоточишься на рисование? — голос звучал мягко, притягательно. Кассандра ловко играла на ощущениях, зная об этом, не приближалась и не отдалялась. — Это сложно, когда ты рядом, — тихо, словно боясь, если будет говорить на тон выше, то нарушит эту тонкую нить, спугнет момент. — Тебя так легко отвлечь, — движение руки перестало быть направляющим, стало дразнящим, чуть лаская, но не слишком настойчиво, словно невзначай. — Мы ведь рисуем, так? — Кэсс, — шипение, кисть отброшена в сторону, Татья резко встаёт, разворачивается и целует, не оставляя и миллиметра этого дразнящего расстояния между телами. — Что не так? Чего ты на меня накинулась? — рассмеялась Аббот, когда ее повалили на пол. — Сама напросилась, — чуть рыкнула Таня, сжимая пальцами со следами краски бедра, оставляя на них отпечатки. — Я тебе явно не это предлагала, — прикусила губу, помогая стащить с себя майку. — Ну конечно, — закатила глаза, быстро разбираясь с застёжкой на шортах, целуя оголенные участки тела. — Я похоже действительно влипла, как говорила мама, — рассмеялась Кассандра, подчиняясь движению руки своей девушки, требующей открыть доступ к сокровенному. — Знала бы насколько, — Таня прильнула в страстном поцелуе к устам любимой, пока пальцы нежно ласкали, уверенно подводя к блаженству. Сладость губ, которыми невозможно насытиться и которые не могут надоесть, так Таня могла описать каждый поцелуй с Кассандрой, а сегодня он был особенно долог, особенно мучителен, как и ощущение дрожи другого тело под собой. Их ждал месяц разлуки, обещающий быть для гриффиндорки невыносимо тяжёлым, после прекрасных летних дней, и надвигающуюся тоску она хотела восполнить сполна. Полностью избавилась от ткани на двух телах, чтобы прочувствовать каждый миллиметр, дотянуться губами до всех уголков тело, не оставив ни один без внимания. Любимая. Нежная. И принадлежит только ей. Снежная королева с горячей кожей, страстными ответами на каждую ласку. — В тебе сосредоточие моего мира, — прошептала Татья, опуская голову на плечо Кэсс и ложась рядом. — А ты мой плен, — так же тихо отозвалась Кассандра. В хорошие моменты время быстротечно и излишне скоро приближает конец. Татьяне пришла пора прощаться с семьёй Аббот, которая полным составом сопроводила ее к автобус. Она знала, они расстаются не навсегда, но все равно было грустно. Эти летним дни протекали как сказка, как книга, которую читаешь взахлёб, и вот наступил момент прощания с местом, персонажами. Обещание вернуться было, но его сладкий вкус дополнялся горечью. Встреча спустя время в Косом переулке не смогла утолить голод по домашнему уюту, любимой. Осталось дожидаться лишь того момента, когда они снова окажутся вместе в стенах школы чародейства и волшебства.