Листья на ветру

Широкий школьный коридор был залит солнечным светом, пробивающимся из больших окон. Свет отражался от дощатых полов, покрытых лаком сверху. Бежевые стены добавляли еще больше света помещению, а через каждые несколько метров была очередная серая дверь, ведущая в один из классов. Чуя потянулся всем телом, когда они с Дазаем остановились возле нужной двери. Сегодня они пришли раньше всех или же их одноклассники оказались немного умнее и, скорее всего, слонялись по стремительно теряющей прохладу улице. Дазай щурился от слишком яркого света и был похож на кота, а Чуя все же нашел тень, между двух окон, и пристроился там, облокотившись на стену. Стена все еще была прохладной и приятно контрастировала с набирающим духоту школьным коридором. — Какое солнце яркое, — пожаловался Дазай, артистично скривившись. — Так уйди от окна, придурок, — Чуя раздраженно закатил глаза, хотя реального раздражения не чувствовал. Они учились в одной школе с самого детства и как-то так вышло, что в Осаму Чуя увидел самого близкого человека. Но далеко не сразу. Это был очень сложный путь принятия себя, Дазая, его характера и желания его прибить. В младшей школе они ограничились знанием имен друг друга и существованием в одном классе. Они могли пересекаться по пути домой, но родители Чуи всегда забирали сына на машине, а Дазай предпочитал идти домой не сразу. Мало какому ребенку захочется сидеть в пустой, из-за вечных командировок отца, квартире. В средней школе Чуя не только узнал о существовании Дазая, но и реально захотел его убить. Все началось с безобидной шутки про рост. Сначала Чуя игнорировал его, но, видимо, Дазай был из тех людей для кого отсутствие реакции — тоже реакция. Потом Накахару все же достало это и он решил свои проблемы единственным известным способом — бил так сильно, как только мог. Но придурка это не остановило, а лишь раззадорило. Настолько, что он пересел за парту сзади Чуи. Поначалу Чую это лишь еще больше раздражало, но потом соседство Дазая оказалось весьма полезным. Литература. Чуя ненавидел этот предмет всей душой. Читать он особо не любил, находя это нудным и скучным, ведь не каждая книга была интересной. Но еще была причина похуже остальных — Куникида Доппо. Учитель добивался идеального знания произведений, а также знал все, что пишут в кратком содержании и какие факты упускают. Именно это он и спрашивал. У Дазая было больше проблем с математикой, поэтому Чуя, взамен на помощь по литературе, которую Осаму как раз-таки любил, помогал ему с точными науками. Именно на этих уроках они заключали перемирие и работали слаженно. Сорок пять минут ментального спокойствия Чуи и отдых тела Дазая от синяков. Они оба устали в какой-то момент от вражды и привыкли терпеть друг друга. В старшей школе, на первом году, Чуя сломался в ментальном плане. Его мама умерла. Так резко, как это бывает только с близкими людьми. Этого нельзя предсказать, особенно когда Коё было всего сорок и причиной смерти стала онкология. И у самого Накахары это просто не укладывалось в голове. Хотя к этому и шло, он знал, правда — они возили Коё на лечение на протяжении всего месяца летних каникул — Чуя просто не мог принять это. Они больше не говорили с отцом. И не то чтобы они ругались, просто обоим было легче отдалиться, нежели пережить горе вместе. Новый учебный год вызывал в Чуе глухую злость. Апатия, сопровождавшая его со дня похорон, не проходила. Одноклассники, а в особенности Дазай, заметили, что Накахара стал замкнутым и огрызался на все вопросы в свой адрес. Только Дазай игнорировал усталый взгляд, которым Чуя одаривал его при самом удобном случае, и залегшие мешки под глазами — последствия бессонных ночей. Дазай стал ходить с ним из школы домой, не заостряя внимания на том, что за Чуей больше не приезжает машина. Он не спрашивал что случилось, прекрасно зная, что это что-то серьезное раз Накахара не может это скрыть даже в школе. Дазай просто был рядом, предлагая свою молчаливую поддержку. И у него получалось отвлекать Чую от мыслей про будущее без матери. Самым плохим моментом стали сборы вещей матери и Чуя больше не смог выдерживать гнетущей обстановки, царившей дома. Он закинул на плечо школьный пиджак, потому что так и не переоделся из школьной формы, и ушел. Через несколько кварталов он перешел на бег и остановился только у знакомой белой двери Дазая. Знакомой, потому что на третьем году средней школы он приходил сюда подтягивать Дазая по математике. Чуя громко постучал. В открывшуюся щель высунулась голова Осаму. Вид он имел заспанный и возмущенный, но как только увидел гостя, моментально натянул улыбку. То-ли Чуя выглядел тогда настолько отвратительно, то-ли Дазай был хорошим эмпатом, но Осаму распахнул пошире дверь и сделал приглашающий жест рукой. Чуя тогда остался на ночь. С тех пор он часто зависал у Дазая после школы. В основном потому что домой ему хотелось меньше всего. Их квартира как-то разом потеряла весь уют с уходом Коё. А отец до ночи пропадал на работе. Наверное, потому что также сильно не хотел домой. Первый год старшей школы сделал их друзьями. Чуе было максимально комфортно рядом с этим придурком, а потому он искренне не понимал почему злится видя Дазая в обществе девушек, что кучками бегали за ним. Ответ нашелся сам собой, когда они напились на его день рождения и Накахара поцеловал Дазая. И он не понял, удивило его больше то, что ему понравилось или то, что Дазай ответил? Но сделанного не вернешь и с тех пор они всегда в обществе друг друга, и не ассоциируются по раздельности. Хоть они никогда и не говорили какого рода у них отношения, большинство одноклассников были уверены в том, что они встречаются. Однако, ни Чуя, ни Дазай не смогли бы внятно ответить на этот вопрос. Им просто было комфортно в обществе друг друга. Настолько, что Дазай не смотрел на других девушек и людей в принципе, а Чуя перестал на него злиться всерьез и позволял нарушать свое личное пространство, которое раньше отчаянно защищал. Дазай переместился в тень, к Чуе и привалился к стене, а подбородок уложил на рыжей макушке Накахары. — О чем задумался, Чуя? — лениво протянул Дазай. — Ни о чем, — соврал Чуя. Из-за угла послышались тихие голоса и Накахара слегка пихнул Дазая в живот. Тот послушно отклонился и встал так же как и Чуя, упираясь спиной в стену. Голосами оказались их друзья. Ацуши и Акутагава. Эти двое уж точно не скрывали своих отношений еще со времен средней школы. Дазай оттолкнулся от стены и потянулся всем телом. — Доброе утро, Ацуши-кун, — протянул он. — Доброе, — Ацуши вдобавок помахал рукой. — Привет, Чуя-кун. — Доброе утро, Ацуши. Акутагава ограничился сухим кивком. Чуя тоже отлип от стены и Дазай тут же уложил длинную руку на его плечах. Накахара не стал что-то делать с этим, придурку ведь без толку говорить. Хотя он уже подумывал разозлиться для виду, когда его внимание привлек маленький зеленый листочек в белых волосах Ащуши. Чуя подумал несколько секунд, прежде чем нарушить чужое пространство, но все же повел плечами, скидывая руку Дазая и шагнул к Накаджиме. Проигнорировав его озадаченное лицо, Чуя подцепил пальцами белую прядь и освободил листок. Он и сам удивленно выгнул бровь, найдя волосы Ащуши непривычно мягкими. Хотелось подержать прядь между пальцев подольше, но все же он убрал руку. — Что такое, Чуя-кун? — Ащуши немного нахмурился, но при этом его взгляд сочился любопытством. — Вот, — Чуя раскрыл ладонь, на которой был тот самый маленький ярко-зеленый лист. — О, — Ацущи взял его с ладони Чуи и покрутил, будто это было чем-то действительно интересным. — Спасибо. Чуя улыбнулся, а Накаджима задумчиво закусил уголок нижней губы. — Наверное, мои волосы совсем растрепались на ветру, — Ацуши провел рукой по белым прядям. — Не-а, — Чуя прищурился, думая насколько его комплимент может быть бестактным, но Ацуши всегда казался не уверенным в себе, поэтому Чуе хотелось это сказать. — Твои волосы очень мягкие и ветер их совсем не растрепал. Щеки Ацуши порозовели, а Акутагава раздраженно зыркнул на Чую. Сам Чуя предпочёл игнорировать его взгляд. — Правда, Чуя-кун? — Ну, — Чуя пожал плечами. — Мне нет смысла врать. Из противоположной стороны коридора пришла еще одна группка их одноклассников, а вскоре начался урок. Май в этом году выдался жарким. Настолько, что даже Дазай с его вечной мерзлячестью наконец согрелся. Когда они уже достаточно далеко отошли от школы и почти пришли к дому Осаму, Чуя вытянул из внутреннего кармашка своей сумки пачку сигарет. Он начал курить после смерти Коё. Это не особо помогало, но Чуе нравился вкус сигарет и небольшая легкость после. Прошло уже чуть больше года и Чуя не знал как жил бы, не окажись Дазай рядом. Да, он по-всякому ругался на него и даже сейчас бил — хотя уже больше в шутку — но был безгранично благодарен. За то, что Дазай не отступился от него тогда и вытянул из всего этого. — Фу, Чуя-кун, весь дым на меня, — пожаловался Дазай. — Тогда не иди там куда ветер дует, — Чуя обхватил запястье Дазая и потянул в другую от себя сторону. — Я намекаю, что тебе пора бросать, — недовольно пробурчал Осаму. — А тебе то что? — Ну может я не хочу, чтобы ты умер на пять лет раньше нужного. Голос его обрел насмешливую меланхоличность, но Чуя знал, что он говорит серьезно. И все-таки бросать он не хотел, поэтому просто не ответил и выкинул половину недокуренной сигареты в ближайшую урну. Дазай довольно улыбнулся. Как только Чуя переступил порог дома, сразу же пошел включить кондиционер. Дазай же, судя по звукам, прошел на кухню и поставил чайник. — Сегодня что-то Куникида сама доброта, — начал Чуя, повысив голос, так как был все еще в гостиной. — У меня не было оценок, думал спросит меня. Дазай молчал, но Накахара не придал этому особого значения. Осаму не из тех, кто любит громко орать через весь дом. Когда Чуя пришел на кухню, так же залитую солнечным светом, Дазай стоял облокотившись на столешницу. Он задумчиво закусил уголок губы и смотрел на фарфоровую фигурку Манэки-нэко, которая стояла на столе напротив. — Ты чего? — Чуя вопросительно поднял бровь, скрестив руки на груди. Тогда Осаму моргнул и улыбнувшись схватил Чую за руку, притягивая к себе. Накахара уперся ладонями в грудную клетку Дазая, схватив того за рубашку и встал на цыпочки пытаясь дотянуться до губ. Дазай выдохнул чем-то мятным, скорее всего конфеткой, и наклонился поближе к лицу Чуи. Аккуратно накрыл его губы своими. Если инициатива поцелуя исходила от Дазая, то он всегда делал это максимально осторожно, словно боялся, что Накахара оттолкнет его. Но этого никогда не происходило, потому что Чуя рывком притягивал его к себе и углублял поцелуй. Как сейчас. Они стояли оперевшись на столешницу, но тот из них, который рыжий, практически лежал на втором. Чуя был прав насчет конфетки. Язык и нижняя губа Осаму имели сладкий привкус. Чуя провел языком по верхней губе Дазая. Ему всегда было щекотно от такого. Даже сейчас он зажмурился и в отместку прикусил нижнюю губу Накахары. Дазай еще больше ссутулился, чтобы Чуе было удобнее, а Накахара в свою очередь обвил руками его плечи. Он погладил выступающую из под воротника рубашки кожу, вызывая мурашки, и запутал пальцы в коричневых пушистых волосах. Дазай на секунду оторвался. Лицо его вновь стало задумчивым и Чуя нахмурился, немного поджимая припухшие губы. — Да что такое, Дазай? — Чуя-кун, — Дазай заглянул в голубые глаза и на полном серьезе спросил. — А мои волосы тоже мягкие?