Бесславный конец

      Очередной приступ кашля. Лёгкие разболелись с новой силой. Схвачен на деле, которое сам же и предложил, какая ирония. Его вели прямо к банку. Хозия изредка поглядывал на лицо Милтона, самодовольное и упивающиеся, и агента Росса — хмурое и серьёзное. Слава богу, Эбигейл смогла сбежать, подумал Хозия, и уголки его губ растянулись в слабой улыбке. Эта женщина была ему как дочь, а он ей — как отец. Мэттьюз скончался бы на месте, если бы с ней что-либо произошло.       Он помнил каждый урок чтения с Эбигейл, её искреннюю улыбку и звонкий смех, благодарность за то, что он есть. Если бы только Джон одумался, у них могла бы получиться настоящая, нормальная семья, какую Хозия пытался создать с Бэсси. Как же старик в данный момент надеялся, что его попытки воспитать Марстона-младшего не будут за зря, и он вырастет нормальным человеком, как хочет его мать.       Интересно, запомнит ли его Джек? — Вас всех ждет жестокая смерть, мистер Мэттьюз, — голос Милтона резал слух, — и всё по вине вашего друга.       Хозия промолчал. Он не единожды смотрел смерти в лицо, каждый раз у него получалось выпутываться, но не в этот раз. По всей видимости, всё кончено, и от понимания этого появлялось странное чувство в животе. Страх? Определённо. За себя? Нет.       Вся долгая дружба с Датчем пронеслась в голове за считанные секунды, момент знакомства, создание банды, спокойные и тихие вечера, когда все ещё были живы, когда Хозия ещё верил в «лучший мир» Датча. Сейчас стало ясно — это сказки, которым не суждено сбыться.       Датч сходит с ума, и кто сможет сдержать его? Кто, если не он? Хозия виновато опустил взгляд вниз, когда агент Милтон вновь подтолкнул его, требуя ускорить шаг.       В первые годы существования банды они действительно помогали нуждающимся и пытались изменить ситуацию, но они уже давно не те, кем начинали. Хозия тихо усмехнулся, вспомнив далёкий 1877 год, когда они с Датчем подобрали четырнадцатилетнего мальчишку-сироту. Буянистый был, и всё же Мэттьюз тратил каждый вечер на обучение хулигана, в последствии ставшего его сыном. Сколько нравоучений, споров, радости, грусти, отцовских моментов за все эти года произошло у него с Артуром. Начиная от того, как Артур засыпал на посту часового и получал заслуженные оплеухи, заканчивая тем, что Морган доверился и рассказал про своего погибшего сына Айзека только Хозии. В домино Артура научила играть Бэсси; но он так ни разу у нее и не выиграл.       Бэсси; не прошло ни дня с момента её смерти, чтобы Хозия не скучал по ней. Он знал, что скоро умрёт, и в глубине души надеялся, что встретится с ней, но вряд ли это возможно… Его любимая попала в рай, а он попадёт в другое, более южное место.       Он знал, что умрёт, но не сейчас, нельзя подставить всех! Ленни, молодого и энергичного парнишку, который вообще не должен был попасть в криминал. Ленни — хороший человек, ему место в цивилизованном мире, как и Джону, в кругу семьи, любящей такого дурака, как он. Девушки должны были выйти замуж и спокойно жить, воспитывая детей. Киран, бедный мальчишка павший жертвой вражды между бандами, умерший ужасной смертью, и Шон, жизнерадостный раздолбай, не должны гнить под землёй, а вот Мика, как раз таки должен. Хозия вначале не понимал, зачем Датч принял эту змею в банду, но со временем всё становилось яснее. Ван дер Линде, друг Хозии, сходил с ума постепенно, а Мэттьюз не смог остановить это, и из-за этого Датч погубит всех остальных. Тех, кто не заслуживает этого.       Сначала он злился, всей душой и сердцем, на Датча, выбравшего путь мести, но больше на самого себя, в мыслях яростно обвиняя себя в слабости. Хозия всё же смирился, тяжело выдыхая, а его глаза, полные грусти, и вовсе увлажнились. Но слишком поздно. Прохожие испуганно уходили прочь, пинкертоны сметали всех и всё на своём пути. Уже виднелся впереди банк, и Мэттьюз понимал, что через пару минут его жизнь закончится. — Когда я умру, — голос Тилли полон энергии, — я надеюсь, мою могилу усыпят розами.       Хозия усмехнулся, на его постаревшем и морщинистом лице появилась улыбка, сошедшая через пару секунд, когда он серьёзным голосом сказал: — Когда я умру, я просто хочу быть похороненным рядом с друзьями. — Я тоже, — воскликнул Ленни, — с друзьями или с семьёй. Я не знаю, имеет ли что-либо значение большее, чем это. — Что насчёт тебя, Артур? — Хозия поднял голову и увидел, как Артур немного замялся, прикусывая губу. — Я? Мне плевать на этот бред. — сказал Морган своим низким голосом, разводя руками. — Да ладно тебе.       Артур задумался, опустив взгляд, прежде чем сказать: — Поверните меня лицом на запад, чтобы я мог наблюдать за заходящим солнцем и вспоминать прекрасные времена, которые у нас были. — Видишь, Тилли? — Хозия улыбнулся, оборачиваясь к Джексон, — Я же тебе говорил, что у Артура есть душа.       Глаза Хозии сузились. Больно и ужасно даже представлять, что Артур, Ленни, либо кто-то еще умрут. Каждый день он прекрасно осознавал, что риск есть всегда, но сейчас, когда от смерти его отделяло нескольких минут, он ясно понял: Датч угробит их всех.       Всё подходило к концу. Хозия видел банк, Милтон схватил его за воротник, крепко сжимая пальцами, холодная сталь прижалась к затылку, дышать становилось труднее. Взгляд Мэттьюза растерянно метался улице, но не находил ни души. — Кажется, у нас есть проблема!       Хриплый голос Джона Хозия узнал бы из тысячи. При звуке его перед глазами предстала знакомая картина: Джон, Эбигейл и Джек, ведущие спокойную и счастливую, мирную жизнь; но произойдет ли это когда-нибудь?.. Только надежда оставалась. — Выходи, всё закончено! — прокричал Милтон прямо у уха Хозии, выводя старика на открытое пространство, — Датч, выходи! Выходи сюда прямо сейчас!       От одной мысли, что всего можно было избежать, если бы он сдержал Датча и не позволил ему отомстить Бронте, сердце сжимало железным обручем. Из-за его слабости он сейчас умрёт, не успев сказать последние слова тем, кто стал ему семьёй. Из-за его слабости он умрёт здесь, на одной из грязных улиц Сен-Дени, города, который он ненавидит. Из-за его слабости всё пойдет к чертям. Сердце Хозии забилось сильнее, пальцы непроизвольно дёрнулись, когда заговорил Датч: — Мистер Милтон, — Датч звучал взволнованно, хоть и пытался это скрыть, — отпустите моего друга… Или заложники получат пулю, каждый из них! — Эй, идите все сюда! — Хозия кричал на весь лагерь, неся тяжелый ящик с пивом, — Давайте!       Ящик плюхнулся на стол, послышался звон стеклянных бутылок. — Ого, — воскликнула Карен, проходящая мимо, — где ты это всё нашёл? — А, пустяки, — Хозия улыбнулся, отмахиваясь, — выиграл у какого-то дурака в покер… Налетайте, не стойте!       Весь лагерь оживился, заинтересованно глядя, что там принёс Хозия. Первыми подошли Билл и Артур, уважительно покивали и взяли по бутылке. — Хавьер, Джон! Мисс Гримшо, давайте не стойте, налетайте! — А мне можно? Шон улыбался, его жизнерадостные глаза смотрели то на ящик, то на Хозию. — Нет конечно, с чего ты взял? — Хозия переменился в лице, сурово смотря парню прямо в глаза, подмечая, как быстро спала улыбка с лица Шона. — Что, прости? Его тихий голос дрогнул, и Хозия не смог сдержать смеха, доставая бутылку из ящика и передавая её Шону. — Я шучу, парень, я просто шучу!       Мэттьюз похлопал Шона по плечу, и тот вновь обрёл прежний вид, делая первый жадный глоток.       Позже, они провели хороший вечер, сидя за костром, распевая песни и распивая алкоголь. Датч позвал мисс О’Ши танцевать, и та впервые за долгое время искрилась от счастья. Даже Артур потанцевал с Мэри-Бэт, хоть их движения были слегка неуклюжими, но наполненными теплотой и, как казалось Хозии, между Мэри-Бэт и Артуром была какая-то связь. Возможно, у них даже что-нибудь получилось бы, кто знает. Хозия смотрел на них, его глаза слезились, когда он вспоминал, как они с Бэсси кружились в танце, а рядом с ними плясали Датч и Сьюзан. Как же быстро течёт время, вскользь подумал Хозия, ложась на спальник. — Твой друг? — Милтон громко усмехнулся, — Почему я должен это сделать? — Ну же, Милтон. — Всё кончено! Никакой больше сделки, больше ничего не будет. — Мистер Милтон! Это Америка. Вы всегда можете заключить сделку!       Громко сглотнув, Хозия вдохнул полной грудью и поднял руки вверх. Какая-то его часть до сих пор надеялась выжить, но голос Милтона, в совокупности с приставленной к затылку пушкой, не сулили ничего хорошего. — Я дал тебе достаточно шансов.       Милтон толкнул Хозию вперёд, и тот, издав стон, еле удержался на ногах. Тело ослабло, а ноги предательски подкосило.       Он думал о Бэсси. Жене, полностью изменившей его, за что он был ей бесконечно благодарен. Жене, любимой им всем сердцем, любимой до сих пор. Жене, по которой он тоскует даже сейчас.       Хозия сделал пару шагов вперёд, понимая, что не попрощается ни с Артуром, ни с Ленни, ни с Датчем, ни с мисс Гримшо. Ни с кем. Таким беспомощным и безоружным он чувствовал себя впервые за всю жизнь. Хозия выпрямился, нахмурил брови, и, в последний раз вспомнив сладкий и звонкий голос Бэсси, обернулся.       Он не видел, как Милтон выстрелил. Сразу пришла ужасная, резкая боль, ноги онемели, и он рухнул на землю. Попытка сделать вдох провалилась, как и вторая, и третья. Задыхаясь, он попытался уползти к своему лучшему другу, Датчу, подальше от пинкертонов. Но и тут всё было тщетно.       В умирающем сознании вспыхнула крошечная надежда встретить Бэсси, прежде чем отправиться в Ад.