Помеченный

Тело его изящное было расчерчено шрамами, напоминающими молнии. Получил он их от нечисти дикой, с цепи сорвавшейся, что драла его всю ночь, калеча не только физическую оболочку, но и душу. А душа самое главное, что есть у омеги, беречь её надо. Не сберёг омегу отец его, казнить бы надобно, да не изверг Олег, чтоб лишать разбитого молодого, прелестного омегу родителя последнего. Но себе забрал юношу, сам о нём заботиться будет. Стоит тот сейчас, тела своего не стесняясь, придерживает только ткань белую струящуюся, что так и норовит с плеч тонких упасть. Олег к нему подходит, оглядывая тело, что ему предлагают, пальцами шеи хрупкой касается, оглядывая многочисленные метки нечисти той. — У меня больше нет ничего, — тихим бесцветным голосом сообщает Серёжа, взгляда своего от пола не поднимая. Берёт Олег его под бёдра мягкие, сжимает кожу, ощущая нежность её, несмотря на шрамы. Заглядывает в глаза, прижимая к телу своему сильному крепко и на губах своих чувствует выдох омеги трепетный. Красив он. Искалечен, а всё равно красив, что и у Олега дыхание спирает. Гладит он пальцем большим бедро, оглаживает кругом, смотрит в его глаза, не сводя своих. Души их переплетаются через взгляды, танцуют рыжий лис с волком в мире астральном, хвостами переплетаются, трутся друг о друга, обнюхивают. Чувственный этот танец душ, не прервать его ничем, не взглянуть со стороны, они одни лишь это ощущают. Нравятся их души друг другу, их звери ластятся, урчат. Кладёт Олег омегу на постель, приникает к губам мягким поцелуем, увлекает в новый танец, в танец языков. Стоны его ловит, ладонями пробираясь выше по бёдрам, влажного нутра касается, с хлюпаньем едва слышным двумя пальцами в омегу проникая. Показать Олег хочет, какая любовь может быть с человеком, с супругом своим, с частью души, коей они друг для друга стали. Иная это любовь и шрамов она после себя не оставляет, лишь плоды любви даёт, что после щенятами родятся. Звучно поцелуи их влажные друг между другом слышны, Олег оглаживает тело омежье, любит. Опускается поцелуями к шее изящной, нежно губами касается меток чужих, боли не причиняя. Не виновен омега в том, что взяли его столь грубо да позволения не спросив. Глазами грудь аккуратную оглядывает, губами ареолы потемневшие прихватывает, языком ласкает. Пальцы его внутри омеги медленно двигаются, собирают смазку сладкую, нащупывают естество его для удовольствия, да гладить там принимаются. Омега извивается под ним, стонет мелодично, пальчиками за плечи альфы держится, себя забывая от чувств. Ласков Олег, рукой по телу блуждает, восхищение телом омежьим показывая. Прекрасно это тело, жизнь оно может дать, любить его надобно долго-долго, чтоб хорошо было без памяти. Милый омега ножками его обхватывает, раскрывая себя для альфы, и понимает Олег, что готова душа его, его супруг отныне. Приникает он вновь к губам зацелованным, пальцы из омеги вынимает, бёдра в руки берёт и членом в нутро его входит. Медленнее, чем пальцами, по смазке, что течёт из омеги обильно. Сжимается Серёжа, боится, что как в ночь ту роковую больно будет, но нетороплив Олег. Вторгается на всю длину, бережно к стенкам сжимающим внутри, чтобы только не ранить. Вновь в глаза глядит, через зеркало души видит, как льнёт омега к нему, как лиса его ластится, как нравится ей нежность волчья. Наклоняется Олег к омеге своему, в щёку тёплую лижет, из нутра его почти наполовину выходит да вновь входить принимается, с движением каждым темп ускоряя, пока не срывается с губ пухлых стон удовольствия. Пока не впадает омега вновь в забытьё, голоса и тела своего больше не контролируя. Ласкают слух стоны его мелодичные, будто колокольчиков переливы, хорошо альфе внутри него. Тугие стенки влажные, расслабленные, хорошо обхватывают ствол мужчины, и по тому, как пульсирует внутри, понимает Олег, что хорошо его мужу не меньше. Нежна кожа омеги, даже от бережной хватки альфы раскрашивается она красным да фиолетовым. Бережнее Олег его берёт под бёдра, двигается к нему навстречу, стремится заполнить собою, чтоб наполнился омега жизнью новой, чтоб щенят их носил. Прекраснее всех он тогда будет. Изливается омега первым. Гнёт его немыслимо, и подумать мог бы Олег, что заразила его нечисть чёртова, да проверял его шаман. Помечен он лишь, да метки те сойдут уж через месяц, и свои Олег сможет оставить, не боясь. Настоящие, парой их делающие. Целует Олег вновь омегу своего, ловит губами отголоски удовольствия его, стонами срывающееся, да следом за ним изливается, узлом внутрь войдя поглубже. Его это теперь омега отныне и навсегда, и не посмеет его никакая нечисть больше тронуть.