Погода стала заметно ухудшаться, грозясь вот-вот обрушиться проливным дождём на землю в сопровождение суровых грозовых туч. Они грузными серыми массами проплывали по сумрачному небу, закрывая собой первые ночные звёзды.
Ночь обещала быть неспокойной.
Несмотря на надвигающуюся грозу, жители небольшого поселения, на окраине лесных угодий, собирались в тавернах, пропитанных запахом табачного дыма и крепкого алкоголя.
Там всегда стоял шум и гам от посетителей. Один перекрикивал другого, желая поведать историю из первых уст, другой опровергал первого и вот уже завязывался целый спор, победителю которого не суждено будет выявиться. А вот знатно пошуметь здесь все любили.
Иногда, в это небольшое деревянное здание, забривали охотники с других поселений. Они поведывали истории о том, как их охота не заканчивается на обычных зверушках, а как они своими глазами видели вовкулак, их ещё прозвали оборотнями — волков с лицами людей. Или упырей с длинными острыми когтями и гнилым ртом, полным черных зубок, которые тянулись вцепиться в плоть и безжалостно рвать на кусочки, — считались неупокоенными душами самоубийц или мародёров.
Кто бывал ближе к озёрам, тот рассказывал о мавках или болотных, которые утаскивали под воду непутёвых встречных и топили ради забавы.
Другие же клялись, что замечали лесных духов, блуждающих в тени и напевающих странные песни, чтобы запутать странника и забрать его разум под свою волю.
В целом, рассказов было много, особенно когда хмель начинал проникать в сознание местных и приезжих, а желание похвастаться эдаким необычным превозмогало рамки правдивости.
— Неспокойно у меня на душе сегодня, — проговорил седовласый старик, который, по-видимому, был хозяином заведения.
— От чего же? Народу много, прибыль будет колоссальной. — Почти нараспев проговорила девушка, беря в руки очередной поднос с плотно расставленными чашками, заполненными янтарной жидкостью по самые края.
— Всё ты, Сильвия, деньгами меряешь, а на погоду глянь - бушует, да и только. — укоризненно покачал головой старик, задвигая плотно занавеси окон.
Девушка отодвигает край занавеси и вглядывается в темноте небо, специально прищурив глаза.
— Да брось, папа, ты ж не веришь во все эти сказки. Ну капризничает погода. Что ж, боги гневаться на нас не могут? — девушка безразлично повела плечом, задвигая занавесь обратно.
Старик только махает рукой, не собираясь больше пререкаться с дочкой по пустякам. Подходит к барной стойке, опираясь одной рукой на один из деревянных столбиков. Его, поддетые пеленой, зелёные глаза блуждают по посетителям в зале.
Сильвия же с радостной улыбкой обслуживает столики, обмениваясь парой слов с каждым из посетителей.
Многие знают её ещё ребёнком, а другие восхваляют красоту молодости, не раз приглашая присоединиться к тем или иным столикам.
Ей уже двадцать. Её тёмные, как смоль, пряди волос заплетены в тугую косу. Лицо овальное с румяными щеками и пухлыми губами. Чем не настоящая барышня. К тому же на её талии, как влитой расположился тугой корсет с завязками сзади, а полы пышной юбки чуть ли не касаются пола.
Она с лёгкостью лавирует между столиками и стоящими людьми, безошибочно разнося заказы и принимая новые.
Старик не может не восхищаться своей дочерью. Она единственная его надежда и опора. Да вот только сердце щемит с кем же он её оставит, коль она всё одна да одна. То на чердаке пряжу крутит на веретено, то в лесу пропадает, по долгу гуляя сквозь густые ветви елей.
Да и кому к ней свататься: охотникам, что неизвестно на что тратят свою жизнь и деньги в поисках приключений или местным прохвостам, которые только пьют и гульбанят с утра до ночи в их таверне.
Не выбор, а сплошное утопие. Разве что, нежели, городской какой-то забредет в их глушь и то вряд-ли окажется порядочным.
Сильвия к тому времени уже вернулась за гладкую деревянную поверхность и стала нарезать закусь под заказ одного из столиков охотников. Она ловко стучала ножом, выкладывая на тарелку ломтики свежевяленной колбасы. Затем, она быстро прошествовала к компании мужчин средних лет.
В это время самый старший из них что-то активно жестикулировал, доказывая парню помладше.
— Ты сказкой то не называй, что я видел собственными глазами. Коль такой умный, небось книжек начитался отцовских!
— Та куда там, я читаю плохо. — огрызнулся младший. — Мне ваши слова мало что говорят, доказательства то где?
Старший охотник, сделав большой глоток, с грохотом опустил кружку на стол, протягивая указательный палец в сторону младшего.
— А ты поди, погуляй в гуще непогоды, и встретишься лицом к лицу тенями грозы. Может тогда мои слова для тебя перестанут сеять пустой звук.
Молодой охотник заваливается звонким смехом и его гомон подхватывают остальные, высмеивая серьёзность их предводителя. Никто всерьёз не собирается воспринимать байки про грозу и тени среди молний.
А вот Сильвия с интересом остановилась возле их столика и оживлённо решила выспросить незнакомца о чём же он толкует.
— Прошу прощения, господа, мне удалось подслушать ваш разговор. — она глазами смотрит на каждого, обернувшегося к ней охотника, останавливаясь на старшем. — Что вы имели в виду под видом теней в грозу?
— Ооо, — весело тянет другой мужчина из этой компании, насмешливо махая рукой, — сейчас он тебе расскажет, как на пьяную голову по лесу гулял и встретил чудо-юдо.
Вторая волна смеха прокатывается по столу охотников, только старший хмурится до такой степени, что на лбу выступают глубокие морщины. Кажется, он близок, чтобы надеть кружку на голову одному из неверующих задир из своей компании.
— И всё же? — не унимается девушка, выжидающе настаивая на ответе.
— Не слушай, деточка, этих неучей. Я правду тебе говорю, вон, всеми богами клянусь, что видел нечистого под час грозы. — крестится старик и протягивает свою морщинистую ладонь в сторону Сильвии.
— Да кто ж тот нечистый? — не унимается девушка, подсаживаясь за столик охотников.
Мужчины машинально пододвигаются, разрешая ей примкнуть к их компании, а старик всё больше входит в роль рассказчика.
— То говорят твари тени, днём они не выходят, прячутся от лучей солнца, а ночью... — он снова делает затяжной глоток, стукая кружкой. — ночью они выходят на охоту. И не куда там в обычную ночь. О, грозу, — старший указывает на погоду за окном, — прям как сегодня.
Девушка машинально проследила за указанным направлением и, как завороженная рассказом, смотрела на стекающие капли дождя по окну.
— НО, — охотник так громко обозначил это «но», что Сильвия вздрогнула. — ты никогда их не отличишь от людей, если они того сами не захотят...
— Чушь какая-то! Ты часом обычного человека не попутал? — Скептически подначивает один из охотников главного.
— Да нет же, Эгер, я повторял и ещё раз повторюсь, то был что не на есть настоящий «нечистый» покойник! — почти что кричит на своего товарища.
— Вурдалак! — ахает Сильвия, прикрывая рот ладонью, но при этом привлекая к себе не меньшее внимание. — неужели они действительно существуют?
Носферату или вурдалак, а в простонародье — вампир — существа, по слухам, что восстали из мёртвых и блуждают по миру в поисках тёплой крови, желая насытится тем, чего уже им никогда не вернуть.
Порядком подвыпившие охотники сначала таращатся на девушку выпученными глазами, а потом снова начинают смеяться, чокаясь кружками. Сильвия тоже подхватывает этот смех и бархатистые нотки утопают сквозь басы мужских голосов.
Вскоре девушка покидает столик охотников и возвращается к отцу с милой улыбкой на лице.
Она за столько лет, проведённых в этих стенах, наслышалась немало историй, чтобы верить первому встречному о его пьяных выдумках.
Порой, стоит им протрезветь, как они открещиваются от собственных слов и смотрят с таким удивлением, будто им навязывают чужие мысли.
Погода за окном всё больше разыгрывалась и вот уже с грозовых туч слышалось далёкое громыхание, приближающееся с каждой минутой.
— Надо бы полений подбросить в печку с такой-то непогодой. — задумчиво качает головой хозяин таверны.
— Сейчас, папа.
Сильвия, недолго думая, натянула накидку поверх платья и выбежала во двор.
Накидка тут же промокла, прилипая к телу девушки, а волосы мокрыми прядями стали падать на лицо.
Девушка, не замечая всех неудобств, подходит к небольшому сарайчику, доставая оттуда колотые брёвнышки.
Ветер усиливается и неприятно хлыщет дождём в лицо, от чего тёмноволосая кривится, но не отступает, продолжая, связывать брёвна верёвкой.
Когда получилась приличная грудка досок, то Сильвия закинула их связку на плечо, уже собираясь уходить.
Но тут её взгляд привлёк силуэт вдали. Он двигался чересчур быстро, как для человека, или так только казалось из-за вспышек молний, сопровождающих его в ночной темени.
Вскоре силуэт стал приобретать очертания и перед девушкой остановился молодой человек, буквально чуть старше её по годам.
Капюшон его плаща был глубоко задвинут на голову, от чего не было видно его лица. Одежда на нём также прилипла от дождя, но не была такой простой как у девушки.
"Городской"
Подумала Сильвия, без стеснений разглядывая незнакомца, который, по-видимому, делал то же самое, разглядывая её.
Девушка оглянулась за спину незнакомца, в поисках повозки с лошадьми или хотя бы пары спутников.
Обычно вельможи не ходят пеши и уж точно не в одиночку.
— Позвольте узнать, где я могу остановиться в такую непогоду? — голос низкий, гипнотизирующе мягкий возник откуда-то из глубины капюшона.
Сильвия не ожидала вопроса от незнакомца, поэтому несколько минут хлопала глазами в его сторону, а потом также безмолвно указала рукой на вход в таверну.
Голова мужчины с капюшоном повернулась в сторону указанного направления и вернулась в сторону девушки. Они продолжали так стоять ещё пару минут, не решаясь сделать первый шаг.
Видимо, мужчине надоело мокнуть под дождём, поэтому он развернулся и направился в сторону входа.
Сильвия же двинулась следом.
Заходя в тёплое помещение, она с радостью скинула мокрую накидку и понесла связку полений в сторону открытой печи, где плясали голодные огоньки пламени.
— Я уже думал, что с тобой какая-то беда приключилась, — тревожился отец Сильвии, развязывая нити на поленьях и поочерёдно запуская их в огонь.
— Руки скользили, не могла нити толком завязать под дождём, — придумала на ходу девушка правдоподобную отговорку, чтобы не пугать старика.
Сама же Сильвия ненароком искала незнакомца в чёрном плаще среди посетителей. Её мучили мысли, как же всё-таки выглядит лицо незнакомца, раз у него такой нежный голос.
И тут, её взгляд встречается с взглядом светло-серых глаз, которые, по-видимому, давно уже следят за ней.
Девушка поспешно отворачивается и поднимается с колен, закрывая дверцу печи.
Ей почему-то не по себе от этих глаз и сразу появляется ощущение угнетенности, словно загнанного зверя под пристальным взглядом хищника.
Девушка спешит скрыться за высокой деревянной стойкой, где её отец продолжает разливать напитки и раздавать новым посетителям.
— Отнеси это на вон тот столик, — мимоходом бросает фразу в сторону дочки и указывает на то злосчастное место в углу помещения.
Сильвия не может рассказать отцу, что именно пугает её в этом незнакомце, но ещё больше она не хочет разочаровывать отца, своей эмоционально — непонятной реакцией.
Поэтому тёмноволосая берёт в руки кружку и тарелку с кусочками говядины, направляясь с гордо вскинутой головой и расправленными плечами прямо на встречу её страху.
Тем временем мужчина лениво откинулся на спинку стула и смотрит в сторону окна. На первый взгляд может показаться, что он не заинтересован в Сильвии от слова совсем, но стоит ей приблизиться, как его дымчатые глаза пронизывают с ног до головы её силуэт.
Он не насмехается и не отбрасывает пошлых шуток в сторону девушки, как обычно, делает каждый новый посетитель таверны. Наоборот, незнакомец молчит, спокойно ожидая, когда Сильвия поставит перед ним заказ.
Она медлит, продолжая вблизи искать причину своего страха в этом молодом человеке.
Он высокого роста, с тёмными волосами, коротко стриженными. Лицо худое, угловатое. На нём уже нет плаща, зато черная водолазка обтягивает широкие плечи и закрывает шею воротником. На руках кожаные чёрные перчатки.
— Я могу поесть? — Незнакомец кивает в сторону своего блюда в руках девушки, прерывая её поток мыслей.
— Да, конечно. — опомнившись, Сильвия поставила перед ним кружку с тарелкой. — Приятного времяпровождения. — кинула стандартную фразу, желая быстрее уйти подальше от незнакомца.
Девушка скрылась за спинами посетителей, всё ещё ощущая острый взгляд в свою спину.
Оставшийся вечер Сильвия провела за стойкой, перемывая кружки и раскладывая их по местам.
На все беспокойства отца, говорила, что просто устала и хочет быстрее закончить работу. Отчасти это была правда.
Ближе к полуночи число посетителей поредело и многие разбрелись по своим комнатам. Таверна закрылась и стала готовится ко сну.
Какого же было разочарование, когда Сильвия узнала, что пугающий незнакомец решил остаться в одной из свободных комнат до утра. К тому же, ему нужно было приготовить постельное и умывальные принадлежности.
Глубоко вздохнув, взяв в руки таз с чистой водой и полотенце, девушка подошла к комнате. Она тихо постучала два раза и отошла на шаг.
Дверь почти сразу открылась и незнакомец пытливо уставился на воду в руках тёмноволосой.
— Мне нужно постелить вам постель и оставить воду, — поспешно объяснила девушка.
— Проходи. — сделал шаг назад, приглашая её войти.
Сильвия шагнула в комнату и всё никак не могла унять дрожь в спине. Она поставила таз на пол в углу помещения, а полотенце повесила на спинку стула. Достав из нижнего ящика чистое постельное, она стала растилать его на кровати, хорошо взбивая подушку.
— Мор. — девушка обернулась на его голос и вопросительно выгнула бровь, впервые замечая при лунном свете у него шрам по левой щеке. — Зовут Мор. А тебя? — он также выжидающе выгнул бровь.
«Мор от "mors" - смерть»
— Сильвия... — неуверенно протянула в ответ.
— С-силь-ви-я — также протянул, но будто пробовал звучание каждой буквы.
Мор стал медленно приближаться к девушке. Его каждый шаг был хорошо просчитан и это было заметно.
Сильвия не стала ждать, пока он прижмёт её к стене и кинулась к двери, наспех распахивая её и убегая прочь.
Погони не было.
Последующие дни гроза не унималась. Всё время шёл ливень и кое-где сверкали яркие вспышки молний.
Посетителей же с каждым днём становилось больше, так как из-за непогоды многим приходилось искать ближайший ночлег.
Мор продолжал не спускать глаза с Сильвии, пересекаясь с ней то возле лестницы, то в таверне, где он всё время просиживал за одним столиком в углу помещения. Он так и не покинул здание после одной ночи, преследуя одному ему известные цели.
Это была та ещё пытка для тёмноволосой.
Она каждый раз старалась избегать его, но также каждый раз сталкивались лицом к лицу, поспешно скрываясь из виду.
Спустя день. Время клонилось к полуночи, погода стала усмиряться, когда таверна начинала закрываться и все посетители уже были в своих комнатах.
Сильвия закончила уборку в главном помещении и сложила все принадлежности в чулан.
Вдруг, какое-то странное чувство потянуло её к двери, за которой располагалась комната странного незнакомца.
Повинуясь какой-то неистовой силе, она взялась за ручку и толкнула дверь, без стука входя в помещение.
Мор резко обернулся на скрип двери. Увидев Сильвию, он расплылся в какой хищной улыбке.
— Я знал, что ты придёшь.
— Я не собиралась... — пыталась совладать с собой девушка.
Мужчина не слушал её. Он приблизился к ней вплотную и взял за подбородок двумя пальцами, поднимая его так, чтобы её глаза смотрели в его.
Сильвия не могла убрать его руку или отвесить хорошую пощёчину Мору, за то что он рассматривает её как какую-то вещь. А он тешился этим, все эмоции так и плясали огоньками в его глазах.
"Чертовщина какая-то"
Девушка выдохнула сквозь зубы, специально злобно смотря на мужчину исподлобья. Но вместо недовольства с его стороны, она получила бархатистый, слегка хриплый, смех.
"Ему и правда смешно?"
Эта мысль ещё больше раздражала тёмноволосую и она начинала скрипеть зубами, рукой хватаясь за руку брюнета. Но хватка мужчина была не сдвигаемой. Он и не давил, но и не отпускал.
Его глаза гипнотизировали до такой степени, что сознание начало плыть, погружая Сильвию в темноту.
Сквозь частички создания она ощущала как корсет упал к её ногам и её тело утонуло среди мягкого матраса, прижатое сверху чем-то тяжёлым и холодным.
Дальше была пустота...
Под утро Сильвия проснулась в комнате странного посетителя. Но стоило ей открыть глаза и осмотреться, как она не заметила ничьего присутствия, словно его не существовало вовсе.
"Это был просто кошмар. Отец же предупреждал, чтобы я не так усердно окуналась с головой в работу, вот теперь пожинаю плоды в виде видений"
За окном была солнечная погода. На небе ни тучки, ни грохота грома с ливнем.
Сильвия заплела свои пышные волосы в косу перед маленьким зеркальцем и отправилась к самодельному умывальнику перед сарайчиком таверны босыми ступнями, радуясь, что солнце приятно касается её кожи и дарит свои крохи тепла.
Плеснув прохладной воды себе в лицо, девушка сморщилась от неприятного покалывания и тут же вытерлась полотенцем.
— Сили, я везде тебя ищу! — послышался голос отца всего в паре метров в от неё.
— Я только вышла умыться, — как ни в чём не бывало ответила тёмноволосая. — воды много теперь у нас благодаря богам грозы, не пожалели дождя.
Чтобы не происходило, люди верили: боги подарят им и воду и огонь, плодородную землю или жуткую засуху, чтобы осушить реку или озеро, вышедшее из берегов. Но при этом нельзя забывать, что нужно приносить жертвоприношения, чтобы задобрить их или попросить отвести беды.
***
Спустя неделю всё население уже забыло про страшную грозу с её ужасными последствиями. Все разрушенные домики отстроили, сараи снова собрали, а дороги перестали кваситься болотом под ногами.
Всё вернулось на круги своя, но....
Спустя ещё неделю спокойной жизни, началась страшная эпидемия. Люди стали сторониться друг друга, желая избежать страшной участи. А те, кому не повезло, корчились от лихорадки, их тело покрывалось страшными язвами и сознание туманилось.
Тогдашние лекари, которые считали, что травами можно излечить любую болезнь, — разводили руками в недоумении. Они были шокированы и напуганы не меньше остальных. На их плечи возлагали колоссальные надежды, в то время как неизведанная болезнь прогрессировала с дикостью и безудержностью.
Численность маленького поселения значительно сократилась. Люди в отчаянии кидались к местным «колдунам» и молили задобрить богов, чтобы они перестали злиться на них, но и те говорили — как ляжет карта судьбы, иначе гнев с новой силой начнёт поглощать земли.
Дошло это напастье и до таверны. Сильвия ощущала как с каждым днём ей становится хуже. Она отказывалась от еды, безразлично смотрела на всё окружающее и большую часть времени проводила в своей коморке-комнате выводя углём по кусочку оторванной папиросной бумаги. Получались незамысловатые линии, которые ложились в хаотичном порядке и выражали её смутность эмоций и чувств.
Бумага всё стерпит, а вот уголёк от сильного нажатия крошился в руке и пачкал подол платья.
Она не вспоминала странного незнакомца с тех самых пор, как он исчез вместе с грозой, но какое-то тревожное чувство преследовало её, словно тенью.
Прошёл ещё день. Сильвия стала замечать одну особенность, а после и вовсе пришла к выводу, что она беременна. Это стало для неё ещё один ужасным ударом, ведь кроме как того случая с Мором, ей не удавалось остаться наедине ни с одним мужчиной. И то, странный случай казался игрой разума, нежели правдой.
А это значит...
Она больше не могла сдерживать слёз, которые рекой лились из глаз чуть ли не каждый день. Ей было больно, что кто-то посмел осквернить её тело; страшно, ведь она чувствовала, что жизнь неумолимо покидает её; тревожно — на кого же она оставит отца, он ведь давно уже не молод.
Отец Сильвии смирился с позором, который ждал их семью.
В их обществе Сили была уже старой девой в свои двадцать, а ребёнок от неизвестного странника — грех. За такое ходило поверье, что боги отвернуться от них и удача будет таять сквозь пальцы.
Девушка также смирилась со своей участью и благодарила каждый день жизни, отведённой ей.
***
Спустя неполных восемь месяцев, Сильвия всё-таки родила дочку. Несмотря на малый срок, ребёнок родился полноценным и рос как на дрожжах.
Она не могла не радоваться такому подарку судьбы. И решила назвать девочку на честь неизвестного отца — Морой, впоследствии многие прозвали её Мораной.
Все в округе твердили, что это позор для семьи хозяина таверны, ведь девушка принесла ребенка поди неизвестного от кого. Местные дети тюкали и насмехались над Морой, а она только смеялась над ними, принимая всё за чистую шутку.
Но никто не заметил, как исчезла эпидемия чумы вместе со всеми её последствиями с появлением чудо-ребёнка.
У девочки были прекрасные косы тёмных волос, пухлые губы и большие серые глаза с живым интересом искорок в светлых радужках. Она была почти маленькой копией своей мамы.
Сильвия, к великому сожалению её отца, не смогла больше держаться за эту жизнь. Её тело истощилось, словно ребёнок забрал у неё всю жизненную энергию.
Теперь старик остался вместе со своей внучкой в той же небольшой таверне на окраине поселения.
Стоило Море чуть подрасти к шести годам, как она уже могла различать травы среди лесных чащ, находить тропинки, скрытые можжевельником и находить общий язык со всеми, кого бы не встретила.
Старик привозил ей книги, так как заметил интерес девочки к чтению и её лёгкость в освоении письма. Что было не пресуще обычным селянам.
— Тебе только дай тот сноп листов да чернила потемнее и поди всё забудешь на свете, — добродушно ворчал старик, привозя с дороги очередную рукописную книгу.
— Дедуль, не гневайся, я же так, совсем чуть-чуть помечтаю, — с мольбой смотрела своими серыми глазами Морана на старика и прижимала к своей груди сероватые листки папируса.
Таверна совсем опустела. Из-за «таинственного ребёнка», которым прозвали Морану. Жители строили странные догадки и слухами передавали из уст в уста загадочные истории о тёмной деве, которая может поднимать мертвецов из могил.
Чего только люди не придумают, повинуясь страху.
Для них она стала настоящим чудом в селении и таким же большим ужасом, словно одно её слово стоило кому-то жизни.
К восемнадцати годам, у Моры действительно развились свои необычные особенности, она могла слышать лесной шёпот всех здешних обитателей и потом рассказывать о существах, что видела в глуши; предостерегать насчёт плохой погоды, особенно грозы или сильной засухи; врачевать на уровне самых опытных лекарей.
Её боялись, но никак не уважали.
Слухи всё больше распространялись и с каждым разом наращивая снежный ком лжи и суеверий.
В маленькую деревушку перестали приезжать купцы и странники. Никто не хотел сталкиваться с легендарной Морой. От чего жители стали голодать, ведь нечего было обменять на самодельных рынках, да и выбор товара стал скудным.
Люди начали гневаться на Старика и его внучку. Собравшись на совете, решили изгнать их из деревни самым ужасным и подлым образом — сжечь таверну, как единственное их жильё и доход.
Как только всё случилось, сердце старика не выдержало и разорвалось, оставляя Морану одну на этом свете.
Тогда Мора прокляла это поселение и с её проклятьем началась затяжная гроза. Дождь затопил все дома и дороги этой маленькой деревушки, начался страшный голод и эпидемия чумы вернулась с новой силой, губя и людей и домашний скот.
Поговаривают кто-то видел, как две тени следовали за ней, совершая её пророчество и не щадя никого.
С тех самых пор люди поведывали легенду о грозовых странниках, которые появляются и исчезают, отставляя за собой чуму и разруху, а во главе них возвышаясь на чёрном вороном коне восседает девушка с чёрными, как смоль волосами и светло-серыми глазами.
Стоит проявиться грозе где-то вдалеке, как люди в панике разбегались по домам, молясь всем богам, чтобы их дом обошло стороной.
История не упоминает, когда именно исчезла Мора. Лишь говорится, что стоило это жизни многим. Её тело заковали в цепи, под толстым слоем саркофага с магическими рунами, где-то в глубине пустыни, а странники с тех пор больше не спускались на землю, чтобы сеять хаос.
По поверью, стоит кому-то принести в жертву свою плоть и кровью этому магическому склепу, как замки сами откроются, выпуская наружу непроглядную тьму и тогда наступит одно из предзнаменований всемирного проклятья.
Но ещё никому не удавалось найти место захоронения повелительницы грозы.
