Батя

Он смутно помнил первые годы своей жизни. Помнил постоянное чувство голода, от того, что всю еду забирали дети постарше и посильнее. Помнил страх, потому что их воспитывали болью. Помнил ужасное ощущение пустоты, которому он смог дать название уже гораздо позже — одиночество. В приюте никому нельзя было доверять, все и всë там продавалось за лишний кусок хлеба или почти новую рубаху. Это было самое ужасное время в его жизни, но он не жалел. Приют сделал его сильным духом, хитрым и изворотливым. А потом пришёл он — мальчик с железными ногами и горящими огнём глазами. Ригор не уговаривал и ничего не обещал, но он так горел своей идеей — создать банду, братство. Учиться, драться и просто жить и жить свободно. Понти поверил ему, а затем поверил и в него. Ригор. Ригор был удивительным, на пару лет старше его самого, он знал математику и физику (эти слова он узнал от него) и умел делать невероятные вещи с металлом, и драться. Но самое потрясающее было то, что он всему этому учил нас. Он делился своими знаниями и взамен требовал только преданности и верности. Не самая высокая цена. И хоть многие вещи казались очень скучными и бесполезными, вроде измерения градусов углов, Понти честно старался. Он не хотел подвести Ригора или показаться совсем глупым в его глазах. В тайне он мечтал лишь об одном — подружиться с ним. А для этого, надо стать равными. И Ригор заметил Понти и его усердие. Они много времени стали проводить вдвоём в мастерской и ему чаще стали давать важные поручения. Но всё было разрушено в один миг. После битвы в особняке Халдура, когда их схватил легион, когда им сказали, что Ригор мёртв… Понти не верил. Он отчаянно гнал и гнал от себя эти проклятые мысли, а чертовы серебряные трусы только подливали масла в огонь. Он храбрился перед остальными, старался поддерживать боевой дух. Он старался стать Ригором для них. Но ему, ему тоже он был нужен… Понти пришёл в себя на корабле. Один, в окружении кучи людей в чёрном с закрытыми лицами, которые очевидно были наёмниками. На секунду в голову пришла мысль, что это Ригор их послал их спасти всех из тюрьмы. Но он был один. Потом пришла та девчонка вестница — Эша и еще куча людей. Великан, которого они с бандой когда-то, будто в прошлой жизни, победили, вообще стал медведем. Баронесса, принцесса, шах, Отражëнное королевство, кристалл Атарея, ковен, ведьмы, планы… Понти ни-че-го не понимал. Он вытряс из Эши, что Ригор жив и вдруг почувствовал, как впервые за всё то время вздохнул полной грудью. В тот день он знатно напился, и так хорошо ему не было очень давно. Они выяснили, даже где он находится, но у всех были какие-то свои планы и цели и Ригор в них явно не входил. И Понти решил взять всё в свои руки. С каким же наслаждением он резал валенгорцев. Подойти сзади, запрыгнуть на спину, взрезать шею или проткнуть глаза. Упасть на землю, полоснуть по ногам, заставляя противника упасть, заколоть ножом. И так снова, и снова, и снова. Как он нёс этого медведя — великана заслуживает отдельной истории. Итак, первый этап его плана выполнен: он нашел себе союзника и лодку. Осталась самая малость — доплыть до острова Гравад и найти там Ригора. Икдрас был не похож на других взрослых. Иногда он вёл себя даже глупее их самого мелкого члена банды. А еще Икдрас был честным. Он ничего не скрывал и не приукрашивал. Он и правда нравился Понти. А уж его офигенная железная рука! — А это мой сын. Слова Икдраса звучали у него в голове пока он пробирался к штурвалу менять курс корабля. Понти захлëстывал адреналин и кураж, но эти слова поднимали из глубин его души целый ворох непонятных чувств. Корабль поворачивает и Икдрас летит за борт. А вместе с ним летит ко всем чертям их план. Тот с кем дрался Икдрас, находит его, начиная затирать что-то про служение и проигранную ставку. — Ты чё с батей моим сделал?! Выпад, удар прямо в сердце — как учил Ригор. И мужик падает, пачкая пол кровью. Взять в заложники капитана было не сложно. Сложно вести переговоры. — Вы, сборище тупоголовых пьяниц! Разворачивайте корабль и найдите моего папку! Иначе я оторву яйца вашего капитана и заставлю вас их жрать! Медленно трезвея, шатаясь и путаясь в своих ногах, матросы разбрелись по своим местам, меняя курс корабля. На какое-то время Понти взял полный контроль над ситуацией, а значит, у него появилось время подумать.Сегодня он впервые назвал кого-то батя. Это слово странно ощущалось на языке, отдавая какой-то застарелой грустью. — Только хорошие и послушные мальчики и девочки заслуживают того, чтобы у них были мама и папа. Слова воспитательницы, имя которой он уже и забыл, пронеслись в голове. Она лгала. А маленький Понти ей верил и старался. Ходил в храм и молился Пятерым, всегда помогал старшим, был тихим, послушным и приветливым. Но его так и не забрали. Взрослые, которые приходили в приют, по его наблюдениям, делились на две группы. Первые — обычные фермеры, которым нужны новые молодые и крепкие руки, а вторые — богатые аристократы, которым нужны красивые куклы. Увы, Понти всегда был маленьким и щуплым, с далеко не смазливым личиком. В любом случае в приют приходили, чтобы заключить сделку и разыграть спектакль. Отношения между взрослыми и детьми всегда были деловыми, и вовсе не наполненными семейным теплом и уютом. И сегодня Икдрас случайно начал эту игру. И чего она будет стоить для Понти, было не ясно. Знакомая тяжелая поступь. Короткий диалог — введение Икдраса в курс дел. И вот он ведёт переговоры с командой. В два раза, в полтора — слышится с палубы. А Понти исследует новое чувство, что появилось в нем, с момента как великан ступил на корабль — защищенность. — Всё решили. Плывем на остров Гравад. После этой фразы Понти наконец отпустил капитана и выпроводив его из собственного кабинета развалился на стуле. Только после этого он расслабился, ощутив каждую мышцу, которая была в диком напряжении последний час. — Давай, если мы не найдем Ригора, отправимся в Сезар? У нас, кажется, неплохо получается захватывать корабли. Отец и сын — отличная пиратская банда, — слова соскользнули с языка прежде, чем Понти смог их обдумать. Почему он решил поддержать эту игру? Ему уже не пять лет, ему не нужен папа. Он уже взрослый. — Отличная идея малой, — Икдрас потрепал его по голове, — только уж больно у тебя много волос как для моего сына-то. Что-то внутри Понти перевернулось, от прикосновения Икдраса. Почему ему стало так важно то, что его похвалили? — А у тебя волосы от тупости выпали? — Понти резко дёрнул плечом и вышел на палубу. — Да я ж пошутил, чего ты, — Икдрас недоуменно смотрел ему вслед, — Дети…— пробурчал он себе под нос. Резким шагом Понти дошёл аж до самого носа корабля. Морской воздух бил порывами ветра, заставляя жмурить глаза. На внутренней стороне век мелькали приютские воспоминания. Он распахнул глаза и уставился на горизонт, специально, стараясь не моргать и не думать. Глаза быстро пересохли и заслезились. Понти слизнул соленую каплю с уголка губ. Отличаются ли на вкус морские брызги от слёз? — С-сука! — он со всей силы ударил кулаком о борт корабля. — Папа; он приходил в дом почти с закатом, и от него всегда пахло лесом и зверями. Он был такой сильный! Однажды он принёс целого медведя! Одна его голова была с целую меня! У него были такие большие руки, что он только одной, он мог меня поднять и положить на печку. Папа всегда клал меня на печку… и рассказывал истории… — рассказ постепенно перерос в рыдания. Маленький Понти выскользнул из своего закутка, где подслушивал девчонок, которые разговаривали с новенькой. Всем сиротам, не знавшим родителей вообще, было любопытно и каждому новичку устраивали допрос. Другое дело что мальчишкам, в его-то возрасте — целых шесть лет — интересоваться семьёй и родителями уже считалось чем-то постыдным. О родителях мечтают только сопливые карапузы да девчонки. Дрожащий голос девочки всë звучал и звучал у него в голове. Понти обхватил голову руками и стиснул зубы. — Я тут ненадолго, скоро приплывет мой папа и заберет меня! Он моряк и даже в Сезаре был! Вот совсем скоро… Он приплывет, правда! Я не вру! Все вокруг смеялись не скрываясь. У мальчика задрожали губы, и вдруг он бросился вперёд на самого главного и вписался ему головой в живот. — Хватит, хватит, хватит смеяться! Его быстро скрутили и, бросив на пол, стали бить ногами. — Эй, Понти! А ты чего стоишь? — главарь обратился к нему, и все глаза тотчас уставились на него. Понти ударил мальчика по ребрам, выбив тихий всхлип. Зубы стали скрипеть от напряжения, и он прикусил губу. — Да что хорошего то, в этих родителях? Вот забрали бы нас, выросли бы какими-нибудь тупыми фермерами, всю жизнь коров пасли и грядки пололи. А теперь мы — сила! Мы грохнули гребанного трибуна! Все вокруг радостно загомонили, поднимая кружки с пивом. Ригор вернулся с парочкой полных бутылок. — Правильно говоришь, Сэм. Мы — сила! — Мы — сила! Мы — сила! Мы — сила! — скандировали все, в такт топая ногами. — Мы — сила! — тихонько прошептал себе под нос Понти. Он выпрямился, отëр рукавом лицо. — Мы — сила! Я иду, Ригор. Я иду, ребята.