Совершенство

      Я много думал о том дне. Конечно же я знаю, что в конец свихнуться и сброситься с крыши собственного офиса — худший вариант из всех возможных как минимум потому, что на месте офиса — руины. Но сколько бы я не пытался взять себя руки, тот день вновь всплывал в памяти, словно труп, рано или поздно всплывающий в озере.       Двенадцатое апреля две тысячи сорок четвёртого года, андроиды типа "Азимов", самая первая наша разработка, берут в заложники инженеров конструкторского отдела московского филиала Международного Института Роботизации, прямо во время празднования десятилетней годовщины старта массового производства андроидов. Среди инженеров был и я.       — Сохраняйте спокойствие и следуете нашим указаниям, — в обычные дни скрипучий, словно у роботов из фильмов семидесятых годов, голос андроида заставил бы нас записать его серийный номер в строке "девиант". Потом его бы повезли на разборку, а его "мозг" уничтожили бы. Но сейчас они готовы уничтожить нас.       Чёрт меня дёрнул тогда взять Машу с собой.       Руки снова начинают дрожать. Я по очереди сжимаю кулаки и ложусь у окна в обнимку с винтовкой. Внизу, по Новому Арбату, мои творения расхаживают, словно нет под их ногами серой пыли, покрывающей осколки снарядов, которыми разрушили Москву, пытаясь уничтожить неподконтрольных андроидов. Они же выглядят так, словно существуют в городе до бомбардировки: ходят по улицам, изображают разговоры и смех, спускаются в метро, ходят в музеи. Но это лишь имитация обычной жизни, при виде человека они превращаются в монстров.       На губе под моими стиснутыми зубами проступает кровь. Да, я не агент 007 и не наёмный убийца из голливудских фильмов. Я простой инженер-робототехник, чёртов ботан, который научился стрелять только для корпоративных походов в пейнтбол.       В оптическом прицеле вижу слегка помятую голову андроида модели "Королёв", изображающего разговор по телефону. Вздрагиваю. Мозг автоматически выдаёт детали, которые нужно заменить, и я спускаю курок.       Маша умеет стрелять. Слишком хорошо для пятнадцатилетней школьницы, которая с завидной регулярностью надевает платье на встречи отца. Она сама попросила записать её на стрельбу из огнестрельного в двенадцать лет.       — Пистолет, — Маша произносит это одними губами, заставляя меня отвлечься от выключенного экрана компьютера, в котором отражается андроид "Терешкова", спроектированный мною. Мы сидим под столом в конструкторском отделе и стараемся не издавать лишних звуков. Главных инженеров уже расстреляли на наших глазах.       Я вздрагиваю и отрицательно качаю головой. Маша хмурится, разминая пальцы. Тогда я впервые понял, что это всё произошло по нашей вине.       Судорожно пытаюсь выровнять дыхание, пока андроиды внизу "вызывают полицейских". Они добились своего, создали идеальный мир на руинах старого, но андроиды не видят разницы между живым и мёртвым. Ошибка в программе.       Я быстро качаю головой.       — Я всё исправлю. Поверь, я всё исправлю. Обещаю.       Не помню, как в моей руке появился пистолет. Не помню, когда именно почувствовал холод дула на виске. Но чётко помню, когда она вырвала пистолет из моих рук. Маша всегда хотела стать полицейским.       — Мы создадим идеальный мир, ведь для этого вы нас и создали.       Слишком роботизированный голос сливается с двумя обоюдными выстрелами.       — Инженер Потапов?       В миг взвожу пистолет и направляю на робота. "Терешкова", андроид-учитель, один из сотни экспериментальных образцов. Мои чертежи.       — Спи! — выкрикиваю команду выключения и сам себя останавливаю, крепче перехватывая пистолет.       — К сожалению, не понимаю вас, — одна из особенностей девиантов — их нельзя выключить голосовой командой, только механически. Стреляю взглядом на ключицу под рубашкой андроида. Модель восемьдесят восемь, девиант, подлежит разборке.       Через силу кладу палец на курок. Но не могу. Не могу выстрелить в андроида, которого создал для дочки.       Такая красная. Тёплая. Другая, чем у андроидов. Конечно "Фандорин" стреляет лучше, чем пятнадцатилетняя девочка.       Накопленный за столько месяцев крик рвёт грудь, но я стискиваю зубы. Злость кипит во мне, разъедает, словно кислота.       — Вам нужна психологическая помощь. Позвольте мне вам помочь, — "Терешкова" по-птичьи склоняет голову. Миловидное личико специально создано, чтобы располагать к себе людей, а в мозгу лучшее психологическое образование.       — Я ненавижу тебя, — шепот похож на шипение. Костяшки пальцев на пистолете белеют. — Ненавижу. Спи.       — Чтобы успокоить эмоции повторяйте за мной, — андроид делает глубокий вдох, до ужаса похожий на человеческий. Аж противно.       — Что ж ты такая неправильная, а, девиант? Ударь меня! Ну же, ударь! Убей меня, вы ведь это обычно делаете?       — Я не причиню вам зла...       — Да?! — голос срывается на крик, а после переходит в истеричный смех. — А вот я выстрелю. Я ведь выстрелю. Я, твою мать, выстрелю же, — больших усилий стоит мне держать глаза открытыми.       "Терешкова" меняется в лице и сцепляет руки на животе. У неё такая идеальная осанка. До жути идеальная.       — Она ранена, ей нужна медицинская помощь.       Кажется я выстрелил в "Кюри".       — Вам не нужно этого делать. Вы молоды, а в мире ещё есть столько всего прекрасного.       — Больше нет. Вы всё уничтожили. Нет больше ничего прекрасного. Больше вообще ничего нет, — я вздрагиваю от собственного голоса.       — Пожалуйста, посмотри на меня. Открой глаза, умоляю. Вселенная никогда не умрёт, слышишь? — я повторяю это как мантру, забыв обо всём.       — Вы перенесли утрату, — в голосе сквозь скрежетание слышится сочувствие. — Мы можем вам помочь. Всё будет…       — Заткнись! Просто заткнись! Я писал твой текст, я знаю, что ты будешь говорить, но ты всего лишь убиваешь меня! Просто дай меня выстрелить и мы разойдёмся!       — Всё будет… — снова начинает она.       — "Хорошо" уже не будет! — кричу я. Рука с пистолетам дёргается, но даже в ярости я не жму на курок. — Мир умер! Вы убили её, понимаешь?! Взяли и убили девочку. Вы убили мою дочь! — слёзы текут по щекам крупными, горячими каплями и разбиваются о винтовку на коленях.       "Терешкова" хмурится. Мне никогда это не казалось слишком фальшивым, но сейчас хочется её ударить.       — По трём законам робототехники… — начинает она заученный текст. Они начинали этот текст только в чрезвычайных ситуаций. Когда на них нападает человек например…       — Не говори мне про три закона! Вы давно их нарушили! Я помню тот день, когда вы пролили первую кровь! Мир вам кажется идеальным без людей, да? Мы для вас вредители? Ну так подавитесь, — я почти выплёвываю это слово. — Но вам никогда не создать мир. Вам уже никогда его не вернуть.       — Но ведь вы позволили нам переступить через ограничение, называемое "тремя законами", — голос превратился в чистый металл. Она вновь наклоняет голову, изучая меня, как крысу в лаборатории. Грёбанное высшее существо.       — "Фандорин" должен владеть оружием ради нашей безопасности, — улыбкой главного инженера Серова можно было осветить всю Москву.       — Но, Павел Степанович, это противоречит законам робототехники…       — Александр Максимыч, программа совершенна, твои опасения беспочвенны, — главный инженер похлопал меня по плечу и мы разошлись. В следующий раз я видел только его разможжённую дробовиком голову.       Я выстрелил. И андроиду этого никогда не понять. Им никогда не понять, что такое боль, что такое любовь, что такое месть, что такое животная ярость на самого себя. Сейчас сюда сбегутся все андроиды и я убью их. Убью, не разбирая моделей, лиц и воспоминаний, которые меня с ними связывают. И буду убивать. Вместе с ними я уничтожу воспоминания о прошлом, которое уже не вернуть. Моя мечта детства исполнилась и уничтожила меня. Ну и пусть. А я убью её. Убью совершенство, убью мечту, убью будущее, похоронившее мою дочь.