Вечеринка жалости

«Если уж мне и придется кого-то жалеть, то пусть это буду я сам. Верно?»

Он действительно старался ему угодить. И пусть это не получалось всегда, ведь иногда ему удавалось вывести Эо из себя. И даже тогда, он бежал всё исправлять. Иногда он думал: если бы скинтонит был у каждого, может быть, это не было бы чем-то странным и слишком уж тёмным, незаконным, опасным и подавно. Если бы Эо из прошлого рассказал бы Лололошке из того же прошлого, может быть сейчас, ему бы не пришлось думать об всём этом. О том что может быть, на самом деле скинтонит есть у каждого в шкафу, что может быть он смог бы обменять эту побрекушку на пару фрагментов настоящего, горящего скинта. Да и вообще, не считал бы эту вещь побрекушкой и, не получил бы из-за неё в нос. А приятели не чувствовали бы себя противно рядом с ним. От этого самому становилось тошно, что аж жалко собственное здоровье. – Здорово Лололошка, ну так что? Особого пива или ещё чего-то? Льда? Запах перемолотых одуванчиков въелся в одежду Лиса, из-за чего Лололошка обратил на него внимание. Задумавшийся, он провожал взглядом постояльцев паба, пока сам витал в собственных мыслях. Может он бы и продолжил так сидеть, если бы не Лис. Его недавний приятель. Он же, стоя рядом с Лололошкой, накрывал его собственной тенью. Было ли это волнение, беспречинное? Или в заправду. Или желал просто выудить у парня пару десятков осколков, за на самом деле вкусные напитки, а может вкусности... – Очевидно – да! Кваса и жаренную кур- говядина симпатичнее, – невозмутимо ответил Лололошка. Лис хмыкнул. – Как знаешь. Советовал бы я тебе отдыхать... и льда! – Ага. Лёд Лололошке точно поможет. Синяк под глазом постоянно возникал пульсирующей болью, пусть и являлся всего-навсего синяком. Рука у него оказалась совсем тяжёлой, такой – какой он мог представить её только у Лиса. Теперь ему и вправду стало интересно. Но, стоило Лису скрыться в подсобке, как Лололошка свалился лицом на стол, услышав как где-то упала вилка. Ему только осталось отмахнуться, мол: «уже». А уже, хуже некуда. В Лисе он не мог сомневаться, а не доверять ему ещё хуже. Глаза и уши у него на месте. А пальцы, пусть и не идеальны, но куда надо пролезут. – Держи! – со стуком, стакан кваса приземлился на стол, а характерная пена потекла сквозь пальцы Лиса, – После трапезы, я надеюсь твои ненужные мысли приведуться в порядок. Думаю ты понимаешь о чем я. И он кивнул. – Сколько с меня? – О, да что ты! По старой дружбе я сделаю тебе скидку, хотя я уверен сейчас ты при деньгах. Всего фрагмент скинта. Всего? За очками, Лололошка округлил свои глаза, чуть не поперхнувшись. С одной стороны, сумма то действительно была не большой, ну с другой, у него с собой всего было с дюжину. И пусть Лололошка знал, что в его комнате находится в раза три больше, отдавать Лису целый фрагмент скинта он не хотел. – Сейчас я при деньгах? Лучше не скажешь.. – он дал ему в руку фрагмент. – Уже вся Поэна знает, как ты с моей Матильдой того Цветочника поймали. Ух, как я рад за вас, молодцы! – Лис стукнул своими руками по столу, и тарелка со стаканом подпрыгнули. Лис не обратил на это внимания, и продолжил: – И какого это, когда вся Поэна может вами гордиться? Слышал, у главного портала главы гильдий собрались, думаешь из-за вас? Да... и Змей, и Шрам, и Пуговица... Даже пряностник! Может, Поэна и могла гордиться ими, но то что главы гильдий пришли ради них, было спорным. А разве, обсуждение такой темы безопасно, когда прямо в стенах есть уши. Хотя, какая безопасность? Да и Поэна и вправду знает обо всём этом. По крайней мере, они знали лишь часть правды, которая была на самом деле скрыта под блестящим слоем... лжи? Это звучит слишком уж грубо. А ведь Лололошке хотелось что бы хотя бы капелька лжи, которую они скрывают, звучала мягко и вежливо. Тогда уж, пусть это будет ни ложь, а скрытые детали. Скрытые детали, из-за таких же скрытых обстоятельств. Звучит даже более чем... – Думаешь? А может, у них свои дела там были. Всё таки, каким бы опасным приступником не оказался Пэлиас, я не думаю что та цена которую нам дали, того стоит. Да даже плакатов с его розыском нету, – начал размышлять Лололошка, глянув на Лиса. Лис же опередил его резкий поток мыслей, перебив: – В любом случае – вы молодцы! Да и ко всему, ты слишком много думаешь. Лучше расскажи, как? Как вы сделали это, если его сотнями лет никто не видал. – Ну... кхм.. долго рассказывать. Это ты лучше, расскажи, как так вышло что ты с Матильдой поссорился, а сейчас, как ни в чём не бывало? В какой то мере, это была не просто попытка перевести тему, а действительно то, что возможно помогло бы ему помириться с Сан-Франом. Может Лололошка и не был уверен, стоит ли его время вообще отнимать на него, но почему то он был уверен в том, что ему либо придется прийти к Сан-Франу, либо он сам придет к нему. И почему-то Лололошка склонялся больше ко второму, ведь как бы сейчас он не был на него зол, он достаточно хорошо его знал, что бы действительно скрипеть зубами только при его виде. А видел он его постоянно. Ходить что-либо обменивать в Искру он не хотел по понятной причине, ведь правда, после того как они с Матильдой поймали Пэлиаса, в этом просто не было нужды. Пусть он постоянно ловил на себе взгляды Сан-Фран, а от воспоминаний снова начинал болеть синяк под его глазом. Скорее всего, это был уже не просто синяк под его глазом, а шрам на его сердце. У Лололошки постоянно появлялось необъяснимое чувство, словно всё так и должно быть. Словно сама судьба подводила их к такому исходу. И до последнего, Лололошка подсознательно старался отказаться от такого исхода, ища выход даже в таком обычном вопросе, который казалось не мог его никак касаться. Но раз уж он спросил это у Лиса, значит он добровольно связал себя с этим вопросом, и ответом который он получит. Ответом, который сможет стать разгадкой к его необъяснимому чувству. – Да как? Да как же я могу на неё злиться? – Лис вскинул руки, а брови полезли на лоб, – моя же доченька, единственная! Поверь Лололошка, какие бы ссоры между нами ни были, я никогда не смогу простить себе свою злость на неё. После потери матери, она единственная кто у меня осталась, а я единственный кто остался у неё. Наши разговоры, это единственные честные прелести между нами. И честно признаться, пусть сейчас она всё ещё злиться на меня, я – нет. Знаешь, Лололошка, если бы у тебя был кто-то последний, ты бы смог понять. Лис резко замолк. Его глаза приняли теплый и извиняющийся оттенок, а рыжие волосы казались горячим огнем. Да, сейчас, такое неожиданное откровение от Лиса, оказалось до ужаса резким и не приятным. И даже оставшиеся эльфы в пабе не заставили его замолкнуть. Но... Кажется, именно этих слов и ждал Лололошка. Матильда – дочь Лиса, самого доброго мужика во всей Поэне, какого только знал Лололошка. А Матильда пошла в него. Да и, будь он на месте Лиса, даже если сложно представить, если бы Матильда оказалась бы его дочерью, он бы тоже не смог держать на неё обиду и злость. И пусть даже дело не в том, единственная она у него или нет. Просто чудесная. Лололошке хватает этой мысли. – Просто не можешь злиться? – Лололошка хмыкнул. Просто не злиться сложно. – Конечно, бывает невыносимо, но потом привыкаешь, – сказал Лис. Фонарь луны падал лучами на задние окна Пузатого Лиса, а последние посетители давно покинули паб, либо пошли в комнаты на верхние этажи. И только Лололошка продолжал сидеть, обдумывая сегодня услышанное. Тарелка с говядиной была пуста и уже давно забрана Лисом, а кружка кваса всё стояла. Когда Лис только принёс её, за стеклом искрились пузырьки газа, а сам запах казался слишком уж сладким, словно это полный стакан мёда, а не кваса который на самом то деле оказался слишком горьким. Первый глоток ему пришлось просто проглотить, ведь вряд-ли бы Лису понравилось, если бы Лололошка выплюнул это обратно. Хотя, раньше он считал его квас самым вкусным и сладким. Попрощавшись с Лисом, Лололошка наконец покинул своё место. Раздумывать и куда-то идти на ночь глядя, он не очень то и хотел. Пусть его живот сейчас был наполнен, ему и вправду не мешало бы прогуляться. Ночную Поэну, Лололошка казалось будто никогда и не видел. Хотя, откуда в Междумирье ночь или день? Только Золотой город мог похвастаться подобиями маленьких солнышек, которые иногда освещали их территории и ближайшие здания. Их свет часто отражался даже в гавани. Но всё же, существа наполнявшие маленький городок в пустоте имели собственные часы, только они могли сказать о том, когда им надо ложиться. Когда Поэна наполнена – день, пуста – ночь. Сейчас она пуста, значит ночь! Но всё же, можно было встретить редких убийц, внимание которых Лололошка старался не привлекать. Как бы то ни было, его фаворитом после пряностников были именно они. Ведь, именно гильдия убийц казалась Лололошке самой непостижимой и опасной. Ведь только Пуговица и её подопечные были готовы растерзать его. Хотя от одного он услышал весьма неожиданные слова, даже если этот убийца свалился на его голову как снег в августе. «В Поэне тебя кажется очень любят», – говорил потом представившийся Грумрак. С чего бы? Его слова противоречили самому себе, ведь сказать что его в Поэне очень любят, а потом накинуться на него с ножом, весьма... своеобразно. А потом угрожать его жизни, мол: «С чего ты можешь быть уверен, что неожиданно на тебя не упадет кирпич, или за углом тебя не пырнут кинжалом?» Ведь только эти слова заставили Лололошку сесть и продолжить слушать, этого... Этого! Этого гоблина. Он всё не хотел вспоминать его имя, ведь только этот гоблин заставил Лололошку вспомнить кто он такой. И не какой-то герой Междумирья, а обычный парень. Ведь какой из него герой, если испугался обычных угроз от убийцы-гоблина, ведь в самой Поэне и без Грумрака этих угроз меньше не становилось, только наоборот, становились как-то более разнообразнее. А он... Он просто сел рядом. И пусть это и сыграет ему на руку, он всё ещё был возмущён на самого себя. Вот только... Это была не единственная их встреча. Они встречались, перекидывались взглядами, а потом и вовсе... Грумрак без церемоний вручил ему временный пропуск в гильдию убийц, а потом самолично привел его к некому "шефу" – Вито. А мало того что он ему дал ещё одно задание, он даже не спросил. Хотя, вряд-ли бы его кто-то спрашивать вообще стал бы, ведь Лололошка имеет дело с убийцами. На территории контробандистов он чувствовал себя ещё хотя бы капельку в безопасности, но точно не на территории убийц. Прямо сейчас, они так же без церемоний могли просто лишить его жизни. А ещё! Лололошка был точно уверен, они не станут его убивать, ведь... Лололошка, он же сейчас очень любим в Поэне! Пусть и главной причиной остаётся Пуговица, запретившая кого-либо убивать или ходячий договор, он же гарант, он же Эо – дядька Лололошки. Убийцы они только за Поэной. И пошло поехало. С того момента, пусть и прошёл всего день, Лололошка ощущал их взгляды везде на своём теле. Даже сейчас. Он прошёл поодаль от них, но услышал их перешептывания, а взгляды прожигали изнутри. А ведь он пообещал Эо в никакие неприятности не встревать, а наоборот, избегать. Как не странно, ноги сами привели его в собственную комнату, где казалось никакие убийцы его не потревожат. И упав на кровать, он сразу же пожелал себе заснуть без снов, на трезвую голову. Хотя его переполняли мысли о том, каким же все таки завтра будет день, ведь он был уверен, ему ещё предстоит встретиться со всеми теми, с кем он так не хотел бы встретиться по крайней мере ещё недельку вторую. А ведь это слишком много. Если его желание действительно сбудется, то он уже смело может попрощаться со своей спокойной жизнью, ведь спустя это время он бы оказался уже в руках старой ведьмы – Фарагонды, ведь пакт о Лололошке некуда не денется. И тогда он бы уже на вряд-ли бы вообще увидели кого из своих приятелей. И даже если сам пакт стоил их. Только под эти мысли ему удалось заснуть. ... Все слова закончились, а ведь он не успел ничего сказать. Эти страхи становятся сильнее его, как будто нет ничего кроме них. Он нырял всё глубже и глубже, продолжая выслушать его. – И в который раз я убеждаюсь, что ты! Ты.. Чёрта с два, да как бы ты ни был прав, ты знаешь! Я не могу принять это. Не смогу, понимаешь?! Я не смогу принять вот эту – свою участь, вот так! – кричал Сан-Фран. Каждый раз, Лололошке хотелось высказать Сан-Франу всё так же, как он высказывался ему, не стесняясь и не перебирая выражений. Но к сожалению, Лололошка всегда был очень не многословен и сдержан. И в отличии от Сан-Франа, он мог держаться, твердо смотря ему в глаза, и казалось не наблюдая в них ничего, кроме собственного холодного отражения. В его, таких же – холодных стеклянных глаза. Ведь сейчас, это было единственным куда он позволял себе смотреть, словно желая узнать о чем думает Сан-Фран. И пусть сейчас он высказал всё что только можно было, Лололошка был уверен что это далеко не так, ведь каждый раз Сан-Фран словно произносил одно и тоже, стоило им только встретиться. Как не крути, Лололошка не мог следовать совету Лиса, кровь всё равно вскипала. Ну же, ну же! Соберись! И.. просто не злись. – Помнишь? Мы хотели поговорить у пасеки? Давай.. только спокойно, – отшатнулся от Сан-Франа Лололошка, делая свой голос как можно мягче. Но даже не смотря на это, голос звучал зло и отчаянно. – Какие пчёлки, идиот?! Ты можешь просто понять меня?! Каждый его крик только сильнее и сильнее заставлял Лололошку злиться, убеждая его в одной маленькой вещи. Он знал что она подальёт масла в огонь, и в какой то момент даже отказывался её произнести. Но он говорил, вспоминая давно сказанные слова его приятеля. Он не мог себе позволить произнести это, это было выше него. – А я.. Я в который раз убеждаюсь, что ты всего навсего зазнавшийся эгоист, который что и может только языком трепать, – не узнавая себя выпалил Лололошка, как тут же получил удар в живот, сразу согнувшись от боли, – да..! Я так правда думаю. Ты не знаешь что я чувствую! – Не смей так говорить! Может я и не знаю что ты чувствуешь, но ты тоже не знаешь что чувствую я! Чтож, через минуту ему было уже без разницы. – Ах, значит так?! – Лололошке не оставалось ничего, кроме как ударить Сан-Франа в ответ, – ты считаешь что мне не жаль? Не жаль свою жизнь, и твою!? Да мне, блять, больно! Слова сами по себе вырвались из его рта. Да уж... Лис действительно говорил, и себе, и Лололошке. Говори, не молчи, слова спасут. А на деле то... – Жаль тебе? Жаль тебе только себя. И кто же здесь эгоист? – выдохнув закончил Сан-Фран, отступая от Лололошки. – Жаль. На деле то, слова оказались солью. Солью заготовленной для раны. Оказались горькими и не вкусными, не слаще уксуса. Сравнившись только с самым острым соусом, ощутив его вкус на кончике языка. Так, как Лололошка произнёс последние слова. – Жаль... и себя, и тебя. Правда жаль. Но это уже было сказано никому, в пустоту. Сан-Фран ещё давно не хотелось слушать Лололошку, поэтому даже не подождал пока тот оклемается и ушёл из пещеры прочь. Даже... не обернувшись. В тот момент, Лололошке показалось что всё. Единственная жалостная нить, которая хоть как то только могла их связывать оборвалась. Он разрешил и пропустил себе мысль, что это место окажется точкой не возврата, если он не попытается это как-то исправить, или подчерпнуть в их общую пользу. Выбежав вслед за Сан-Франом, Лололошка обречено взвыл не увидев его хотя бы поблизости. Это была их очередная встреча, очередная вечеринка жалости, пусть в таком странном места, что сложно было назвать её "случайной". Но так оно и было. – ДА, МНЕ ЖАЛЬ! ЖАЛЬ ЧТО ЭТО ТЫ ТАКОЙ ЭГОИСТ! И НЕ СМЕЙ ЭТОГО ОТРИЦАТЬ! ТЫ ЗНАЕШЬ, САН-ФРАН! – выкрикнул Лололошка как можно громче, что бы Сан-Фран, где бы он ни был, услышал его. Что бы знал его слова. Он отчаянно стиснул зубы, чувствуя языки пламени у себя во рту. И кто бы его здесь не услышал, ему будет всё равно. Даже если это будет, кто-то, кого всё таки будет ожидаемо встретить здесь. К сожалению поблизости послышались шаги и шуршания, которые становились всё ближе и громче. Это заставило Лололошку насторожиться, ведь они действительно привлекали слишком много внимания к своим персонам. – Лололошка! Лололошка, что здесь произошло?! Да вас! Вас было слышно наверное даже в Пропии! – выходя откуда-то выговорила Ашра, оглядываясь, словно проверяя на наличие других. К её и Лололошки счастью, в пещере никого не оказалось. – Ашра? На самом деле, Лололошке показалось что Ашра появилась у него прямо за спиной, стоило ему только обернуться. Вообще, он уже не впервые замечает резкие появления своих знакомых. Сейчас ему так же не очень хотелось обращать на это внимание. Да и какое это может иметь значение вообще? –Ну я же просила! Помиритесь, ну Лололошка.. – она опустила плечи, заметно согнувшись, – что здесь произошло, вы к.. кретины! Недоумевание спало с лица Лололошка, но тут же стало ещё сильнее на лице Ашры, когда тот на такое заявление хихикнул. Конечно, Ашре не пришлось догадаться, ведь и так знала что здесь произошло. Но в самом то деле, ей это правда не нравилось. Каждый раз, она слышала их ссоры, которые казалось должны были давно прекратиться, как на душе снова чупакабры скребутся. – Узнают из главных как мы тут Видомнию разрушаем, не снести нам голов, – пригрозила Ашра, закинув свою маленькую косичку за ухо. Она уже собиралась уходить, как вспомнила, – кстати. Мы с группой на вылазку собираемся, я что мимо то проходила. Присматриваю горячие точки, где навара больше водиться будет. – Так что же ты тогда к Поэне так близко? Это подальше надо осматриваться, – перебил её Лололошка. – Так вот именно, Лололошка! А вы ещё около Сала и Дэна покричите! Не нужно никому знать что за отношения вы выясняется ни с того ни с сего! – Ну Ашра, главы гильдий и так в курсе. А если кто из "согильдейцев", – он показал пальцами ковычки, – ох... если кто-то и прознает, то опять же, они всё уладят. Ну, или это будет Эо.. – И что? Значит пойдем всем расскажем что мы к Фарагонде в гости ходим, с подарком в виде погасшего скинта! Лололошка, ну это серьезно, ты ещё не понял? Если хоть кто-то узнает, то и до старухи этой не далеко, – всё настаивала Ашра, скорее пытаясь вразумить Лололошку. Или это были убеждения для самой себя? – Ашра, мысли у́же! Кому вообще есть дело до наших отношений? – Может хотя бы Павлу? – Я его уже давно не видел, так что не думаю. – Это уж точно... – смирилась она. В момент этого молчания, Лололошка всеми своими извилинами чувствовал как оно становится не более чем, неловким? На самом деле ему хотелось как то заполнить это пустое пространство, лишь бы не стоять вот так. К сожалению памятью, Лололошка, феноменальной не обладал, и поэтому ему было трудно вспомнить детали их недавнего диалога. Никто не должен узнать, одумайся, верни Седрику тупинатор... В какой то момент его переклинило, и до Лололошки дошло, что ни о каком тупинаторе речи и не было. Только лишь его самовозглашонная формальность. И он сам подумал, что вопросы которые он задавал Ашре и факты которые приводил, действительно были ни чем иным как тупостью! Оттуда и тупинатор Седрика, который как он помнит, уже не подлежит восстановлению. И тут Сан-Фран постарался. – Я пришла то сюда, потому что вас услышала... – вдруг порвал тишину голос Ашры, который звучал совсем не привычно. Лололошка глубоко вздохнул, и ответил: – Ох... опять всё сводиться к нам. – Ладно-ладно! Да, прости.. Если тебя задевает, то скажу по-другому. Тебя услышала! На это Лололошка безразлично угукнул, отводя взгляд куда то в сторону скелета. – Так вот, если сегодня успеем, то пойдем в башню. Если нет, то придется завтра. Но тогда стоит учесть, что следовательно нам придется этот пропуск отработать. Пока... Фран ушёл к Седрику... Да, кстати, ему Эо посоветовал. Сказал что они что-то обязательно придумают. Так вот, придётся два раза за день там побывать. Я конечно не хочу что бы такое случилось, потому, ради тебя, Лололошка, мы постараемся закончить как можно быстрее. – Вот как. Ну, да... это всё прекрасно объясняет. Хорошо тогда! – согласился он. – Отлично, тогда я приду к тебе в комнату. Не пропадай только, – она уже помахал рукой, как опять сказала, – И пожалуйста, я прошу тебя, ради меня и себя, попробуй помериться с Франом! Ты тот, кто может сделать первый шаг, так сделай его уже. Пока! Лололошка тут же нахмурил брови, проводив девушку взглядом из пещеры. – Да уж, не снести нам... головы.. – последнее выпалил он, прежде чем отправить на территорию контробандистов, к себе в комнату. В пещере то и остался одинокий скелет, получивший слишком мало внимания, чем обычно. Ни привет, ни пока, не обнять не поцеловать. Может, это даже лучше. Ну, по крайней мере для Лололошки, а не самого скелета. А ведь Лололошка уже давно мог сделать первый шаг к тому, что бы помериться с Сан-Франом, но почему то он постоянно отказывался от этой мысли. Но сам себе Лололошка твердил: «Подожду ещё». А Сан-Франа он правда считает другом, и до сих пор уверен что может ему доверять. Даже проскальзывали мысли, что дело вовсе не в себе и точно уж не в Сан-Фране, а лишь в неизвестной переменной. А ею могло быть что угодно, и даже кто угодно. Да вот только, дальше мыслей этих, он не продвигался. Не расспрашивал ни у кого, и не настаивал. Ведь Лололошка привык ждать, ждать пока всё само наладиться. Хотя, почти в семидесяти процентах, как вычитал сам парень, это всё ему просто в конце концов аукнется. И тогда, пример уже просто не будет иметь смысла. Эх, кажется не об этом должен был думать Лололошка, смотря на скелета краем глаза Всё таки, он решил уделить ему своё внимание, пусть это даже мимолётный взгляд выше пояса. Ведь, этот скелет был его уже братом, как же не обратить на него внимание? Отдыхай братишка, я тоже пойду. ... Иронично, но Ашра сдержала своё обещание. Вместе с Лололошкой они правда пошли в Видомнию, сразу после вылазки. И вылазка в башню казалась не более чем обыденностью для Ашры или Эо, но Лололошка чувствовал это иначе. Тогда его волнение было не напрасным, и парень очнулся у себя в комнате. Точнее он думал так, но привычные для него вещи стали до абсурда странными и ужасными. Пусть ветер казался все таким же, как и ощущения оказались другими. Недовольство и непонимание. С каждым проведенном временем в этом месте, становилось только хуже, а пальцы все сильнее вцеплялись в рубашку. – Эй! Эй, Лололошка! Хей, не смей так говорить! Слышишь! Он ещё не до конца обезумел, что бы как то воспринимать его слова. К счастью, он быстро понял что все звуки здесь пусты, как и сами существа находящиеся тут. Даже Лис. Его мертвая тушка казалась лишь таявшим куском воска, что всё так же был пуст. Даже слёзы Матильды не отражали ничего, и оказывались лишь каплями солёной воды. Честно признаться, Лололошка бы испугался сам себя, если бы не посчитал происходящее там страшным. Сердце колотилось только при одной мысли, что это могло оказаться реальностью. По сравнению с тем что он увидел, даже Грумрак со своими угрозами, казался только цветочками. А главной угрозой оказалась Видомния, которая кажется понимала Лололошку. Он мог поклясться что было материализованно всё то, чего он так боялся. И ненависть, и одиночество. А смотря в когда то рассерженные глаза Сан-Франа, угрозой теперь считалось оно – ненависть и одиночество. Это было неким стимулом послушать Ашру, хоть Лололошка и не смог сделать это раньше. Оторвать Лололошку от Сан-Франа оказалось сложнее, чем думал сам Сан-Фран. Его пальцы крепко вжимались в его одежду, а лицо было уткнуто в плечо. – Лололошка, тебя не было почти час... – сказал Сан-Фран. Ашра и Шляпа позаботились о том, что бы ноктир попал в свой мир в целости и сохранности, и кажется они даже повисли на его шеи до самого его дома. Сложно было считать это настоящей помощью. А Эо? Он кажется просто не хотел мешать Сан-Франу и самому Лололошке. – Я рад. – Рад? – Извини... Фран, я много плохого наговорил, – пересилив себя сказал Лололошка, решив наконец-то сделать тот самый шаг. И Сан-Фран понял. Теперь для дорогого для себя человека, он не просто ныряльщик Сан-Фран, а просто Фран. Его друг. Теперь ветер который долго ощущался холодным, стал теплым, что очень редко в Поэне. В городе полном обмана, опасности и холода. Да и в целом в Междумирье. Появилось желание даже подставить лицо навстречу этому теплу, хоть Фран был уверен, что источником этого тепла являлся как раз таки ни ветер. Только Лололошка. И какие бы он потом не рассказал истории, за столиком Пузатого лиса, Фран не поверил бы, что это тепло есть в каждом. А рассказы были действительно ужасающие. – Мне тоже жаль. Снова. Лололошка воскликнул: – Ну всё, ты тоже это прекращай! Прекращай эту глупую вечеринку жалости. Фран хихикнул, от отодвинул парня аккуратно за плечи. И сейчас он почувствовал как легко стало его телу, когда небольшие ноготки перестали впиваться в его спину, а вес спал. – Может сходим к Лису? По кружечки кваса? – Нееет... Я не хочу что бы это как то обидело Лиса, но квас там просто ужасный и горький, ну... в последнее время... – вспоминая последнее своё посещение, отказался Лололошка. И он вспомнил. Лололошка даже не пытался простить Франа. Оно само как то. И бред который говорил Лис теперь таковым не казался. Он действительно просто взял, и перестал злиться на него. Как и сам Фран на Лололошку. Это было совсем не заметно, и ему даже казалось что никакой злости и обиды не было и не будет. Кошмар оказался всего-навсего кошмаром. А самое главное, этот поход в паб Лиса оказался бы наоборот радостным, и он не увидел бы там плачущую Матильду и злую Ашру. Он увидел бы там живого и весёлого Лиса, которого Лололошка бы не увидел кусоком тающего воска. Тающем воском оказался лишь кусок в груди Лололошки, который не смог противостоять очаровательному стану Франа, и просто вспыхнул огнём. При малейшей улыбке Франа, щёки Лололошки приобрели румяный оттенок, пока и сам не подхватил радостную и довольную гримасу лица. Фран выдохнул и ответил: – Ладно уж. Пойдем тогда к пасеки. Пчёлок смотреть будем... И стало понятно, что общего у них на самом деле то куда больше чем кажется. И не связывала из никакая жалостная нить, и жалости никакой не было! Только неизвестной переменной, оказались – пчёлки.