***
Тамиллен был то ли двоюродным, то ли троюродным братом Эльдайна, который после пережитого погрома стремился во что бы то ни стало выручить родича из той беды, в которую тот угодил. Мильва отказывалась понимать, почему скоя`таэлей так и прет нарываться на неприятности, и не удивлялась, что молодняк ловят легко даже без особого энтузиазма. Даже осторожные дриады, находившиеся под защитой родного леса, и то попадали в ловушки охотников и складывали свои головы, защищая Брокилон; чего удивляться, что рвущиеся на передовую с боевым кличем «белки», — в особенности, горячая да запальчивая эльфийская молодежь, — потом ждала очереди на повешенье, если вообще оставалась жива, попав в руки к солдатам. Тамиллена держали на постоялом дворе, что увеличивало шанс на его спасение. Стражники, желавшие заполучить деньги за живую «белку», держали путь по большаку, попутно останавливаясь в каждой корчме, где были не только азартные игры, но и добротные девки на сеновале. «Везет же дурню», — думает про себя Мильва, когда крадется ночью по крыше таверны, намереваясь пролезть через окно на чердак, где скоя`таэля, связав крепко да еще и к балке примотав тройными узлами, содержали до утра. Конвой преимущественно спал внизу, и с эльфом оставался только один относительно трезвый стражник. Тамиллен не спит, а потому видит, как к нему через окно лезет девка с луком и стрелами наготове, вся в боевой раскраске и ножом в зубах — зрелище не самое умиротворяющее, а потому парень теряется, расширившимися от удивления глазами наблюдая за чужими маневрами. Приложив палец к губам, девка призывает Тамиллена к молчанию, а сама активно режет его путы ножом, то и дело зыркая в сторону храпящего солдата. Освободила, подняла почти за шиворот на ноги, жестом приказала следовать за собой в окно. Им несказанно везло ровно до тех пор, пока, спускаясь вниз, они не столкнулись с решившем помочиться на свежем воздухе мужиком, и тот успел издать испуганный крик ровно за несколько мгновений до того, как Мильва полоснула его ножом по горлу. — Ну-ка, прибавь ходу! Тамиллен бежал не слишком быстро, поскольку будучи накрепко связанным да еще и в неудобном положении не двигался порой по полдня, а потому Мильва вынуждена отстреливаться, пока беглецов не скрыл ближайший пролесок. — Лезь на коня, чего завис? Или ты обратно хочешь? — Почему ты мне помогаешь? — Наконец спрашивает Тамиллен, глядя на уже седлающую пегую кобылку лучницу. — Кто ты такая? — Как-то запоздало ты о таком спрашиваешь. Давай сначала оторвемся от солдат, а потом беседы вести будем. На красочной смеси общекультурного и ругательного, Мильва обрисовала Тамиллену ситуацию кратко и весьма недовольным тоном, потому что на упорно преследующий скоя`таэля конвой она потратила все свои стрелы. Они ехали довольно долго, по известной только одной девушке дороге, и молодой повстанец имел достаточно времени, чтобы не только рассмотреть свою спасительницу как следует, но и кое-что о ней узнать. Например, что для человека она чертовски хорошая лучница, а в лесу ориентируется не хуже эльфийских партизан. Готовить, правда, она отказывалась, объясняя это тем, что и от самого Тамиллена должен быть какой-то прок в пути, но зато носила хворост, ходила на охоту и даже нашла какие-то травы для блюда, которые знали в основном только Старшие Народы. — Ты живешь в Брокилоне? — Много будешь знать, рано состаришься. — Тебя послал мой брат? — И он тоже. — Эльдайн в порядке? Дриады излечили его? Мильва стреляет глазами в юношу, взглядом призывая прекратить расспросы, и подсовывает ему флягу с водой. Бросает взгляд на его покрытые тонкой коркой запекшейся крови запястья, впалые глаза и чрезмерно острые скулы, и отдает часть своей порции Тамиллену. — Ешь. А то на упокойника похож. Спят они рядом, согревают друг друга, ежась без одеяла, дарят тепло, соприкасаясь спинами. Когда добираются до Брокилона, то держатся легко и с улыбкой, будто дружили много зим. Мильва доводит скоя`таэля до госпожи Эитнэ, надеясь, что на этом ее миссия окажется выполненной, но — нет. Владычица Брокилона просит девушку сопроводить Тамиллена к Эльдайну, что теперь зализывал раны в одном из тех «домиков», — по факту, большое дупло, — которое дриады выделили ему на необходимое время. То была почти дыра, разверзающаяся от самих корней и до середины могучего древа, словно молния одним косым ударом прорубила это широкое отверстие в стволе, и там, лежа на мягком мху, покоился брат Тамиллена. «Сильно его цапнули», — думает про себя Мильва, глядя на эльфа. Дриады сказали, что его отряд разбили на тракте, а он сам угодил в лапы монстрам, которые разорвали ему сухожилия, раздробили кости, и вообще это большой вопрос, как он умудрился выжить. Но не успел партизан оправиться, как уже собирался вновь собирать отряд и двигать куда-то в Аэдирн, видимо, прихватив с собой и кузена. — Он спит? — Тихо спрашивает Тамиллен, спрашивая замеревшую у порога Мильву. — Наверное. — Лучница прослеживает глазами заживающий шрам — три длинные, глубокие царапины от бедра до икры — на ноге эльфа, внутренне содрагнувшись. — Сколько же этих чудищ было, на него одного… Эльдайн лежал в одной набедренной повязке, весь в мази и примочках; целомудренно прикрытый снизу, он все равно смущал своим видом Мильву, и та отвернулась от него, опустив глаза вниз. — Как думаешь, шрамы останутся? — А что плохого в шрамах? Тамиллен закусывает губу, тоже отведя взгляд от брата, но по иной нежели Мильва, причине. Та недоуменно хмурит брови, явно не понимая причин для беспокойств. — Шрамов, может и не будет, но они ему не повредят. — Почему? Настала очередь лучницы закусывать губу, и, бросив последний взгляд на лежащего эльфа, она говорит: — Красивый уж больно. Без шрамов-то. И уходит, даже не представляя, насколько лукавой была улыбка у того, кто, как всем казалось, мирно спит на лежанке из лесного мха.***
В том, что Эльдайн ненавидел людей, сомнений не было, причем выдавал эльфа отнюдь не его красноречивый взгляд. Мильва прослышала о том, как именно он линчевал тех, кто попадался ему на пути, однако какой-либо ненависти к бывшему купцу и менестрелю данное знание не прибавляло. Слишком долго прожила среди дриад, слишком часто помогала скоя`таэлям, подставляя собственную шею. Да и кто бы поступил иначе, на месте Эльдайна, потерявшего всю семью во время погрома? Говорили, сестру маленькую на его глазах изнасиловали, а потом вскрыли ей горло. Также говорили, что нечто похожее сотворили и с его невестой. Мильва не собиралась покорять чье-либо сердце, хотя и с трудом переносила откровенно подозрительный взгляд в свою сторону. Раз застав Эльдайна с Чиараном за уединенной беседой, она словила на себе странный взор, будто у нее внезапно выросли рога и хвост, но и на это лучница вскоре плюнула. Пошла помогать «белкам» на переправе, очень надеясь, что несговорчивый эльф успеет к моменту ее возвращения покинуть Брокилон. И снова — нет. Видимо, его родичи как-то особенно отличились у дриад, раз госпожа Эитнэ так усердно бралась за излечение гостя. Тамиллен от скуки просил взять его с собой на помощь сородичам, на что Мильва со всей свойственной ей категоричностью слала его обратно к кузену под бок. — Пристрелят тебя, а ответ перед братцем твоим держать мне. — Я умею владеть мечом не хуже… — Я что сказала? Успеешь еще сложить голову, не переживай. Но ответственность за твою смерть я нести не намерена! Ей нравился этот юноша и видеть его пробитый вражеской стрелой труп она не хотела. Когда Тамиллен совершенно поник, Мильва вдруг совершает абсолютно импульсивный поступок: ни с того, ни с сего несет молодому партизану «игрушку». — Этот лук у меня давно, но я уже другим пользуюсь. Хороший, правда для меня не очень удобный. На, дарю. Тамиллен от неожиданности даже рот открывает, не зная, что сказать, а девушка бубнит ему что-то про муху, которая сейчас к нему в рот-то и залетит, и уходит, даже не подозревая, что их с эльфом разговор подслушивали, причем не стражницы леса.***
Мильва не замечала, что ее задели мечом ровно до того момента, пока отряд, который она вела к Брокилону, не настоял на привале. Слабые, голодные, изможденные. Сама девушка была и рада чужому предложению, потому что голова вдруг кружиться начала, а бок заломило, но о ранении заговорили именно эльфы, предложившие как следует осмотреть лучницу. — Не глубоко. — Констатирует мечница скоя`таэлей, промывая бок Мильвы. — Есть бинты какие? — Да к черту бинты, если не глубоко… — Не дергайся, sor`ca, и дай замотать как следует. Мильва почти свалилась в ту ночь в траву, когда эльфка закончила с перевязкой, а на утро шла медленнее, кривясь от резких движений. В лесу она старалась не подавать вида, что попалась, причем весьма глупо, замешкавшись едва ли не впервые в жизни, однако о ранении все же узнали. И кто бы мог подумать, что лечить ее придет отнюдь не дриады. — Ты знаешь, что будет, если инфекция попадет в кровь? Девушка лежит возле ручья, прижав ладонь к боку, расслабленная в родном лесу, и никак не ожидает увидеть перед собой его. С небольшой корзинкой в руке. — По грибы собрался? Эльдайн криво усмехается и присаживается рядом с лучницей, уже собираясь задрать подол ее рубахи выше. Мильва протестует, удержав ткань на месте. — Не доверяешь, beanna? Или брезгуешь моей помощью? — А с чего это ты мне помогать собрался? Эльдайн слегка сощуривает глаза, приблизив свое лицо к девушке, и тихим, мелодичным голосом говорит: — Не люблю быть должным dh`oine. Фыркнув в ответ, Мильва старается не обращать внимания на то, как этот чертовски красивый эльф касается ее обнаженной кожи своими изящными пальцами, перерезая старые бинты, и как приятно ей это прикосновение, а по телу разливалась теплая нега. — Ты помогаешь моему народу по просьбе владычицы Брокилона? — И по ее просьбе тоже. Эльдайн хмыкает, промывая рану нарочито медленно и при этом периодически бросая на Мильву долгие взгляды. Изучал выражение лица, каждую перемену в нем, но больно не делал, действуя аккуратно. Девушка молчала. Эльф тоже. Он наносит целебную пасту из трав на ее рану аккуратно, почти лаская, а Мильва уже устала чувствовать себя девой в первую брачную, а потому решает поддержать чужую игру. Она смотрит в чужие глаза прямо, старается не отвести взора первой. Эльдайн вновь усмехается и вдруг надавливает на бок сильнее положенного, и Мильва цедит через зубы ругательство. Эльф же нарочито усердно извиняется, а у самого в глазах танцуют смешинки. «Полоумный изверг», — думает про себя лучница, привстав, чтобы чудо-целитель перевязал ее длинным клочком чистой ткани. — Помнится, кто-то обещал надрать мне зад, не будь я весь сломанный. — Лицо Эльдайна совсем близко, теплое дыхание приятно щекочет щеку. — Я весь в ожидании. — Надеру. — Уверенно, глядя эльфу в глаза, говорит Мильва. — Дай мне денек, и надеру. — Жду с нетерпением. Он специально касается ее кожи напоследок, когда затянул узел, и уходит намеренно не обернувшись, хотя знал, что она ему пытается взглядом прожечь дыру в спине. Аэдирн ждал его, но он еще успеет туда попасть. А пропустить такой экземпляр он просто не имеет права.***
Когда-то предок Эльдайна спас молодую дриаду, которую охотники перед убийством хотели изнасиловать всей дружной группой. Эитнэ была благодарна за защиту дочери Брокилона и предложила эльфу остаться с ними на какое-то время. По всей видимости, отношения между владчицей леса и предком Эльдайна сложились очень теплыми и близими, а потому отпускала мужчину Эитнэ с сожалением и печалью. Мильва об этой истории не знала, а потому расположение дриад к этому партизану оставалось для нее загадкой. Она бредет по лесу задумчивая, глядит куда-то себе под ноги и вдруг слышит тихий стон — блаженное слияние мужского и женского наслаждения. «Может, малыш Тамиллен стал мужчиной», — улыбается про себя девушка, даже в какой-то мере гордясь спасенным ею парнем, если то был конечно он. Идет дальше, видит нескольких дриад, слушающих рассказы, наполненные бравадой, какого-то эльфа. Тамиллена. И еще нескольких партизан из бригады, которую она недавно переправила в Брокилон. А вдруг… — И какая разница? — Раздраженно бубнит Мильва, удаляясь от болтающей группы в центре поляны и стараясь обойти дугой ласкающую друг друга в объятиях парочку. — Тебе-то что с того? — Разговоры с самой собой — первый признак сумасшествия, beanna. Лучница едва ли не подпрыгивает на месте, услышав уже знакомый голос откуда-то сбоку. А Эльдайн ухмыляется, но смотрит как-то по-доброму, без обыкновенной колкости и насмешки. Мильва багровеет и уже хочет сказать что-нибудь резкое, но ее опережают. — Тебя смутили те счастливые любовники под сенью древ, или же рассказы моего брата? — Оба раза мимо. Я просто ищу место, чтобы отдохнуть. — Вот как? — Эльдайн подходит ближе, скрестив руки на груди, изящно перепрыгивает через поваленные деревья, ловко минует скользкие после дождя камни. — А мне показалось, что ты от кого-то бежишь. — Я никогда ни от кого не убегаю! — Я тоже. Эльдайн стоит совсем рядом, слегка склонив голову в бок и разглядывая девушку, чье лицо было озарено светом полной луны, и Мильва теряется, не понимая, что делать и как себя вести. Когда мужчина заговаривает вновь, его голос легка печальный и наполненный ностальгией о прошлом; он касается чужого лица одними костяшками пальцев, мазнув по скуле в ласкающем жесте, отчего лучница совершенно смущается и опускает взгляд. — В Гулете была одна девушка. Похожая на тебя. С такой же длинной косой, высокая, милая… Она любила слушать, как я играю, часто дарила мне полевые цветы. А я привозил ей перчатки, шаль, платки. — Эльдайн на мгновение замолкает, улыбнувшись своим мыслям, и вдруг касается щеки Мильвы уже всей ладонью, обведя большим пальцем контур ее четко очерченных губ. — У меня уже была невеста, и я ее безумно любил. Но мне хотелось подарить этой девушке немного любви и запомнить ее навсегда такой, какой она приходила ко мне для встречи: молодой, яркой, жаждущей. Всего лишь раз я дал волю этому чувству, и за него же я поплатился. Мильва смотрит на Эльдайна неотрывно, словно загипнотизированная его голосом, а он тем временем кладет вторую ладонь ей на талию, слегка притянув к себе. — Во время погрома ее отец первым шел жечь мой дом. И он же кинул в толпу мою невесту, которую я так и не смог спасти. Девушка чувствовала, что должна сказать что-то в ответ, расскрыть душу, как только что сделали перед ней, но красноречие не спешило приходить на помощь, и Мильва решила последовать порыву. Возможно, она будет жалеть об этом, но на тот момент самым правильным казалось именно подарить ласку в ответ; как говорят эльфы — En`ca minne, маленько любви. Не та была это любовь, что до конца жизни, но та, которая была необходима. Эльдайн охотно принимает девичий поцелуй, приникнув к чужим мягким губам; его руки — сильные и крепкие — прижимают к себе, гладят по спине, скользят ниже, положив ладони на ягодицы. Слишком много одежды, слишком быстро бежит по венам кровь. Мильва охает от неожиданности, когда Эльдайн закидывает ее руки себе на плечи и подхватывает под колени, — так резко, что девушка едва успела обвить эльфа за шею, чтобы не свалиться на землю. — Куда ты меня тащишь? — А ты хочешь остаться здесь? Эльдайн снова усмехается, облизнув губы, и тихонько посмеивается, пока несет лучницу к тому дереву, что временно называл своим, ибо краснела Мильва, как маков цвет, стараясь не глядеть на проходящих мимо дриад и их понимающие улыбки. Тогда она решает немного отомстить мужчине за пережитое смущение и его лукавый взгляд, обхватив его лицо ладонями и тотчас завладев его губами, уверенно обхватив ногами чужой крепкий стан. Эльдайн останавливается, рыкнув Мильве в приоткрытый рот, и прижимает ее спиной к какому-то дереву, в отместку слегка прикусив дикарку за нижнюю губу. Он выцеловывает ее шею, двигаясь к груди, ловкими пальцами расшнуровывает рубашку и штаны, а Мильва уже не думает ни о чем, не видит старающихся не мешать парочке дриад. Прикрыв глаза, она охает, когда Эльдайн оставляет череду поцелуев-укусов на внутренней стороне ее бедра, сдавленно стонет, призывно вильнув бедрами навстречу. — От тебя пахнет лесом, beanna. — Мазнув языком по впалому животу, шепчет Эльдайн. Он поднимается с колен, принимаясь раздеваться сам, а глаз от девушки не отрывает, заглядывая ей прямо в глаза. — Впереди только кровь, смерть и боль. Но я хочу помнить. Позволь мне помнить, beanna. Мильва сама хотела помнить, чувствовать, впитать в себя. Она целует его жарко, тягуче медленно, схватившись за крепкие плечи, когда он подхватывает ее под ягодицы и входит в нее, не разрывая с девушкой зрительного контакта. Древесина неприятно колет спину, но лучницу это заботило мало, и она с наслаждением выгибается в чужих объятиях, вплетя пальцы в смоляные волосы эльфа и слегка оттягивая их назад с каждым толчком. Они потом еще лежат какое-то время на пологе из мха и лесных трав, согревая друг друга теплом своих тел. Эльдайн напевал какую-то мелодию, рассеянно выводя на плече девушки какие-то узоры, а та, положив голову мужчине на грудь, мирно дремала под сенью древ, не думая ни о чем и наслаждаясь блаженной негой в теле. А потом Эльдайн ушел. И Тамиллен вместе с ним. Проходит немного времени, по меркам Брокилона — считанные мгновения, и вот Мильва уже ночует под открытым небом под мирное запевание Лютика у костра, пока Геральт и «вомпер» о чем-то шептались неподалеку, а Кагыр от нечего делать шевелил угли. Лучница прикрывает глаза и кажется засыпает, провалившись в легкую дрему. Вдруг стало прохладно, в нос ударил запах влажной травы и мха. — Cead, beanna. Мильва поворачивает голову, шумно втянув в себя воздух. Эльдайн стоял, прислонившись плечом к дереву, и на его губах блуждала легкая улыбка. Он был ранен, но лицо светилось странным умиротворением и спокойствием, хотя девушка была готова поклясться, что могла, при желании, увидеть слабые очертания веток через эфимерное, призрачное тело эльфа. — Ты… Тебя… — Все хорошо. Все уже прошло, beanna. Боли больше нет. Но есть воспоминания, и я ничего не забыл. Мильва понимает, о чем говорит Эльдайн, и ее губы непроизвольно растягиваются в смущенной улыбке, хотя сердце вдруг стало тяжелым и беспокойным. — Мне кажется, я тоже скоро… — Не думай об этом сейчас. Не думай и не жалей ни о чем. Он кивает ей на прощание и скрывается во тьме леса, а Мильва еще какое-то время так и стоит, окруженная призрачным туманом, и смотрит на влажную траву, вспоминая о том, что произошло когда-то ночью в родном Брокилонском лесу.