Не Монстр

Все начиналось не так страшно. Спустя год их отношений младший смущенно попросил о том, что хотел бы попробовать пожестче. Лишь разок, только ради разнообразия и чтобы проверить, понравится ли. Понравилось. В ретроспективе Сонхва понимает, что это было фатальной ошибкой. Лучше бы тогда он не удовлетворил зарождающийся мазохизм парня, лучше бы Хонджун ушел от него и нашел другого ебанутого партнера под стать себе, но самому Паку не пришлось бы проходить через все это. Тогда он сомневался, но был готов сделать все, чтобы доставить любимому наслаждение. В первый раз он лишь отшлепал его, и вид того, как бархатные белоснежные ягодицы становятся румяными, ему даже понравился. В тот момент он думал, что мог бы и привыкнуть к такому. Ощущение превосходства было приятным. Через несколько дней Джун снова заговорил о своем желании, в этот раз попросив придушить его перед оргазмом. Старший почти испугался, когда задумался о том, что мог переборщить с силой, потерявшись в собственных ощущениях, и совершить непоправимое. Убить любовь всей своей жизни. Но он справился, сдавил ладонью хрупкую шею именно с необходимой силой, и его возлюбленный потом с блаженной улыбкой долго мурлыкал слова благодарности. Тогда еще Сонхва не предавал такого большого значения происходящему, думая, что у его парня просто появился кинк на силу. С этим он будто бы смог бы жить. Но дальше все стало набирать более и более страшные обороты. Старший даже не сразу заметил проблему, потому что был настолько ослеплен своей любовью, что давал Хонджуну абсолютно все, о чем тот просил. Он думал, что таким образом показывает Киму, что готов положить к его ногам весь мир, и если этим миром окажется его собственная совесть, то и ее тоже. Укуси меня. Ударь меня. Заставь давиться слезами. Прижги меня. Порежь меня. Поставь свое клеймо. Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне, я знаю. Пока тело Хонджуна покрывалось ссадинами и шрамами, душа Сонхва страдала еще сильнее. Через несколько месяцев стало очевидно, что Ким почти сошел с ума. Чтобы испытывать удовольствие, ему была необходима такая боль, от которой нормальные люди бегут, сверкая пятками. Шлепки и укусы стали для него обыденностью, их было катастрофически мало. Пак уже понимал, что их отношения медленно и верно летят в черную дыру, но все равно не мог сопротивляться желаниям любимого. Его любовь была слишком сильна, он не мог отказать, хоть и терял себя с каждым разом. Он попросту не мог позволить себе рассыпаться, пока Ким под ним был таким нуждающимся. Он был готов напоить младшего сполна той болью, которая дает тому силы жить. Порви меня, сожги меня, выпей мою кровь. Души меня, убивай меня, не жалей. Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне, правда? С каждым разом Сонхва все больше уходил в себя, делал все почти машинально. Неотъемлемой частью их с любимым секса стали веревки и зажимы. А с любимым ли? Он уже перестал понимать. От того милого и немного неловкого парня, которого он всем сердцем полюбил, осталась лишь оболочка. Тело то же, но личность совсем другая. Хонджун больше не тает в его объятиях, не трепещет от поцелуев за ушком, не дрожит, когда Хва нежно облизывает его крошечные соски. Теперь для парня это даже меньше, чем щекотка. Он потерял чувствительность, сейчас Кима заводит только насилие и боль. Чем больнее, тем приятнее. И Хон не уходит от своего парня только лишь потому, что тот дает ему все те сладкие страдания, которых младший жаждет. Он забыл даже свою любовь. Вся та невероятная любовь, которая однажды свела его с этим богоподобным мужчиной, оказалась бесстыдно выброшена в мусорку из его чувств. Она больше не нужна. Нужна только боль. Бей меня. Калечь меня. Трави мою душу. Рви меня везде. Оставляй свои шрамы. Я больше не хочу быть целым. Ему уже плевать на чарующий запах старшего, плевать на его перекошенный болью рот и печальные глаза. Плевать на все ровно до тех пор, пока кожу напряженного живота так приятно рассекает ледяная сталь ножа, пока упругую задницу так горячо рассекает плеть, а горло почти смертельно сдавливает огромная ладонь. Тем временем Сонхва, уже не стесняясь, проливает горячие слезы из глаз и скулит далеко не от удовольствия. Он выпускает растрепанного Кима из объятий и сползает на пол возле кровати, сложив локти на колени и наконец позволив себе сдавленный стон. Стон отчаяния. Однако младшего этот звук тоже не волнует. Он обвивает ладонями шею любовника и тянет его за подбородок на себя, чтобы развязно поцеловать, просовывает язык в его рот и собственными руками резко сжимает его челюсти, чтобы зубы укусили до боли. Рты обоих наполняются горячей кровью и Ким блаженно улыбается, размазывая красный кипяток по своим щекам, в то время как его партнер лишь с отвращением сплевывает на пол. В этот момент Сонхва договаривается сам с собой. Он решает, что лишь одной ночью даст этой ненасытной твари абсолютно все, чего она хочет, но после этого просто исчезнет. После кровавого поцелуя Пак четко осознает, что его возлюбленного больше не существует, от того скромного доброго мальчика не осталось ни следа. Поэтому Пак берет инициативу в свои руки. Сегодня, впервые и в последний раз, он будет главным. Он сыграет свою роль маньяка, чтобы Джуну никогда больше не захотелось впадать в эту крайность. Он удовлетворит всю его потребность в боли, и даже больше. Старшему будто и самому так будет легче отпустить. Одним резким движением он запрыгивает на кровать, с силой сжимает Хона за запястья, и, тяжело дыша, шипит ему прямо в лицо: -Я ненавижу тебя, тварь, и сейчас я покажу, насколько сильно. Сонхва мощным движением хватает своего любовника за яички и резко тянет вверх, на что тот лишь сладко стонет. Мало. Следом, не прекращая впиваться ногтями в нежную кожу мошонки, он вонзает зубы в крошечный сосок. Тоже мало? Хва чувствует все его эмоции через стоны. Он делает одно молниеносное движение и маленькое колечко вырывается из соска парня, оставляя за собой фонтан крови, который Пак игнорирует, лишь выплевывает сережку на пол вместе с красной слюной. Младший сладко стонет и кончает лишь от того, что его сосок порван. Он почти задыхается во время оргазма, настолько ему хорошо. Сперма выстреливает ему прямо на лицо, но он и этого не смущается, лишь слизывает белесую жидкость с губ и улыбается, широко высовывая язык, чтобы любовник увидел. Сонхва отпускает контроль над собой. Сейчас можно. Он хватает своего когда-то любимого за волосы и насаживает ртом на колом стоящий член. А когда у него вообще успел встать? Сам не помнит. Но Джун берет сразу до основания, как бы глотая, чем доставляет старшему непередаваемое удовольствие. Почему в их нежных любовных отношениях он никогда так не делал? Пак зажимает двумя пальцами ему нос, чтобы тот даже не смел вдохнуть. Но тварь сосет и без воздуха на удивление долго. Когда старший отпускает руки, сучка лишь с благодарностью начинает вылизывать его яйца, глядя пустыми глазами вверх. Абсолютно очевидно, что в этих глазах не осталось ничего человеческого. Они лишь молят о больших увечьях. И Сонхва готов их обеспечить, ведь это их последняя ночь вместе. Брюнет вновь хватает Кима за волосы и поднимает его лицо на уровень своих глаз, а потом изо всех сил дает коленом ему между ног, цепляя в этот момент его взгляд. Но, против его ожиданий, Хонджун лишь закатывает глаза в очередном оргазме и совершенно не стыдится пошлого стона. Глядя на это, старший с трудом сдерживает новый поток слез. Он не вовремя начинает скучать по тому парню, которого любил, и вид трясущегося тела под ним лишь обжигает и без того израненную душу болью еще больнее. Парню так сильно хочется прекратить этот кровавый кошмар и просто сбежать, но он уже принял решение сделать эту ночь финальной точкой в их ебанутых отношениях, поэтому продолжает. -Я ненавижу тебя, ненавижу, я так люблю тебя,- шепчет Сонхва, сопровождая каждое свое слово пощечиной по красивому лицу, на что младший даже не стонет. Снова мало. Тогда старший нагибается по пояс с кровати, поднимает с пола нижнее белье Джуна и комом запихивает ему же в рот. Тварь скулит так, будто даже вкус собственных трусов доставляет ему удовольствие. Пак еле сдерживает рвотный позыв. Он даже не понимает, как ему в голову пришла мысль сделать это, но четко видит, что это было попадание в точку. Значит, он все делает правильно. Последняя ночь, да ведь? Он подарит любимому весь градиент разнообразной боли, сделает все, на что только хватит фантазии, а потом больше никогда его не увидит. Он для себя уже решил. Он переворачивает Хона на живот, встает с кровати, чтобы вытащить из своих джинс тяжелый ремень, и начинает пороть тонкое тело. Стороной с пряжкой, конечно же, иначе этому конченому мазохисту не понравилось бы. Пак мощными движениями хлещет ремнем по круглым ягодицам, по костлявой спине и тощим ногам, а тело лишь сдавленно стонет. Не выплевывает трусы изо рта, подчиняется, наслаждается. Металл с каждым ударом распарывает нежную кожу, капли крови размазываются по телу, но младший лишь коротко толкается бедрами в матрас в попытках получить еще больше удовольствия. Эти страдания - его наркотик, и от очередного удара по заднице он в третий раз кончает. Старший вспоминает, что сразу после оргазма Ким слишком чувствителен, и раньше он бы избегал прикосновений к этому трепетному местечку, но сейчас лишь переворачивает парня обратно на спину, резко хватает одной рукой за член и начинает бешено дрочить, полируя багровую головку и задевая острым ногтем нежную уздечку. Нижний верещит на высоких нотах, потому что эта боль - слишком, даже для него слишком. Тонкая кожа слишком чувствительна, ладонь слишком сухая, трение слишком сильное. Он орет не своим голосом. Пак нашел нужную грань. Младший с самым звонким криком выпускает из себя золотую струю и мочит собственную грудь, руки Сонхва и всю постель вокруг. Обоссался с таким сладким стоном, будто кончил. Неужели он кайфует даже с этого? Не убирая ладони с горячего органа, старший разводит худые ноги и свободной рукой раздвигает посиневшие от порки ягодицы. Сейчас будет больно даже ему самому, но он потерпит. Сонхва одним резким движением входит в распластанное тело без растяжки и смазки и уже готовится закричать, но ему почти не больно - зад Хонджуна на удивление слишком расслаблен, видимо, после множественных оргазмов. Пак сразу берет быстрый темп и вскоре видит на исчезающем в нутре парня на своем члене разводы крови. Все-таки порвал, в прочем, это он и планировал. Он продолжает неистово долбиться в тощий зад, с каждым толчком замечая все больше крови. Хонджун лишь с наслаждением стонет, сжимая зубами ткань во рту, а пальцами - пропитавшуюся кровью, потом и мочой простынь. Но спустя пару минут младший легко языком выталкивает изо рта импровизированный кляп и требовательно произносит: -Любимый, мне нужно больше. Сонхва звереет. Эта мразь, которая лежит сейчас под ним, не имеет права называть его любимым. Того парня, с которым они построили нежнейшую любовь, больше нет. Это красивое тело занял некий демон, и Пак отказывается думать иначе. Он со всей силы ударяет тыльной стороной ладони по лицу Кима, и перстень на его среднем пальце пропарывает нижнюю губу, из которой мгновенно начинает течь струйка крови. Младший на это действие лишь смеется. Тогда Сонхва буквально вгрызается в его плечо, вновь чувствуя во рту металлический вкус. Почти все тело младшего уже покрыто засохшей кровью, но тому все мало. Мало, мало, мало. Пак снова хватает правой ладонью полутвердый член младшего и начинает ногтями царапать нежную головку, разрывая тонкую кожу до кровавых ран, но и на это Хон лишь сладко стонет. Брюнет вновь вынужден засунуть кусок ткани ему в рот, потому что эти стоны слишком похожи на те, которые издавал его любимый мальчик, когда старший сладко целовал его в тонкую шею и легкими движениями гладил трепещущую грудь. Слишком тяжело это слушать. Сонхва понимает, что пора заканчивать этот цирк. Он размашистыми движениями втрахивает худое тело в матрас, с силой кусает в шею и свободной рукой выкручивает еще не раненый сосок. Слышит хриплый скулеж, чувствует, как теплая жидкость выплескивается на его живот при очередном оргазме Кима, и следом сам кончает глубоко в его нутро. Старшему требуется несколько минут, чтобы прийти в чувства, и он позволяет себе на последок немного полежать рядом с некогда любимым телом. Он обнимает Хонджуна поперек груди и нежно целует в щеку. В последний раз. -Я так сильно любил тебя...- шепчет в ушко бессознательного парня, а потом через силу встает с кровати и надевает штаны. Он поднимает на руки худое голое тело и идет в сторону входной двери своей квартиры. Ему жаль, пиздец как жаль, но он не может поступить иначе. Он открывает дверь и выбрасывает млеющее тело прямо на пол грязного подъезда. Он все решил. Он выбрал себя. Сонхва собирает с пола спальни вещи младшего и позволяет себе мгновение успокоиться. И дает слабину. Последний шанс, это самый последний шанс. Он чувствует, что погорячился, что поддался тьме Хонджуна и потерял контроль. Так что, если сейчас младший снова начнет слезно умолять, то и он снова впустит его назад. Он делает глубокий вдох и открывает дверь. Никаких шансов. Он бросает в голое тело его шмотки и неверяще смотрит перед собой почти минуту, прежде чем закрыть и дверь и свое сердце на все замки. У этой твари снова стоит.