Ну да, маленький Бак был самым милым малышом. Его мама сказала ему, что однажды он станет звездой. Он стал старше, потом вокруг начали говорить, что он ебанутый. Они сказали, что однажды этот выросший мальчик убьет нас всех.
Часть 1
29 апреля 2023 г. в 01:55
Солнечно, жарко и свободно — нет необходимости прятаться в укрытие скорее в первую очередь от холода, а не от какого-либо стыда. Нет даже духоты или чего-нибудь, из-за чего можно было бы вдруг задыхаться — жаркий денёк почти с самого утра. Не только для того, чтобы поваляться подольше и посчитать ворон, где их вид падальщиков тоже летает повсюду в этом чудно́м месте. Но и заниматься много чём интереснее… он давно установил себе за некоторое правило, что интересно только ему, будто если день с самого начала дерьмо, то лучше выпустить пар тем способом, что будет ему полезен вдвойне. Ему не было странно и уныло, ведь этот способ ему всё ещё не надоедал за несколько лет! Можно было, конечно, придумать или выдумать серьезно что-то новое в как бы почти одинаковых распорядках дня — но если у него едва ли не специально не доходило до этого ума, либо ничто не способно заглушить его страсть к призванию, даже «нужда» в разнообразии, нечего мучиться и пытаться жить тем, что может надоесть скорее, чем он бы предполагал полностью трезвым умом.
Почему состояние трезвости для ласки Бака несколько редкое явление — хороший вопрос, который он задаёт и самому себе. Но одно дело видеть проблему, и другое — что-то пытаться делать с ней, не позволяя прогрессировать. А то есть не потакать привычкам и желаниям… пфе-е, как он бы фыркнул на такие заявления, он один, он в каком-то смысле король мест, среди которых живёт большую часть жизни. И ему решать больше, чем упарываться, не отрицая того, что также необходимо питать свои мозги чем-то ещё, кроме убийств и удовольствий. Находил одно и второе, стоило ему «выйти в свет» после сна — мамочки нет рядом, чтобы она говорила ему, во сколько ложиться и вставать, в общем-то, также на охоту! Как он и делал, но только тогда, когда хотел этого, или брюхо может замучить его своим противным урчанием. Впрочем, с тем, чтобы думать незатуманенной головой, у него нет проблем — совесть осталась на месте. А то есть Бак мог выбирать, кого трахать нередко по взаимному одобрению и жрать, смакуя мясо с кровью.
Ох и вспоминал же он те дни, одни из первых в самом первом сезоне здесь, когда совал член в дупло какого-то дерева, как раз подходящее ему по размерам! Вообще без труда пропихивать свой ствол в дупло куда пошире, за которое могут заходить какие-нибудь грызуны сверху и там обживаться, вообще не имело смысла — слишком уж много пустоты вокруг кожаного предмета сования и высовывания. Ладно если бы это пространство было влажным или вязким, похоже на мёд или грязь, хотя второе ну очень не очень пример… будет нелепо двигать членом взад-вперед внутри грязи, пусть даже он иногда лежал вокруг неё — в ванных, потому что грязное содержимое в них лечебно.
«Так, слушай, милый, тебя серьезно сейчас приперло гулять, я не поняла… А ты чего последнее время мечешься с одного на другое, м?»
Она была права — что-то много и часто его носило из стороны в сторону, пусть пока всё не было так печально, чтобы его пришлось отводить на прием. Хм, к целителю или знахарю какому-нибудь, которых не то что в подземном мире динозавров, но и на поверхности с будто вечной зимой таких кадров не найдешь. В ласочьем племени Бака хоть и были такие, но проще называть их мошенниками и оскорблять за спиной либо в лицо почём зря, чем верить, что они могут не только размахивать руками, исполняя заученные фокусы через материальные предметы… но и вкручивать «гайки» адекватности внутри мозга обратно, либо закручивать дополнительные «болты» для того, чтобы «шарики» держались на своём месте.
Кстати, о «шариках», чтобы они не отъехали… он удивлялся, как за месяцы его любимая, крысобелочка Скрэтти, всё ещё не требовала от него потомства или какого-то королевского обращения к себе. Научил жить для себя свою подругу, а не для каких-то высших целей… когда дело не совсем в устаревании традиций и принципов, а в обычной демонстрации, что потакание себе любимому куда интереснее того, чем жили и живут многие поколения далеко не только из «лысых обезьян» с волосами в основном только на голове. Одноглазый ласка будто с кучей ежиных игл вместо зубов не сказал бы за себя, что боялся ответственности за кого-то ещё, тогда как в отношении себя был бы не против принять смерть от того, кто бы ему желал её. В этом чрезвычайно хищном месте такое ему желали все, вовсе не высказывая своих пожеланий, как «трушные» злодеи, что выкладывают всю информацию на всеобщее обозрение. Но его дети в его жизни уже были, и он кое-как старался видеть причину в нежелании больше сталкиваться с рождением большого выводка, учитывая то, как этот ласка бурно, но нежно трахался с белочкой. Порой ловя «белочку» от страсти, что она воплощала перед ним, из действия совершая движения своих лапок в перчатках и покачивание бёдрами в стороны в соответствии с его выработанным ритмом. Опять же совокуплялся когда бы ни захотел… так в пору и чуваку наверху сказать спасибо за то, что он и в дремучем мире, в котором тоже царит ебля гигантских рептилий, он не стал девственником заново на долгие десятилетия.
— Дорогая моя, пфу-х-х, блядь… с-сука, ой, извини… Та-а-ак, я понимаю, ты недовольна тем, что я сейчас прервусь на середине. Обязательно продолжим, моя лапочка… ну учуял я то самое…
«Мраморное бордовое мяско, что ли… для тебя оно важнее меня? Хотя мы и так трахаемся почти каждый день, а значит, ты всё ещё без ума от меня».
К слову, к вопросу о том, что чудесная рыжая саблезубая красотка выдала ему языком жестов, что он понимал с полуслова первый месяц тесного знакомства с ней. Особенно с моментов, когда она изрекла ему желание остаться с ним, и тем более, когда научилась охоте, справляясь с убийствами мелких и средних динозавров почти так же, как он. Мало того, Баку было прелестно видеть одним своим глазом, как любимая пыталась что-то говорить ему через пальцы, пока он, сидя, имел бы её, повернутую к нему задницей, либо вообще на весу — обычно в таких позах она не пыталась говорить ему ничего, издавая жаркие стоны со стрекотом, что ласкало его слух как ничто другое. Могла четко изъясняться ему руками, например, хлесткой пощечиной, пока у него вовсю надувались яйца, чтоб он следил за тем, чтобы не кончить в неё. Снова, раз прямым текстом говорил, что хочет только любви, которую испытывал ну в очень малой доле, сколько себя помнил даже наверху. Также конкретными словами однажды скажет огненной красотке с крутыми согнутыми бедрами, захочет ли от неё детей. Ебать, страшно подумать, что за монстры могут из неё выйти хотя бы с его чёртовыми зубами и её клыками… но у любви не только нет пола, но и предрассудков насчёт внешности и способностей. Ведь разве не это любят постоянно проговаривать в своей башке, как петь песнопения, читать мантру или вытворять обдуманную молитву перед едой. Правда, кто так мог быть делать в древние времена, ещё большой вопрос.
— Не то слово, Скрэтти, мне жутко нравится быть сильно пьяным тобой. Но сейчас я реально учуял будущую тушу вымирающего динозавра… у неё невероятное свойство насыщения, что я могу не испытывать голода до пяти дней, представляешь? Пока я не буду голоден столько времени, я перекрою за эти дни свой и твой… наш любовный голод по отношению друг к другу, это же пиздец как круто!
Да, в общем-то, и она оказалась почти сразу солидарна с ним, что попытка в любовь до встречи с ним оказалась отвратительным опытом среди ну очень большого количества отношений, сколько Скрэтти устраивала, намертво приковывая к себе внимание в том числе и сексом. Устала жить тем, что «парни» всегда готовы были сделать для неё всё, лишь бы она осталась с ними при постоянных восхищённых взглядах к ней… что со временем могло смущать её в худшую сторону? Сама очаровательная самка долго не верила, что внимание, ещё и выходящее за рамки излишества, как навязчивая идея, может здорово её разозлить. И слава адекватности в инстинктах, что с Баком за несколько месяцев не случилось другой крайности, будто бы он ставил её на место, спуская с молочно-медовых небес на землю. На всю планету, где она по определению не может быть её единственной королевой, и тем более богиней светлой похоти, так как в таком случае в отношении неё будет ну очень много чести!
Любопытно было бы видеть со стороны зоологам, будь они среди древних «обезьян», у которых есть девственная плева и нет когтей, как ласка-хищник трахал белку-грызуна немножко ниже его по размерам, в миссионерской позе. Ещё и успевая параллельно покуривать свою скрученную немножко наркотическую травку… А ей и нравилось то, что он, пока пропитывал губы не только её слюнками, но и тем сладко-горьким «сорняком», что выкуривал, глубоко целовал её в пасть этой жёсткой смесью, пока мял грудную область, как в первый раз. Всегда будет так делать, это определенно не надоест ему, как прежде ему не надоедала жажда спортивного интереса к убийствам рептильей мелочи под аффектом, чтобы выпускать злость. Похоже, Бак и дальше бы допускал эту чудовищность, не встреться Скрэтти ему… вовремя? А то он бы и дальше думал, что та самая самочка, частая гостья во снах, с той самой вагиной и с той самой пышной грудиной, да ещё которой самой повезло с мордашкой — лучшее и едва ли не невозможное, что могло произойти с таким «чудовищем», как он.
«Ого, если ты точно знаешь… это имеет смысл, господин убийца динозавров. Серьезно, что ли, будем развлекаться и трахаться несколько дней без перерыва, и ты будешь «есть» только меня?»
— Вот это вопросы, моя милая Скрэтти, нихуя себе! Знаешь же, что иногда мне обещать что-то себе дороже. Но будет обворожительно круто, если такое получится.