***
Яркое утреннее солнце пробирается через приоткрытые шторы и заливает веки золотым светом. Но из сна меня вырывает не это, а чувство дискомфорта, заставляющее открыть глаза, чтобы понять, откуда оно исходит. Несколько секунд жду, пока все жизненные функции придут в норму, и медленно приподнимаюсь с постели. Неожиданно тишину незнакомой комнаты нарушает чей-то храп. Я вздрагиваю, отчего кулон падает мне на грудь и я, принимая его за какое-то насекомое, смахиваю цепочку рукой. Вместе с этим движением приходит понимание, что меня разбудило. Я снова беру кулон в руку и чувствую под пальцами нехарактерное тепло. Интересно. С рождения температура моего кулона почти всегда была равна температуре тела. Не считая одного-двух раз в год, когда он становился ледяным (как я думаю, мой соулмейт летал заграницу), и мне приходилось надевать на него чехол, чтобы не подскакивать каждый раз, когда он касался открытого участка кожи, кусая его ледяным током. Поэтому не удивительно, что даже небольшое изменение в градусах было непривычно для моего тела. Потирая выученные наизусть острые линии, я оглядываюсь через плечо на парня вчерашней ночи. Брюнет продолжает крепко спать, приоткрыв рот и пуская слюни на подушку. Я окидываю взглядом мускулистую спину и крепкую задницу, неприкрытую одеялом. Парень снова всхрапывает, и я возвращаюсь к его лицу, цепляясь взглядом за круги на его кулоне. Хмыкнув, роняю свою цепочку и концентрируюсь на более важных в данный момент вещах, таких как поиск своей одежды. Не спеша собравшись, нахожу ванную, где справляю нужду и привожу в порядок свой макияж. Замечаю пару новых прыщей и мысленно ругаю себя, что пила вчера виски с колой. Знаю же, что сахар делает с моей кожей. Возвращаюсь в комнату и бужу нового знакомого тычком в бок. — Я ухожу, — со сладкой улыбкой сообщаю парню. — Что? — он растерянно мотает головой, но тут натыкается взглядом на меня и расплывается в глупой улыбке. — А как же утренняя разминка? — играя бровями, спрашивает брюнет. Опухший от вчерашней пьянки, с красными глазами и перегаром, он еще пытается флиртовать? Мысленно закатываю глаза, но ему отвечаю заученной фразой, что мне пора идти. — Окей. Я тебе позвоню. Этот мудак мгновенно теряет ко мне интерес и снова откидывается на подушку с целью продолжить спать. Я же втайне радуюсь тому, что в этот раз удастся свалить без лишних прощаний\завтраков и прочих ненужных никому одолжений. Надеваю туфли и выхожу из квартиры, попутно вызывая такси по геолокации и мысленно ругая себя за то, что забыла раскошелить парня на оплату транспорта. Деньги никогда не бывают лишними. В машине игнорирую косые взгляды престарелого водителя в мою сторону. Откинувшись на сиденье и закрыв глаза, готовлюсь к очередным нравоучениям от всей семьи, которая, конечно же, в выходной день будет вся в сборе.***
В надежде остаться незамеченной я как можно тише вхожу в квартиру, снимаю обувь и уже подхожу к своей комнате, как передо мной, словно из-под земли, возникает мама с ее неизменным выражением лица, которое предназначается только мне. — Где ты была? — с усталым вздохом спрашивает женщина. На самом деле она не всегда была такой спокойной. Лет так до 18 каждый мой, скажем так, не самый благовоспитанный поступок жестко карался криками, промыванием мозгов, ограничениями и слезами родителей. Мне-то было все равно, но, повзрослев, я поняла, что они тратят слишком много своих нервов впустую. Поэтому в один день я с ними поговорила и четко обозначила, что моя жизнь — это моя жизнь. И дабы чуть смягчить предков, я, как они и хотели, поступила в универ. И теперь это решение вот уже три года подряд выходит мне боком, так как ни таможенное дело, ни ранние подъемы на абсолютно бесполезные пары мне нахуй не нужны. Но хотя бы при очередном прикапывании родителей, у меня есть чем им ответить. — У друзей, — отвечаю, не думая, пытаясь на ходу расстегнуть молнию на спине. — Снова пила? — Мам, мы все это уже проходили. Я устала и хочу отдохнуть. — Мы тебя по пол недели не видим дома, а когда видим, ты либо спишь, либо снова куда-то собираешься, —начала причитать женщина. — Ты сессию-то закроешь? Я не вижу, чтобы ты училась. Твоя сестра бы… — Не смей! — я резко разворачиваюсь к матери, хлестнув ту волосами по лицу. От того, что она осмелилась поднять запретную тему, кровь хлынула в голову и теперь в висках стучал пульс, вызывая тупую боль. Женщина, осознав, что сказала, отвела взгляд в сторону, выглядя расстроенной. — Мам, — я постаралась смягчить свой выпад. — Эти гребаные занятия меня убивают, и мне надо иногда расслабляться. Я уже сто раз говорила, что доучусь и принесу вам ваш диплом, как вы и хотели, только не лезьте ко мне, — заканчиваю и закрываю дверь в свою комнату, не намеренная больше ничего выслушивать. — Леша! Леша, ты слышал, что твоя дочь говорит?! Хоть бы раз ты с ней поговорил. Почему всегда я должна со всем разбираться? — доносится из-за двери возмущенный женский голос. Быстро же ее раскаяние улетучилось. Давно было понятно, от кого мне досталась вспыльчивость. Мама переключилась на папу, который никогда меня не трогает, а значит можно на время спокойно выдохнуть. Я снимаю оставшуюся одежду, беру пижаму и иду в душ. Под теплыми струями воды позволяю себе расслабиться, с удовольствием отмечая, что мое тело довольно вчерашним сексом. И только одно портит этот идеальный момент. Я снова беру в руки кулон и понимаю, что утром мне не привиделось: он стал теплее. Другая бы на моем месте прыгала от радости до потолка, но я хмурюсь. Моя жизнь сейчас вполне меня устраивает, и мне не нужны лишние… трудности. Морщусь и с отвращением роняю кулон на грудь. В изрядно подпорченном настроении заканчиваю мыться, на автомате провожу все косметические процедуры и падаю на кровать, где через пару минут засыпаю.***
— Малыш, ты прекрасно знаешь, что я не из тех дурочек, которые ведутся на попкорн и возможность полапать друг друга на последнем ряду, — закатываю глаза и тут же матерюсь от резкой боли, случайно захватив кожу века щипчиками для бровей. — И точно не прошлый ресторан. Обслуживание у них гавно. Продолжаю вполуха слушать голос парня из сотового. Бла-бла-бла. Жадный мудак пару раз раскошелился и решил в этот раз сэкономить на мне. А ведь у него денег завались. Не на ту напал, сладкий. — В клуб? Если я туда иду, то только с подругами. Можешь тоже подкатить. Беспроигрышный вариант. Если не найду кого-то получше этого жмота, то ему что-то перепадет. — Малыш, а браслет? Скинешь деньги? Отлично, тогда завтра увидимся. Я сбрасываю вызов и разминаю затекшую шею. Против воли на лице растягивается улыбка. Как же далеко мужикам до женской хитрости. Каждый божий раз проходить в один из элитных клубов города только с помощью старого браслета и женского обаяния. Это уже становится смешно. С помощью таких «малышей» еще немного, и я накоплю на съёмную квартиры. Конечно, на крайний случай можно выставить на продажу подарки от ухажеров. Но уж очень я люблю свои брендовые сумки, туфли и украшения. «В пятницу идем в клуб — пишу я в беседу и, не дожидаясь ответа, убираю телефон, потому что прекрасно знаю, что отказаться они не посмеют.» Еще несколько минут зависая, думая о нашей компании. Можно ли нас назвать подругами? Навряд ли. Каждая с радостью перемоет кости другой. Меня они не трогают, признавая главенство, так как знают, что мне ничего не стоит втоптать человека в грязь, из которой он вылез. Ничего не держит так крепко, как страх. А мягкость и открытость — это слабости, с которыми я бы не добилась того, что имею сейчас. Кожа под кулоном снова начинает потеть и чесаться от повышения температуры. Эти американские горки начинают надоедать. С прошлых выходных кулон становился то горячее, то прохладнее. Но температура ни разу не падала до отметки, что была раньше. Делаю вывод, что соулмейт находится ближе чем когда-либо. Возможно, даже в моем городе. Не знаю, что он тут забыл, но катился бы куда подальше. Надеваю на кулон специальный чехол и в который раз жалею, что эту гребаную железку нельзя просто снять.***
Музыка в Vip-зоне не сотрясает стены и не расходится пульсацией по всему телу. Она завораживает, обволакивает, нацеленная на создание особой, интимной атмосферы. Возможно, в другой ситуации я бы поддалась ее влиянию. Сейчас же она душила, оставляя затхлое, туманное послевкусие в голове. Я откинулась на мягкий диванчик, потягивала коктейль и со скучающим видом наблюдала из-за звуконепроницаемого стекла второго этажа, как внизу в танце дергаются тела. Иногда я не прочь быть одним из них. Но не сегодня. Жлоб, как и следовало ожидать, слился (спасибо хоть на браслет раскошелился), а новой жертвы пока не предвиделось. Девчонки спешно слились вниз, заметив мое гнетущее настроение. Я не ханжа, но в последнее время все чаще ощущаю внутри себя мерзкую тянущую вниз тоску. Сегодня я списала это на проблемы с родителями. И в миллионный раз пожалела, что дала им опрометчивое обещание жить с ними до окончания универа. Каждый раз видеть на их лицах разочарование, крушение надежд и слышать вздохи, по типу «а вот раньше…». Бесят они. И бесит ебаное чувство вины. Единственное чувство, оставшееся с прошлой жизни, которое я до сих пор не могу в себе искоренить. — Регина! — ультразвуковой вопль Леры, одной из моих так называемых подруг, заставляет оторваться от мрачный мыслей. Две девушки, запыхавшись, падают на диванчики и, возбужденно перебивая друг друга, пытаются мне что-то рассказать. — Давайте по очереди, — морщусь я. — Короче, Анька сейчас встретила своего соула, — выпаливает Лера и с диким блесков в глазах смотрит на меня, ожидая реакции. — С чего такой вывод? — Ну, мы видели, — стушевавшись под моим безразличным тоном, мямлит девушка. — Она потом подошла к нам. Сказала, что танцевала с ним, когда что-то почувствовала. И медальоны сошлись. Я делаю глоток Пина Колады, продолжая молчать. — Конечно, они не соединяли их, — торопливо добавляет блондинка, помня со школы (как и все мы), что процесс слияние двух половинок кулона является очень интимным. — Но все сходится. Под конец ее голос звучит совсем неуверенно. Первые эмоции схлынули и она, видимо, вспомнила мое отношение к этой гребаной связи. Считая все людей, фанатеющих от этой чуши, идиотами, я тем не менее никогда не пропагандировала свою позицию. Девчонки всегда обходили эту тему стороной, а когда я ненароком что-то высказывала по этому поводу, тактично отмалчивались. Но я прекрасна знала, что каждая из них по ночам грезит найти свою пару. Что интересно, Амина, одна из нас, ее уже нашла. Но продолжала оставаться в нашей компании, хотя ее соул, судя по нашим последним встречам, явно меня ненавидит. Мне на это похуй. Тем более Аминка осталась адекватным человеком, не пускающим все эти розовые сопли по поводу и без. — Ну что ж, передайте, что я желаю им счастья, — я снова откинулась на диван и отвернулась к стеклу. —Наверное, — чуть тише добавила я, не заботясь, услышали это девчонки или нет. Дурочки. Радуются, что образовалась пара. И до них не доходит, что всего-навсего в мире стало на одну глупую овечку больше. Овечку, навсегда потерявшую себя в другом.