Чтобы ничего не было

      Америка лежит на боку с таким выражением лица, словно он умер. Но нет, он не умер. А сейчас хотел бы. Хотел бы обменять одну свою жизнь на три тысячи их жизней. Тех, кто погиб в тот страшный день.       Тогда он был в Нью-Йорке и видел все лично. Как рушились башни. Как тушили их остатки. Как люди плакали. Он тоже плакал. С тихой истерикой внутри.       И вот, он не делает и не чувствует ничего уже недели… две? Он не считал. Было сложно смириться, что их теперь нет. Нет тысяч невинных людей. Тех, кто просто жил, мечтал, любил. Теперь их просто нет. Он считает себя виноватым. И он вряд ли сможет принять это полностью.       Штаты чувствует, как кровать, на которой он лежит, прогнулась под весом еще кого-то. А потом слышит ласковый, успокаивающий и такой родной голос.       – Поешь хотя бы, пожалуйста, – женская рука нежно касается его волос, – Вашингтон сказал, что ты уже почти неделю не встаешь. Мы все волнуемся.       Америка, пересиливая себя, все же поворачивается к ней и слегка улыбается. Ему сейчас действительно не хватает кого-то близкого и родного рядом. И Британия – идеально подходит. Она, приподняв Штаты над кроватью, обнимает его и нежно гладит по голове. Шепчет что-то ласковое на ухо. Ее присутствие уже успокаивает.       – Поешь, пожалуйста, – слабый кивок сына, и Брит берет с тумбочки небольшую тарелку с кашей. Не то чтобы он любил такое есть. Но это единственное, что он сможет проглотить и не подавиться. Во всяком случае, сейчас. Бритни берет ложкой немного каши и подносит ко рту Америки. Тот нехотя открывает его и пережевывает еду. Да, ему не хочется. Но у него все еще есть те, ради кого ему стоит жить, а не лежать без дела. Жаль, что он просто не может сейчас ничего. Как бы ему ни хотелось сделать хоть что-то.       Наконец, когда Британия убедилась, что ребенок все доел, она, отложив тарелку, снова просто обнимает его. Это лучшее, что она может сделать. Слов не нужно. Они могут сделать еще больнее. Нужно, чтобы просто кто-то был рядом. И она готова быть рядом. Поддержать, когда нужно. Обнять и дать выплакать все слезы себе в плечо.       Брит начинает тихо что-то напевать, поглаживая сына. Она жалеет, что не делала так раньше. Но сейчас точно не время для извинений.       Они оба знают, что ничего вернуть уже нельзя. Что нельзя вернуть те жизни, которые оборвались тогда. Но Америка просто не хочет это принять. Не хочет верить, что это – правда и новая реальность. Хочет проснуться от этого кошмара, чтобы все опять было хорошо. Чтобы все были живы. Хочет проснутся в мире, где этого не было. Где они живы. Все три тысячи человек.       Британия не прекращает напевать что-то спокойное, даже когда понимает что Америка наконец уснул. Она будет рядом столько – сколько нужно. Она укладывает Штаты обратно на кровать, но остается сидеть рядом. Она нужна ему именно сейчас. И она очень жалеет, что не была с ним в такие моменты раньше. Сейчас он не может сам. Сейчас он не может ничего. И она готова помочь ему. Готова быть рядом хоть год. Готова дать ему всю ту любовь, что не дала ему раньше.       Когда он проснется, его будут ждать. Но не только отвратительные мысли. А еще и те – кто любит его, кому он дорог и кто готов его поддержать. А он – будет жить ради них. Ради того, чтобы они были счастливы.       Потом ему придется разбирать все то – что случилось. Но сейчас рядом с ним Британия, и она готова любить его, готова поддержать, готова просто быть рядом.       Америке действительно не хватало этого раньше.