Магазин

— Извините, пожалуйста! Мне очень, очень жаль! — голос Толика дрожал. Точно так же дрожали и его коленки — округлые, бледно-синюшные после зимы, незагорелые и абсолютно… неэротичные. Судорожно пытаясь натянуть на себя спущенные форменные брюки, и застегнуть ширинку непослушными, неловкими пальцами, альфа продолжал бормотать извинения. И при этом старательно отводил взгляд от высокого, выше Толика минимум на голову, темноволосого незнакомца, тяжело дышащего, полураздетого и замершего в весьма интересной позе. Тот опирался руками о стену хлипкой примерочной кабинки, наклонившись вперёд и отставив загорелую, упругую задницу, ранее облачённую в весёленькие, чёрные со скалящимися черепушками, труселя. Носом мускулистый брюнет буквально уткнулся в огромное, от пола до потолка, зеркало. Короткие тёмные волосы стояли дыбом, взгляд золотисто-карих глаз был ошарашенный и изумленный. А вокруг, на полу, разноцветными пестрыми тряпочками валялись вещи — джемперы, футболки, брюки и прочий широкий ассортимент популярного испанского бренда одежды «ANANAS». *** Если бы кто-то сказал студенту 3-го курса Исторического факультета Санкт-Петербургского университета Анатолию Ежову, пришедшему накануне устраиваться продавцом-консультантом в магазин брендовой одежды, что его первый рабочий день пройдет так… увлекательно, то вряд ли Толик подошел бы к данному магазину ближе, чем на километр. Но, увы! Жизнь — штука непредсказуемая! И насмешки судьбы ещё никто не отменял. — Значит, опыта работы у вас нет? — старший менеджер «ANANASA» недоверчиво сверлил Толика взглядом. Тот чувствовал себя так, словно его просвечивают рентгеном — настолько дотошно менеджер разглядывал соискателя с головы до ног. Хотя, собственно, любоваться там было особо нечем. Толик, по иронии судьбы, уродился не в красавца отца, и даже не в очаровашку папулю. А вероятно, в какого-то очень, очень дальнего родственника. Всю свою недолгую, двадцатидвухлетнюю жизнь, парень искренне считал себя неудачным экспериментом и ошибкой природы. С вероятностью в сто процентов — изначально вышеназванной Природой Толик был задуман типичным омегой! Но, видимо, при формировании эмбриона в теле Толиного папули что-то внезапно пошло не так. И вот, нате вам — получился альфа Анатолий. Чудо, природная аномалия. Разрушитель всех канонов и стандартов порядочных альф. Ибо, ну, разве ж это альфа? Невысокий, рыхлый, весь какой-то зажатый и нескладный, с ярко-рыжими волосами и бледной кожей, да ещё, как выяснилось по мере взросления, страдающий близорукостью и склонностью к полноте, альфа Анатолий был позором семьи и белой вороной среди своих братьев, классических альф. Два старших брата, как на подбор высокие, мощные, подтянутые атлеты — кровь с молоком, косая сажень в плечах — ну, никак не гармонировали с младшим, рыжим смешным тюфячком. И это сильно беспокоило Толикову родню. Благодаря упорству родителей, мечтающих «слепить»-таки из сыночка образцового альфу, детство и юность Толика Ежова прошли в бесконечной битве за агрессивность, стройность и «альфность». В ход было пущено всё — и диеты, и мотивирующие тренинги, и фитнесс, и даже бокс. Бесполезно. Альфности в Толике не прибавлялось никак, от слова совсем. Ни в характере, ни в личном запахе. Недоальфа всё также упорно пах пирожками и чаем с мятой, что вообще не придавало будущему бруталу этой самой пресловутой брутальности. Лишь пять-шесть килограмм веса «гуляли» туда-сюда, в зависимости от интенсивности тренировок. Да подростковая «рыхлость», благодаря физическим нагрузкам, ушла, уступив место подтянутости и упругости кожи. Но на общих объёмах недоальфы это мало сказалось. И к двадцати годам Толику и его семье пришлось смириться с мыслью, что тот так навсегда и останется тихим, невысоким, пухленьким колобком. Лишь по недоразумению и наличию определенного набора гормонов, носящим гордое звание «альфа». *** Вот и старший менеджер магазина, типичный бета, рассматривая Толика тоже засомневался, правильно ли тот указал свой пол в анкете. — Здесь у вас «галочка» стоит, напротив графы «альфа». Это ошибка, или…? — недоверчиво уточнил менеджер. — Всё правильно, — пробормотал Толик. Он страшно нервничал на первом в своей жизни собеседовании. Так, что даже ладони вспотели. — Я альфа, просто … рецессивный. — Рецессивный? — Ещё более недоверчиво переспросил менеджер-бета. — Что-то слышал о таких… Но, вроде, их почти уже не осталось? — Ну да… Нас мало, меньше одного процента от всех альф на земле. Но мы есть… — виновато, как будто извиняясь за собственное существование, тихо сказал Толик. — Хмм… Ну, допустим… — Менеджер вздохнул, посмотрел на часы, и решил-таки перейти к сути дела. — Анатолий… Евгеньевич, в данный момент, мы ищем продавца в отдел омежьей одежды. Но мы рассчитывали взять на это место какого-нибудь омегу, или в крайнем случае, бету. А вы… — А я ни то, ни другое? — внезапно улыбнулся рецессивный альфа. И взмахнув светлыми, пушистыми ресницами, поднял взгляд ярко-зелёных, почти изумрудных глаз на менеджера. Искренняя, тёплая, чуть насмешливая улыбка моментально придала совсем другое выражение бледному, неинтересному лицу. Менеджер, окутанный сиянием этой обаятельной улыбки, ослепленный светом колдовских, мерцающих изумрудами глаз, даже на секунду подвис, забыв, что хотел сказать дальше. Но тут Толик опустил взгляд на анкету, и чудо тотчас же померкло и исчезло. Перед менеджером снова сидел безликий, невзрачный недоальфа. — Ок… — Менеджер откашлялся, моргнул, и ещё раз просмотрел записи в анкете. — Ну, по факту, так вы единственный, кто нам подходит. И, если честно, — понизив голос, добавил бета, — вы вообще единственный, кто отозвался на эту вакансию. Конец учебного года, все студенты готовятся к сессии. Днём с огнем никого не найдёшь на дневные часы. Толик понимающе кивнул. Сам он сдал сессию досрочно, поэтому весь май мог спокойно работать, не бегая как безумный с зачеткой и вымаливая «удовлетворительно» от таких же заполошенных преподов. — Один момент… — всё ещё сомневаясь, менеджер Николай, хороший, в сущности, парень, только недавно получивший повышение, смотрел на Толика задумчиво. — Если мы тебя — можно же на ты? — берём, как же ты, Толян, будешь работать в отделе для омег, в период твоего… хммм… ГОНА? Толик покраснел пухлыми щеками и даже кончиками ушей. Этот вопрос он ожидал, но всё равно смутился. — Я пью подавители и… У рецессивных альф вообще не ярко выражены эти… так сказать… процессы… — Толик сильнее покраснел под ставшим сочувственным взглядом менеджера. — У меня лично, вообще этот… хммм… функционал… отсутствует. Полностью. — Ну, допустим… — Николай подумал минутку. Посмотрел на замершего в ожидании Толика, на рабочий график отдела, где зияли никем не закрытые «дыры», и решился. — Выходи завтра. Посмотрим, как пойдет. Неделю продержишься — оформим на постоянку. А сейчас иди на склад. Там получишь форму и скажешь, чтобы распечатали тебе бейдж. *** Утром следующего дня, когда Толик заступил на первую рабочую смену, в практически пустом торговом зале царила какая-то нервная, нехарактерная суета. Сотрудники, все сплошь омеги или беты, бегали, как альфой в попу укушенные. На новичка Толика омеги вначале покосились недоверчиво. Однако, обнюхав и поняв, что этот странный рыжий недоальфа угрозы не представляет, перестали обращать на стажёра внимание. Менеджер Коля, задумчиво обозрев округлые формы Толика, с трудом вписавшиеся в фирменную футболку бренда размера XXL, хмыкнул, но ничего не сказал. Выдал новенькому специальную щетку для мытья окон, спрей-очиститель, и велел протереть зеркала в примерочных. — Хорошо протирай, понял? Сегодня, как назло, проверка приезжает. Наш новый региональный директор обходит все магазины. И с ним ещё и гендир дивизиона, и ещё хрен знает, кто! В общем, у нас должно быть всё тип-топ, ясно? Толик кивнул, и принялся за дело. Первую примерочную одолел с трудом — зеркала были огромные, высокие, от пола до потолка. Дальше дело пошло получше. Покупателей рано утром не было вообще, и никто Толика не отвлекал. Беспокоило его лишь одно — непонятное поведение организма. Почему-то Толика внезапно начало кидать в жар. Причем, как-то странно — только что чувствовал себя бодрым свежим огурцом, а через минуту уже полыхал так, словно его запихнули в гриль и основательно поджарили. Кроме этих загадочных скачков температуры, ничего парня не напрягало. Голова не болела, горло — тоже. Списав всё на перемену погоды, ибо в Питере в тот день бушевал циклон с ливнем и ветром, Толик решил не обращать внимания на взбрыки организма, и продо́лжил тщательно и методично намывать зеркала. Вскоре половина примерочных сверкала сияющей чистотой. Пшикнув из распылителя едкую моющую жидкость на очередное зеркало, рецессивный альфа наклонился и уже занес руку, что бы провести по нижней части зеркальной поверхности щёткой… Как вдруг за его спиной раздалось громкое: — А-а-апчхи!!! Он неожиданности подпрыгнув, Толик резко распрямился и уставился в зеркало. В отражении на него, аккурат из-за Толиковой спины, смотрели тёмные, с необычным золотисто-янтарным оттенком, по-кошачьи удлинённые глаза. Толик моргнул. Виденье не исчезло. А наоборот, сказало недовольно: — Что это у вас тут так химией пахнет? Дышать же невозможно! — Из-з-з-вините… — пробормотал Толик. Покупатель красноречиво закатил свои «очи чёрные, очи страстные», явно показывая этим отношение к Толиковым извинениям, и опять чихнул. Да так, что слёзы из глаз брызнули. — А-а-а-пчхи!!! Чёрт! Ну вот, аллергия началась. Твоего ж отца!!! Теперь несколько часов чихать буду. А всё эта ваша химия! Очередной чих, сопровождаемый яростным взглядом и рассерженным бормотанием покупателя, державшего в руках вешалки с одеждой, заставили меланхоличного Толика соображать быстрее. — А вы в другую кабинку пройдите, пожалуйста! Вот туда, в дальний ряд. Там я зеркала ещё не успел протереть. — Вот спасибо! — саркастически хмыкнул покупатель. — Смотрю, у вас отличный сервис, разнообразный — аллергия или грязное зеркало! Выбирай, что хочешь! Но всё же сунул в руки растерявшемуся Толику кипу вещей, выбранных для примерки, и продефилировал к дальним кабинкам. Толик покорно засеменил следом, таща гору одежды и машинально разглядывая спину и другую часть фланирующего впереди покупателя. Спина была, надо сказать, отличная. Хорошая такая спина! Широкая, крепкая. Облачённая в голубую, тщательно отутюженную рубашку, красиво подчеркивающую золотистый загар аллергичного покупателя. Ещё лучше спины выглядела «пятая точка» клиента, так и приковывавшая взгляд смущённого рецессивного альфы. Небольшая, аккуратная, в меру подкаченная, обтянутая элегантными тёмными брюками. Да и весь посетитель был, как его идеальная задница — подтянутый, ухоженный, безупречный. «Эх», — грустно подумал Толик, втягивая носом воздух, но различая лишь слабый отзвук непонятного аромата. — «Вот был бы я, как все, нормальным альфой… Мог бы сейчас хотя бы потихоньку нанюхаться явно крышесностными запахами этого омеги. Такой точно пахнет чем-то этаким… роскошным и дорогим. Ну, фиалками Монмартра, орхидеями с Бали, кофе из парижской кофейни, в конце концов! А я даже и не чувствую ничего, недоальфа дурацкий!». Мечтать не вредно, конечно, но куда уж тебе, Анатолий, до такого омеги… Ибо чихающий покупатель явно был омегой. Только вот омегой… странноватым. Рост намного выше стандартного омежьего. Фигура тоже, скажем так, на любителя — ни хрупкости, ни мягкости, ни изящества, до́лжных вызывать у каждого нормального альфы мгновенное желание схватить, обнять, защитить! Да, необычная фигура. Скорее, даже какая-то… альфная — сплошь мышцы, мышцы, мышцы… Про такого омегу Толины братья дружно сказали бы: «Да ну, нах! Чё он, как не омега? Может, он вообще, того… транс?» А папуля вздохнул бы и жалостливо посетовал: «Бедняжечка, вот не повезло, горемычному! Альфу ему поскорее надо, хорошего! Да вот ведь, на такого некрасивого, неомежьего, ни один порядочный альфа наверняка и не взглянет! И уж точно, не куснёт!» А вот Толику неправильный омега… понравился. Очень! И рост этот, как у баскетболиста из НБА. И тренированное жёсткое тело, с перекатывающимся под накрахмаленной тканью голубой рубашки рельефами мышц. И короткая стрижка «под бокс», безо всяких дурацких омежьих кудряшек, мелирований и укладок. А уж когда неправильный покупатель, с подозрением принюхиваясь, зашёл в примерочную и не обращая внимания на Толика, начал расстегивать рубашку, недоальфа совсем «выпал в осадок» от восторга. Плечи и спина «недоомеги» были щедро украшены сплетениями татуировок. Неслыханное дело!!! Толин дедуля точно бы в ужас пришел и перекрестился, увидев такое на омеге! А Толик глаз не мог отвести. Замер, как дурак, и только дышал часто-часто, жадно рассматривая изгибающегося по поджарому загорелому боку покупателя сказочного китайского дракона. — Что вы застыли? Вещи вот сюда повесьте. А джемпер этот, чёрный, дайте, я с него начну, — недовольно сказал покупатель, окончательно избавившись от рубашки и поворачиваясь к сотруднику лицом. И Толик совсем остолбенел. Ибо в сжавшемся то ли от холода, то ли от раздражения, правом, тёмном соске нетипичного омеги поблёскивало серебряное колечко пирсинга. И тут… Внезапно, перед глазами Анатолия всё вспыхнуло, заискрило, и в раздувшиеся ноздри «перерожденного» альфы мгновенно влетели миллиарды микрочастиц лишающих рассудка и силы воли, божественных запахов. *** Часом ранее. Кофейня «StarAlfus», ТРК «Галерея», Санкт-Петербург. — Твоего ж отца! — культурно выругался Дима и, подскочив на стуле, поспешно принялся промакивать бумажными салфетками с эмблемой сетевой кофейни любимый, кирпично-рыжего оттенка джемпер. Ритуал инстинктивный, но абсолютно бессмысленный. Тёмные кофейные брызги крепкого до жгучей горечи эспрессо разукрасили и грудь, и живот. Джемпер оказался безнадежно испорчен. И винить-то некого — сам дурак криворукий. — Вам помочь? — услужливый официант-бета подскочил и замер рядом со столиком, изогнувшись в гончей стойке. Всем видом изображая безмерное сочувствие и желание спасти Диму от зловредного кофе. — Проводить вас в туалетную комнату? Можно застирать. Если не отойдёт, на первом этаже торгового комплекса есть химчистка. «Господь Всемогущий! Ох, уж этот питерский снобизм! Туалетная комната, папочка ро́дный!» — московский гость мысленно закатил глаза. Ну, что просто не сказать: «туалет»! Нет, всё с какими-то подвывертами и реверансами! Дима вздохнул. На предложения официанта ответил коротким «благодарю!» и ощутимыми чаевыми. Стащил через голову пострадавший от коварного нападения эспрессо, джемпер. Выйдя из кофейни, спустился вниз, сдал его в химчистку. И, поднявшись на третий этаж, решительно направился в сторону виднеющейся вдали огромной вывески «ANANAS». Погода в Северной столице выдалась типичная для здешнего мая. Холодная, ветреная, дождливая. В тонкой рубашке Дима точно дуба даст. Пиджак он благополучно оставил в отеле, легкомысленно рассудив, что обойдётся и джемпером — тёплым, мягким, уютно-рыжеватым, как осенняя листва. Этот джемпер несколько лет назад привез Диме из обожаемого Стокгольма любимый дедуля. И с тех пор тот служил парню верой и правдой. До сегодняшней внезапной «дисквалификации». Эх… День впереди предстоял долгий, суетливый и насыщенный, командировка есть командировка. В отель за пиджаком заехать точно не получится. Поэтому срочно нужна была замена любимому предмету одежды. Значит, в магазин… В пустом от покупателей торговом зале испанского бренда «ANANAS», как взбудораженные осы, жужжали и носились стройные и изящные омеги-консультанты. Проходя мимо них к полке с тёплыми свитерами, Дима повел носом, и уловил стойкий запах паники и волнения. — Ну что? Узнал, когда они приедут? — возбужденным шёпотом спросил один омега-продавец у другого, не сводя глаз со входа. — Да никто не знает! — А Коля что говорит? — Коля ничего не говорит. Коля на склад орёт, который до сих пор ценники на акционные товары не распечатал! «Та-а-ак, значит, с ценниками у них беда…» — подумал Дима рассеяно, перебирая стопку джемперов в поисках нужного размера. Внимания на него никто из омег-консультантов не обращал. Поздоровались шаблонно, предложили помощь, и получив в ответ сухое «не нужно», тут же отстали. Не до него сейчас, все в ожидании приезда верховного начальства! Ну, ходит себе и ходит невзрачный, длинный, как шпала, пахнущий скукой и почему-то канцелярскими скрепками, омега. Страшный, как безальфная жизнь! Ни изгибов, ни ноготочков, ни ресничек. Господи, бывают же такие… И как на него хоть один омежий размер налезет, на такого жирафа?! Самостоятельно выудив из самого низа стопки джемпер максимального из имеющихся размеров, прихватив заодно пару похожих моделей и несколько футболок и брюк, нестандартный омега Дмитрий попёрся в примерочные. В такой ранний час там было абсолютно пусто. Лишь из одной кабинки раздавалась какая-то загадочная возня, и чей-то приятный тембр, жутко фальшивя, тихонько напевал: «Вива ля чемпионс, май фрееенд!». Забавно! И тут, внезапно, Дима замер. Пахло из примерочной волшебно. Пирогами с малиной, свежезаваренным чаем, и смехом. И ещё почему-то рыжим домашним котом. Круглым, мягким, пушистым, уютно свернувшимся клубочком. — Неожиданно! — пробормотал московский гость. Движимый внезапным любопытством, подошел к поющей кабинке, и заглянул внутрь. Парень внутри примерочной, протирающий зеркало, и правда, был похож на этого самого рыжего, пушистого кота. Кругленький, невысокий, мягонький, весь какой-то приятный на вид и наверняка, на ощупь! Вьющиеся кудрявые волосы — ярко-рыжие, а кожа — белая-белая, просто фарфоровая! Дима такой и не видел раньше никогда. Ему, смуглому, загорелому, эта нежная прозрачная кожа показалась нереально, волшебно красивой. И как будто всего этого было мало… Вдохнув едкий аромат моющего средства, Дима не удержался и громко чихнул. Удивительный рыжий парень вздрогнул, замолчал и поднял глаза, в отражении зеркал встретившись взглядом с посетителем. И… Ох!!! Что это были за глаза! Волшебные, колдовские! Как там звучало, в «Сказах» Бажова — изумруд, малахит? У Димы аж дыхание перехватило от этой ослепительной красоты. Эльф, ну чистой воды, эльф! Сказочное, волшебное существо стояло перед московским гостем Дмитрием Гончаровым. Правда, существо было не такое субтильное, как обычно изображают на картинах. Но Диме и это тоже невозможно понравилось. Округлость, мягкость, да ещё какая-то внутренняя теплота и скрытая сила исходили от рыжика. Сила не агрессивная, а нежная, и от этого ещё только более привлекательная. Дима, забив на явно подступающую аллергию от химического средства для мытья стёкол, жадно втянул носом воздух вокруг существа, и снова замер, не веря своему счастью. Чудо-чудесное пахло альфой! Настоящим, неподдельным альфой! И это было вдвойне невероятно! Ибо с самого рождения Дмитрий Гончаров практически не ощущал запахов альф. Да, вот такой сбой организма. Что только его родители не делали — и по всевозможным врачам водили, и к омежьему психологу, ища причины в какой-то скрытой детской травме… Всё было бесполезно. Достигнув половозрелого возраста, омега Дмитрий абсолютно не соответствовал своей омежьей принадлежности. Запахов альф так и не различал. Сам для них тоже пах чем-то неприятно-скучным. Внешность также подкачала. Хваленой гламурной и кокетливой «омежности» в поджаром, любящем спорт Диме не было и в помине. «Ох-охо-нюшки! Вон, глядите, пошёл, пошёл… Ну, чисто альфа!» — осуждающе шептались за спиной юного Димы сидящие на скамейке у подъезда соседские дедульки. В подростковом возрасте недоомега ещё пытался как-то «соответствовать». Неумело строил глазки классному мачо, бруталу-альфе Вовчику. Отрастил длинную тёмную шевелюру, и даже тайком выщипывал брови. Но альфы-ровесники на все потуги одноклассника реагировали вяло. Не троллили, но за исключением дружбы, никак себя не проявляли. И в конце концов, Дима плюнул на это дело и смирился, что быть ему до конца жизни непонятым «недоомегой», и ничего с этим уже не поделаешь. Освободившуюся недосексуальную энергию упорный и решительный (опять-таки, совсем не по омежьи!) Дима направил на учебу и спорт. И вот, к своим почти тридцати годам добился неплохой должности и достаточно стабильного материального благосостояния. Вслед за материальным благосостоянием, естественно, в жизни Дмитрия появились и альфы. Правда, так себе представители… Чаще всего, неудачники, или наоборот, упоротые доминанты, заинтригованные нетипичным омегой и поставившие себе цель «вернуть его на путь истинный», предначертанный омежьей природой. «Домостроевцев»-альф свободолюбивый недоомега отфутболивал жёстко и категорично. Неудачники же отваливались сами, не выдерживая решительной натуры «неправильного» омеги. По итогу фильтрации остались лишь случайные экземпляры, чисто для тела и вообще не для души. Для совместного проведения течки сойдут, а на бо́льшее Дмитрий давно уже и не рассчитывал. Да и времени, если честно, особо не было, на что-то серьёзное. Работа, спорт, хобби… Дни летели за днями, и казалось, так будет всегда. И вот… И вот разверзлись небеса, и гром и молния оглушили и ослепили Дмитрия Гончарова, а виноват во всем этом был рыженький, пухленький, растерянный «колобок». Слава Богам, ошарашенного и оцепеневшего москвича, в шоке пялящегося на работника магазина, спасла ненавистная аллергия! Яростный чих слегка вернул Диму к реальности. И отогнал накрывшее волной желание — схватить это восхитительное альфное виденье, уткнуться носом в его бледно-фарфоровую шею, запустить пальцы в огненную шевелюру, и вдыхать, вдыхать, вдыхать возбуждающий, обжигающий альфий аромат! Господи, да как же это выдерживают работающие вместе с парнем омеги-консультанты! Тут же течка 365 дней в году гарантирована! С великим усилием воли, омега собрался, сжал зубы. Мысленно в обратном порядке сосчитал до десяти, и изобразив на физиономии фальшивое безразличие, понес какую-то пургу, на тему: «Фи, как тут у вас пахнет, что за магазин, кошмар-кошмар!». Стараясь дышать ртом, чтобы не выдать себя и «держать лицо», как положено порядочному омеге, а не доступному какому-то, он не из таких! — Дима ломанулся в другую примерочную, преследуемый по пятам сводящим с ума запахом рыжего консультанта. Тот пыхтел в спину, тащя Димины шмотки, и Дима не знал, радоваться ли этому, тайком вдыхая возбуждающий аромат, или выть, от всё сильнее накатывающего желания. Заскочив в дальнюю кабинку, омега выхватил у альфы из рук один из джемперов, и задыхаясь от поднимающегося по всему телу, от пяток до макушки, огненного жара, начал судорожно стаскивать с себя рубашку. Похоже, мозг у него всё же отключился, ибо какой омега в здравом рассудке станет обнажаться перед малознакомым альфой? А вот Диме уже было глубоко наплевать на нормы омежьей морали. Запах божественного альфы становился всё сильнее. Он заполнял собой тесное пространство примерочной, и деваться от него было некуда. Да и не хотелось! Стащив рубашку, Дима обернулся к консультанту, скользнув помутневшим от желания взглядом по бейджику альфы. «Ежов Анатолий» — машинально зафиксировалось в голове омеги. Анатолий, так Анатолий. Да хоть Аристарх Ираклионович, наплевать на ФИО! Трахаться можно и без взаимного представления. А трахаться хотелось так, что хоть вой! Намокшие сзади, под элегантными деловыми брюками «боксеры» подтверждали это лучше всего. Твоего ж отца! Ведь до течки, по графику, целая неделя! Что ж это такое со мной творится, омеги добрые?! Однако, желание по всей видимости, было исключительно одностороннее. Потому что богический альфа никак ни проявлял хоть малейшей заинтересованности. Застыл и молча пялился. Сжимая в восхитительно белых, округлых руках принесённую из торгового зала одежду. Ведомый природным инстинктом, окончательно потерявший голову, омега отбросил все принципы, развернулся к остолбеневшему альфе, и… И тут его закрутил безудержный, мощный, неконтролируемый ураган. Ураган властно схватил Диму за подкаченную задницу, рывком дернул на себя, и вдавившись в плавящееся под его горячими руками, тело, жадно вдохнул взрывающий мозг, аромат. Из груди альфы вырвался низкий, возбужденный рык. Белые острые клыки сверкнули у самого горла, слегка коснулись загорелой кожи. И поддразнивая, заскользили вниз. Ниже, ниже… До напрягшихся тёмных сосков, до блеснувшего серебром колечка пирсинга. Ловкие сильные пальцы сжали ягодицы, притянули томно выдохнувшего омегу ближе. То ли подвывая, то ли рыча, альфа прошелся горячими губами по татуированной груди. Коснулся влажным языком сжавшегося соска, и слегка прикусив его мелкими острыми зубами, осторожно потянул за маленькое блестящее колечко. Диме показалось что он умер и попал в рай. Нет, в ад! Ибо только в аду могло быть так обжигающе горячо и так невозможно развратно. Губы и язык альфы творили невероятное. Они гладили, ласкали, облизывали каждый сантиметр чувствительной к прикосновениям кожи. Страстно прикусывая зубами, порыкивая, сводя с ума и заставляя тихо скулить, отдаваясь, подставляясь… Скользнув ниже, губы остановились на тяжело дышащем, поджаром животе. Быстрым и уверенным движением альфа расстегнул пояс на брюках омеги, дернул их вниз вместе с «боксерами», и горячее дыхание опалило мгновенно отвердевший член. Дальше всё закружилось, как в тумане. Альфа становится на колени перед тяжело задышавшим омегой. Поднимает взгляд своих загадочных, изумрудно-зеленых глаз, и смотрит прямо в темные, томные от желания, глаза незнакомца. Нежные и уверенные руки скользят по крепким загорелым бедрам вверх. Омега, задыхаясь, взглядом провожает их плавное скольжение. О чёрт!!! Какие же у альфы офигенные руки… Ладони белые, мягкие, теплые, широкие и одновременно изящные, удивительно красивые. Сквозь тонкую, белоснежно-фарфоровую кожу проступают голубоватые вены. Ловкие пальцы обхватывают возбужденную плоть, и омеге внезапно становиться нечем дышать, в голове раздается мелодичный, приятный звон. Он откидывает голову, подается мускулистыми бедрами вперед, позволяя альфе совершить задуманное. И вздрагивает, с трудом сдерживая стон, когда теплый, влажный рот накрывает его возбужденный член. Автоматически руки омеги тут же оказываются у альфы на голове. Пальцы вплетаются в золотисто-рыжие, огненные, вьющиеся волосы. Тянут, поглаживают, ласкают, направляют, в такт равномерным движениям головы… Губы альфы сжимают гладкий твердый ствол, посасывая, обхватывая, затягивая в теплую мокрую глубину. Гибкий розовый язык то облизывает жадно, то игриво касается рваными, короткими прикосновениями, дразня и вызывая умоляющие стоны. Но обоим этого уже мало, очень мало! Ведомый безошибочным инстинктом, альфа быстро поднимается с колен. Сверкнув изумрудами ярко-зеленых глаз, тяжело дыша, толкает омегу к зеркальной стенке. — Повер-р-р-р-рнись… — низкий, томный рык заставляет омегу беспрекословно послушаться. — И нагнись ниже… Еще ниже… Альфа подталкивает омегу, что бы тот оперся крепкими, мускулистыми руками о стену, сильнее прогнул гибкую смуглую спину. Небольшая, подкаченная, упругая задница так и притягивает возбужденный взгляд. Альфа прикрывает глаза, жадно втягивает запах… Ох, тут завораживающий аромат ещё сильнее, ярче… Так может пахнуть только течный омега — тягучей, густой, глубокой смесью запахов сандала, красного дерева, и каких-то экзотических цветов. — Оооо, да у тебя начинается течка, малыш-ш-ш… — нежный рык пробуждающегося зверя обжигает покрасневшее ухо омеги. Томно урча, уже отключая мозг и действуя на одном инстинкте, альфа разводит упругие ягодицы, со стоном проводит пальцами по розоватой, слегка припухшей, влажной дырочке. Сначала один палец, потом второй и третий, легко входят в заманчиво приоткрытое отверстие. Ласкают, глядят, проникают глубже. Растягивая, подготавливая… Там, в гладкой, атласной, плотно обхватывающий глубине уже так мокро, так горячо… Альфа медленно вынимает пальцы, приставляет влажную от естественной смазки головку к подтекающему отверстию. Жарким мазком языка проводит по смуглой, покорно подставленной шее. Опустившись ниже, вдруг издает низкий, яростный рык, и резко прикусывает омегу сзади, в заветное местечко на сгибе чистой от меток, шеи. Одновременно, сильным толчком входя в подтекающую все сильнее, призывно приоткрытую для члена альфы, дырочку. — Аххх… — вскрик омеги, страстный и томный, возбуждает альфу еще больше. Он усиливая напор, проникает глубже, дальше, раздвигая гладкие стенки внутри. Омега захлебывается воплем, и слегка вильнув мускулистой задницей, насаживается на торчащий, блестящий от смазки, ствол. Оба синхронно стонут, чувствуя, как толстый горячий член заполняет узкое, влажное, тесное пространство, вбиваясь до конца. Омега, скуля от нетерпения, подается навстречу, альфа набирает нужный ритм, и начинает быстро, сильно двигаться. Мощными, глубокими рывками он входит в гибкое, податливое, подрагивающее от желания, тело, заставляя омегу выгибаться, вскрикивать, стонать, судорожно цепляясь руками за гладкую зеркальную поверхность примерочной. — Быстрее давай… Быстрее… Вот так… Еще хочу… — задыхаясь, отпустив тормоза окончательно, омега стонет всё громче, активно подмахивает бедрами, сжимает мышцы внутри, усиливая ощущения альфы. — Давай, давай, давай!!! Еще… еще… Мокрые от пота, почти без сил, сплетаясь в огненном танце, оба зверя уже на грани, уже на краю. Оба хотят продлить удовольствие, дольше, еще дольше! И оба так же яростно хотят наконец кончить, разрядиться, выплеснуть горячую мутную сперму, достичь высшей точки и улететь в нирвану. Омега сжимается сильнее, насаживается глубже, жадно, страстно. Альфа стискивает белые мелкие зубы, откидывает голову назад, и с низким рыком, в последний раз, мощным сильным рывком вбивается в потное, горячее тело. Омега захлебывается собственным вскриком, инстинктивно прикусывает запястье, чтобы заглушить громкий звук. Другой рукой обхватывает свой подрагивающий, торчащий почти вертикально, член и кончает, забрызгивая зеркало перед собой мутными белесыми каплями. Рыча, альфа почти без сил, падает на спину омеги, вдавливая его в сильнее в зеркальную поверхность кабинки, фиксируя и не давая отстранится. Спазмы сжимают напряженный член, сперма мощными толчками заполняет тесное, пульсирующее в оргазме, пространство внутри тихо постанывающего омеги. Наконец, оба зверя замирают, ловя последние отголоски удовольствия, потные, встрепанные, обезумевшие. Дыхание сбоит, сердце бьется, как бешеное. Внезапно наступившую тишину в примерочной кабинке нарушает только сбитое, свистящее дыхание обессиленных любовников. Секунда… Другая… И гормональное безумие наконец, начинает отступать. Вытесняемое суровой реальностью и накатывающей, все усиливающейся паникой. Резко отшатнувшись от распластанного под ним, горячего, потного тела, Толик попытался сообразить, что же это, Святой Боже, сейчас здесь было?! Может, не всё так ужасно, и он просто тихо сошел с ума? Да уж, пусть он просто поехал крышей, и все это ему почудилось, пожа-а-алуйста!!! Да, точно, пусть он просто свихнулся!!! А не оттрахал незнакомого омегу-покупателя прямо в примерочной, даже не узнав, вашего ж папу, как того зовут! Но расфокусированный взгляд омеги и его, приглушенное сбившимся дыханием, бормотание: «Твоего ж отца! Твоего ж отца!!!», говорили о том, что всё случившееся было более, чем реально. В голове Анатолия Ежова зазвучал траурный марш. Он уже весьма наглядно представил себя в модной полосатой робе, сидящем на нарах, и отбывающим срок за нападение и надругательство над несчастным омегой. Что же он натворил! Как он мог! Он, Толик, который и мухи не обидит! — Простите, простите меня, пожалуйста! Я не хотел, правда!!! Я… я сам не знаю, что со мной случилось!!! — Толик бормотал глупые, абсолютно бессмысленные теперь, слова, и ощутимо чувствовал, как за его спиной закрываются двери камеры предварительного заключения. Да и бог с ней, с камерой! За дело! За дело! А вот как сейчас смотреть в глаза невинно пострадавшему омеге?! И тут Толика постиг очередной удар и шок. Невинно пострадавший, тихо охнув, выпрямился. Со стоном размял затекшую от неудобной позы, поясницу. Повозившись по полу, нашарил застрявшие вокруг загорелых лодыжек брюки и трусы. Молча натянул их на свою великолепную задницу. И повернувшись, пошёл прямо на опешившего Толика. Несчастный недоальфа сжался, покорно подставляясь под ожидаемый удар. Лишь обреченно прошептал: — Простите меня, пожалуйста… Мне так стыдно, так стыдно!!! Я больше так не буду! Выдохнул, зажмурился, и замер. Однако, удара не последовало. Толик опасливо и виновато приоткрыл один глаз. И встретился взглядом с рассерженным, пронзительным взглядом тёмных сверкающих глаз. — Что значит — «не хотел»?! Что значит — «я больше не буду»?! — негодующий тон посетителя ввел Толика в экзистенциальный шок. — Нормально, вообще! Сделал дело по-быстрому, и в кусты, так, что ли?! — прошипел разъяренный омега. — Ну уж, нет! Так просто ты у меня не отделаешься! Подвинулся ближе, вплотную вжал ошеломленного альфу в стену… Но в этот тревожный момент в кармане брюк омеги внезапно зажужжал мобильный. Недовольно скривившись, покупатель слегка отстранился от Толика. Вытащил телефон, и рявкнул: — Да! Слушаю! В трубке быстро затараторил чей-то тонкий, возбужденный голос. — Понял! — рыкнул омега — Я уже здесь. Через минуту выйду, и начнем! Нажал на отбой, запихнул мобильный обратно в карман. Выудил из мятой кучи одежды на полу свою голубую рубашку. Скептически осмотрел, надел, застегнул все пуговицы, надежно прикрывая свежую, ярко-красную метку. Вздохнул. И повернувшись к Толику, решительно сказал: — Уважаемый сотрудник, Ежов Анатолий! Я очень надеюсь, что всё произошедшее останется строго между нами. В качестве моральной компенсации приглашаю вас сегодня вечером в ресторан. Вы какую кухню предпочитаете? Итальянскую, французскую, греческую? Толик хлопал ресницами и понимал, что теперь-то уж он точно сошел с ума. Посетитель снова вздохнул. Расправил на груди Толика форменную рубашку. Стряхнул пылинку. И быстро наклонившись, внезапно нежно чмокнул низенького альфу в удивленно приоткрытые губы. — Давай, Толя, пойдем! Потом будешь соображать, что, да как. А сейчас нам с тобой надо в торговый зал. Работа не ждёт! Пойдём, пойдём… Мягко подтолкнув альфу к выходу, омега вышел из примерочной в зал, и уверенно направился к столпившейся у входа в магазин группе оживленно переговаривающихся людей. Толик машинально плелся следом. На полпути его перехватил менеджер Коля. Сжигая стажера испепеляющим взглядом, бета прошипел: — Ты куда подевался? Совсем офигел?! И что тут делает Главный?! — Кто-о-о? — пролепетал Толик. — Кто, кто… Региональный директор, говорю, что с тобой рядом делает? И Коля махнул головой в сторону злосчастного омеги-покупателя, в данный момент бодро пожимающего руки альфам в строгих деловых костюмах. Почувствовав на себе изумленный взгляд, тот обернулся. Посмотрел на окончательно побелевшего от ужаса, пухленького, белокожего, рыжего Толика. Совсем не по-начальственному, и уж точно, не по регионально-директорскому, открыто и весело усмехнулся. А потом… заговорщицки ему подмигнул!