birdie

Часы в офисном коридоре тикают раздражающе громко, отсчитывая секунды, что Намджун сидит здесь, бесцельно перелистывая уже и так изученное вдоль и поперёк досье. Он сам предложил кандидатуру полковнику, без труда добившись его одобрения, так что остался последний шаг - переманить бывшего военного пилота от ушлых гражданских к ним на базу. Гррражданские. Только строка "49 успешных вылетов из 56" в досье останавливает его от того, чтобы свалить прямо сейчас; не будь её, он не сидел бы в коридоре офиса этой сраной туристической фирмы, пестрящем мерцающими голографическими яркими листовками. Розовыми, зелёными, голубыми. "Приезжайте на Корнакс за незабываемыми впечатлениями!" "Посетите Фемос и не пропустите - только в этом месяце наши знаменитые термальные источники по сниженной цене!" "Окунитесь в атмосферу тепла и уюта на лучших курортах Роталии!" Намджун щурится на плакаты и отстранённо думает: "Если мы уничтожим всех жуков на Вертанге, про него тоже появится такая листовка?" "Когда". Когда они уничтожат жуков. Ага. "Незабываемые ощущения от экстремальной прогулки по горным тоннелям - персональный гид проведёт вас по всем жучьим базам Вертанга всего за..." - Мне это остопиздело. Намджун слышит это из-за двери кабинета, а еще через полминуты, наконец, видит рот, из которого это вышло. Рот кривится, когда его обладатель хлопает дверью и свястяще выдыхает, встретившись с ним глазами, и Намджун понимающе ухмыляется в ответ. - Ты и твоя пташка способны на большее, чем развозить по окрестным планетам пьяных туристов, - говорит он, и Сокджин - точь-в-точь с фото в досье - щурится на него с подозрением. Голос у него сиплый. - Можешь предложить что-то - говори, нет - проваливай. Намджуну это уже нравится. Он обозначает задачу максимально чётко. - Нам нужен планер доставлять кадетов туда, где их будут убивать, и забирать тех, кто выживет. Глаза Сокжина загораются. Это нравится Намджуну всё больше и больше. - Когда начинаем? Он нравится Намджуну всё больше и больше. *** - Ты, разумеется, будешь вольнонаёмным, - через полчаса трясучей дороги Намджун приводит его в ангар, чтобы показать место, куда надо будет перегнать планер, но тормозит у ворот. Добавляет весомо, - с условием, что ты способен исполнять приказы. Сокджин смотрит на него с тщательно выверенной - максимально допустимой - долей высокомерного презрения и снисходительности. Намджун принимает это - в конце концов, Сокджин не дурак, и должен понимать, что за папка всё это время была у Намджуна в руках. - Я проходил военную службу, Ким Намджун, - утверждает он очевидное. - Я умею выполнять приказы и выполню их. "Но" - добавляет про себя Намджун, потому что знает, что никогда не бывает просто, и оказывается прав. - Но если выбор будет между вашими кадетами и безопасностью меня и моей пташки - ты знаешь, что я выберу. Они без раздумий жмут друг другу руки. *** Он обращается к нему просто "Ким Намджун", хотя явно видит звёзды на погонах, и Намджун позволяет ему это, даже несмотря на удивлённые взгляды новобранцев. В ответ Джин не требует официального Ким Сокджин. Он без возражений соглашается на позывной "Скайджамп" и без тени насмешки использует для связи с базой "Монстр" Намджуна. Он действительно настолько дисциплинирован и исполнителен, как о себе сказал, но у него тоже есть свои заскоки. Например: Юнги - единственный из всех механиков, кого Джин подпускает к своей пташке. Хосоку он однажды едва не ломает руку, когда тот намеревается залезть ей под брюхо и тронуть святые барахлящие шасси, но с Юнги они вместе полируют полученные в рейдах царапины на корпусе - Намджун иногда видит это, когда инструктирует в ангаре молодняк. Джин спускает верхнюю часть комбинезона и под белой майкой, изляпанной маслом и полировкой, он оказывается таким же непробиваемым, каким казался внешне. Юнги сидит рядом, как обычно застёгнутый до самого подбородка, и Намджун шестым чувством ощущает то безмолвное понимание, которое без особых усилий установилось между ними. Спустя несколько недель Юнги даже получает доступ к двигателю, а потом - у Хосока при этом со звоном отваливается челюсть - зарабатывает разрешение модернизировать компрессора низкого давления. И, что самое удивительное, он принимает это разрешение как само собой разумеющееся. Вечером в ближайшем к базе баре Намджун слышит, как Хосок в сердцах спрашивает, с грохотом стукнув пивным стаканом о стойку: - Да он дрочит на неё что ли?.. На что Юнги неизменно спокойно отвечает: - Разве на неё можно не дрочить?.. Хосок с полминуты лупает на него глазами, выдаёт ёмкое: - Оба ебанаты, - и возвращается к своему пиву. *** В остальном - Джин именно такой, каким его описывали строки досье. Превосходный пилот. Намджун рад бы сказать, что давно разучился переживать за своих бойцов, но это не так, поэтому он искренне восхищён каждый раз, когда Джин на своей пташке вытаскивает группу высадки без единой потери, даже когда им в спину палят орудия жуков. В общем и целом зачистка идёт медленно, со скрипом. Намджун только щурится, когда командование заставляет его посылать кадетов в рейды в такие далёкие ебеня Вертанга, что даже дортмандцам не снилось. Гадает, когда Джин плюнет и скажет что-то вроде "Ну это уж слишком" - ведь он не обязан подставляться, потому что не связан уставом по рукам и ногам. У него есть только контракт - и право расторгнуть его в одностороннем порядке. Каждый раз он ошибается - Джин этого не говорит. Он говорит другое. Своё условие - что не будет рисковать - Джин, как заведённый, повторяет перед каждым вылетом. По началу Намджуна восхищает его принципиальность, потом он думает, что это такая высокомерная издёвка а ля "Посмотрите на меня, какой я крутой пилот" (ведь Джин не теряет бойцов на самом деле), но, чем дальше, тем сильнее он предпочитает не задумываться над этим. Да, Джин мастер своего дела, но он и правда не делает никаких необдуманных поступков. Через время Намджун понимает, что Джин говорит то, что говорит, всерьёз. На четвёртый месяц Намджун, правда, уже перестаёт его слушать (рейды последнее время проходят гладко и даже среди командования начинают ходить туманные слухи, что жуки якобы готовы капитулировать), но Джин не перестаёт говорить. "Я брошу их там". "Я оставлю их". "Если только". И однажды он делает это. *** Операция Чарли готовится обстоятельно и долго, картографы тщательно сверяют данные и строят максимально подробные - насколько позволяет имеющаяся в их распоряжении информация - схемы жучьих тоннелей, и для зачистки целого района командование выбирает кадетов с наилучшими показателями по боевой подготовке. По итогу на Вертанг отправляют четыре планера, их полёт отработан до мелочей, группа высадки действует слажено и чётко, никаких новых, неизученных обстоятельств не предвидится. Всё в том же баре, куда они идут, когда командование расщедривается на двенадцатичасовое увольнение, Хосок кривит губы и говорит, понизив голос: "Подозрительно гладко всё складывается". Он не обращается ни к кому конкретно, но Намджун сходу понимает, что Хосок только что озвучил его собственные мысли. Ранг велит ему дать Хосоку заслуженный подзатыльник и уверить его, что всё пройдёт без сучка без задоринки, но. В день операции весь штаб прилипает к экранам, и на базе стоит такая звонкая тишина, что из-за хрипа разрывающихся динамиков кажется, что бой идёт прямо здесь. Разумеется, кадетов поджидает засада. Ну разумеется. Уже через несколько минут после высадки экраны начинают мерцать вспышками, динамики - кашлять выстрелами, а синие треугольники планеров исчезают с радаров один за другим, пока не остаётся единственный, который Намджун мгновенно идентифицирует - это Джин, Джин и его пташка. На мгновение в нём зажигается бесплодная, детская надежда - ну, ты же не провалил ни одной миссии, не завалишь и эту, только дождись кадетов, им уже отдан приказ отступать - но голос Джина обрывает всё внутри бесстрастным: "Монстр, приём, ситуация критическая, возвращаюсь на базу. Отбой". Намджуна прошивает смесью из вины и горячей злости, но погибающий прямо сейчас в тоннелях жуков молодняк далеко не главная причина этой злости. Джину хочется свернуть шею - он мог бы попытаться спасти тех нескольких кадетов, что успели выбраться, пока жуки не подорвали каменные своды тоннелей; но Намджун профессионал, и условия - блядские, черт бы их побрал, условия! - были обговорены заранее, так что он только трясёт рукой, избавляясь от тремора - так сильно он сжимал рацию, пока по экрану бегали и гасли зелёные точки кадетских передатчиков. К тому времени, когда Джин возвращается и его пташка занимает своё место в ангаре, все уже расходятся по углам. Тишина ещё стоит - такая же звонкая, как во время операции, но совсем не такая в то же самое время. Лишённая надежды. Разочарованная. Разозлённая. Пока ещё не нацеленная на месть, но уже готовая к этому, готовая вспыхнуть, словно заполненная газом комната от зажжённой спички. Намджун дышит ровно, когда Джин подходит к нему, чтобы протокольно доложить об исходе операции. - Неудача, - рапортует Джин, и Намджун бесстрастно повторяет: - Неудача. Джиновы руки в пепле и крошечных ранках от треснувшего от ближайшего взрыва бокового стекла планера. Намджун бездумно смотрит на то, как Джин рассеянно достаёт осколок, застрявший в коже ближе к запястью. Потом поднимает глаза: - Ну, я пойду. Две бесконечно долгих секунды Намджун не спешит отвечать. - Что сделало тебя таким? - решается он, наконец, задать давно интересующий его вопрос. Он не обвиняет, старается не обвинять, этот интерес искренний, хоть ему, в общем-то, и не должно быть дела до чужой мотивации. Да покажи же ты хоть одну эмоцию, чёрт тебя дери! Намджун чувствует резкую, клокочущую непрошеную злость, но всё в порядке, он держит себя в руках. Он держит себя в руках. Джин смотрит на него непонимающе. Моргает и чуть склоняет голову. А потом вдруг смеётся легко и переливчато, как будто всё понял: - У меня нет никакой драматичной предыстории, если ты об этом. Я просто не хочу умирать. Это проносится глупой мыслью-молнией, но кажется вдруг самым страшным из всего, что повидал Намджун на своём веку. И самым прекрасным - тоже. Он молча впечатывает кулак в сокджинов нос. Затем объясняет коротко: - За смех, - и отворачивается. Отворачивается, потому что знает - на лице Джина не будет ни капли раскаяния. *** А потом в рейд отправляют его самого. *** Проходит несколько недель ожидания, Джин выполняет ещё два успешных вылета, но Намджун не может забыть ту лёгкость, с которой Джин бросил кадетов на операции Чарли. Это глупо, ситуация действительно была патовая, техники подтвердили, что жуки навели на планер свои орудия, и, промедли Джин ещё несколько секунд в ожидании группы высадки, он взлетел бы на воздух вместе со своей машиной, не успев даже завести двигатель. Объективность ничерта не помогает. Они и до этого пересекались нечасто, но теперь Намджун предпочитает соседний ангар тому, в котором работает Джин. Ему не хочется снова разбить Джину лицо, даже если бы это было абсолютно иррационально. Чонгук как-то толкает его в плечо, когда они остаются вечером на базе: - Брось, хён. Ни у кого не может быть стопроцентной выживаемости. Он делает то, что делает, и делает это хорошо. - Угу, - отвечает Намджун невнятно, и дёргает плечом. - Только я порекомендовал его командованию. - У наших пилотов процент успешных вылетов ниже вообще-то. Это не следствие того, что он гражданский контрактник, - начинает Чонгук, но машет рукой, скривившись, - о, нет, я знаю этот вид. Ты загнался, и тебя не разубедить. Так что я сразу пас. Звонок комма раздаётся тут же, и Намджун принимает вызов с такой поспешностью, избавляя себя от неприятного разговора, что не успевает понять подсказку интуиции. - Ким Намджун? - полковник откашливается и заключает торжественно, - ты и группа Таун нужны на Вертанге. Есть идея, как заставить проклятых жуков, наконец, сдаться. Что ж, задним числом Намджун понимает: интуиция подсказывала, что грядёт форменный пиздец. *** На четвёртый из шести дней, которые им дали на подготовку, Намджун заходит в джинову пташку в полном обмундировании. Просто проверить полноту боекомплекта, глянуть на стены планера изнутри. Намджун не думает, что это конкретный планер чем-то отличается от остальных. Точно такая же машина. Точно с такими же незначительными сбоями и погрешностями - почему бы иначе Джину сидеть сейчас здесь и регулировать приборы, приводя их к относительному совершенству?.. Джин оборачивается, услышав гулкие шаги. - Ты полетишь? Они не разговаривали с того самого дня несколько недель назад, и нос Джина уже зажил. Он только самую малость подчёркивает голосом это "ты", и, хотя Намджун чувствует это и готов инстинктивно ощериться, он лишь спрашивает в ответ: - Тебя это удивляет? Джин пожимает плечами: - Нет, - и вновь отворачивается к приборам. Вообще-то Юнги должен был рассказать ему о группе высадки Таун, не мог не рассказать. О Чихо и его бешеном щенке Пио, и о Мино, и о Бобби, и о том, что взрывоопасная смесь из мозгов, силы, меткости, ловкости, чокнутого сумасшествия и чёткого планирования выполняет задания лучше всех других. Всегда. - Работаем по старому принципу, - добавляет Джин только. - При любом признаке диверсии я улетаю. "Хрена с два ты у меня улетишь, скайджамп", - думает Намджун и не говорит. А потом говорит. *** Это всё похоже на грёбаное 1984, потому что безупречно подготовленную группу Таун тоже ждёт засада. Намджун не разрешает себе мысли о том, что командование подставляет их намеренно, ему нельзя думать, что он, его сослуживцы и кадеты - просто пешки в какой-то большой игре. Но именно сейчас, когда быстрые жужжащие машины жуков расхватывают ничего не подозревающих Мино и Чихо и Пио и Бобби, а у Намджуна получается улизнуть только чудом (читай: под ним проваливается земля, обеспечивая неожиданное укрытие в одном из жучьих тоннелей), именно сейчас ему кажется, что с выбором профессии и лояльности он проебался. В ответ на сокджиново звонкое даже в рацию "блять, я сваливаю, сейчас" Намджун хрипит своё яростное "хрена с два", и бежит по жучьим тоннелям, поливая каменный пол своей кровью. "Ты, блять вернёшься, и поможешь мне их спасти" - говорит он, и рация молчит так долго, что Намджун думает, что отбиваться всё-таки придётся одному, и в конце концов из него сделают жучий ростбиф, и они со всей командой пойдут на корм их сраным маткам в самой глубине Вертанга. Рация оживает через три поворота. Джин проверяет приём и спрашивает: "Передатчик сейчас на тебе?" У Намджуна нет времени проверить - он вообще-то немного занят тем, что удирает, отстреливаясь, от отряда жуков по тоннелям, которые они знают куда лучше его; но Джин с нажимом повторяет не менее ровным голосом (таким, что в истеричное "я сваливаю" уже трудно поверить): "Ты там же, где твой передатчик?" Намджун не глядя хватается за воротник формы. "Да, передатчик со мной" - выдает он, задыхаясь, и едва не матерится снова, когда Джин командует "Оставайся на месте". "Ты спятил там?" - Намджун хлопает стрекочущий бластер по бедру, прежде чем выстрелить в клацающую жвалами тьму тоннеля за собой. "Меня вообще-то преследуют". "Перебей их, я вижу на сканере, что там осталось всего семеро" - следует бесстрастный ответ, - "а вот впереди тебя два полноценных отряда, и если ты не остановишься прямо сейчас, они возьмут тебя в кольцо, так что будь мужиком, Монстр, и встреть врага лицом к лицу". Намджун всё-таки матерится глухо - легко ему, блять, говорить, зависнув в безопасном небе, но бластер, наконец, перестаёт стрекотать, перезаряжаясь, и он щёлкает кнопками визора на виске, переключаясь в режим наведения. На несколько мгновений перед стрельбой наступает тишина, но Намджун глохнет вовсе не от выстрелов. Ещё не падает прошитое зарядом бластера тело последнего жука, как грохот сотрясает тоннели и Намджун сам едва удерживается на ногах, едва не пропускает вражеский выстрел, едва не попадает под град осыпающихся с треснувшего потолка камней. - Ты чокнутый нахрен, - констатирует он, когда Джин спрыгивает с носа планера, вонзившегося в землю штопором. - Ты взорвал соседние тоннели? - Ну, тебя там не было, - пожимает плечами Джин. На пол оседает песок и каменное крошево и ближайшие пару минут выигранной у времени тишины дышать примерно нечем. Пока рассеивается пыль, Намджун слышит, как Джин отбивает нервный ритм ногой. А потом, когда снова может разглядеть хоть что-то в неровном свете разрушенного тоннеля, хрипло смеётся, оценивая повреждения пташки на глазок. - Убьешь меня теперь, да? Если не ты, то Юнги точно. - Жуки убьют нас раньше, не волнуйся, - отвечает Джин серьёзно и пробует осторожно - куй железо, пока горячо, - Она ещё взлетит. - Я не улечу без своей команды, - почти рычит мгновенно разозлённый Намджун, но тут же покачивается, хватаясь за каменную стену. Рана так кровит, что ещё немного, и в нём самом крови уже не останется. Блядство же. - О, ради всего святого. Я на это не подписывался, - вздыхает Джин ворчливо, забирается обратно на нос планера и через разбитое лобовое достаёт из кабины аптечку. - На три, - командует он, сшивая намджунову рану на боку фабрикатором - на счёт два, конечно. И спрашивает без всякого перехода, - Где они? - В командном центре, думаю, - перед глазами у Намджуна пляшут весёлые белые точки от боли, но он всё равно находит в себе силы усмехнуться, - и у тебя блядски тяжёлая рука. - Другая с пташкой не справится, - Джин задирает нос и кивает в сторону тоннеля. - Если, пока нас не будет, жуки разберут её на запчасти, я точно тебя убью. - Да мы быстро. Туда и обратно, - заверяет его Намджун. Вообще-то, в этом и была их миссия - проникнуть в неохраняемый центр, пока диверсионная группа отвлекает жучьи отряды на себя, и выкрасть питающие их оборудование дилитионные батареи - но сейчас единственное, что волнует Намджуна - это участники Тауна. Кажется, стоит остановиться хоть на секунду и его накроет душащий, леденящий страх. Но у него нет времени сомневаться. А ещё, оказывается, у него нет на это причин - потому что, едва они достигают следующего поворота, Чихо вылетает им навстречу, щуплый и мелкий, буквально таща за собой - на себе - обожжённое тело Пио. Уходя от пташки, Джин мясом вырвал из приборной панели сканер, и единственное, что мешает им столкнуться лоб в лоб - это предупреждающие точки передатчиков на экране. Пио хрипит, улыбаясь безумно: - Я их подорвал!.. Клетку подорвал и их вместе с ней! - И себя!.. - орёт Чихо сорванным голосом. - Если ты тут сдохнешь, я убью тебя, блять, своими руками! - Где Мино и Бобби? - Намджун прерывает их перепалку. Чихо качает головой, а Джин толкает его в спину - сканер показывает, как неровными ручейками по направлению к ним стекаются жучьи отряды. А передатчики Мино и Бобби не показывает. Чччёрт. - Можешь подорвать эти? - мгновенно оценив ситуацию, Намджун раскидывает руки в стороны, указывая на широкие тоннели.  - Ты в своем уме? Он сейчас отключится! - орёт Чихо, но Пио складывает пальцы в ok и стекает с его плеча, чтобы достать из внутреннего кармана порванной формы несколько крохотных динамитных шашек.  - Такие придурки, да? - хрипло смеется он. - Даже не обыскали!.. - Быстрее! - командует Джин, и Пио наскоро лепит взрывчатку к сводам и поддерживающим колоннам. - Надо оставить путь для отступления. Пташка там, мы должны к ней вернуться.  Намджун смотрит на него искоса. Одну секунду он искренне удивлён тому, каким Джин остаётся собранным, хотя, наверное, впервые по-настоящему столкнулся с тем, чего боялся сильнее всего. Что говорит в нём сейчас? Азарт? Нежелание ударить в грязь лицом? Желание помочь?  Намджун подталкивает Чихо и Пио в свободный тоннель, Джин бросается следом, и, отойдя на приличное расстояние, Пио, наконец, нажимает на взрыватель.  За их спинами снова гремит и грохочет так, что дрожит пол под ногами, и экран сканера рябит в неспокойных руках Джина.  - Командный центр там, - бросает он, и Намджун справедливо рассуждает, что, если Мино и Бобби живы (они должны быть, просто обязаны!..), то это единственное место, куда они могли бы пойти, вырвавшись от своих тюремщиков (а уж в этом он точно не сомневается). Если надеяться всё равно не на что, стоит хотя бы выполнить миссию, верно? Он кивает в указанную сторону.  - Я пойду туда. Возвращайтесь к пташке и улетайте без меня, если не вернусь в ближайшие...  - Заткнись, - прерывает его Джин грубо. - Я иду с тобой.  - Мы пойдём тоже! - кашляет Пио, но Чихо дёргает его за рукав.  - Куда ты пойдешь в таком состоянии?!  - Идите, - Джин кивает на тоннель, ведущий к планеру. - Системы наведения ещё работают и боеприпасы есть, она вас защитит, пока мы не вернёмся. Чихо кивает и забирает пытающегося сопротивляться Пио, а Намджун снова смотрит на Джина и не понимает, не понимает совсем ничего, но так чертовски благодарен, что у него перехватывает дыхание.  - Ну? - Джин оборачивается, потому что Намджун отстаёт, его взгляд обеспокоенный, мгновенно скатывается к ране на боку, светящей сквозь дыру в форме криво сшитым швом. - Иду, - отвечает Намджун бездумно. Он стреляет раньше, чем понимает, что за спиной Джина показываются жуки. Джин оборачивается, поддерживает огонь и оказывается, что они работают так слажено, словно провели в боевой связке последние лет пятнадцать своей жизни. Как это вообще возможно?.. В командном центре их ждёт форменное побоище. Мино и Бобби прячутся за полупрозрачными стеллажами с теми самыми батареями, и жуки медлят, опасаясь стрелять, чтобы не вызвать цепную реакцию, но ребята загнаны в угол и выхода у них нет. Не было, пока Намджун и Джин не ворвались в помещение, меняя ситуацию в свою пользу. Теперь уже жуки оказываются в кольце, и перекрестный огонь буквально в секунду укладывает жучьи экзоскелеты, закрывающие уязвимые хитиновые пластины, на пол неровными штабелями.  - Наконец-то! - вопит Бобби, толкает Мино в плечо. Тот шипит, но, повинуясь взгляду и кивку Намджуна мгновенно начинает колдовать у стеллажей - да, пусть миссия пошла не по плану, но выполнить её теперь им ничего не мешает.  Или не мешало. Рано радуешься, Ким Намджун.  Оживает молчащий бесконечность времени передатчик, и говорит неожиданно не Чихо, добравшийся до планера, а командир диверсионной группы.  - Они идут к вам, мы ничего не можем сделать.  У Намджуна внутри всё падает.  - Бери что есть и уходим! - командует он Мино, и тот быстро комплектует отсоединённые батареи в заплечную сумку, чтобы, не медля, броситься следом за Намджуном, Джином и Бобби.  Чихо встречает их уже заведённым двигателем. Вокруг по тоннелю разбросаны останки рискнувших подойти ближе одиночных жуков-солдатов. Пташка справилась со своей задачей на ура. Хорошо, что у этих тварей не было переносной бронебойной установки, успевает подумать Намджун, а то Джин реально спустил бы с меня три шкуры.  Джин запрыгивает на место пилота и бросает сканер Бобби, скомандовав "Следи!" - Да что следить-то?! Они почти тут! - орёт тот что есть силы, и Джин тянет рычаги, пытаясь сдвинуть пташку с места, но. Ничего не происходит. Секунду обречённого молчания спустя, Намджун высовывается из разбитого лобового, чтобы отразить неминуемую атаку, намареваясь дорого отдать свою жизнь. Джин протяжно стонет, жмёт кнопки, переключает тумблеры, но стрёкот жвал в тоннелях всё ближе, и это, кажется, конец.  На одно растянувшееся на сотню лет мгновение Намджун разворачивается к нему.  - Ну же, детка, ну! - Джин склоняется к приборной панели, его брови жалобно изогнуты, и он шепчет это своей пташке, как заклинание, как признание, как мольбу, и в этот момент, в этот момент, когда за спиной у Намджуна спасённая команда и выполненная миссия, а Джин, всегда непробиваемый и собранный, так отчаянно просит планер взлететь и спасти их, Намджун понимает, что влюбился. Порванные провода выплёвывают обжигающие искры, двигатель замолкает и заводится с новой силой, пташка гудит натужно, словно ищет в себе последние силы... и взлетает.  *** Проходит вечность времени, прежде чем Намджуну, наконец, удаётся сбежать из госпиталя подальше от басовитых шуточек Пио, от которых он смеялся так сильно, что грозил разойтись только-только по-нормальному сшитый и заживший шов на боку. За это время командование успевает вычислить крысу в своих рядах; почему-то все лавры достаются Чонгуку, хотя он и уверяет каждого встречного, что не сделал ничего особенного. Намджун тоже не верит в великие умственные способности мелкого - скорее в его удачу. Он возвращается на базу под аплодисменты Хосока и приветственный кивок Юнги. От первого ему секунду спустя, конечно, достаются рёбродробительные объятия, Юнги не расщедривается на больше чем "В следующий раз будь осторожнее". Намджун ловит себя на мысли, что оглядывает ангар в поисках знакомого планера. - Джин ушёл, - говорит Юнги тихо, замечая его взгляд. - Разорвал контракт. Да и кто стал бы его винить?.. - А пташка?.. - почему-то спрашивает Намджун и чувствует, что ему стало вдруг так паршиво, как не должно было стать. - Мы её починили, - вклинивается Хосок. - Прикинь, он дал мне её потрогать! А потом сказал спасибо и свалил, представляешь? - Куда?.. - Намджун отводит взгляд, спрашивая сквозь зубы, и Юнги отвечает ещё мягче, видя его состояние: - Никто не знает. Он же типа гражданский. Намджун только кивает. Следующие пару недель командование щадит его, не выпуская с базы и заваливая бумажной работой и лекциями для молодых кадетов. И дополнительной бумажной работой, чтобы отчитаться за лекции для молодых кадетов. Намджун готов взвыть уже день на четвёртый, Чонгук, гоняющий молодняк на поле огневой подготовки, ржёт над ним, не стесняясь разницы в возрасте и званиях. Рано или поздно его должны снова выпустить в большой мир, и Намджун приходит в ангар уже после окончания всех лекций, просто чтобы выбрать машину, на которой полетит, если на следующее задание они, наконец, сподобятся отправить его. Он оценивает, присматривается, цепляет взглядом детали. Все штатные планеры почти идентичны, незначительно отличается покрас, да ещё серийные номера на полированных боках. Намджун едва не сплёвывает на пол от недовольства, когда понимает, что думает типа: это просто машины. Когда думает: пташка была другой. Хосок от души заржал бы над ним сейчас, записав его третьим в ряду дрочащих на джинов планер, но, давайте будем честны. Если Намджун и стал бы на что-то дрочить, это была бы не пташка. Джин остаётся для него загадкой - собранный, как военный, эгоистичный, как гражданский, прямолинейный, непоследовательный. Интересный. Намджун не может перестать думать о нём. О том, как они сражались в тех тоннелях плечом к плечу и почему Джин вообще вернулся за ним, и почему ушёл потом, ничего не объяснив. Обычно Намджун легко щёлкает заковыристые задачки, но сейчас он не может даже вывести вопрос, не говоря уже об ответе. Но всё это становится неважным, когда спустя ещё десяток дней появляется новая загадка. Появляется Джин, собственной персоной. Заходит в ангар посреди инструктажа, с сумкой за плечом и в расстёгнутой куртке. Краем глаза Намджун видит, как внимательный взгляд Юнги мгновенно возвращается к нему после секундного созерцания джинова эффектного появления. Намджун протягивает руку, и Джин жмёт её, не раздумывая. - Решил вернуться за вторым контрактом, - поясняет он. - Буду пилотом Тауна, если бумаги подпишут. У Намджуна некстати пересыхает во рту, но за его спиной группа новобранцев, и на их глазах позволить голосу дать петуха он просто не может. Он прочищает горло, но выдать всё равно получается только короткий вопрос: - Почему передумал? Рука Джина всё ещё сжимает его собственную, и сжимает ещё сильнее, когда он, уверенный и - вдруг - знакомо-незнакомо лукавый, наклоняется ближе и говорит так, чтобы услышал только Намджун: - По каким-то непостижимым причинам теперь я не хочу, чтобы ты умирал тоже. Ему не хватает только подмигнуть в конце, но Намджун считывает это не осуществлённое действие без всяких проблем, словно делал так всегда. Лёгкость, с которой это приходит, всё ещё загадочна, но разгадывать её он не хочет. Он только отпускает чужую руку и бросает: - Тогда отметим твоё назначение, как пригонишь пташку? Джин кивает, а потом в одно короткое, едва уловимое мгновение всё-таки подмигивает ему, вновь закидывая сумку на плечо, и Намджун сразу же ощущает себя сопливым школьником, так сильно и радостно у него бьётся сердце.