Жизнь трёх геев

Я не раз чувствовал себя отброшенным любимым человеком. Об меня часто вытирали ноги окружающие, но я старался закрывать на всё это глаза, терпел, делал вид, что ничего не происходит, ценил каждое мгновение. Таких псевдо друзей у меня было много, но обиднее всего, что настоящего друга у меня никогда не было…до знакомства с Владом. Это брат Коли, который во многом мне помог, стал моей опорой, именно он дал мне пинок, чтобы я мог познакомиться со светловолосым чудом. Мне ничего не остаётся, как только узнать у Влада, что происходит с моим любимым «зверёнышем». Мы уже давно не виделись с этим одинаковым, таким иным от брата-близнеца парнем. Но оставлю это на вечер, а пока снова наберу Коле. Сдерживая нахлынувшие эмоции, я сглотнул слюну и затаил дыхание в ожидании услышать родной голос. Вместо этого, голос незнакомого мужчины послышался на той стороне телефона: - Алло! - Да, это кто? – спросил незнакомец. - Я? – сначала этот вопрос завёл меня в тупик. Я старался придумать наиболее правильный вариант между «парнем» и «любовником», но потом подумал, что лучше уж поинтересоваться, кто меня об этом спрашивает. Не успев произнести и слово, голос в трубке стал каким-то взволнованным. - Коли сейчас нет по близости, можете перезвонить позже, но я всё равно ему передам, что вы звонили. Всего доброго! - А… - я пытался задать интересующий меня вопрос, но не успел. В телефоне уже звучали короткие гудки. Всё ясно. Теперь мне стало всё ясно. Ему сейчас явно не до меня. Губы от нахлынувших эмоций начали дрожать. Не понимая, что делаю, я начал бить кулаком в стену. Со всей силы размахиваясь и избивая невидимого конкурента, я продолжал колотить её. Кинув телефон в дальний угол комнаты, закричал от той обиды, что накопилась во мне при прочтении писем, найденных у Коли в рюкзаке и за момент разговора с его новым ухажёром. Да, я не могу предложить ему отдых на море или дорогой ужин в ресторане, я человек, который верит в чистое чувство, в любовь без выгоды. Терпеть не могу корыстных людей: таких как большинство тех с кем я сталкиваюсь на работе, таких как Саша, продажных и хитрых, зато с собственной галереей. Я продолжал бить в стену, пока силы не покинули моё тело. Я обхватил голову двумя руками, облокотился спиной к стене и сполз вниз. Предательство. Что может быть больнее предательства? Да, есть много причин грустить, впадать в депрессию или просто быть пессимистом, но то, что ранит сердце, достаёт тебя изнутри и разрывает на части – вот что больно. Когда полностью отдаёшься человеку, а взамен получаешь нож в спину – это боль. В комнату забежала Карина, услышав ещё с подъезда мои крики и непонятный шум. Она села на пол и обняла меня. От приятного запаха, который подступил к носу, я растворился в аромате, постепенно забывая о произошедшем. Её нежные руки периодически сжимали меня крепче, наверное, ей и самой было больно, но плакать она никогда не станет. Даже когда ей разобьют сердце, скорее всего она просто ляжет у себя в комнате, сердито провернув ключ на два оборота и, будет слушать музыку. Печальная мелодия ни капли не пошатнёт её настроение, а ещё больше закрепит веру в то, что даже если тебя окружают одни пессимисты, то не стоит быть ещё одним человеком, вечно державшим носовой платочек в кармане на случай «а вдруг мне сегодня сделают больно?» Я рад, что она в этот момент оказалась рядом. Её поддержка не заключалась в том, чтобы задавать мне вопросы и с умным лицом слушать то, что я скажу ей. Карина просто всеми силами пыталась показать, что я не один, что есть человек, которому в сотни раз больней, но он держится. Я поражаюсь её не девчачьей натуре. Да, она может психовать, капризничать, но показывать свою слабость – равносильно измене собственным принципам. Мама с Филом, вернулись через несколько часов. На радостях, она несла пакет со сладостями в мою комнату. Я сидел с Кариной на кровати, в упор, глядя друг на друга, мы обменивались мыслями, так мне казалось. Только сейчас я заметил, что её волосы стали намного длиннее и скрывали под собой немаленькую грудь для её возраста. На ней джинсы и чёрная рубашка с желеткой, которую приходится каждый день надевать в школу. Её выразительные глаза смотрели на меня уже не с былым интересом, а скорее с жалостью и состраданием. - Привет. Что вы тут делаете? – мама вручила мне пакет. - Да вот, сидим…учимся телепатии, - я сказал первое, что взбрело в голову. Не хотелось сейчас отвечать что-то милое и нежное, к чему обычно привыкла моя мама. - Что с тобой? – видимо, маму обмануть просто нереально. Она игриво взлохматила мою чёлку. - Ему очень стыдно… - в разговор решила вмешаться Карина. - Да? И почему же? – маму заинтересовало, что же могло меня так смутить или возмутить. - Он забыл, что сегодня за день, - с ухмылкой и в тоже время с обидой произнесла девочка. - Ой, не может быть! Миша? - Да не волнуйтесь, я пошутила. Миша самый первый поздравил меня с днём рождения. – Карина произнесла это с неким ударением, чтобы дать понять, в чём я не прав и из-за чего она дуется. Неожиданно для себя самого, я осознал то, что отвратительный сводный брат, а что ещё хуже, я плохой сын! Я не подарю своей маме внуков. Никогда… Она не увидит девушку в белом платье и фате, которая влюблено мной, восхищаясь, скажет «да» на моё предложение провести остаток нашей жизни вместе. - Слава Богу, а то я уж была, подумала… - на лице мамы появилась снова лучезарная улыбка. Её слова сделали мне ещё одну рану в сердце. Она верит в меня, а я выбрал такой жизненный путь. Да что я за человек такой? Какое я имею право выбирать, кого лишать наследников, а кого нет? Вот в следующей жизни, я могу стать геем, а сейчас я должен побыть натуралом, обзавестись красавицей женой и детишками. – Так, только вы покушайте сначала, а то ещё испортите аппетит сладким. В комнату вошёл Фил. Сегодня он не успел побриться и на его лице, виднелась лёгкая щетина. Доброжелательный взгляд свидетельствовал о том, что настроение у мужчины хорошее. Пытаясь сделать так, чтобы его появление не повлияло на наш разговор, он молча прошёл и сел рядом с Кариной в соседнем кресле. Фил ласково окинул взглядом маму и взглянул в окно в ожидании окончания беседы. - Как дела в школе? – нарушил молчание отец девочки. Он всегда старался быть с ней деликатным во всём. Всё-таки мужчины не должны лишний раз сюсюкаться с детьми, так как мужской организм состоит на девяносто пять процентов из стали, а показывать свою слабость – это не в его стиле. Но иногда, в моменты особой гордостью за дочь или такие вот ранимые праздники, он не сдерживается и крепко прижимает её, после чего долго любуется ею и говорит, как же она похожа на свою маму. - Всё хорошо, пап, - Карина видела, что сегодня явно один из тех дней, когда не стоит лишний раз проявлять свою чёрствость и отталкивать родного ей человека. Мы с мамой не вмешивались в такую идиллию между дочерью и отцом. Правда, Фил всё равно не выдержал долгих нежностей и, повернувшись к нам, сказал: - Может, вместе и сегодняшний день проведём? Не хотелось бы бросать Мишу одного, а праздновать дома уже как обычай. Стало чрезвычайно обидно, что накануне такого дня, я умудрился заболеть и подвёл тем самым всю семью, но мешать Карине и родителям отдыхать, я бы никогда не стал. - А может кто-то меня спросит? Всё-таки это мой праздник! – надула губки девочка. - Говори, солнышко, - произнесла неловко мама. - Вы с папой поедите в город, - Карина начала растолковывать. - Нет! Как это? А ты? Тем более Миша болен, – в недоумении спросил Фил. - Пап, я не поеду и присмотрю за Мишей. - Ну как это? У тебя праздник, а мы будем одни… - с грустью пыталась доказать мама. - Пап… - положив руку на плечо отцу, сказала девочка. Немного поразмыслив, Фил улыбнулся, провёл рукой по волосам дочери и посмотрел на маму. - Что ж… Против желания именинницы не попрёшь, - одобрительно он кивнул головой и поцеловал Карину в щеку. – Уже такая взрослая стала. Но не забывай, что для меня ты всегда будешь той малышкой, которую я забирал с роддома. Немного погрустив, Фил посмотрел в нашу сторону. - Тем более, мы действительно с тобой очень давно уже никуда не выбирались, - сказал он. Когда за ними закрылись двери, Карина пошла в свою комнату. Я лежал и смотрел в потолок. Температура, кажется снова около тридцати семи, нос заложен, а горло практически не справляется с болью и сухостью. Сглатывая слюну, я испытывал неимоверную боль, словно пытался проглотить металлический предмет. На телефоне до сих пор было ноль пропущенных от «зверёныша», а в голове миллион мыслей по этому поводу. Конечно, сейчас меньшее, что я хотел, так это причинять боль самому себе и вспоминать об этом, но разве такое забудешь? С одной стороны я рад, что никуда не поеду, не буду притворяться, когда нужно будет улыбаться и показывать маме, что со мной всё в порядке. А с другом, мне искренне жаль Карину. Привстав с кровати, я попытался прислушаться к звукам. Тишина. Наверное, снова одела наушники и слушает музыку. Наши комнаты располагаются сразу по соседству, поэтому если бы она чем-то другим там занималась, я бы слышал. Надел свои любимые домашние тапочки с драконами и побрёл в коридор. Голова немного кружилась от градусов в моём теле, но я старался как можно убедительнее казаться здоровым. Провернув ручку двери в Кариныну комнату, я удивился тому, что она как обычно не замкнута. Девочка сидела на подоконнике, свесив ноги с открытого окна. В такие моменты, самое главное – это не начать кричать, иначе человек от испуга может решиться на такой поступок в разы быстрее. Медленно подкравшись к ней, я вцепился в её тело и что было мощи ( у больного гриппом) вытянул её оттуда. - Зачем?! Зачем ты это сделал? – закричала она. - Ты совсем с ума сошла? Зачем ты туда залезла? - А ты не понимаешь? Я промолчал. Мне тоже сейчас плохо, я умираю… - Я хочу умереть! – она била мне рукой в грудь, пытаясь доказать свою правоту. Я узнал в ней себя, каким я был, когда она зашла в комнату утром. - Не будь эгоисткой! - Что? - Ты одна у отца. Ты нужна ему! – я начал говорить сначала с фактов, чтобы убедить её. - Не правда! – всхлипывая, произнесла она. - Правда! - Я никому не нужна! – продолжала она. - Ты нам нужна! На секунду она замолчала. Её глаза заблестели и по щекам покатились слёзы. - А тебе я нужна?