Татуировки на его теле

***

Почти все его тело было покрыто татуировками: от незначительных, вроде крошечного снитча за ухом и полумесяца на груди до огромного оленя на спине и соцветий, украшающих ключицы. Одни из них постоянно двигались, другие — оставались статичными, пока не прикоснешься, а третьи и вовсе были выполнены магловскими мастерами. Все эти картинки засветились в прессе из-за благотворительной фотосессии для июльского выпуска Ведьмополитена, где герой предстал с обнаженным торсом. Тогда же он дал интервью и поделился собственными ощущениями. Панси упоминала, что участие Поттера в этом безумии — инициатива Грейнджер. Они планировали сбор средств для волонтерской программы “Внедрение маггловских технологий в магическое сообщество”, так что некоторые тату пришлись весьма кстати. Оснований не верить Паркинсон у меня не было, ведь за время совместной работы в одном отделе они с Грейнджер успели поладить. Я, конечно же, не мог понять смену ее приоритетов, но и осуждать Панси не имел права. После войны бывшим Пожирателям пришлось нелегко: мне помогли деньги, а Паркинсон — лесть. Прямо сейчас Панси кокетничала с каким-то жирным мудаком из министерской верхушки, а он усердно подливал ей шампанское в бокал, надеясь на большее. Я хорошо знал Паркинсон, но на всякий случай, приглядывал за ней. Участие в мероприятиях, наподобие этого, тоже было частью плана по возвращению в строй, и как бы я не презирал такое, находиться здесь был обязан. По крайней мере для того, чтобы в грядущем выпуске Пророка упомянули мою щедрую инвестицию. Я вспомнил о татуировках Поттера не просто так. Всему виной высоченные кипы журналов, занимавшие большую часть министерского сада. Официально выпуск вышел в печать на прошлой неделе, и уже тогда была скуплена огромная часть экземпляров. Сейчас же Грейнджер усердно вытряхивала деньги из карманов богатой верхушки и радостно сияла, втюхивая каждый выпуск за двадцать, мать его, сиклей. Некоторые недалекие ведьмочки хватали по несколько одинаковых журналов, глупо хихикали и восторженно вздыхали, разглядывая колдографию подмигивающего Поттера на обложке. Какая… гадость. Я взял со столика бокал с прохладным Дон Периньон пятидесятого года — хоть алкоголь на этих “торжествах лицемерия” был достойным — и сделал несколько глотков. — Тебе нужно купить журнал, — Паркинсон поравнялась со мной, и от ее непоколебимого тона стало не по себе. — Драко Малфой поддержал инициативу о внедрении маггловских технологий и приобрел выпуск Ведьмополитена с самим Золотым мальчиком. Только представь, как взорвутся газеты, — смерив Панси презрительным взглядом, я сжал губы в тонкую линию. Моего пожертвования в этот дурацкий фонд было более чем достаточно, и черта с два я собирался покупать журнал со шрамоголовым придурком. — Ради Мерлина, Драко, — взмолилась она. — Я тоже еле сдерживаюсь, — в противовес сказанному Панси отсалютовала бокалом министерскому куску дерьма, и он тут же расплылся в довольной улыбке, — но если ты не забыл, то мы в полной заднице. Если хочешь стереть любое упоминание о клейме на твоей руке, будь добр постараться. Лучшего шанса может и не представиться, — подруга скосила взгляд в сторону стойки: Поттер сменил Грейнджер на посту, и за долю секунды рядом с ним материализовалась толпа воздыхателей. — Ты можешь сжечь этот журнал, как только вернемся домой, — подбодрила Панси. — Тебе это будет дорого стоить. — Все, что захочешь, дорогой, — засияла девушка, и я осознал, что в очередной раз влип. С тех пор как я купил дом на окраине Лондона и великодушно предложил подруге пожить у меня, то с заурядной периодичностью стал подопытным кроликом в ее авантюрах. Вручив Паркинсон бокал с недопитым шампанским и глубоко вздохнув, я постарался натянуть на лицо доброжелательное выражение. Два года прошло с победы над Темным лордом, а Поттер до сих пор чувствовал себя неуютно в окружении фанатов. Уверен, он был бы счастлив запереться дома и заниматься самобичеванием. Несмотря на позднее время, до заката было еще далеко, а солнце нещадно палило — я понял это, едва вышел из тени раскидистого тиса. Гарри жара тоже была не по душе. Белая рубашка оказалась расстегнута на пару пуговиц, и из-под ворота выглядывали два нераспустившихся бутона лилий. Рукава были закатаны по локоть, на радость малолетним ведьмам. Правое предплечье обвивала черная змея — в интервью придурок упоминал, что сделал ее в честь факультета, на который Распределительная шляпа хотела его отправить — какое великодушие — а вот левая рука оставалась чистой. Неужели ему не хватило фантазии? Толпа расступилась, стоило появиться в зоне видимости, и присутствующие уставились на меня, разинув рты. Поттер заметил, как шум стих и вскинул голову, на автомате протягивая подписанный журнал какой-то ведьме. Мне захотелось рассмеяться. Мы с героем пересекались на судах, некоторых званых ужинах и благотворительных вечерах по типу этого, и каждый раз я замечал, как он пялился на меня, очевидно опасаясь, что я замышляю очередную пакость. К сожалению, такой опыт уже был и оставил несводимые шрамы на теле. Сейчас в зеленых глазах, помимо явного шока, отразилось знакомое подозрение, но Поттер хорошо держался, так что никто не заметил его смятения, кроме меня. — Малфой, — кивнул он, расправляя плечи, а уголка губ коснулась вежливая улыбка. — Не ожидал встретить тебя здесь, — я не удержался и закатил глаза, и моя реакция не осталась незамеченной. Поттер нахмурился и сомкнул челюсти, вопреки напускному дружелюбию. Выводить шрамоголового из себя было столь же приятно, как и много лет назад. Знаю, я обещал Паркинсон, что куплю этот дурацкий журнал, но никто не запрещал мне немного отыграться, верно? — Привет, Поттер, — я умел льстить, так что тон голоса не вызвал подозрений, ведь все эти обезумевшие ведьмочки внимательно слушали нас. — Я хотел приобрести выпуск Ведьмополитена, — улыбнувшись, я немного склонил голову набок, наслаждаясь полностью потерянным выражением на лице придурка. Кто-то в толпе несдержанно ахнул, и это было просто замечательно — не пройдет и пары минут, как разгромная новость доберется до Скиттер. Кадык Гарри дернулся от судорожного глотка, а я ликовал. Смутить героя за пару фраз оказалось до нелепого легко. — Но не хочу нарушать очередь, — добавил я, жестом приглашая девушек вернуться к покупкам. Короткостриженная ведьмочка глупо заморгала и заторможенно шагнула вперед. Она заикалась, пока раз двадцать благодарила Поттера за победу. Затем он подписал около тридцати журналов и даже выдавливал из себя улыбку, по мере необходимости. Впрочем, голос срывался, а щеки горели, ведь теперь скрывать изумление было не под силу. К моему огромному огорчению, толпа поредела слишком быстро, и я не успел в полной мере насладиться процессом. Спустя минут двадцать у стойки мы остались вдвоем, так что Поттеру больше не нужно было притворяться. — Браво, — произнес он, складывая оставшиеся журналы в одну стопку, — первая полоса Пророка тебе обеспечена, — зеленые глаза обратились ко мне, — а теперь можешь проваливать. Стоило отдать идиоту должное — раскусил меня он довольно быстро. Однако я мог продолжить эту увлекательную игру. Поттер ведь не станет бросаться на меня с кулаками на торжественном мероприятии в министерском саду? — Разве Грейнджер не научила тебя элементарным основам вежливости? — Поверь мне, — хмыкнул Гарри, — это вежливость, — я сдержался, чтобы не выпалить нечто язвительное и упрямо не сводил глаз с его лица. К счастью, спустя секунд десять, парень не выдержал. — Серьезно, Малфой. Что тебе нужно? — Журнал, — пожав плечами, я окинул взглядом кипу, пестряющую изображениями полуголого Поттера. — Мне казалось, ты занимаешься именно этим. Торгуешь лицом и втюхиваешь журналы. — Ох, да брось, — закатил глаза он. — К чему весь этот фарс? — Прошу прощения? — мне удалось изобразить крайнюю степень недоумения. Какой-то парень отирался буквально в трех метрах от нас, и не исключено, что он гнался за эксклюзивом, поэтому открыто послать меня к Соплохвосту Гарри не мог. — Пятьдесят сиклей, — проронил он, хватая самый верхний выпуск из стопки. — Уверен, что Грейнджер продавала их за двадцать, — возмутился я. — Вот только Гермионы здесь нет, — губ коснулась знакомая с детства ухмылка. — Тратить пятьдесят сиклей на показуху — выше твоего достоинства? — А ты неплох, Поттер. Научился острить? — я наклонился вперед, чтобы никто не слышал пропитанного презрением голоса. На лице придурка вспыхнуло нечто вроде “так и знал, что ты мудак” и он протянул мне выпуск Ведьмополитена. Выудив из кармана десять галлеонов, я вложил их в раскрытую ладонь, забирая журнал. — Это не пятьдесят сиклей. — Можешь считать их платой за то, что вытащил меня из Адского пламени, — наверняка, голос прозвучал резко, но я не успел проследить за эмоциями. После того случая в Выручай-комнате я чувствовал себя обязанным золотому мальчику, и это раздражало. Его поступок с лихвой затмевал все то дерьмо, которое Гарри без зазрения совести творил раньше. Это было несправедливо. Я отлично помнил, как валялся в Больничном крыле, когда Снейп на протяжении нескольких часов залечивал раны на моем теле, а Поттер даже не извинился. Еще и смотрел на меня свысока, будто жалел, что не закончил начатое. Он едва не убил меня Сектумсемпрой, но стоило проявить благородство и всё — обвинения сняты. — Ты не способен снизойти до банального “спасибо”? — он закусил нижнюю губу, качая головой. — Как будто ты бы поверил в мою искренность, — парировал я. — Что ты имеешь в виду? — То, что следить у тебя получается херово, Поттер, — я осекся, осознавая, что заговорил куда громче, чем следовало, но шампанское, вкупе с многолетней обидой, взяло верх. — Ты вечно таращишься, будто ждешь повода настучать на меня в Аврорат. К слову, я видимо упустил тот момент, когда ты снизошел до банального “извини” за гребанную Сектумсемпру? Рот Поттера закрылся, и он уставился на меня, не в силах выдавить ни слова. Вся спесь мигом исчезла, и мне хотелось верить, что я задел Гарри столь же сильно, как он задел меня. В любом случае, оставаться у дурацкой стойки больше не было смысла, да и за спиной собралась новая толпа воздыхателей. — Спасибо за журнал, — сухо произнес я, разворачиваясь на пятках и, не дожидаясь ответной реакции, зашагал прочь. Я планировал убить Паркинсон на месте, вероятно, этим самым выпуском Ведьмополитена. — Малфой. Да твою же мать. — Грейнджер, — я стиснул челюсти с такой силой, что стало больно. — Уизли, — поправила она, скрещивая руки на груди. — Хорошо проводишь время? — и только в этот момент я осознал, что все еще сжимаю журнал с полуголым Поттером в руке. Шумно выдохнув, я свернул его в трубочку и запихнул в задний карман брюк. — Давай обойдемся без любезностей, — буркнул я. Угораздило же наткнуться на чертову заучку именно сейчас. — Ты можешь дружить с Панси, но это не означает, что тебе необходимо разговаривать со мной. — Годы идут, а ты не меняешься, Малфой. — Зато ты теперь часть нищебродской семейки, — не растерялся я. — Верх мечтаний, не так ли? — А ты теперь вынужден покупать журналы с Гарри, чтобы хоть как-то отмыть свое имя, — проигнорировав колкое замечание, она сощурилась. — Гори в аду, Грейнджер. — Не хочу занимать твое место, — улыбка коснулась пухлых губ, — и я Уизли, Малфой, — она прошагала мимо, а я сжал руки в кулаки до побелевших костяшек. Оглядевшись, я нашел знакомую макушку в окружении министерской элиты. Очевидно, план с убийством Паркинсон откладывался на некоторое время. Благо, я знал неплохую альтернативу. Вернувшись в тень под массивным тисом, я схватил со столика бокал с шампанский, опрокидывая залпом. Манеры уступили место обжигающей ярости. Грейнджер подошла к Поттеру — наверняка, чтобы заменить на посту. Он мотнул головой, сводя черные брови и бросил мимолетный взгляд в мою сторону. Сначала я решил, что это просто инстинкт, но когда грязнокровка начала тыкать в меня ладошкой, все встало на свои места. Отвернувшись, я переключился на Панси. Как у нее еще челюсти не заболели от нескончаемых фальшивых улыбок? Палящее солнце лениво скрывалось за горизонтом, а значит, близился конец официальной части, и момент моего долгожданного возвращения домой. — Ты прав, — я вздрогнул, едва не расплескав шампанское. Поттер материализовался всего в метре от меня, — насчет Сектумсемпры, — добавил Гарри, запуская пятерню в черное облако волос. — Мне нужно было извиниться. — Не интересует, — фыркнул я, но получилось совсем неубедительно. Тот факт, что Поттер подошел, чтобы сказать это — слегка выбил из колеи. В любом случае, я не был настолько великодушен и не хотел давать ему шанс на извинения. Если Гарри и правда мучила совесть, значит, следовало оставить его с этим чувством наедине. Я демонстративно вернул бокал на столик и поспешил ретироваться, но Поттер вцепился в мое предплечье, удерживая на месте. — Сомневаюсь, что драка на министерском приеме выгодна образу спасителя. — Я не собираюсь драться с тобой, — вполголоса произнес он, оглядываясь. Разумеется, Поттер волновался о журналистах и тупых фанатках. — Ты можешь просто меня выслушать? Нет. Чтоб тебя. Да ни за что на свете. — У тебя минута, — захотелось вырвать себе язык. — Когда я использовал это заклинание, то не знал, как именно оно работает, — продолжил Гарри, подходя чуточку ближе и отпуская мое предплечье. — Понимаю, это никак не оправдывает меня, но какими бы противоречивыми ни были наши взаимоотношения, я не садист и не хотел причинить тебе боль. Правда. Мне очень жаль, что ты пострадал из-за моей глупости. — Как я и сказал, — голос дрогнул, и мне это совершенно не понравилось, — не интересует, Поттер. — Я действительно идиот, и чувствовал свою вину все эти годы. — Если бы я не подошел купить журнал, ты бы и не вспомнил о Сектумсемпре, — перебил я, качая головой. — Можешь строить из себя героя со своими недалекими дружками, но со мной это не пройдет. Меня уже тошнит от твоего лицемерия. — Хочешь правды? — громче заговорил Поттер и тут же замолчал, когда компания молодых ведьм обернулась в нашу сторону. Я прекрасно знал, как он выглядел, когда злился, но эмоции, отразившиеся на лице в эту секунду больше походили на отчаяние. — Каждую ночь я вижу тебя в луже крови. Поверь мне, Малфой, я очень хорошо помню тот день. Я думал, что ты не выживешь по моей вине. — Как видишь, я в полном порядке. Ты извинился, так что теперь твой сон ничто не потревожит, — вздохнул я. Мне был не по душе его взгляд, тон Гарри и моя пугающая реакция на происходящее. Сердце так сильно грохотало в груди, что казалось, еще немного, и оно проломит ребра. — Ты… — Поттер резко выдохнул, — думаешь, что я вру? Или оправдываюсь? — И то, и другое, — без раздумий выпалил я. — Ты закончил? — Гермиона предупреждала меня, что это очень плохая идея, — хмыкнул он, кусая нижнюю губу. — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но Грейнджер была права. — Она Уизли, — и прежде чем я успел высказать все, что думаю по этому поводу, Гарри продолжил. — Могу я показать тебе кое-что? — Поттер, у меня нет времени на очищение твоей кармы. — Пожалуйста, — процедил он, смыкая челюсти. — Это не займет много времени, — интуиция подсказывала мне, что это будет самое опрометчивое решение из тех, что я приму за сегодняшний день, даже хуже покупки журнала. — Мы можем отойти куда-нибудь, где нет людей? — а вот румянец на щеках Гарри показался забавным. Интересно, что его так смутило? — Если собираешься ползать на коленях и молить о прощении, то я настаиваю на зрителях, — не удержался я, а затем добавил чуточку серьезнее. — Не хочу показаться параноиком, Поттер, но оставаться с тобой наедине чревато. — Я хотел показать тебе одну татуировку. Не думаю, что это доставит неудобств. — О, поверь, твои татуировки теперь долго будут преследовать меня в кошмарах, — я вытащил из заднего кармана свернутый в трубочку выпуск Ведьмополитена, демонстрируя Гарри. — Еще пара секунд лицезрения твоего полуобнаженного тела, и боюсь, меня вырвет. К слову, я безбожно врал. Тату на теле Поттера мне нравились. Они и правда гармонично смотрелись на коже, и хотелось более детально изучить каждую из них. Пожалуй, это было одной из причин, почему я усердно избегал наших встреч. Принять тот факт, что какая-то часть Поттера могла казаться сексуальной — было выше моих возможностей. — Этой татуировки нет на колдографиях, — продолжал настаивать Гарри, и черт бы его побрал, ему удалось заинтриговать меня. — На самом деле, никто не знает о ее существовании, в том числе, Рон с Гермионой. — Предлагаешь мне подзаработать на материале для Пророка? — Ты можешь продать свои воспоминания Скиттер, — согласился он, — если захочешь. — Чего ты добиваешься? — Хочу доказать, что я не лгу, — Поттер пожал плечами, — и не оправдываюсь. — Ты ведь понимаешь, что сам создаешь себе проблемы? — Я полагаю, пока не закончилась формальная часть вечера, в глубине сада никого нет. Что скажешь? — Скажу, что еще пожалею об этом, — сдался я, оглядываясь, дабы убедиться, что Паркинсон за мной не наблюдает. К счастью, подруга была слишком увлечена флиртом с очередной министерской шишкой. Гарри оказался прав. Большинство участников мероприятия находились у сцены, и нам удалось улизнуть аккурат в тот момент, когда Шеклболт выступал со словами благодарности. Я хотел поинтересоваться, не запланирована ли у Поттера речь, но вовремя прикусил язык, не желая выглядеть заинтересованным. На самом деле, обоснованных причин для того, чтобы тащиться вслед за Гарри у меня не было, а признавать тот факт, что меня взяли “на слабо” — не хотелось. Мы прошли вглубь яблоневого сада. Кустарники здесь росли плотной стеной, удачно отгораживающей эту часть от основной. Всю дорогу Поттер молчал, с усилием пиная мелкие камушки на брусчатой дорожке. Я допустил мысль, что все это какая-то глупая шутка, и сейчас меня встретит Уизел, чтобы врезать по лицу за все то дерьмо, которое я творил в Хогвартсе. Приторный запах яблок въелся в ноздри, когда Поттер, наконец, соизволил остановиться. — Как я и говорил, у меня нет времени на… — я замолчал и стремительно отступил назад, едва Гарри достал свою палочку. Очевидно, моя реакция позабавила парня, поскольку мрачное напряжение исчезло с его лица, а губы растянулись в улыбке. — Ты решил, что я собираюсь напасть на тебя? — Никогда не знаешь, что взбредет в твою тупую голову, — признаюсь, даже для меня такое оправдание выглядело жалко, чего уж говорить о самодовольном шрамоголовом кретине. Благо продолжать эту тему Гарри не стал. Он вытянул вперед левую руку и, взмахнув над ней палочкой, пробормотал “Фините Инкантатем”. Я предполагал, что тайная татуировка Поттера находится в каком-нибудь непотребном месте и уже представлял, как буду издеваться над ним, при каждой последующей встрече, однако, картинка оказалась на левой руке и была скрыта от глаз посторонних при помощи маскирующих чар. — Это… — начал он, когда я уставился на постепенно появляющееся изображение, открыв рот в изумлении. Сначала я увидел мерцающее звезды, которые собрались вместе в знакомое созвездие, а затем, прямо в центре, появился маленький дракон с заостренным хвостом. — Я знаю, что это, — хриплым голосом перебил я. — Почему? Черт знает, что я подразумевал под этим вопросом. Почему на предплечье Поттера изображено созвездие Дракона? Или же какого черта он не рассказал об этой татуировке своим друзьям? Зачем решил показать ее мне? — У каждой моей татуировки есть смысл, и эта — не исключение, — со странной примесью горечи, отозвался Гарри, и я, наконец, оторвал взгляд от извивающегося изображения и посмотрел в зеленые глаза за стеклами очков. — Ты используешь чары, чтобы скрыть ее. — Да. Это слишком личное. — Личное? Гарри кивнул, опуская голову, и я почувствовал, как сердце в груди пропустило удар. — Я сделал ее на шестом курсе, — произнес он, — в качестве напоминания. — Ты сделал татуировку, которая напоминает тебе о том, что ты едва не убил меня? — не удержался я, и на последних словах голос позорно перешел на фальцет. Черт возьми, Поттер и правда поехавший. — Нет, не об этом, — смутился Гарри. — Она напоминает мне о том, что я все испортил. В тот день я шел за тобой, чтобы поговорить, а не нападать. — Я бы не стал с тобой разговаривать. — В любом случае, — тихо произнес Поттер. — Я поступил так, как поступал абсолютно всегда, когда дело касалось тебя. — Я не понимаю, — брови сошлись, и я мотнул головой, пытаясь побороть растерянность. — Мы дрались, часто оскорбляли друг друга, пытаясь задеть побольнее, но тогда, на шестом курсе, я и правда чуть не убил тебя. Всегда есть определенная черта, после которой невозможно ничего исправить. — Что ты хотел исправить? — эхом отозвался я, и мой голос показался чужим. — Ты ненавидел меня. Ты предпочел мне Уизли и Грейнджер. — Ну, — дыхание Поттера сбилось, и я видел, с каким усилием он выталкивал слова из горла. Как бы мне ни хотелось верить в обратное, дабы не усложнять и без того противоречивое положение, Гарри не лгал. Он говорил чистейшую правду, и это правда разрывала его на части, — я бы хотел, чтобы это действительно оказалось так, — он спрятал лицо в ладонях и глухо пробормотал, — тогда говорить все это сейчас не было бы так сложно. — Поттер, — я не знал, чем было мотивировано глупое стремление прикоснуться к его плечу, но я сдерживался из последних сил. Гарри казался настолько уязвимым, что я мог с легкостью воспользоваться этим. — Ты ведь не настолько глуп? — сглотнул он, поднимая взгляд. Гарри дрожал, и мои ладони буквально горели от желания протянуть руку вперед, поддержать его. Твою мать. Почему в этот самый момент я чувствовал себя таким виноватым? — Когда я следил за тобой в начале учебного года, то думал, что смогу уличить в чем-то ужасном. Я зациклился на этой мысли и ничего вокруг не замечал, но в тот день, когда я увидел тебя заплаканным и потерянным, что-то щелкнуло. Все это время я не стремился поймать тебя, — Гарри перешел на шепот, а в глазах плескалась тоска. — Я волновался. — Ты… что? — я знал, что вел себя нелепо, но слова сорвались с губ на опережение здравого смысла. — Сначала я отрицал, но после того инцидента в туалете, осознал настоящие масштабы того, что чувствовал, — продолжал Гарри. — Самое ужасное, что я не мог ни с кем поделиться. Рон с Гермионой посчитали бы меня идиотом. Возможно, если бы я обратился за советом, то собрался бы с духом и пришел к тебе в Больничное крыло, чтобы извиниться. Ты, конечно же, проклял бы меня, но… — Не проклял бы, — проронил я, не успев прикусить язык. Зеленые глаза округлились, а дурацкая буря под ребрами толкала меня вперед, побуждая выпалить все, что таилось внутри долгие годы. — Я ждал, что ты придешь. Потому что тогда, я бы понял, что тебе не все равно. Что за этим глупым поступком, скрывается придурок, который способен признать свои ошибки. Что тебе есть дело до того факта, что ты едва не убил меня. Но в конечном итоге, ты даже не удосужился поинтересоваться, как мое самочувствие. Так что, нет, Поттер. Ты похерил все не в тот момент, когда решил использовать неизвестное тебе заклинание, а когда не осмелился прийти и сказать “Да, Малфой, я мудак, но я не хотел сделать тебе больно”. — Я мудак, — вздохнул Гарри, поджимая губы, — и я правда не хотел сделать тебе больно, но я оказался трусом, неспособным признать очевидное, — в висках загудело, и меня замутило. Наверняка, третий бокал шампанского был лишним, или это жара так подействовала — я не знал, но все, что Поттер говорил не укладывалось в голове, и я до последнего, мать его, ждал, когда он рассмеется и скажет, что это шутка. — Ты действительно можешь показать эти воспоминания Скиттер. — Так ты обо мне думаешь? — фыркнул я, чувствуя злость. — Нет, но… — Ты и правда трус, Поттер, — я приложил титаническое усилие, чтобы повернуться. — Я влюблен в тебя с шестого курса, — но отчаянные слова ударили в спину, и я замер, так и не сделав шаг. — Сейчас мне хватает смелости признать это. Все устои, что годами формировались внутри, прямо сейчас рушились, как чертов карточный домик. Он издевался. Точно издевался. Я ведь помнил взгляд Поттера, когда был проклят Сектумсемпрой. Гарри ненавидел меня. Всегда. Исключительно. Ненавидел. — Какого черта, Драко? — недовольный голос Паркинсон был похож на звук царапающего стекло гвоздя. — Ты собирался бросить меня здесь? Поттер? — она застыла в двух шагах от нас, а черные глаза метались между мной и Гарри. — Привет, Панси, — кажется, он улыбнулся, но я так и не смог повернуться, чтобы увидеть его лицо. — Что здесь происходит? — Ничего, о чем тебе следовало бы волноваться. На самом деле, я уже ухожу, — добавил Гарри, и я услышал звук шагов по мелкому гравию. Едва Панси потеряла интерес к Поттеру, мне захотелось убежать как можно дальше, без объяснений. Все внимание подруги переключилось на меня, и я отрицательно покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. — Хочешь вернуться домой? — сократив расстояние, Панси осторожно коснулась моего плеча. Я снова кивнул, но на этот раз соглашаясь с девушкой. Пожалуй, это я ценил в Паркинсон больше всего. Она могла болтать без умолку, но всегда знала, когда лучше промолчать и не задавать лишних вопросов. Дом встретил нас ненавязчивым ароматом сандала. Я любил это место, и в отличие от мэнора, по-настоящему считал его родным. Здесь все было обустроено именно так, как нужно, без лишнего пафоса, коим злоупотребял отец. Я придерживался всего одного правила — минимум вычурности и максимум комфорта. Разумеется, все: от кровати до фарфоровых чашек было дорогим, но оно демонстрировало не превосходство, а качество. Скинув ботинки, я прошел вглубь гостиной, бросил проклятый Ведьмополитен на журнальный столик и, раздвинув плотные шторы, приоткрыл дверь на террасу. Паркинсон задержалась у лестницы. — Я буду в своей комнате, если захочешь поговорить. Как только она скрылась на втором этаже, я наклонился к небольшому комоду из черного дуба, доставая початую бутылку с виски. Если бы я был трезв, то, вероятно, отказался бы от столь глупой идеи. Но сейчас мне было нечего терять, да и ворох мыслей в голове не поддавался осмыслению, без изрядной доли выпивки, хотя… я не был уверен, что такое в принципе поддается осмыслению. Когда Поттер подошел ко мне, чтобы извиниться, мое хладнокровие треснуло. К противоречивым поступкам Гарри невозможно было подготовиться, и я оказался уязвим. С одной стороны, мне льстило его искреннее желание доказать правдивость своих слов, но с другой… он ведь сказал, что влюблен в меня? Я проанализировал весь шестой курс. Хоть воспоминания были неприятными, мне пришлось это сделать, чтобы разобраться. Поттер следил за мной. Нет, не так. Он буквально не сводил с меня глаз, а в поезде даже попытался подслушать мой разговор с Панси и Блейзом. Именно тогда я решил, что шрамоголовый задумал уличить меня в чем-то плохом, и поскольку основания для этого были, пришлось вести себя осторожнее. Моя осторожность дала сбой, когда я предположил, что дурочка Белл рассказала Дамблдору, а заодно и Поттеру, о проклятом ожерелье. В том туалете… я сорвался. Слишком много всего навалилось, и безвыходность положения, в котором я оказался, окончательно добила меня. Я помнил, в какой момент осознал, что идеи отца, как и его слепое послушание лорду — полное дерьмо. Тогда я принял метку, смотрел на нее, сидя на кровати в своей комнате, и ненавидел Люциуса за выбор, которого у меня не оказалось. Мне нужна была поддержка. Если бы кто-то поговорил со мной тогда, возможно, мне удалось бы справиться и не наделать непростительных ошибок. Кто-то, кроме Поттера. Я винил его во всех своих проблемах, терпеть не мог за то, что Волдеморт вернулся, считал эпицентром всех неприятностей, которые со мной приключились. Разумеется, сейчас я понимал, что вины Гарри в этом не было, но тогда существовала лишь одна крайность, где герой был основой всех несправедливостей жизни. Глотнув виски, я скривился. Даже если Поттер говорил правду про свою влюбленность, то как это произошло? Я вел себя, как последний придурок, и едва ли это стало поводом для его чувств. Может быть, жалость? Он ведь упоминал, что пришел к определенным выводам, когда увидел меня разбитым. В таком случае, это было еще ужаснее, ведь я не хотел этого, точнее — я не хотел этого так. Допустим, в незначительной степени мне нравился Поттер, если отбросить все условности. Да к черту. Кого я обманывал? В день битвы за Хогвартс, когда я решил, что Темный лорд и правда убил Гарри, все внутри перевернулось с ног на голову. Полнейшая тоска, захватившая внутренности, была вызвала не проигрышем в войне, а смертью Поттера. Тогда я проглотил это чувство, ведь боли и так оказалось предостаточно, но когда жизнь перешла в более-менее спокойное русло, эти мысли периодически возвращались ко мне. Я думал, как бы все сложилось, если бы я сделал правильный выбор? Перешел на его сторону? Если бы я не повел себя, как зазнавшийся говнюк на первом курсе, и Гарри пожал бы мне руку? Каждая из этих мыслей доставляла дискомфорт, поэтому я виртуозно прятал их в закромах подсознания, стараясь жить дальше. У меня было много дел. Мне предстояло отмыть фамилию Малфоев после всех чудовищных вещей, которые натворил отец, попытаться получить высшее образование за границей, и по возможности, перебраться во Францию и стать колдомедиком. Мама уехала туда сразу, после окончания всех судов, а ее помощь Поттеру в решающий момент поспособствовала беспрепятственному выезду за границу. Она и меня с собой звала, вот только уезжать, оставляя разруху, не хотелось. Я стремился доказать магическому сообществу, что род Малфоев не заканчивается на моем отце, что все может быть по-другому, и это казалось важным. Злость импульсом прокатилась по телу, и я сжал стеклянный стакан в пальцах. Поттер, наверняка, веселился сейчас в министерском саду, чувствуя облегчение от того факта, что вывалил мне все, что не давало покоя. Ему было глубоко плевать на то, что я, как жалкий кусок дерьма, надирался виски, копаясь в прошлом. Он и не знал, что сотворил со мной своими словами… Прикрыв глаза ладонью, я глубоко вздохнул. Реальность немного размывалась, но останавливаться на достигнутом не хотелось. Я планировал напиться до бессознательного состояния, чтобы комок в груди исчез, чтобы сил думать просто не осталось. Звонок в дверь стал неожиданностью, и я выругался совершенно неподобающе выходцу из чистокровного рода. Скрипя зубами, я поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, пересек гостиную. Всего несколько человек знали мой адрес, и признаться откровенно, к визиту Блейза я готов не был. — Скажи, что это галлюцинация, — выпалил я, едва разглядел фигуру на пороге. — Как ты вообще узнал, где я живу? — Я — Гарри Поттер? — с сомнением протянул он. — Извини, если помешал. — Заткнись и уходи, — прошипел я, намереваясь захлопнуть дверь прямо перед его носом, но взгляд зацепился за знакомое древко, которое Гарри сжимал в ладони, и я замолчал от нехватки воздуха — грудь сдавил стальной хомут, а голова закружилась. — Я хотел вернуть ее, — проронил он, протягивая мне палочку. Я на автомате коснулся прохладного дерева, и волна магии прошла через все тело: от кончиков пальцев до самого сердца, а к глазам подступили слезы. — Драко? Черт, прости. Я не знаю, что делаю, — он сорвался на шепот. — Я правда не знаю, что делаю, — я открыл глаза и увидел, как сказанное Гарри отразилось болью на его лице. Как бы я не хотел отрицать очевидное, но Поттер пришел сюда, вместо того чтобы веселиться с Грейнджер на торжестве. Палочка меня помнила. Именно этот факт вызвал столь мощный прилив эмоций. Разумеется, я давным-давно приобрел новую, но это было совсем не одно и тоже. — На самом деле, я должен был отдать ее сразу же после судов. Справедливости ради, ты вообще не должен был забирать ее у меня, Поттер. — Почему именно сейчас? — я упрямо игнорировал доводы рассудка. Слишком много стен было разрушено этим вечером, и пытаться заново выстроить их казалось бессмысленным. — Это последнее, что могло послужить поводом для разговора, — ответил он. Вот как. Значит, он принес палочку, чтобы покончить с этим? Гарри выдержал незначительную паузу и развернулся, намереваясь уйти, а я не мог вздохнуть, ощущая, как в районе солнечного сплетения разрываются миллиарды петард. Это странное, отчасти болезненное, но вместе с тем, будоражащее чувство было чем-то совершенно новым для меня. Руки Поттера дрожали — я почувствовал это, как только схватил его за предплечье. В противовес рою гудящих мыслей, появилась приятная тишина, а на коже Гарри проступили очертания знакомой татуировки. Дракон расправил крылья и неспешно переместился ниже, тыкаясь мордочкой в мою ладонь. — Ты изменил чары? — растерялся я, широко распахнутыми глазами глядя на Поттера, но он был удивлен ничуть не меньше и лишь мотнул головой. — Раньше он так не делал, — вполголоса проронил парень, переводя взгляд с предплечья на мое лицо. Стоило отпустить руку, дракон разозлился и выпустил крошечное пламя, опаляя волоски на коже. — Ай, — Гарри скривился. — Ты чего творишь? — вопрос, разумеется, был риторическим, но мне понравился темперамент этого маленького существа. — Смышленый дракон. — Он тебе приглянулся, потому что недолюбливает меня. — Иногда в твоей голове случаются проблески логики, — когда Поттер закатил глаза, я снова потянулся к его руке, и дракон с удовольствием прильнул ко мне. Поглаживая кожу большим пальцем, я чувствовал невозможный трепет и отчаянную потребность ни за что не прерывать этот процесс. — Что ты делаешь? — тихий шепот вызвал слабую улыбку. Наверняка, в глазах Гарри я вел себя, как ненормальный. — Я ему нравлюсь. — Да, — вздохнул он, — нравишься. Поттер тяжело сглотнул и разомкнул губы, чтобы добавить что-то еще, но я перебил его. — Хочешь выпить? — Приглашаешь войти? — черная бровь изогнулась. — Только плебеи пьют на улице. Мне пришлось отпустить предплечье Гарри, чтобы пропустить его внутрь. Очевидно, дракон снова обжег Поттера, судя по тому, как парень зашипел сквозь зубы. Я понадеялся, что Паркинсон уже спит. Она ложилась довольно рано, а стрелка часов давно перевалила за одиннадцать. Объясняться перед подругой я не хотел, но и отпустить Поттера не мог. — В чем дело? — бросив взгляд на растерянного парня, я положил свою палочку на комод и достал второй стакан. Гарри оглядывался по сторонам, хмуря брови. — Твой дом не похож на мэнор, — отозвался он. — К счастью, мне не передался ужасный вкус отца, — парировал я, разливая виски, — и здесь я обустроил все именно так, как хотел сам. — Получилось хорошо, — Поттер принял напиток из моих рук, делая глоток. Алкоголь разжигал кровь, и я склонил голову набок, изучая Гарри. — Что? — Есть еще татуировки, которые не попали в Ведьмополитен? — будь я трезвым и рассудительным человеком, то ни за что бы не задал такой вопрос. Но к счастью, ничего из вышеперечисленного ко мне не относилось. Я ведь хотел более детально изучить узоры на теле Поттера, а сейчас представился идеально подходящий момент. Сначала Гарри сощурился, явно подозревая какой-то подвох, но затем краешек рта приподнялся. Какая бы это ни была игра, играли мы вдвоем. — Есть, — ровно отозвался он, однако, румянец на щеках выдавал смущение, — но чтобы показать их, мне придется раздеться. — Думаю, я смогу пережить это. Ухмылка на губах Гарри стала шире. — Разве не ты сказал, что мои татуировки будут преследовать тебя в кошмарах? — парировал он. — Одна из них мне нравится. Вдруг понравятся и другие? — Ты уговариваешь меня? — Мечтай, Поттер, — на этот раз румянец окрасил уже мои скулы. Когда-нибудь я научусь следить за своим языком в нетрезвом состоянии. — Я все еще подумываю о продаже своих воспоминаний в Пророк. Поскольку ты не против, то хотелось бы собрать больше эксклюзива, — Гарри смерил меня изучающим взглядом, глотнул еще немного виски, а затем поставил напиток на журнальный столик и безразлично пожал плечами. В первые секунды мне показалось, что он пошлет меня куда подальше, но когда Поттер принялся расстегивать оставшиеся пуговицы на рубашке, я едва не поперхнулся алкоголем. Он делал это неторопливо, прожигая меня насквозь, и несмотря на то, что дверь на террасу была открыта, стало жарко. Распахнув полы в стороны, Гарри принялся за пряжку ремня, и я перестал дышать. Следом за ремнем, Поттер расстегнул ширинку, чуть приспуская брюки, и в поле зрения попала полоска его боксеров. Только сейчас я сложил два и два. Если в Ведьмополитене Гарри предстал без верха, то логично, что остальные татуировки находились на нижней части тела. Загар на его коже резко контрастировал с той частью, что была прикрыта бельем — я заметил это, стоило юноше подцепить большим пальцем и оттянуть вниз темно-синюю ткань. На бедренной косточке была набита ветка лимонного дерева. Я видел лишь малую часть, но стало понятно, что татуировка была масштабной и спускалась вниз по ноге. — Расскажешь, — в горле пересохло, и я сделал торопливый глоток, — что она означает? — Цветки лимона — символ свободы. По крайней мере, так мне сказал Невилл, и я не стал проверять. Короткий смешок сорвался с губ, и я обреченно покачал головой. Гарри повел плечом и скинув ботинки, продолжил стягивать брюки. Я увидел, что все его ноги были полностью покрыты рисунками, но чтобы разглядеть получше, необходимо было оказаться ближе. К счастью, оставшись в одном белье, Гарри подошел сам. — Сова. Это же… — Букля. Да. Она погибла во время войны. А это… — он посмотрел на меня, словно боялся реакции, и стоило опустить взгляд, я увидел, как на икре Поттера расцвел букет нарциссов. — Обязательно расскажу маме, при случае, — я улыбнулся, отставляя стакан с виски в сторону и опускаясь на корточки. — Ох, уверен, это будет дико смущающе, — рассмеялся Гарри, а я задумчиво потянулся к цветками кончиками пальцев, и те тотчас собрались в бутоны. Поттер вздрогнул, с шумом выпуская воздух из легких, — но я не против, — шепотом добавил он, — если ты хочешь. Там чуть выше, — он немного развернул ногу, и я увидел на внутренней стороне бедра ворона. Птица подняла клюв и посмотрела в мою сторону. — Он не очень дружелюбный, но иногда бывает… милым, — продолжил Гарри, но его голос сорвался на последнем слове, когда я провел ладонью по коже, поглаживая черные перья. Ворон встрепенулся и даже попытался вцепиться мне в палец, но я сместил руку выше. Несмотря на затуманенное алкоголем сознание, я чертовски четко понимал, что моя ладонь находилась всего в четырех дюймах от члена Поттера, и я знал, что Гарри тоже осознавал это. — Что означает ворон? — Что мне не следует играть в карты на желание. — Не могу поверить, что ты и правда одолел Темного лорда, — я поднял голову, глядя на него снизу вверх, и улыбнулся. — Кому ты проиграл? — Рону, — Гарри закатил глаза. — В свое оправдание могу сказать, что выбор был между вороном и огромным сердцем с рожками. На этот раз я засмеялся в голос. — Уверен, Уизли бы издевался над тобой до конца дней. — Впервые я с тобой полностью согласен, — хмыкнул Поттер. — Твой патронус, — протянул я, переключаясь на правую ногу. Гарри лишь коротко кивнул, не в силах выдавить ни слова, ведь моя ладонь поглаживала каждую новую татуировку. — Красивый, — шепотом добавил я. — А это… — я остановился на границе белья. — Маки, — прохрипел парень, — это магловская татуировка, — веточки уходили под боксеры, и я не стал отказывать себе в желании нырнуть под ткань. — Ты решил меня с ума свести? — тихо простонал Поттер. — Потому что, черт возьми, у тебя… получается, — я перевел взгляд на скованный боксерами член, который явно демонстрировал заинтересованность. — Там есть татуировки? — растягивая гласные, спросил я, и Гарри, кажется, выругался. — Одна, — выдавил он. — Я был пьян, когда сделал ее. — А как же “каждая моя татуировка имеет значение”? — Она напоминает мне, что я совершенно не умею пить. — Покажешь? — Ты можешь… — он закусил нижнюю губу, не сводя с меня глаз, — сам посмотреть. Я мог и, если говорить откровенно, хотел этого. Знаю, можно было придумать десятки отмазок и более-менее адекватных причин, почему я сидел на корточках перед Поттером и намеревался снять с него трусы — те же воспоминания для Скиттер были подходящим вариантам, но… ведомый алкоголем и взбудораженный недавним признанием, я впервые не хотел себе врать. Мне нравилось то, что я видел. И когда только Поттер успел привести себя в такую форму? Я заметил это еще на тех колдографиях в Ведьмополитене. Гарри ведь не забросил квиддич после войны, и частенько тренировался со своими бывшими одноклассниками. От угловатого и болезненно худого парнишки не осталось и следа. Я с замиранием сердце наблюдал, как напрягается каждая мышца от моих касаний, чувствовал нарастающее возбуждение, поглаживая бархатную кожу. Поттер был привлекательным, и я прекрасно понимал тех очарованных ведьмочек в министерском саду. Вот только они видели лишь малую часть из того, что видел я, и это льстило. Подцепив ткань боксеров, я потянул их вниз, обнажая паховую область. Осторожно, не спеша. Мне хотелось насладиться моментом в полной мере, слушать сбитое дыхание Гарри, чувствовать, как он мелко дрожит под моими руками. Для удобства я опустился на колени, и пораженный вздох Поттера зародил предвкушение внизу живота. Мы оба знали, чем это закончится, и оба не верили, что такое возможно. Поттер не солгал. Там и правда была татуировка. — Пожалуйста, помни, что я был пьян. Сильно пьян, — протянул Гарри, и я бросил быстрый взгляд наверх, отмечая, как парень спрятал лицо в ладонях и покачал головой. — Ты ведь знаешь, что она значит? — Знаю, — я очертил контур двух маленьких кругов со стрелками, направленными вправо. Символы были взяты из греческой мифологии, но в современной интерпретации их трактовка была однозначной, — и весьма иронично, что знак набит именно здесь, — усмехнулся я. — Разве ты не встречался с мелкой Уизли? — вопрос показался мне логичным, ведь несмотря на то, что Гарри был пьян, этот символ не взялся с пустого места. — Встречался, — согласился он, отнимая ладони от лица, — и как раз тогда я понял, что предпочитаю исключительно свой пол. — Она была настолько плоха? Гарри фыркнул. — О, отвали, Малфой. — Я снова Малфой? — светлая бровь выгнулась. — Ты издеваешься надо мной последние десять минут, — донеслось в ответ, и мне абсолютно не понравились нотки досады в голосе Поттера, — так что да. Ты снова Малфой. — Новостей о том, что герой предпочитает парней не было в прессе, — сменил тему я, игнорируя неприятный ком в горле. — Ты скрываешь это или… — По большей части, мне плевать, если кто-то узнает, — нехотя отозвался Гарри. — Это к вопросу о том, что ты собираешься слить воспоминания Скиттер. Просто... не хочется привлекать к себе еще больше внимания, чем есть сейчас. Ты, наверное, удивишься, но мне это не очень-то нравится. — Это заметно, — произнес я, вспоминая то, как неуютно ощущал себя Поттер на мероприятии. — Так ты и правда думаешь, что я планирую отправится в Пророк утром? Я все еще не отпускал резинку его боксеров, до дрожи желая окончательно стащить чертово белье. — Не знаю, — признался Гарри. — Я не понимаю, зачем ты все это делаешь, и единственная логичная причина — возможность насолить мне. — Но ты все еще здесь, — мой голос сломался на последнем слове. Стало тошно, ведь Поттер действительно считал, что я издевался над ним. — И я возненавижу себя за это завтра. Я стремительно встал, поравнявшись с Гарри, чувствуя неприятное покалывание в ногах от неудобной позы. Мне необходимо было посмотреть ему в глаза, чтобы найти подтверждение сказанному и окончательно отпустить тормоза. Я все еще боялся, что Поттер лгал, хоть реальность буквально кричала об обратном. Впрочем, в зеленых глазах отразилась только горечь. — Я не собираюсь идти в Пророк, — собственный голос показался чужим. На лице Гарри вспыхнула растерянность: черные брови сошлись, и парень сглотнул. — Почему? — тихий шепот задел самые болезненные точки внутри, и я хмыкнул, позволяя себе испытать доселе скрытое, но важное чувство. — Потому что тогда они узнают, что я гей и влюблен в тебя. Так много эмоций отразилось за стеклами очков, но лидирующим оказалось недоверие. — Ты не можешь… — Быть геем? — Быть влюбленным в меня, — Поттер мотнул головой, его рот приоткрылся, словно воздуха катастрофически не хватало. — Ты меня презираешь, ненавидишь, ты… — Отвечая на первый вопрос, — черт знает, откуда взялась эта колоссальная выдержка в моем тоне, — мне было четырнадцать. Когда другие слизеринцы с восторгом разглядывали журналы для взрослых с обнаженными ведьмами, я хранил под подушкой выпуск с лучшими игроками в квиддич, — закатив глаза, я склонил голову. — Отвечая на второй вопрос, — и вот здесь выдержка треснула, — наверняка, это случилось раньше, но осознал я это во время финальной битвы, когда думал, что Темный лорд убил тебя. На самом деле, мне удавалось долгое время скрывать это, в том числе и от себя самого, — Гарри не дышал. Смотрел на меня широко распахнутыми глазами и не дышал. Желание прикоснуться пересилило, и я поднял руку, дотрагиваясь кончиками пальцев до его подбородка. — Я не лгу, — мой голос оставался уверенным. — У меня тоже есть татуировка, которая служит напоминанием о моменте, когда я все испортил. Возможно, и это покажется тебе ложью, но я не в восторге от выбора, который сделал. Я себя не оправдываю, но раз уж у нас тут вечер признаний, — полуулыбка коснулась губ. Внутри было такое мощное напряжение, и я ждал реакции Гарри с замиранием сердца, со страхом, масштабы которого до сих пор просто не мог представить. По крайней мере, Поттер не отступил и не ушел от моего касания. — Ты пьян. Мы оба. — Не настолько, — я качнул головой, перемещая руку к его щеке, — ты и сам знаешь. — Я… хочу поцеловать тебя, — выдохнул он так, будто эта новость стала удивительным открытием, а я испытал невиданное облегчение, наконец, позволяя себе отпустить ситуацию, послать подальше целый ворох противоречий и принять до ужаса очевидный факт. Я был влюблен в этого придурка, и столь же сильно желал поцеловать его в ответ. Переместив руку дальше, я зарылся пальцами в волосы на затылке Гарри и подался вперед, замирая в дюйме от заветных губ. Ресницы Поттера опустились, а рот приоткрылся. Он не двигался, словно боялся спугнуть наваждение, а в моем животе запорхали чертовы бабочки. Я никогда не ощущал такое волнение. Мы встретились на выдохе. Не знаю, кто первым осмелился на поцелуй, но вероятнее всего, это произошло одновременно. Жаркие, влажные губы с энтузиазмом ловили каждое мое движение, возвращая с колоссальной отдачей. Он целовался требовательно и горячо — так, как положено гриффиндорцу, и я стремительно терял контроль. За несколько секунд осторожные касания превратились в неукротимую потребность, и я сжимал черные пряди в кулаке, с силой оттягивая назад, кусал покрасневшие губы, срывая с них тихие стоны. Поттер забрался ладонями под мою рубашку, пробежался пальцами по выступающим ребрам и царапнул кожу ногтями, вынуждая меня зашипеть прямо в поцелуй. Я остро реагировал на прикосновения, а с учетом всего, что предшествовало близости, и вовсе оказался на пределе. Гарри понимал это и с удивительной точностью обнаруживал самые чувствительные места, дабы довести меня до исступления. Я сам расстегнул пуговицы, торопливо стягивая шелковую ткань. Поттер тут же прижался к моей груди, впиваясь руками в плечи, и оставил смазанный поцелуй за ухом. Он шептал что-то неразборчивое, и мне срывало крышу. Черт. Я почувствовал, как под моей ладонью распустились цветы, и в этот же миг в голове созрела идея. Мне ведь хотелось изучить каждое изображение на теле Гарри, поэтому я тут же отодвинул Поттера от себя и не теряя времени наклонился к его шее. Крылышки золотого снитча затрепетали под моими губами. Чтоб тебя. Это было настолько ново, отчасти странно, но чертовски возбуждающе. Поттер, по всей видимости, разделял мое отношение. — Ты меня с ума сведешь, — он откинул голову назад и застонал в голос, когда я прочертил дорожку к ключицам, касаясь веточек соцветий, и ниже — к полумесяцу на груди. Прихватив губами сосок, я осторожно лизнул его, отстранился на миг и тотчас подался вперед, на этот раз прикусывая зубами. — Драко, черт… — он так тяжело дышал, что рассудок отключился, уступая место потребности. Нет, не так. Жажде. А еще… я снова стал Драко. Опустившись на одно колено, скользя губами по замысловатым узорам на животе, я остановился на границе белья. Поттер запустил пальцы в мои волосы, сжал и возмущенно пробормотал. — Я хотел бы кончить, когда ты будешь без штанов, поэтому будь добр, сними их, пожалуйста. Закатив глаза, я выполнил просьбу: поднялся на ноги и, под пристальным взглядом зеленых глаз, неспешно расстегнул ширинку. Поттер следил за каждым движением, в нетерпении кусая губы. Оставшись в черных боксерах, я сжал возбужденный член прямо через тонкую ткань. — Ты потрясающий, — с восторгом протянул Гарри, и я посмотрел на него из-под опущенных ресниц, улыбаясь. Поттер за долю секунды сократил расстояние между нами и рухнул передо мной на колени, помогая избавиться от последнего элемента одежды. Прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи, когда Гарри обхватил мой ствол ладонью и провел вниз, чуть сжимая у основания. — Боже, Поттер, — ахнул я, облизнув пересохшие губы. — Поттер? — хмыкнул он, останавливая неторопливые движения. — Гарри, — тут же исправился я, стараясь придать голосу больше непосредственности. — Как насчет того, чтобы трахнуть меня, Гарри? Мне захотелось немедленно заколдографировать выражение на его лице: крайнее удивление сменилось голодом, а в глазах вспыхнул огонь. Поттер улыбнулся и наклонился вперед, слизывая липкую каплю с головки, и тотчас обхватил губами, погружая в горячий рот. На тыльной стороне его ладони было выбито изображение двух карпов, и вид того, как они двигались на коже одновременно с рукой Гарри — к херам отключил здравый смысл. Поттер дрочил мне с оттяжкой, работая ртом и выдерживая плавный ритм. Я чувствовал приятное покалывание в пояснице, поэтому вынужден был нехотя отстраниться. Слава Мерлину, Поттер правильно понял посыл, и поравнявшись со мной, увлек в новый поцелуй. Я упустил тот момент, когда в череде жарких касаний и несдержанных стонов, мы переместились к дивану. Гарри нависал надо мной, выцеловывая каждый дюйм кожи, доводя на черты, срывая постыдные звуки с губ. Его рука гладила внутреннюю сторону бедра, а затем поднималась к яичкам, чуть сжимая. Мне хотелось одновременно проклясть Поттера за медлительность и никогда не прекращать эту сладкую пытку. Благо, после вчерашней дрочки, я оставил смазку под диванной подушкой — Паркинсон не ночевала дома, поэтому я решил не подниматься в свою спальню. Едва я потянулся за флаконом, на ковер упал блеск для губ, заколка для волос и, бог ты мой, кажется это был… Брови Гарри взмыли вверх, когда я, наконец-то, нащупал смазку и вложил в его ладонь. — Забыл упомянуть, что у меня живет Панси. — О, она сейчас здесь? — Поттер растерянно глянул в сторону лестницы. — Надеюсь, она спит, — медленно протянул я. — Хочешь остановиться? — Ни за что на свете, — зеленые глаза вернулись к моему лицу, и Гарри щелкнул крышкой флакончика, выдавливая немного смазки на пальцы. Воздух напомнил мятный аромат, а я не отрывал взгляда от раскрасневшегося, растрепанного парня, и наслаждался тем фактом, что в это мгновение он принадлежал мне. Он хотел меня. Господи. Гарри бережно коснулся сжатых мышц, слегка надавил, проникая внутрь, и рвано вздохнул. Мне хотелось податься вперед, насадиться на пальцы, лишь бы ощутить их глубже, но я терпеливо ждал, чтобы снизить дискомфорт до минимума. Все-таки последний раз я был в нижней позиции довольно давно, и если быть честным, больше любил активную роль, однако, с Поттером мне хотелось именно этого — чувствовать его внутри. Поттер отвлекал меня: гладил бедра, наклонялся вниз, щекоча непослушными волосами кожу на животе, и проводил кончиком языка по всей длине члена. В какой-то момент, я осознал, что пальцев внутри меня было уже три, а неприятные ощущения полностью исчезли. — Гарри, — с нажимом произнес я, выгибая позвоночник, когда парень коснулся нужной точки внутри. — Не мог бы ты… ох, — Поттер намеренно ускорил движения, делая любые попытки говорить связно тщетными. Я так громко стонал, что Паркинсон просто обязана была проснуться и в панике притащиться на первый этаж. Честно? Я бы не позволил Поттеру остановиться, даже если бы пришла Панси. Плевать. Я частенько заставал ее трахающейся на этом диване. Поттер убрал пальцы и немного приподнялся, упираясь рукой в подушку, чтобы увлечь меня во влажный поцелуй. Я принялся стягивать с парня боксеры, и заметив откровенную настойчивость, он сжалился, помогая мне. С этого угла я не мог детально разглядеть член Поттера, впрочем, если Гарри не сбежит с рассветом, то я исправлю это досадное обстоятельство утренним минетом. Врезавшись лопатками в прохладную подушку, я приподнял бедра и Гарри прижался ко мне всем телом, находя рот для очередного касания. Его язык скользил по моему, плавя сознание, а горячая головка была приставлена к пульсирующему входу. Первое движение оказалось слишком медленным, и я до крови прикусил губу, чтобы не начать умолять. — Ты даже не представляешь, как развратно выглядишь, — прошептал Гарри, глядя на меня потемневшими глазами. Я многообещающе улыбнулся, находя ладонь Поттера и переплетая наши пальцы. — Ох, еще как представляю, — фразу оборвал низкий стон, когда Гарри двинул бедрами, входя на всю длину, и я с силой сжал его руку, находя опору, потому что сознание и правда грозило отключиться. За первым толчком последовала через несдерживаемых, обжигающих внутренности, движений, и я закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Признаю. Гарри с лихвой перепрыгнул планку всех моих предыдущих партнеров. Возможно, дело было в том, что это оказался именно Поттер — тот самый, черт бы его побрал. Или же причина крылась в моих чувствах, поскольку то, что я испытывал к Гарри — доселе я не испытывал ни к кому. Плевать. Мне было хорошо. Мне было… так хорошо. На этот раз мы стонали вместе — громко и пошло, а спустя пару минут Гарри перешел на бешеный ритм, заставляя меня царапать бархатную обивку ногтями и кричать. Мерлин. Я еще никогда не кричал так во время секса. Он дрочил мне в такт мощным толчками, и я кончил первым, а под веками заплясали искры. Поттеру потребовалось совсем немного времени, и когда огразм приблизился, он попытался отстраниться, выйти из меня, но… я не позволил. Стоит ли говорить, что прежде я никому не разрешал кончать в меня. Тяжело дыша, я исступленно уставился в потолок и упустил тот момент, когда Гарри все-таки отодвинулся. Я видел, как дрожали его ноги, когда Поттер поднялся и наклонился к своим брюкам доставая палочку. — Мило с твоей стороны, — хмыкнул я, почувствовав приятное покалывание от очищающих чар. — Так ты и правда не врал, — задумчиво протянул он, устраиваясь рядом. — Тебе нужно было, чтобы я позволил тебе вставить мне в качестве доказательства? — закатил глаза я, а Поттер смущенно покачал головой. Он положил ладонь мне на грудь и нахмурился, касаясь еле заметных шрамов. — Твои извинения приняты, — тут же произнес я, пресекая порыв к самобичеванию. — В полной мере. Хотя, — я повернул голову в сторону, проводя кончиком носа по его скуле, — я не отказался бы от возможности трахнуть тебя. — Ничего не имею против, — хмыкнул он, перемещая руку к моей шее. — Это означает, что все не закончится этим вечером? — в зеленых глазах отразилась такая надежда, что мое сердце застыло на миг. Бог ты мой, Поттер. Нельзя же быть таким идиотом. — Знаешь, в моей спальне есть удобная кровать, раз уж ты остаешься, — усмехнулся я. Румянец на щеках Гарри стал ярче, но вопреки этому, на лице отразился восторг. Пожалуй, я как никогда понимал эту эмоцию. *** Утро оказалось туманным и прохладным, и даже выпитый накануне алкоголь не так сильно давал в голову. Плед, которым мы укрылись прошлым вечером, сбился в районе бедер, и я сонно притянул его, накидывая на плечи. Попытка добраться до спальни не увенчалась успехом. Я помнил, как мы разговаривали о чем-то отвлеченном, но в какой-то момент, очевидно, вырубился. Прижавшись к Гарри спиной, я глубоко вздохнул, а он немного придвинулся, оставляя поцелуй на моей шее. — Доброе утро, — хриплым ото сна голосом протянул Поттер, и я улыбнулся, понимая, что с рассветом все стало только лучше. Разумеется, существовал целый ворох сомнений, но ни одно из них не было настолько значимым, чтобы заострять внимание. — Тут какая-то записка. — Записка? — я приподнял голову, нащупывая на диванной подушке сложенный вдвое листок, и перевернулся на спину, разворачивая послание. “Доброе утро, мальчики. Пожалуй, я не буду говорить Гермионе, что в курсе, где сегодня ночевал Поттер. На кухне есть шоколадные пончики. Драко, если еще раз прикоснешься к моему кофейнику, я прокляну твой член. Не скучайте.” — У тебя нет своего кофейника? — Я редко варю кофе дома. Предпочитаю ходить в кофейню в миле отсюда. — Возьму на заметку, — хмыкнул Гарри. — Кстати, я не имею ничего против, если Панси расскажет Гермионе… о нас. — Она расскажет. Даже не сомневайся, — фыркнул я, касаясь предплечья парня. Дракон свернулся клубочком, но едва я прикоснулся, он тотчас оживился, перемещаясь ближе. Поттер осторожно забрал записку из моих рук и перехватил подбородок, вынуждая повернуться. Я никогда не просыпался с кем-то в одной кровати и редко приводил парней в свой дом, поэтому вид сонного, потрясающе милого Гарри был для меня чем-то новым и восхитительным. Наклонившись вперед, Поттер прошелся кончиком языка по моей нижней губе, и я выдохнул, приоткрыв рот. Помнится, я планировал начать это утро с минета?