Райская птица.

Он был похож на райскую птицу . Шумную, крикливую , но до чёртиков яркую и притягательную. Одним своим вызывающим видом он , выпускник Академии, будто бы бросал вызов плешивым мудрецам ,считавших, что разум и знания - истинное предназначение страны мудрости. Пока верха Сумеру всячески пресекали творческих людей и даже традиции, - такие как Сабзеруз- они не сдавались и боролись за свое. И , кажется , не зря. Выпускнику Кшахревара приходилось нелегко. Когда он, творческий и экстравагантный человек полный креативных идей ,столкнулся с пессимизмом и реализмом сумерцев под влиянием мудрецов , у него на руках сгорали рождаемые им самим идеи. Последним его детищем в которое он вложил душу и частичку себя , стал Алькасар-сарай. За который ему сейчас приходилось горько платить. Но сейчас не об этом. Во всем Сумеру горел величайший турнир " Торжество разума". Все даршаны принимали участие , каждый из них выдвигал своего кандидата. И не было удивительным ,что Кшахревар представлял никто иной , как знаменитый гений-архитектор – Кавех. — —Я победил!! Вы видели? Я победил ! —Поздравляю, юноша. Твои старания в пустыне окупились.– профессор Фарузан как всегда снисходительна к " молодёжи ". С лица мужчины не стиралась яркая улыбка. Он получил очки за одно из испытаний турнира , а значит у него тоже есть шанс на победу ! Он не только сможет купить жилье и расплатиться с долгами, но ,может ,и совесть перестанет его грызть...Отец наверняка был бы счастлив увидеть на его сыне корону ,ради которой он несколько лет назад погиб в этой самой злосчастной пустыне во время того же самого турнира. —Хм. – с уст судьи -в лице которого выступал Хайтам- срывается лишь небрежный звук. Кавех всегда остро реагировал на это, но, кажется , его радости сейчас не было предела. Его обморок окупился вдоволь. — —Ты что?– по комнате словно громом разразился повышенный тон секретаря Академии. Вечер обещал очередную ссору между сожителями. —Ты оглох? Говорю же , за мной увязались лисята , которых ваши глупые помехи артерий земли сбили с пути. Я накормил их и проводил, но от изнеможения на время потерял сознание. Но все в порядке ,это даже позволило мне отдохнуть !– с плеч Кавеха слетает красная накидка и лёгким движением валится на спинку дивана. —То есть ,ты остался ночью в чертовой пустыне без провианта и без сил? Ты хоть понимаешь, что с тобой могло случиться ? Так сильно захотелось к отцу присоединиться ?– грубо отрезает секретарь . Кажется его эмоциональный диапазон сейчас зашкаливал, ибо Кавеху почти никогда не доводилось видеть такое лицо Хайтама.– Ты так часто говоришь о своем старшинстве. Но в итоге поступаешь совсем не так , как полагает старшему. Как ты вообще дожил до этих лет, не замечая , какая огромная проблема отравляет всю твою жизнь ? —Почему ты не можешь просто порадоваться за меня ? Тебе обязательно добавить ложку дёгтя в банку мёда?– Архитектор возмущённо вскидывает руками - как райская птица своими красивыми крыльями - , цепляется взглядом за мрачное лицо друга и , не дожидаясь ответа , сокращает расстояние между ними. Пальцем тот грубо касается чужой груди, будто старается пробить в этой каменной кладке дыру и обнаружить намек на наличие сердца. —Вечно ты со своими оскорблениями ! Я даже удивлен, что тебя могут волновать такие вещи, как то , что я просто остался бы в пустыне, да и пусть! Пропал бы , тебе же легче ! Разве не хорошо? Твоя любимая тишина и одиночество наконец вернутся. И не будет никаких лишних затрат! —Идиот.– Не сдерживает оскорбления секретарь, хватая чужие плечи. Кавеха прижимают к стене , что очень ярко ощущается его оголенным участком спины. Тяжёлое и сбивчивое от волнения дыхание секретаря нарушает тишину. Молчат оба. Кажется ,если сейчас эти "супруги" начнут настоящую "семейную ссору" и разобьют вазу , то будет слышно, как осколки рассекают воздух и с громким - будто включенным на колонках- звуком стукнутся об пол. Мышцы рук напряжены , ладони с давлением упираются в стену. Возникает ощущение ,что если Хайтам разозлится сильнее , то на стене появятся трещины...Плат за ремонт точно не избежать! Сердца стучат быстро, в унисон. Кавех отчётливо чувствует, как этот дурацкий орган, который назвали сердцем, стучит так сильно, что готов пробить ему грудную клетку. Лишь бы этот человек напротив забрал его , сжал в своих руках , делал что угодно ,но в конце концов выбросил, оставляя лишь фантомную боль . —Я переживаю за тебя. Это тебе понятно? – тишину прерывает седовласый. Его прямолинейное признание приятно обжигает нутро, как хорошее мондштадское вино.– Если ты ещё не понял, великий светоч Кшахревара , я бы не пережил твоей смерти. Думаешь, можно ворваться в чужую жизнь, изменить ее и так ужасно уйти? Эгоистично. —От эгоиста слышу. – достаточно тихо добавляет блондин ,но, кажется ,таким ходом событий он более чем доволен. – В гневе ты выглядишь куда как лучше , чем ...чем как никогда. – Сравнивать было не с чем. Это безэмоциональное лицо почти никогда не выражало ничего, кроме превосходства и скуки. Теперь ситуация вызывала смущение. Они никогда ещё не были так близко друг к другу. Пару раз, конечно, было , но исключительно в нетрезвом виде ! Трезвыми они оба ближе чем на шаг не подойдут. Тишина начинает угнетать, что вызывает смущение на лице Кавеха. Мужчина растерянно прячет глаза от прямого надзора чужих. —Уже поздно. Нам стоит пойти ..– архитектору не дают договорить и опустить голову вниз. Чужие пальцы смыкаются на подбородке архитектора , вынуждая поднять лицо. Рубиновые глаза с медовым оттенком устремляются в чужие. Непроизвольно лица тянутся друг к другу . Губы жадно сливаются в одном поцелуе , руки блондина цепляются за чужую крепкую шею. Кончики нежных пальцев ведут от линии роста серебристых волос до лопаток и обратно , зарываются в глубь седых корней , властно тянут назад и отпускают. Крепкие и широкие ладони секретаря скользят вниз , обхватывают утонченную талию и вновь опускаются ниже. Теперь уже притягательные бедра поддаются ласкам секретаря: их сжимают , массируют и вновь лелеюще гладят. Крышесносные ощущения охватывают всё тело блондина , вынуждают поддаться ближе , крепче ,жадно отвечая на все предоставленные ласки-на которые, казалось бы ,аль-Хайтам не был возможен. Секретарь позволяет себе распахнуть губы архитектора , вслушиваясь в удивленный вздох, следом проникает в чужой рот , словно даже там он был хозяином. Жар чужой полости рта обволакивает язык , который встречается с чужим. Поцелуй заканчивается жжением в лёгких, покалыванием губ и растянутым мостиком слюны между устами. Длинные смолистые ресницы закрывают янтарные глаза , брови дрожат и сводятся домиком в блаженстве. — Не в прихожей ...– выдавливает из себя архитектор, прежде чем его подхватят за бедра и унесут из комнатки. — Атмосфера становится жаркой ,от того и слегка удушающей. Единственные звуки, заполняющие комнату ,это блаженные вздохи блондина и шорох простыней. Экстракт слизи гидро-слайма наносится на пальцы секретаря. Мужчина медленно подготавливает архитектора , растягивает его в манере ножниц , иногда глубже толкается пальцами вглубь колечка мышц , которое пульсировало от заполняющего тело возбуждения. Тело Кавеха извивается под чужими ласками, добровольно насаживается глубже на пальцы и полностью отзывается на любые касания. Серьги украдкой звенят и падают на простыни , которые Кавех вечно сжимал своими длинными пальцами. Губы аль-Хайтама дорожкой проходятся от колен до внутренних сторон бёдер. Секретарь оставляет яркие бордовые отметины ,заменяющие подпись на документах о собственности, кусает и вновь нежно целует , как бы заглаживая свою вину за приносимые неудобства. Мягкие ладони райской птицы опускаются на чужое лицо, гладят щеки и скулы большими пальцами. —Даже свой клеймор носишь при помощи Мехрак....Но я вовсе не против ,чтобы твои руки были такими изнеженными. Это как никогда кстати. —П-помолчи..Сейчас лишнее..–Перебивает ученого блондин. Его бедра легко сжимают чужие щеки , лишь бы тот перестал болтать, хотя он вряд ли как-то мешал этим жестом говорить своему ...больше чем соседу. Хайтам отстраняется ; слаймовый экстракт скользит по возбуждённой плоти, старательно растирается грубой рукой седовласого, пока не заменяется на нежную ладонь блондина. Из-под приоткрытых век на него смотрят два рубина , архитектор с ноткой стеснения распределяет -так называемую в народе- смазку по чужому органу , заключает его в кольцо своих пальцев , и делает лёгкое движение вверх и стремительно вниз. Блондину удается выбить из ученого приглушённый стон, который он жадно ловит кратким поцелуем в губы. За время этих прелюдий,кажется , они целовались невероятное множество раз...И как их губы только не стерлись в кровь? И все же оба считали это недостаточным. Время ,потерянное за время их ссоры после общей учебы , следовало наверстать. —Я вхожу. Хайтам осторожно подхватывает мужчину за бедра , которые тот в свою очередь разводит чуточку шире для удобства. Если бы Хайтам не сказал, что он никогда не представлял себе такую картину ,то наверняка стал бы лжецом. Каждый из них по-своему представлял друг друга вот так , близко и до головокружения интимно. В растянутое колечко мышц сначала вторгается пульсирующая головка, а следом и четверть органа. Это вызывает волну новых эмоций и ощущений , которые так ярко видны на лице архитектора. Возникает желание бежать, спотыкаясь , но главное скрыться от страшащей его погони, которую ласково он называл "Хайтам". —Глубже..ты можешь войти глубже.– Голос будто вот-вот сорвётся . Перестанет быть таким спокойным и сосредоточенным на всём. Кавеху достаточно втянуться в эти новые и необычные ощущения , как это становится очередной его зависимостью, такой же , как и бессмысленная трата денег. Секретарь толкается бедрами глубже : слышится звук соприкосновения их тел , с уст райской птицы по комнате разносится громкий стон. Хорошо , что их никто не видит. Иначе все бы поняли, что они не просто " раздражающие друг друга соседи ". Зеленоглазый движется в определенном ритме. Нежный ,от того и медленный , темп Хайтам не нарушает. Он будто бы двигался по волне какой-нибудь музыки , но именно сейчас на нем не было его излюбленных наушников. Блондин этим пользуется : его руки скользят с лица на ушки ,- чувствительную зону ученого Хараватата – массируют и поглаживают невесомо и ласково. Ритм ускоряется , теперь уже Хайтам позволял себе выплеснуть все те чувства, которые охватывали его всё это время. Райскую птичку , так красиво раскинувшуюся на изумрудных простынях , выдалбливали в постель , не оставляя и живого места на бледной коже. С уст выколачивали громкие и несдержанные стоны. Седовласый каждый раз целовал чужие губы , когда слышал свое имя на них. —Рухи...– кончик носа скользит вверх по отмеченной шее архитектора , вдыхая его родной и такой привычных аромат тела. Он всегда пах падисарами...– Я не хочу ,чтобы ты побеждал в турнире. —Хай-й....там~– Кавех внимательно слушает мужчину , но стоны все ещё стремительно прерывают его речь. Языковед позволяет себе другую наглость - сменить положение. Теперь он уже сидит на постели, а Кавех восседает сверху– чудесная однако картина. Светоч Кшахревара то и дело вздрагивает, когда на особого глубоком толчке задевают его простату , а с уст непроизвольно срывается чужое , но ужасно любимое ему имя. — Я не хочу, чтобы ты съезжал от меня. Это эгоистично, но на то я есть я. Зелёные глаза устремляются в чужие , губы сталкиваются в жарком поцелуе , а руки так и тянут Кавеха к себе ближе за талию. Ритм не сбавляется ни на мгновение , но всё же пик блаженства подошёл к концу. Архитектор чувствует горячую заполненность внутри себя и липкость между их с Хайтамом телами. Оба измеренные , под негой теплой ласки мужчины продолжают целоваться. Теперь они оба будут серьезно задумываться над тем, чтобы ссориться чаще ради такого... —Кави,оставайся со мной. —Конечно.. — Лучи солнца старательно пытаются разбудить архитектора , но после " тяжёлой " ночки он даже и не думал вставать рано. Его светлое личико озарили первые утренние лучи , серьги тоже не остались без внимания ярила. И только языковед уже не спал : внимательно рассматривал лицо своего соседа , целовал его изнеженные плечи и жадно прижимал к себе за талию. Всё его тело казалось сейчас очень уязвимым и хрупким. Одна только мысль, что такой Кавех - его Кавех - мог остаться беззащитным в пустыне , сводила с ума. И всё же чужое сопение сейчас доставляло только умиротворённость м радость сердцу. Корона Торжества Разума стала бы отличным венцом для его рухи.