Крещение любовью.

      Подписание Кревской унии поставило точку в языческой истории Литвы и написало заглавную буквы в ее христианской. Ягайло внимательно осматривал деревянный крест, который ему подарила польская королева. Его жена. Она отличалась от тех женщин, что он видел. Вместо бойкой коренастой литовки, которая если надо и самострел в руки возьмет, под венец он повел хрупкую с тонким станом полячку. В платье светлых тонов она походила на ангелов с витражей, которые прислал в подарок для новоиспеченных католиков Папа Римский. На Деву Марию.       Думалось Ягайло. Он не знал, насколько подобное сравнение было грешно. Нежный и кроткий взгляд, неторопливые жесты и всенародная любовь делали ее сошедшей с икон Богоматерью. Литовскому королю даже представала перед глазами, как их сына она также будет прижимать к себе, а люди со всех городов и окраин будут стекаться дабы приложиться губами к подолу ее платья. - Вы ведь не до конца уверовали в Спасителя.       Вынесла приговор Ядвига после мессы. И Ягайло почувствовал, как ему становится неловко. Он хотел доказать жене, что всем сердцем принял новую религию. Он нервно поправил волосы, как всегда делал в минуты острых переживаний. - Не смотрите на меня во время службы, Ваше Величество. А на лик Спасителя. Не я Вас спасу на Страшном Суде, лишь Он. - Как бы не было велико мое желание молиться о спасении души своей и всего литовского народа, но не могу этого делать, покуда не знаю молитв, и от Вас не отвожу взгляда покуда пытаюсь уловить Ваши молитвы.       Ядвига не смогла сдержать мимолетной улыбки и опустила глаза в пол. Пустое веселье - сущий грех. Она вновь посмотрела на мужа с уже тем взором, с которым она дарила ему Библию. - Если Его Величество того желает, то могу обучить его молитвам о здравии и спасении после вечерней молитвы. - Это будет сущим даром для меня.       Ягайло, руководствуясь сердечным порывом, встал на колени, целуя ей руки и обнимая колени. На что Ядвига лишь густо покраснела, потому что ей были слишком приятны подобные жесты со стороны мужчины. Каждый раз, когда Ягайло одаривал ее богатым подарком или вниманием недвусмысленным, она вспоминала о первой своей любви - герцоге из Австрии и стыдилась этого.

***

      После вечерней молитвы Ягайло пригласил жену в свои покои. - Не поймите меня неправильно, моя королева, но по-своему малодушию я стыжусь незнания молитв - Не стыдитесь незнания, потому что стремитесь постичь веру, а со своей стороны я буду лишь рада Вам помочь.       Король смотрел на свою королеву с восхищением, с которым не смотрел ни на одну девицу. Она была моложе его на шесть лет, но смотрела на мир с такой мудростью и зрелостью, что люди диву давались и возносили молитвы во славу крестительницы Литвы. И за это он не мог ее, как минимум, не уважать.       Он вправду ее слушал. Внимал тихому, но уверенному голосу и повторял слова молитвы, спрашивал непонятные вещи, но вместе с тем не мог отвести взгляда от жены. Взгляд был прикован к вздымающейся от волнения груди, маленьким пальчикам, что водили по страницам Евангелия. Ядвига подняла глаза. - Вы что-то хотели спросить? - Ваше Величество, а скажите, как Спаситель относится к любви? - Спаситель и есть любовь. Он любит нас, как пастух свое стадо, и заботится. - Я имел ввиду любовь телесную, что есть между мужем и женой.       Ягайло еще помнил своих старых богов и помнил о Пизюсе, который благоволил парам и не воспрещал удовольствий и плотских утех. Теперь ему предстояло узнать об отношении к подобному у христианского бога. - Что Вы! Это же тяжкий грех! Всякая плотская утеха отдаляет душу нашу от Христа. Любовь черпать мы должны духовную в первую очередь. А связь между мужем и женой может быть только с целью зачатия новой жизни.       Ядвига говорила и краснела, потому как в новинку был подобный разговор для нее. Она посмотрела на Ягайло, силясь понять, к чему он клонит. Она лишь только раз познавала плотскую любовь с ним. Во время консумации. Да и нельзя было назвать это телесной утехой, ведь консумация такое же таинство, как и исповедь. Она не думала об этом, ведь это было таким же ее долгом, как служение государству. Ягайло же продолжал рассуждать. - Но ведь не всегда с одного раза у супругов получается, а следовательно, они должны повторить. И где та грань, что их связывает лишь желание о зачатие, а не наслаждение друг другом? - В душе и разуме должно это понимание.       Ягайло кивнул, но расспрашивать не перестал. Он чувствовал, в какое смущение вгоняет молодую жену, но не мог не говорить с ней. Христианство было для него неизвестностью, и эту неизвестность он хотел познать с тем, кто привел к ней, а не с каким-нибудь епископом, который быстрее от Церкви отлучит нежели расскажет. - А если, мирское удовольствие переходит в духовное, то как с этим быть? Вот, например, когда зарубил тевтонскую собаку, и телу хорошо, и на душе вольно. Вот тут как быть? - Тевтоны такие же христиане. И к тому же они монахи, не должны мы радоваться их убийству, Бог за это покарает самой страшной карой. - Да какие ж они монахи? Монах смирен будто ягненок и на змею, дьявольское отродье, руку не поднимет, а эти, как волчьи дети, по лесам литовским рыщут, парней убивают и калечат да девок насильничают.       Король сжал ладонь в кулак, свежи в памяти воспоминания о том, как войско в белых плащах жгли и уничтожали его родину. Он потому-то и пришел на поклон к Ядвиге, чтобы защиты и силы найти. - Один Спаситель может судить их. А у тевтона, как и у всякого крестоносца, есть право на оружие, потому что он Меч архангела Михаила и Копье Георгия Победоносца. Хотя и признаюсь, сама их боюсь и знаю, что алчны наши соседи. - Так ведь крестоносцы должны нести смерть иноверцам, а они своих же режут как цыплят. И счастлив я от их смерти, исключительно от того, что смог защитить свой край родной, народ и Вас, Ваше Величество.       На этих словах он поцеловал руку Ядвиге. Та смущенно улыбнулась. Хоть их брак и был заключен как политический, она не могла себе не признаться, что начинала испытывать к мужу, что обычно женщина испытывает к мужчине. А тем временем Ягайло не выпускал ее руку из своих ладоней. Своими огрубевшими от оружия руками он гладил ее бархатную кожу и не спешил выпускать. - Моя королева, я осмелюсь сказать, что крещением моего народа Вы успели грехи собственные и Польши на долгие годы вперед и думаю, что этот Спаситель простит.       Не давая Ядвиге хоть как-то отреагировать, король отнял у нее Евангелие, аккуратно кладя книгу на стол, а сам поцеловал королеву в губы, та лишь приоткрыла в их немом жесте, но не отвечая на сам поцелуй. Впрочем этого Ягайло было достаточно для понимания, что Ядвига не собирается отталкивать его и сбегать. Одной рукой он снимал с нее шелковый платок, покрывавший голову, и расплетал косу. Другой же обнимал за талию, все же в тайне боясь, что королева сбежит.       Ядвига сидела и не шевелилась, она даже не знала, что от нее и требуется. В беспомощности ей оставалось лишь сжать в ладонях подол платья и ждать дальнейших действий мужа. Ягайло же достаточно настойчиво, но без умысла насилия, покрывал поцелуями ее лицо и шею. - Моя королева, позвольте.       Ягайло чуть потянул в сторону рукав платья, открывая плечо. Ядвига без колебаний поняла намек, лишь попросила мужа отвернуться. Она сняла с себя два верхних платья, оставаясь лишь в одной молочно-белой полупрозрачной сорочке. Ей было стыдно повернуться лицом к мужу, и потому так и стояла, смотря в стену, где висел меч короля. Ядвига чувствовала блуждающий по ее телу взгляд мужа и мысленно просила прощения у всех святых за свою красоту, что толкнула его к похоти.       Ягайло же был готов благодарить и христианского, и языческих богов за красоту жены. Он подошел к ней со спины, коснулся шелковистых волос, что волнами от тугой косы спадали на спину, поцеловал в шею, которая сейчас не была ничем прикрытая. - Если, кто из нас и грешен, то лишь я. И потому не стыдитесь себя, такой Вас сотворил Создатель.       Король целует в плечо и разворачивает ее к себе, заставляя посмотреть на себя. Ядвига смотрит на него, краснея и бледнея лишь от той мысли, что жаждит его тоже. - Если Его Величество того желает.       И получила утвердительный кивок со стороны мужа, прежде чем лечь на постель. Она впилась пальцами в сшитые между собой волчьи шкуры, один из подарок на свадьбу от литовских князей. Она вспомнила о той боли, что была при их первой близости, и отвела взгляд. Нельзя, чтобы муж видел ее слезы. - Моя к... Ядвига.       Она впервые слышит свое имя от Ягайло прежде чем понять, что от соития бывает не только боль.