«В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всём — любовь». Марк Антоний де Доминис
Подсознание Лу, буквально, кричало, что её мозг с трещиной, мол, упускает что-то важное, но понять, что именно«У вас была тоска в глазах усталых: что я пред вами напоказ себя растрачивал в скандалах».
М-да, ссора с Иво повлияла на нее, из-за чего в псионичке появились сомнения касаемо их взглядов. Первый шаг был сделан. Другой последовал сразу же за первым. Ходить по кругу, по скорлупе могла только Лу. Месье Мартен же переступил порог заведения, оглядывая его укоризненно. Этот взор надо было видеть. Он вдыхал воздух через лёгкие, теряя контроль с каждым шагом, продолжая наблюдать за танцующей Лу. Она была наполовину в тени, другую — в свете огня. Тьма, сменяющаяся броскостью, быстро угасала. Лу дерзко развернулась в порыве… Её дыхание в этот момент остановилось. Никаких слов, никаких движений — глаза говорили многое за обоих. За всё в этом мире приходится платить, Лу не сомневалась. Ее покарает расплата. Слишком вспыльчива, и псионичка знала об этом будто заранее. Никто не смог предугадать. В левом ухе Лу звенело настолько сильно, что шум и музыка на фоне затихли. Глаза Лу горели огнём. Пламя в них было подобно магме вулкана, они искрились, в них царило беспокойство. Сначала испуг — поймали. Через секунду — желание понять причинно-следственную связь. Следующий миг — взяться за его руку, пропасть в нем. Мартен, в свою очередь, ещё ни разу не видел её пьяной, нетрезвая Лу вызывала в нем разные чувства: огорчение, ревность, но, с другой стороны, это была возможность увидеть девушку без напряжения, без маски бывшей «мадемуазель все могу». Слова, которые вылетали в разговоре с Иво, были настолько необдуманными, в них не было смысла, Лу виновата. Она хотела бы отредактировать свои слова: почему гребаную машину времени до сих пор не изобрели? Мысли Лу сожгли её. Губительное влияние оказывала и обстановка клуба, всё должно быть по-другому. Лу жалела, что наговорила всякого, правда. Такое у них с Мартеном впервые. Что-то важное исчезло, пропало. Воздух, по ощущению псионички, закончился. Струны души Лу шатались, они могли вот-вот порваться, уничтожая хозяйку. Ей стало тревожно, и Лу впервые пожалела о своём поступке. Обычно все ее действия были прогаданы наперёд, пересчитаны тысячи шагов вперёд и назад, всё продумано до мелочей, но не с Иво. Пф, предугадать его? Смешно. Держать контроль рядом с ним крайне тяжело. Это удручало. Как быть девушке? Только один Единый знал, а может, и нет, что будет дальше, как всё сложится в будущем и когда наконец хоть капелька жизни изменится. Но этот океан топил Лу в морях проблем, смертей, жертв и их палачей, псионичка терялась. Храбрость брала вверх, но не сейчас. Пелена с глаз ушла. Иво смотрел на Лу так, что все бы давно уже попадали, увидев это. Так или не так, на данный момент атмосфера была накалена до предела. Лу распахнула в который раз свои крупные глаза, желая понять, что это марево. Нет. Мрачность спадала, ей захотелось сделать что-то эпатажное. Знала ведь, что Иво — её единственный. Благодаря ему у псионички есть возможность жить, дышать. Он — её мужчина, друг, соратник и враг. И он это знал, потому что любить её — за гранью правил. Лу была сильной: ментально и морально, физически, потому что любая Лу для него — идеал. Ее сила заключалась в холодном взгляде, а ледяные, иногда суровые глаза — главное оружие псионички. Но ещё сила была и в том, что следы от слез замазывала косметикой. В этом и была вся она. Никогда не признает, мол, больно и тяжело, даже на словах, сама сто раз передумает. Скрывала себя. Конечно, можно было придумать что-то. Тонуть в мире от страха она не собиралась. Презирала себя иногда, но Мартен запретил, воодушевил, внушил уверенность, которая почему-то скрывалась какое-то время в ней. Мартен стоит напротив. Ничего не изменилось. Лёгкий кивок — холодность приветствия напрягла. Он не был сторонником проявления эмоций вне стен, как минимум своего кабинета, максимум — квартиры. Кажется, они не знакомы. Связаны они были намного больше, чем это можно было заметить по тому, как Лу нервно изредка покусывала губу, как слегка теребила ткань короткого платья. «Кто мы?» — задавалась вопросом Лу, ее сердце горело, жгло все органы. Уничтожало и поведение Иво, но его можно оправдать. Мысли Приора спутались, он боялся за Лу, и эту мимолетную колкость можно понять. Лу ощущала дереализацию, не осталось ничего, что держала бы её сейчас, кроме Иво. Их отношения зашли слишком далеко ещё тогда, когда она обвенчалась с ним, при всех церковниках, при Едином. Сейчас ей кажется, что они были пьяными, в бреду, раз решились на такое. Вытеснение не помогало Лу, она резко очнулась, чувствуя свой бешеный пульс с закрытыми глазами. Мадам Мартен вторила себе, что они вместе, связаны, они со всем справятся. — Как только мы окажемся наедине, не сомневайся, нас ждёт серьёзный разговор, — твёрдо отчеканил Иво, словно говорил не с любимой, а произносил приговор. Вправду, слова Мартена были для неё слишком жёсткими. — Что мешает говорить здесь? — псионичка небрежно окидывает взглядом зал, бросая Иво немой вызов. Лу прячет усталый взгляд. — Твоё поведение, Лу, — говорит Приор, на что девушка лишь поджимает губы. — Ммм… Неудовлетворительным является ваше поведение, месье Мартен, — намекая на утренний разговор, заговорила бывшая Рид. А утром Лу уверяла Приора в том, что брак не для них, что развод — решение. Чистые не должны иметь связь с такими, как она. — Мадам Мартен, мне следует провести вам парочку лекций о неоспоримости решений Приора Инквизиции, — его речь смягчилась, почему-то Иво было забавно, даже весело, за столько недолго разговор с Лу он оживился. Благодаря ей. Время капало, Лу понимала, что потом будет рада, что все так произошло, но что значили их отношения? Брать на слабо некрасиво. Это лишь они. Псионичка цеплялась глазами, ища малейшую мимику в лице Приора, безуспешно. Он специально так, да? «Вот засранец!» — подумала Лу, но знала точно, вся крепость гримасы — для вида. Под взглядом синих глаз Лу Мартен не смог долго противостоять, его настрой быстро сменился. «Знает же, что не могу долго дуться», — мадам немного хмурится, но до сих пор ощущает внутри осадок. — Лу, поехали, — Иво говорит низко, его бас разносится по ушам Лу, отдаваясь эхом где-то на репите. Да и отдаться ей хотелось… — Одно условие, — хитро прищурившись, прошептала Лу, благо расстояние между ними было минимальным, что позволяло видеть и слышать больше тех двух бродяг, сидевших в «Утконосе» под утро. — Что угодно, — без тени иронии сказал Приор, готовый на все ради нее. — Потанцуй со мной, — а дальше, пока Иво не успевает опомниться и ответить, она хватает его за руку, стараясь воспользоваться пси, тащит в центр площадки. Да и сила ей была не нужна, Мартен не мог насильно противиться жене. Лу охает, когда чувствует его ладони, чуть сильнее обычного сжимающие ее талию. Его прикосновения будоражили всегда. Лу безумно красива для Иво. Отказать ей невыносимо. Внутри мадам Мартен чувствовала себя разбитой, но ей бы хотелось забыть обо всем плохом на один день хотя бы. Девушка опустила голову, ей не было плохо или больно, но что-то проскочило между ними такого, что заставило ее так сделать. Лу надо было посмотреть по-другому на свои чувства, чем она и занималась, пока была пьяна. Она хотела лишь одного. Плевать. Иво не отставал от псионички, его пальцы не отпускали ее ни на миг, будто между ними не было всего того, что было, как бы абсурдно не звучало. А по-человечески — отношений, и для него каждое касание ново, будоражило как в первый раз. Оставшиеся зеваки наблюдали за этой картиной. Видимо, вечеринка начиналась снова. Чьи-то телефоны начали снимать происходящее, что было заметила Мартен. Да и сам Приор уже был в курсе. Лу хотела пресечь это. Иво не дал. Когда псионичка хотела отстраниться, прижал ближе, завлекая то ли в танго, то ли в вальс. Танец выражал их чувственность. Они чувствовали себя, музыку, а движения были пропитаны грациозностью и страстью, что весьма недурно сочеталось. Его прикосновения были нежнее любых других, а близость создавала впечатление того, что Лу под блокатором. Лу была точно одной на миллион. Таких как она не было больше. И это было не только из-за резвого характера, но и совокупности: лезть под каждую пулю, неповторимо рваться к самосовершенствованию, постоянно проходя ненужные для себя спецкурсы, Лу, как бессмертная, и влюбила в себя Приора. Ох, сколько же скандалов было. И даже не у них! Все склочники Нью-Пари обсуждали этот союз. Лу вспоминала такое с особым отвращением: «В кабинете Иво был какого-то был хрена Гюлер, возле него стоял Жонсьер, неподалеку виднелся Баретти. Ганс Гюлер, как всегда, высказывал что-то резко и слишком громко, от этого Лу все было отлично слышно с другой стороны кабинета, где находилась дверь в апартаменты Приора. Он простит ей, что она подслушает. —… настоятельно вам рекомендую отказаться от этой затеи, месье Мартен, — добавил Гюлер, это все что удалось псионичке услышать, к тому времени как она подошла и напрягла слух. — Кто дал право указывать мне? Чтобы завтра было все готово беспрекословно, — твердо сказал Приор, ни разу не колеблясь, он говорил с жесткостью подобающей должности, что заставляло Лу немного тревожиться. — Но она же пси… — начинает Гюлер, его резко перебивает Жонсьер. — Надо быть благодарным месье Мартену, — он учтиво кивнул в его сторону, — за то, что нас посвятили, вы бы помалкивали, а то, если… — дальше Лу нечаянно шелохнулась, и дверь приоткрылась, проскрипев. Она мельком скрывается, но это не осталось незамеченным, хоть и никто не подал виду, кроме Иво, который с печалью посмотрел в сторону звука. Лу корила себя. Она знала, что так нельзя. Если многие не против, то Викарий такого точно не позволит. Он не позволит этому произойти. Лу прикусила губу, понимая, что попалась, огорчало. Ей становилось тоскливо сидеть одной, наблюдать за столом переговоров Иво, некуда не выходить после очередного покушения. Вечно в подвешенном состоянии находиться было каторжно. Хотя условия, конечно, лучше. В ней не осталось пустоты, Иво все заполнил сполна. Но все окружение не приняло ее, несмотря на то что были лицемеры, Лу раскусила их. Подобраться к снисхождению Приора через его кхм… а кого? Слово «девушка» недостаточно ясно описывало, а употреблять «подстилка» боялся всякий. Хотя чего уж мелочиться, в головах многих появлялось слово самой древней профессии, про которую были наслышаны многие. Кто не рискует, тот не пьет, так и считала псионичка. Привычки покурить каждые полтора часа не ушли, бросать неохота. Она не вела правильный образ жизни, чтобы подстроиться под чистых. Лу понимала, что не доживет до ста двадцати лет, к черту, зачем себя ограничивать? Все равно каждого ждет одно и то же, смерть настигнет быстро и неожиданно, а отказывать себе в чашке крепкого или табаке — нехорошо. С Иво было проще, вот все и думали, мысленно каждый это считал правдой, что спать с Приором Инквизиции довольно прибыльно. Никто из этих гиен не ожидал, к удивлению, что сам Иво Зола решит жениться. Не просто жениться, еще и венчаться. Это означало только одно… Лу ничего не знала. Тоска была с ней, а с агрессией и косыми взглядами она справляется отлично, хотя при Иво никто и слова ляпнуть не мог. Лу была возмущена тем, что в кабинете Иво был Гюлер, который «сука, бесил» — дословно говорила Лу Мартену. Для нее оставалось загадкой, зачем Иво позвал их, всегда же посвящал ее в свои дела. Не то чтобы она лезла и разузнавала, просто ну странно это было что ли. Вроде бы всегда разговорчив, а тут так. Псионичка пару раз поймала себя на том, а не подумал ли он, что Лу предательница, не дай Единый. Всякое может быть. Рид же понимает. Она прошла в гостиную, через нее в их спальню, присела на кровать. Лу не знала, что не так. Закрывая лицо руками, она хотела, как в детстве представить, что когда глаза закрыты, то тебя никто не видит, стать невидимкой. Сквозь пальцы псионичка пялилась в пол. Совершенно тусклый и уставший взгляд, пугавший. Нет, Лу не сломлена, она обеспокоена и сил нет, выжата. Псионичка пыталась пораскинуть мозгами, не выходило почему-то. Послышались приближающиеся шаги, Иво уже переоделся, выглядел не строго, чего Лу не могла оценить, смотря в пустоту. Ребра Лу цепляло, грудную клетку она не чувствовала, ее слегка трясло. Рид подняла полный взгляд волнения на Иво. — Ну ты чего? И где моя храбрая телохранительница? Не видела? — в шутливой манере интересуется Мартен. Псионичка не разделяет его юмора, она устала. — Здесь таких нет, — шепчет Лу. — Лу, — только он умел произнести ее короткое имя в такой нежной интонацией, вкладывая в её имя что-то интимное, родное и любимое. — Понимаю, из-за меня, да? — Чушь, — произносит Иво. На его лице играют желваки, врет, значит. Лу чувствует это, быть эмпатиком и не надо. — Что на этот раз? Крэп, согласна, не надо было целовать тебя при всех, но та шлю… дамочка так нагло лезла к тебе… — возмущалась псионичка. — Дело не в этом, Лу, — мягко добавил Приор. — Крэп, так скажи? Не знаю, что еще натворила, — ее уже не успокоить. — Пока еще ничего. — Издеваешься? — Констатирую факт. — Например, — Рид все не унималась. — Выйдешь за меня? — Чего? Глаза Лу знатно округлились. Это было… неожиданно. Она, конечно, задумывалась о будущем, и представляла, что когда нибудь в мечтах они смогут, но она же… — Я псионик… Иво, — с грустью добавляет Лу, ей казалось она спятит, неужели Приор Инквизиции сделал только что предложение девушке-телохранителю. Чистый сделал предложение псионичке. Причем не просто чистый, сам Приор Инквизиции — Это значит «нет»? — переспрашивает Приор, как его лице проскользнула тень страха, что несвойственно ему. — Это значит, что ты дурак, — парировала псионичка. А действительно, какой бы еще инквизитор додумался сделать такое? Это вообще законно? Нельзя же, к тому же, с потомством есть некоторые… сложности? Псионики ведь не могут иметь… Псионики — да, а Лу могла иметь Иво. — Ах… вот так… как тебе, Лу, не стыдно обзывать самого… — она перебивает его поцелуем, быстро залезая на мужские бедра. Страсть окутала. И все стало неважно. Приор был счастлив в этот момент, потому что обрел кое-что важное, семью…» Лу не права. Не такие уж и неприятные воспоминания. Но осадочек остался. Сегодня дал знать о себе, ведь в новостях трубили о помолвке Приора Иво Зола с некой девушкой, которая была с пси. Такие известия вызвали шквал всего негативного в сторону Церкви. Как же так произошло? Бракованный геном нельзя соединять с чистым, это против правил, но кто мог запретить что-то Иво? Никто. Недовольство Викария было сильнее, ничего не изменило. Решение Мартена было неоспоримо. Что-то рушилось тогда в сердце Лу. Она подсознательно понимала, что жертвы Иво не стоят ее. Он занимает важную должность, от его решений зависят судьбы тысячей людей, тех кто надеется, верит в речи. Он отдавал себя, люди ему доверяли. А появление Лу неправильно. Это плохой пример. Она не принижала себя, но просто они из разных миров, которые не должны были пересечься, никогда. Разбиться было не столь важно, как не разбить построенный им мир. На руках Иво держалось столько, что девушка ощущала вину. И это ее обратная сторона медали. «Сука, зачем, полная дура, да?» — говорила про себя Лу, параллельно танцуя в ним. Было поздно. Они женаты. На ней лежала ответственность, которую поздно избегать. «Не так паршиво, я драматизирую, всего-то» — вторила, теперь уже как неделю, мадам Мартен. Лу собиралась с силами, она психанула, высказала Иво многое не обдумав, но она ошибалась. Псионичка дотронулась до его души, у них теперь своя жизнь, она разделит его судьба, потому что она любит. Ее любовь сильна так, что она готова оставить его во благо. Умрет за него, исчезнет ради него, остынет и усыпит свою любовь. Растерзает свое сердце, безжалостно. Самовнушение у Лу работало на отлично. Это ее проблема. Сейчас Лу заставляли забыться глаза Иво, которые прожигали ее в лучах неона. Они одни в этом черством мире, одни друг у друга. Верны, влюблены, спасают себя, осознавая жестокость происходящего вокруг. Как бы ребра Лу не сдавливало, она держалась. Как бы Иво не стоял в одиночестве, отвергая помощь, он позволял ей. Приор открывал себя ей несмотря ни на что. Лу не могла больше слепо убегать от своих проблем, куда он боялась опоздать? Зачем она спешила куда-то, не понимая, что бежала в противоположную сторону. Она потратила столько времени на глупости. Терять шанс на счастье она не собиралась. Мартен дождалась любви, своего чуда. Её счастье заслуженно вечными скитаниями, они ждали любовь друг друга. В голове Лу вспплывали обрывки собственных фраз: — Зачем тебе нужна я.? — Ты нашёл не то, что надо, на мне ярлык пси… — Зря связался, я — ошибка, нашей звезды на небе нет… — Пойми… я не пара… ты должен… навсегда… — Как же так может быть, я знаю… нужна львица.? —… люблю тебя, моих чувств не хватит на этот мир… ты мой мир… Трещина в груди, кричу тебе, потому что не могу… Лу было стыдно за все. Она ошибалась, пытаясь переубедить Иво для его же блага, как она решила. Это не благо, это гнёт. Иво исполнил мечты Лу, одной из которых было стать счастливой. Лу жгла в тандеме с месье, постепенно возвращаясь в реальность. Иво рядом. Его присутствие придавало спокойствия, потому что она чувствала себя рядом с Иво как дома. Это чувство неописуемо (но мы попробуем), когда ты не стесняешься абсолютно ничего; как будто ты один, но в компании другого намного лучше; когда ты спешишь домой, хочешь поскорее кого-то увидеть, рассказать как прошёл день, выпить умопомрачительного чая и получить дозу обьятий — «дом» не просто слово — целое ощущение. Невыразимое. Неземное. И псионичка обрела этот дом. Лу дошла до той точки, где стоит остановиться, взглянуть на все со стороны. Страх за свое был сильнее. Под «свое» подразумевается ее личная жизнь. Мадам Мартен особенную важность предавала воспоминаниям с Иво, да и у них будет ещё много времени, чтобы наполнить её голову такими картинками. Она безумно любит его. Им не нужны были слова, чтобы понять друг друга, они, словно родственные души, чувствовали. Вдвоём они молчали. Танцевали. Вопреки всему будут вместе, раз и навсегда. Музыка снижала громкость. Шум переулков и улиц Нью-Пари доносил возгласы: сирены, голоса, звук дороги. Пара не обращала внимания. Они дарили себе себя. Лу вытресла из себя душу. Нараспашку — взаимно. «Утконоса» покинули две удаляющиеся фигуры в темноте. Иво вытянул Лу из этой бездны, а псионичка всегда слепо верила. Это вызывало определённые эмоции у присутствующих в заведении, но никто не двинулся за ними. Что было дальше, мы может только догадываться… В мечтах Иво у них с Лу была одна фамилия, что и произошло. Жизнь девушки перевернулась, не только сейчас, но и на заре этого дня. В штаб-квартиру Мартена они попали быстро, благодаря чему это было — не ясно. На пару не нахлынули ни страсть, ни безумие, банальность — не про них. Иво видел ее нагую душу, он раздевал ее прямо до сердца, что било по голове. Это взрывная смесь, которая никогда не перестанет пестрить. Проходя через красивые комнаты, стремясь именно к одной особенной, они не обращали внимания на красивый интерьер: картины, в позолоченных рамах, дорогие предметы интерьера и прочую фигню. Лу радовало то, что покидая одно пространство, она могла наблюдать живые цветы и растения, они пахли особенно. Запах свежести и легкости разносился по лёгким, это утро было таким же. Они отражались друг в друге. Все было оставлено, не хотелось нагружать себя. Всю любовь они вкладывали в слова, касанием кожи к коже. У Лу дух захватывало, покрылась мурашками. Ледяные руки спешили снять совсем ненужную одежду, скорее ощутить его. Вот-вот это превратится в ритуал, мадам Мартен понимает — зависима. Иво поднимает ее, несет к кровати и избавляется от остатков ткани. Мартену казалось, что он жил в темноте, Лу осветила. Он был холодным ко всему вокруг, а сейчас они погибали от пламени. Они были потеряны в огне. За время своего неверия псионичка осознала, все правильно. Ее не волновали больше чужие сплетни и возгласы. Она еще не знает, что Мартен больше не Инквизитор, не знает этой маленькой лжи. Девушка будет с ним не смотря ни на что. Глаза Иво пронзали Лу насквозь. Ладони сжимали грудь, талию, хотели как можно больше касаться. Он грешен. Бывший Приор понимает, это самый правильный выбор. Судьба. Перед очами Лу была невероятная картина: Иво растворял ее, пока она лежала под ним, этот мужчина будоражил. А псионичка просто любила, доверяла. Иво не боялся сделать лишнее движение, он был близко, чувствовал девушку, максимально. Это брало вверх над его самообладанием, спокойствие сменилось бунтом. В этом и были они. Его шепот, ее вздохи. Лу сносило крышу от сладковато-древесного запаха. Псионичка поглаживала гладкие и крепкие плечи, и даже вскрикнула, когда Иво прикусил мочку уха. Все пять органов чувств были задействованы. Тихие постанывание лу, ритмичные толчки. Они целовались, не отрываясь. Крайний толчок, дрожь затянула. Голова сразу же стала ватной, глаза смотрели на родные искренне, чисто и нежно. До конца дыхание не могло восстановиться, Инквизитор верил, любил и ни капли не жалел. Ни в этот раз. Лу и представить себе не может, какой новостью ее обрадует Иво утром, точно Единый услышал ее молитвы, но и сейчас она счастлива. Ведь он непобедим с ней. Завтра самой обсуждаемой новостью станет уход Приора Инквизиции, это будет подкреплено липовыми, якобы, бумагами Иво Золы. Однако он больше не соучастник в этих делах, Иво стал соучастником в любви. Свет виднелся в глазах Иво, пока он смотрел на засыпающую на своем плече Лу. Это было их грехом. Ярлыков больше не было, ведь они свободны и любимы. Плевать, что для других мадам и месье Мартен сумасшедшие, для них любовь — не грех.