Как-то раз, сидя на семейном застолье, заикнулась о том, что рожать не собираюсь, потому что к детям нежные чувства не особо питаю, да и вообще, какому ребёнку нужна такая бесчувственная мать. Разговор этот, вообще-то, был табу, но мой внутренний провокатор заскрёбся с удвоенной силой при мысли о том, как же все выйдут из себя, когда услышат мои слова.
Как и ожидалось, реакция была умопомрачительной: мать истерично кричала о том, что рожать мне придётся в любом случае, бабушка громко хваталась за сердце, дед грозился достать свою трость. В общем, выпроводили меня под белы рученьки, да ещё и сказали, чтобы я больше не приходила (пока не передумаю).
Меня это, в прочем, не сильно задело, поэтому последующую часть вечера я решила провести в компании себя и вина. Стремительно шагая по Осеннему бульвару, я размышляла о тяжести моей личной жизни. К сожалению, бледной поганке – моей коже не подходил ни один тональник – в наше время живётся туго. Мужчинам нравятся спортивные или домашние, проще говоря, деятельные женщины, а я, словно истинная аристократка, труд не любила, грязь вообще терпеть не могла, а о лени моей можно было писать трактаты. Всю жизнь я работала панелистом*, из дома ездила на такси (в меня за это часто плевались ядом), поэтому тёмно-русые волосы не выгорали. Голубые глаза всегда были за толстенными линзами очков, потому что природа-матушка решила, что мне и хорошего обоняния хватит сполна. Красотой не блистала, так ещё и характер не конфета... Эх, не будет у меня мужчины.
С такими мыслями дошла до продуктового.
И всё после этого момента казалось мне каким-то мимолётным: вот я под осуждающим взглядом беру пять бутылок спиртного, вот я торопливо бегу в свою пустую квартиру... А дальше воспоминания окончательно меркнут.
Не помню, что же успело пойти не так: то-ли у меня оказалась аллергия на напиток мечты, то-ли туша моя всё таки не смогла удержаться на, как мне казалось, шатком балконе, то-ли я свалилась в обморок, не дойдя до унитаза. История, к счастью, умалчивает о моей смерти, потому что рассказывается мной.
Стоит выделить, что умирать под бодрящим напитком было весело. В темноте разума пролетали какие-то цветные искры воспоминаний, слышалась песня, которая играла в рекламе Киндера. Композиция эта особо нарочито привязалась и крутилась вплоть до момента полной потери сознания.
Мамаааа, первое слово
Главное слово в каждой судьбеее
Мааааамаааа, жизнь подарилааа
Мир подарииила тебе и мнеее
А потом темнота.
***
Оказалось, умерла я неудачно. Душа моя, видимо, от страха или, чего греха таить, от нежелания растворяться решила, что нужно отыскать новое пристанище.
Бывшая владелица моего нынешнего тела не успела даже умереть порядочно, как я её выселила. Тело у неё было аномально крепким, могла в хорошем настроении сама выкопать всю картошку в поле, но был один нюансик. Нюансик этот заключался в пузожителе, который требовал смирного образа жизни, а не труда и пахоты. Так и свалилась Селеста, от переработки, прямо в поле.
Сначала, конечно, при всей моей флегматичности, я была в дичайшем шоке. Я очнулась в незнакомом месте (это было ожидаемо), но в зеркале отражалась и не я вовсе. Там была страстная загорелая женщина, с волосами цвета тёмного шоколада и манящими карими глазами. Испанка, одним словом, образец женской красоты. С подозрительно большим животом.
Осознание ударило по голове дичайшим чувством тошноты и головокружением. Сразу же пожалела о том, что так вскочила с кровати и, шатаясь, рухнула обратно.
На мой шум прибежал высокий бородатый мужчина, чем-то схожий с женщиной в отражении. Я бы с радостью его тогда расспросила, но меня настиг скорый обморок.
***
В общем-то, пришлось принять реальность: я скоро стану мамой чудесного мальчика... Где мой муж? А, Чёрт его знает. Имя ребёнку уже придумала. Его будут звать Дрейк. Диес Дрейк.
