Пахнет смородиною

      От Брони Рэнд пахнет нереализованными ожиданиями; пахнет дымом сторожевого костра, солдатской едой, лесным пологом, зимой (даже в самые теплые летние дни), и никогда – счастьем и довольством. Взглянешь со стороны – ей-богу, холеный ребенок святой родительницы своей; горит сугубо альтруистичными идеями, служит на благо родины, держится за оружие, чтобы защищать невинных, сирых и неприкаянных... Руки – в перчатках, серьги – увесистые, блестят на солнце, а глаза – грустные, временами – строгие, и серебристые, как заледеневшие озёра; и вся она – как лёд, даже со всей ее духовной кипучестью. Тёплое сердце в холодном терновнике; искры шиповника во мгле расстилающегося можжевельника, непригодного в пищу – не дотянешься, не попробуешь.       Недосягаемая краса! Как много было тех, кто погубил себя, к ней устремившись; толкался в казармах, дослуживался до небывалых вершин, преподносил подарки ли, дарил себя самого – а ей всё равно, ей холодно, ей грустно, хотя улыбается по-прежнему – серьезно, деловито, вскользь, чтобы лишний раз не видели ее радости. С одной стороны медали, статус принцессы земель холодных, с другой – роль полководца; а прочих сторон, третьих, нет, четвёртых – и подавно.       Броня Рэнд, наконец, похожа на королевство, которое бережёт. Такая же неприступная и серебряная.       Стелла ей этого не говорит, когда случайно встречает в баре. По левую сторону – плакат "Разыскивается!" с её, Стеллы, лицом, а по правую – стражники с Высочеством во главе; совершают, значит, обход, а Стелла выкатывается им под ноги, как ни в чем не бывало здоровается, уже поспев спрятать плакат в суму, и такой же прыткой тенью уносится в расцветающий закат. Вот и их первая встреча.       Второй раз они сталкиваются более интимно. Ну, как. Броня Рэнд застывает на балконе замка, распахнув глаза, а супер-пупер-разыскиваемая путешественница невзначай здоровается с ней, прежде чем с балкона спрыгнуть: извините, мол, принцесса, дела были, дела сплыли, пора и честь знать! Вслед раздаются строгие окрики – стража, ловите, ловите, вот же она! Однако к моменту, как защитники королевства соберутся с мыслями, Стеллы уже пропадает образ – она тает в жизни столичного города. А могло ведь быть свидание, ну в самом деле! На балконе, при свете луны!       Луна сопутствует большинству их встреч до той поры, пока Броня Рэнд не начинает догадываться, что активный к ночи разыскиваемый должен где-то спать днём; наверное, это Стелла виновна в том, что самая великолепная и недоступная женщина севера гоняется за ней денно и нощно, забыв о сне – а потом украдкой зевает, привалившись к стене, и приходится просто не дышать: вообще-то, в тайном углу при этой же стене Стелла прячется. Случаются... такие совпадения.       Не то чтобы у кого-то есть внятные объяснения тому, почему госпожа Коколия, ныне – королева этих земель, вдруг вознамерилась переловить пустившихся на север путников; и даже не всех, будет честно сказать, а одну конкретную! Словно Стелла – уникальная и неподражаемая в своем роде! Есть в этом какая-то истина, но ее не так уж и много, чтобы становиться целью лучшей ищейки королевства.       Ищейка, впрочем, продолжает быть невесёлой.       В их последнюю облаву Броня Рэнд гонится за своей жертвой без устали по самым страшным лесным тропам; ей будто бы плевать на ветки, на кочки, на корни... на всё разом! Исполнение долга движет ею; быть может, давно пора присвоить ей звание "самой атлетичной принцессы" – Стелла сомневается, что хоть какая-нибудь особа голубых кровей способна преодолевать такие расстояния на подобной скорости и без потери цели из виду.       Впрочем, рано или поздно усталость бы взяла свое.       Они тормозят у ледяного, чёрного-чёрного болота; дышать тяжело, морозный воздух обжигает тлеющие от бега лёгкие – так Стелла впервые видит, что морозная и серебряная Броня Рэнд умеет краснеть. Не так ярко, как обычный человек, но умеет! Всюду мокро; густые заросли кутают их, следы теряются среди выпрямляющихся ветвей, и в воздухе густо пахнет влагой и ещё не наступившей, но будто задремавшей здесь зимой. Стелла, почему-то, уверена – от Ее Высочества сейчас веет теплом и лёгким смолистым ароматом; выветрился на бегу дымный запах, развеялся позади флёр личных покоев и нота парфюма... Остался только лес.       Броня Рэнд просто обязана пахнуть черной смородиной, в кусты которой угодила. Стелла карабкается на кривую-косую ель, некогда кем-то сломанную, и в тяжёлой суме бултыхается густое согревающее зелье. Они разглядывают друг друга в таком напряжённом молчании, что создаётся ощущение, будто бы их и вовсе нет. Наверное, будь ситуация немного иной, Броня Рэнд бы волком ждала под деревом момента, когда ее цель сподобится слезть – а сейчас она, увы, ждать не может; если долго стоять, можно погрязнуть в болотной влаге.       – Спускайся, – она почти шипит, хотя старается держать себя в руках – по ней это видно; ей ничего не стоит достать сейчас оружие и спустить с ели насильно, но она, почему-то, медлит. Может, поранилась, пока бежала?       – Извините, принцесса, сегодня я чувствую себя крайне возвышенно, – Стелла жмёт плечами и не двигается ни вниз, ни вверх.       – Больше не убежишь, – клянётся Броня Рэнд, отмахиваясь от особенно густой смородиновой ветки. Наверное, где-нибудь на ногах уже расцвели у нее пятна ягодного сока.       Стелла, впрочем, пока не хочет этого проверять. Ей достаточно представить, что королевская персона пахнет не великосветскими празднествами, не шумной толпой, не многочисленными десертами, а целым северным лесом. Вместе с запахом горечи и нотой серебряной грусти.       Так может грустить человек, который для всех обязан быть опорой. За это осуждать нельзя. Но и спускаться ради утоления чужих желаний – такая себе идея. Поэтому... Вместо всяких прощаний Стелла только деловито кивает:       – Когда я найду, как сделать тебя счастливой, Высочество, жди меня обратно.       ...И прежде, чем принцесса достанет оружие, Стелла пропадает в густых зарослях смородины по другую сторону чёрного омута, спрыгнув с косматой ели. Эта встреча — не последняя, конечно.