всуе

— А ты не задумывалась о том, как к этой всей галиматье отнеслись бы другие люди? Натали снова, как сама думает, застала её врасплох, загнала в угол в собственном доме, в собственных апартаментах на территории оздоровительного прибежища. Её королевства. Руки в боки и претензии средь бела дня и света, падающего из огромных окон от потолка до пола. Нелепая попытка удержаться за мнимый контроль, которого здесь нет ни у кого. Зачем контролировать что-либо в месте, где тебе рады? Где никто не желает тебе зла? — Не понимаю, о ком именно ты говоришь, — дипломатично отвечает Шарлотта. — Люди, имеющие в моей жизни хоть какое-либо значение, никак моей деятельности не препятствуют… не считая тебя. — Ну, например… — хмыкает Натали в саркастичном раздумье, чем собеседницу веселит. — Конечно, я в курсе, что и среди христиан полно ебанушек с пустой башкой, телевангелистов и прочего сброда, но ты реально веришь, что Лора Ли была бы за? Или у неё тоже были не все дома? — Подумай хорошенько над тем, что сейчас сказала, Нат, — размеренным бархатом советует Лотти и делает выверенный поворот головы всего лишь на пару миллиметров, по виду безобидный и оттого опасный. — И стоило ли это свеч… что ты упомянула её имя всуе. — Бога ради… или не ради! Она же просто человек! Лотти улыбается тонко и знающе: Лора Ли была чем-то большим, и никому этого не понять, не осмыслить. Никто не знал её так, как знала Лотти, и не узнает больше никогда. Эту сущность, родственную ангельской, бескорыстно предложившую руку помощи по заповедям Господа, которому молилась, и этой же рукой указавшую на свет. Годы ушли на то, чтобы прорваться сквозь вязкую дремучесть лесной темноты и оставить позади все ужасы, заменив победами и подвигами. И без Лоры Ли невозможно всё это представить. Она стала путеводной звездой Лотти в час острой нужды — в один-единственный момент будто бы стала всем. — И подумай не так, как подумала бы ты нынешняя, — вкрадчиво продолжает Шарлотта. — Не как претерпевшая лишения женщина, разучившаяся видеть в девственно чистом девственно чистое и доверять тому, что чувствует, а как та девочка, застрявшая в лесах Канады. — Ага! — издевательски усмехается Натали. — В тех же лесах, где нам пришлось съесть, сука… — она по привычке понижает голос до панического шёпота. — Съесть одну из нас? И потом сделать ещё миллион вещей, за которые уже не отмолимся? — Да, — невозмутимо соглашается Лотти, ловя дикий взгляд Нат своим. — И в тех же лесах, где ты стала лучшей версией себя. Нашей кормилицей. Ты охотилась каждый день в любую погоду, при любых невзгодах и скачках в настроении. Ты заботилась о нас и стала лидером в период, когда я ещё не доросла до этого — моё время в тот момент ещё не пришло. Стань на секунду той девочкой и подумай, одобрила бы она пятнание имени одной из нас или нет. Ведь Лора Ли тоже была «Шершнем». — Та девочка… мертва, — выдавливает из себя Натали и отворачивается, шумно всхлипывая. Шарлотта поворачивается к ней всем корпусом и медленно, осторожно протягивает свои воздушные, невесомые руки, как будто погружает их в осиное гнездо. Её кольца и браслеты ритмично бряцают и клацают, сверкая в свете комнаты, а широкие рукава цветными складками собираются на изгибе локтей. Пальцы приземляются по обе щеки бьющейся в конвульсии Натали — многочисленные кольца холодят кожу, заставляя встрепенуться. — Я знаю, — шепчет Лотти, вставая ближе. — Быть может, такова цена, которую ты заплатила, чтобы сохранить жизнь всем остальным… Нат сама тянется обнять — в её движениях читаются противоречивость и надломленность: разве так можно, разве так правильно, разве я приехала не разрушать гордость жизни этой женщины и её многолетние труды? Нет, разрушать она умеет только себя. Но это поправимо. Лотти обнимает её в ответ, как привыкла обнимать каждого своего последователя, но с большей долей искренности и тепла: это не просто разбитая душа, а её подруга, и нуждается она не в непорочной фигуре, которая всё исправит, а в ком-то равном. Шарлотта подпирает затылок Натали ладонью и успокоительно поглаживает, глядя в потолок. Наверху ничего нет. А здесь, внизу, она творит хорошие вещи. Много лет уже творит с помощью не совсем Божьей. Нат зарывается носом Лотти в плечо, получая нежный поцелуй в висок — невесомый и ни на что не претендующий. Выражение заботы человека о человеке. Глаза непривычно щипает. Лотти смаргивает слёзы и болезненно улыбается чему-то там, на потолке, чего не существует. Лоры Ли там нет — непонятно, где она есть. Возможно, в самом этом объятии, что есть благо. Лотти утешит, а вот Шарлотта поможет. Кому только не помогала, неужто не поможет одному из самых близких людей, с которым повязана навеки вечные прочнее, чем с некими повязана кровью? Вздор. Её силы имеют некоторые границы, но сложившая ситуация пролегает в её юрисдикции. И полдела, к тому же, сделано. Натали уже носит фиолетовый.