Омелово плацебо

Осенние пейзажи сменялись зимними. Близился вечер и в коридорах Хогвартса было уже не так шумно, а заколдованные скрипки приближали Рождество. Решетка крипты со скрипом поднялась, открывая глазам полумрак, что был так непривычен для глаз. Элизабет Линч, пятикурсница факультета Пуффендуй, обладательница больших янтарных глаз, с чуть вредным нравом, но всегда готовая помочь, охотно пришла на помощь другу. — Себастьян?.. — скрещивая руки на груди и чуть приподнимая бровь произносит девушка. — Я получила от тебя письмо. Ты нашел что-то? В ответ — лишь тишина, что показалось девушке поводом для беспокойства. — Себ... — не успела договорить Линч как услышала тяжелый вздох, а после, слова, которые отпечатались у нее на сердце. — Чем я заслужил это? Пуффендуйка подходит к столу, где расположилась та самая злополучная книга из скриптория, которую они с таким трудом достали. -Эй? — щелкнула пару раз пальцами перед ним, на что попытка обратить внимание на свое присутствие увенчалось успехом. Сэллоу наконец поднял глаза на Элизабет и она смогла разглядеть его лицо, усталое, полное боли, скрываемой под маской решимости. «Вот черт, да он же совсем не спал!», обратив внимание на выраженные мешки под глазами у слизеринца, заключила про себя девушка. — Я получил письмо недавно… от дяди. Ей становится только хуже. — произнес он и вновь опустил глаза. Девушке было больно видеть его таким, она всегда восхищалась его любовью к сестре их связью и пыталась помочь ему чем может. Сейчас Элизабет особенно хотелось вытащить его из этого состояния и она выдавливает речь, которая как кажется должна подействовать как плацебо, дать призыв к действию. Уж что, так это она точно могла. — Себастьян, посмотри на меня немедленно. Слезами горю не поможешь. Ты что-то нашел, а это уже шаг. Сдаться всегда легко. Сложнее действовать и ты, Себастьян Сэллоу — указала пальцем в него — Действуешь. Себастьян заметно оживился и легко кивнул девушке. — Я никогда не забуду, что ты и Оминис делаете для нас. Без вас бы я не достал эту книгу. И уж тем более не забуду твой смелый поступок. — он посмотрел на нее виновато — Мне жаль, что пришлось применить Круцио на тебе, Линч. Но ты знала, на что шла, и это восхищает. — он чуть остановился, будто прокручивал в голове какой-то важный момент, его уголки губ чуть заметно приподнялись — Как ты? И правда, Элизабет достаточно тяжело пережила первую неделю после их похода в скрипторий. Она стала заметно раздражительнее, неконтролируемые подёргивания рук и ног давали о себе знать, не говоря уж о кровавых ранах на ладонях от ногтей. Должно быть она сильно сжала кулаки, когда боль разъедала ее тело. Сейчас там красовались бинты, замаскированные под перчатками. — Не волнуйся. Со мной все хорошо. — соврала она после чего натянула лёгкую улыбку. — Мы должны были сделать это. Другого выхода не было. Либо так, либо закончить как тетушка Оминиса. — Да… — он вновь вяло кивнув теперь уже перевел внимание на книгу. — Я нашел одно место недалеко от Фелдкрофта. Там есть, то что нам нужно. — уверено произнес парень. — И что же мы ищем? — Ее — ткнул пальцем в книгу Себастьян — Ключ к спасению Анны. Эта древняя реликвия способна удержать любое проклятие в узде. Девушка, повернув книгу к себе, закусила губу, сосредоточено читая. Слизеринец внимательно следил за ней, ожидая вердикта. -Да я смотрю ты тот ещё самоубийца, Сэллоу. — тихо усмехнулась закатив глаза девушка. — Ты подвергнешь опасности, и себя, и нас, и всю деревню. Мы найдем другой способ помочь Анне! — Какой… Какой?! Все уже перепробовано! — слизеринец нервно ходил из стороны в строну — Выход только один — темные искусства. Если я не смогу снять проклятье, то смогу хотя бы контролировать его. — Мы не знаем что это! Пока я вижу фразу «принести жертву» я ни за что НЕ ПОЗ-ВО-ЛЮ. — выделяя каждый слог произнесла Линч. — Хорошо… — Себастьян закатил глаза. — Тогда как насчёт твоей силы? Когда ты спросишь у хранителей как пользоваться ей? — Они не доверят мне всей информации. Все, что необходимо знать, давно мне рассказали. — А ты не пробовала, не знаю, втереться в доверие? Или действовать самостоятельно, раз все так плохо? Действовать самостоятельно с такой мощной магией было опасно и Элизабет, как никто другой, знала об этом. Знала еще с 11 лет, когда следы магии впервые проявились в ней, чуть не доведя ее отца до сумасшествия, из-за чего он просто избавился от нее, сдав в заведение для особо трудных детей и подростков. И это не первый раз, когда магия рвалась из нее — дальше было хуже. Неконтролируемые эмоции вводили ее в, своего рода транс, высвобождая мощные потоки силы, делая хуже не только окружающим, но и ей самой. Головные боли, тяжесть в теле, словно камень тащит ее на дно, звон в ушах, кровотечение из носа и абсолютное отсутствие некоторое время. И сейчас для нее древняя магия — это последний способ, к которому она бы хотела прибегнуть. — Стоп! Нет-нет-нет.. если частички древней магии так вредят мне, то что будет с Анной? Себастьян, одумайся! Ты хочешь превратить ее в овощ? Хочешь потерять ее навсегда? — Вероятность успеха есть! И мы сделаем все, чтобы не навредить, ни тебе, ни Анне. Ты сделаешь. Ах да… если ты только не струсила и тебе не плевать на Анну! — тяжелый вздох — Как же я мог быть так слеп все это время? — Сэллоу, обороты сбавь. Если бы мне было абсолютно срать на тебя и Анну я бы даже в скрипторий с тобой не пошла. Слизеринец посмотрел на нее с ноткой разочарования пока его взгляд не остановился на одной из ладоней. Из-под перчатки которой, торчал злополучный кусок бинта. — Что это? — разочарование сменилось на вопрос. Себастьян потянулся к ее руке, но девушка резко отдернула ее, обняв себя за плечи. Парень поджал губы. Теперь вопрос сменился раздражением. Мерлин, Бет, ты невыносима! — Себастьян схватился за голову — Сначала вечно пропадаешь где-то, когда мне так нужна помощь, потом этот гоблин, вечно споришь со мной, а сейчас ты еще и врешь мне?! — Элизабет чувствовала сначала непонимание, затем обиду, а далее потихоньку начала закипать и ярость. -Я думал у нас одна цель! Надо же было связаться с такой дурой! Из кожи вон лезешь, якобы помочь, но ведь понятно!!! — хлесткая пощёчина прервала его. Время будто замерло. Себастьян прикоснулся к покрасневшему от удара участку кожи. Сейчас кричала уже Элизабет. Точка кипения превысила порог спокойствия. И в этот крик было вложено все. Извечные проблемы с контролем древней магии, испытания, которые постоянно проводят в зале картографии, будто…делая ставки, выживет ли она ещё раз, постоянные косые взгляды сверстников, переглядывания, гнусные прозвища, что предполагались всем грязнокровкам и полукровкам, коей она являлась, побочные эффекты пытающего заклинания и… Себастьян… Себастьян, который в отчаянии готов загнать себя в могилу. Себастьян, который буквально только что обесценил все ее труды попытки помочь вернуть ему сестру. Себастьян, который так уперт, как баран, и самодоволен, как петух — был и будет таким, как при их первой встрече. Себастьян, который ей…небезразличен? — Я о тебе беспокоюсь! Придурок…- сквозь зубы процедила она и не заметив, как он подошёл к ней чуть ближе, смотря ей прямо в, прожигающие его насквозь, янтарные глаза. Она чувствует это и отходит на шаг-два, в то время как он хватает ее за запястье руки, сжимая крепко, чуть ли не до хруста. — Отпусти меня… Мне больно, Сэллоу! Ворчит. Тон почти приказной. Она дергает рукой пытаясь высвободиться, но тщетно — он только сильнее сжал ее мертвой хваткой. — Ты что, оглох? В какой-то момент ему надоедает это сопротивление и он дёргает ее на себя. Так нагло сокращает дистанцию. Линч, чуть не наступив ему на ногу, и не упав прямо ему на грудь — испугалась. Будто барсучонок в ловушке — змеиная добыча. И сейчас она боялась как никогда. Не гребаных сборищ гоблинов, не шаек «Пепламб» — Себастьяна Сэллоу, который смотрел на нее сверху вниз и молчал. Молчал все это время, с того самого момента, как она дала ему по лицу. В дыхании девушки чувствовалась лёгкая дрожь, но при этом она уверенно сохраняла зрительный контакт. Они смотрели друг на друга минуты три, казалось это была битва. Вечная битва. Пока что-то не привлекло внимание девушки чуть выше, на что Себастьян тоже взглянул наверх. По потолку казалось бы темного и весьма мрачного помещения теплился лучик света — ростки некого растения, что ползли пытаясь выискать трещины. — Какого чёр…? Не успевает договорить Лиз, как теплые губы слизеринца накрывают ее. Брови девушки поползли вверх, сердце забилось птицей в клетке, а хватка на запястье ослабла. Правая рука парня ловко переместились от запястья к ладони, накрывая ее, переплетая их пальцы вместе, а левая скользнула от щеки к шее, плавно проводя большим пальцем от подбородка до яремной ямки. Из-за значительной разницы в росте и вредностью Себастьяна, девушке пришлось встать на носки держась за плечи парня. Лишь бы не отстранялся. Поцелуй (если, конечно, просто касание губами можно назвать поцелуем) был первым, неумелым, с одной стороны — его, но почему-то Линч не хотела это прекращать, но и не отвечала. Себастьян чуть отстранился, соединяя их лбы вместе, освобождает ее дрожащие руки из плена перчаток, затем от бинтов. Сначала одну, потом вторую. Кровавые вязки плавно опускаются на пол у их ног. Слизеринец шумно выдыхает, смотря на запекшуюся кровь — шрамы, от впившихся неделю ранее ногтей, шрамы от Круцио, от его Круцио. Круговыми движениями больших пальцев поглаживает вокруг ран, хмурясь, будто изучая их. Льнет щекой к правой ладони, губами, изучая каждую линию, а особо пораженные участки кожи…кончиком языка??? Девушка приоткрывает рот от изумления. Себастьян был вредным, заносчивым, хитрым, иногда грубым и это ее бесило. Но ещё больше раздражало то, что в какие-то моменты она начинала чувствовать к нему нечто необычное. Некую химию, что она так отрицала и старалась не думать об этом когда он рядом или их глаза встречаются по пути на очередное занятие. «Влюбилась? Нет! Да не за что! Он груб, эгоистичен и невозможен! А еще так умен, харизматичен, заботлив и…так красив.» После чего она мотала головой, чтобы вытрясти эту мысль из головы. А сейчас она покорно смотрит как он буквально зализывает ее раны, не отводя взгляда карих глаз, следя за реакцией — будто играет с ней, а может быть…извиняется? — Себастьян, черт побери тебя, Сэллоу… — срывается с ее губ, когда его губы накрывают уже левую ладонь. Парень остановился взглянув на нее, приподнял бровь в немом вопросе. Что-что, а делать лицо виноватого мальчика у него получалось всегда, на что пуффендуйка была крайне падка, как и на его повсеместные веснушки. Тогда девушка наконец решает действовать. Нехотя высвободив свои руки из тепла его рук, она резко хватает его за мантию и притягивает к себе, буквально впечатываясь в его губы. Себастьян не ожидал от нее такой смелости. Многие студенты других факультетов, что так любили весить ярлыки, считали, что в факультете Пуффендуй сплошь паиньки, но нет — Линч не была такой. Она была непредсказуема для него с самой первой их встречи. Или даже с первого взгляда на нее как она впервые вошла в двери Хогвартса. Местами порванная одежда, растрёпанные волосы, шрам на переносице, синяки и мешки под глазами от недосыпа — она не подавала надежд от слова совсем, но первая дуэль на уроке защиты от Темных искусств доказала обратное. Со временем Себастьяну стало нравиться в ней все до идиотских мелочей. Таких как: ее палочка за ухом, которую она привыкла заправлять, когда обе руки были заняты книжками по практической магии, ее странная, несоответствующая дресс-коду школы, одежда, включающая в себя разные невпопад гольфы, родинка на левой щеке, ямочки на лице, когда она смеется, насыщенные как кровь волосы, янтарные глаза и стремительное желание помочь друзьям, что было свойственно барсучонку. Но за этим шармом скрывалась та ещё бестия и это было заметно по ее иногда колким замечаниям, частому сквернословию и даже необдуманным действиям — как та пощёчина, что была минут десять раннее. Но даже это заставляло смотреть на нее так, как будто смотрит в последний раз. С тех пор, как Лиз взяла на себя весь урон от пытающего заклинания, он был как не в себе — будто его кости превращались тогда в крошки. Его пытало все: вина за то, что бессилен перед проклятием сестры, за то, что втягивает в эту тьму Оминиса и Элизабет, за то, что причинил Линч боль. Винит, но продолжает делать и убеждать себя, что все это правильно и все обязательно получится. С помощью тьмы… И сейчас он пытается заглушить эту боль, развеять эту тьму при помощи всего лишь легкого прикосновения губ, нагло при этом воспользовавшись безобидной традицией на рождество — омелой, что цвела в полную силу сейчас над их головами. Элизабет, теоретически знала как все происходит, но как и Себастьян, опыта вовсе в поцелуях не имела, поэтому случайно прокусив ему нижнюю губу, тихо выражается. -Черт, извини… Продолжает, слизнув капельку крови от укуса, после чего слизеринец выдыхает в губы и отвечает. Сначала неуверенно, затем требовательно углубляя, проведя кончиком языка по нижней губе. Руки Лиз легли на крепкие плечи, а парня спустились на талию, привлекая вплотную. Тело податливо откликалось на его жесты, придвигаясь ближе на шаг, ещё шаг и вот поцелуй, в котором, казалось, главная она — у руля снова он. Первый поцелуй перерастал уже, казалось, в нечто большее. Омела расцветала белым, почти окутывая их, пока они изучали друг друга, пытаясь отвлечься от собственных мыслей и проблем. Когда воздуха совсем не хватает, они отстраняются тяжело дыша и слизеринец замечает из-за выбившейся прядки ее волос, как прекрасно смотрится красный на белом. Заправив ее за ухо, его рука скользнула по щеке к подбородку чуть приподняв — заставляя взглянуть в глаза. Взгляд янтарных глаз жадно цеплялся за каждую веснушку, отвлекаясь на губы и глаза. — Себастьян… — произнесла шепотом, будто пробую его имя на вкус. — Омела значит? Девушка обернулась, наблюдая как растение тянет к ним свои ветки, с появляющимися на них белыми цветами и ягодами. Кажется на травологии профессор Гарлик объясняла им ее свойства и упомянула эту злополучную традицию. Та пара, что окажется под ветками цветущей омелы - целуется. В следующий миг Сэллоу и не заметил, как она уже вынырнула из его объятий и медленно направилась к выходу из крипты, смотря в его карие глаза. — А ты неплохо целуешься для первого раза — замявшись проговорила она, и шутливо добавила — Признавайся кто у тебя? — Ну… — усмехнувшись, Себастьян почесал затылок — имел неосторожность, так сказать, подслушать разговор семикурсников в Трёх метлах про их любовные похождения… Вышло весьма познавательно. — его и без того румяные щеки стали красными. — А… Ты тоже ничего. — Я-я. Было дело. Там, где я росла. — Лицо девушки было ещё краснее. Надо же, такая невыносимая, а как дело доходит до близости — такая мягкая и послушная. — Да? И кто же он? — Бархатный тембр голоса заставляет мурашки бегать по спине. Сэллоу наклонил голову в изучающем жесте. Пуффендуйка устремила взгляд в потолок, будто что-то вспоминая. — Яблоко. Гора яблок. — улыбнулась девушка. Себастьян издал смешок. — Чего??? — Соблазнительница яблок — сквозь смех отпустил парень — Вот почему ты укусила меня? — Еееей! — возмущённо — и вообще они были сладкие! Себастьян продолжал смеяться над этой глупой ситуацией. — Себастьян… — позвала девушка и парень с ожиданием перевел взгляд. — С рождеством. -С рождеством, Бет. — И да. — добавила она, обернувшись к нему — Я схожу с тобой туда. ТОЛЬКО без глупостей, Сэллоу! Он молча кивнул, все ещё в состоянии эйфории непонятно от чего: ее информации про яблоко или от странного чувства при ее присутствии. Когда решетка опустилась он остался вновь в темной крипте один. Улыбка потихоньку сползала с его лица. Он вновь склонился над книгой из скриптория лихорадочно повторив — С рождеством, Бет..