Шᥲᴦ ᤋᥲ ɯᥲᴦ᧐ⲙ

Когда нечего бояться, когда тело отказывается жить, можно наконец позволить себе расслабиться. Даже если за минутой спокойствия последует бесконечная агония и сумасшествие всего живого. Ким Хёныль. Ночь того же дня:       Я открыла глаза, всё жутко ломило. Глаза щурились даже от тусклого света. Боль. Мне было больно, хотелось кричать, но тело не позволяло. Картинка за картинкой и обрывки воспоминаний. — Чёрт, — Ким не громко выругалась. Захотелось сделать себе больно, ещё больней, чтобы заставить забыть, забыть всё. Сделать хоть что-нибудь, чтобы не чувствовать себя загнанной в угол. Я попытался подняться, но лишь снова рухнула на мягкую кровать. — Госпожа Ким, не стоит, — сказал мужчина. Кто-то сидел в кресле. Взгляд не желал фокусироваться на источнике шума, всё плыло. — Что ты со мной сделал? — прохрипела та. — Я..ничего. — Ты, порщивец Пак, что ты сделал? Чем ты накачал меня? — Отдыхай, — тот точно намеревался взбесить Хёныль. — Грёбанный урод! Дверь захлопнулась и девушка осталась одна. Через пару секунд дверь снова отворилась, но Хёныль даже не шелохнулась. Она свернулась калачиком. Нет-нет, она не может показывать себя слабой. Она прятала свой измученный вид, прятала израненную душу, не желая искать в людях то самое утешение, она справится со всем одна, ей никто не нужен. В конце-концов слёзы дали о себе знать. Прозрачная дорожка оставалась от упавших на кровать слёз, затем снова упала слеза, ещё, ещё и ещё. Ким ещё сильнее схватилась за волосы, пытаясь заглушить своё же всхлипывание. — Вставай, — приказал Пак. — У тебя нет права сейчас лежать здесь и убиваться из-за смерти Шинхёна. А она...она молчит и плачет, хоть и пытается это скрыть, но Чимин слышит. — Вставай же, — Пак попытался убрать с неё одеяло. Она не дала этого сделать ,тогда Чимин взял её на руки вместе с одеялом и понёс куда-то. — Куда ты несёшь меня? — послышался тихий голос из под одеяло. Девушка выглянула из "укрытия" и посмотрела на парня. После чего Пак посадил её на стул и поставил возле неё тарелку с едой. — Я не буду, — возмутилась та. — Ешь, — Чимин сел напротив и стал смотреть. — Хорошо, — совершенно игнорируя возмущённое лицо девушки, подвинул тарелку к себе и начал есть. Минута молчания и Пак продолжил разговор: — Это было убийство. — Что? — Его убили, Ким Хёныль. Даже суицидом не пахнет, — он продолжил сидеть с совершено спокойным лицом, будто сейчас не сидела перед ним вся растрёпанная Хёныль, заплаканная, полностью разбитая, в самом деле она лишилась единственного счастья. — Ты думаешь я тупая? — Нет, но я ставлю перед фактом. — И? Что мне это даёт? — Я помогу тебе, помогу найти убийцу Шинхёна. — Ты? — усмехнулась та. — Ты-айдол, сделовательно помочь ты мне ничем не сможешь, не говоря о том, что о своей личной жизни позаботится не можешь, какое нахрен убийство? Ты в своём уме? Что ты можешь? У тебя не власти ни связей. — Точно? Давай поспорим? Если всё-таки я не смогу помочь тебе, а лишь буду мешать делу, я полностью буду в твоём распоряжении, ты будешь решать, что со мной делать. А если я буду прав, ты должна будешь одно желаение. — Какое-то не выгодное предложение. Я прямо сейчас могу сделать то, что намеревалась. — Но всё же, сейчас я единственный кто сможет тебе помочь, взамен ничего не прося. Ты можешь доверять мне. Она всё пыталась разглядеть в его глазах подвох, что-то что он скрывает, малейшую подсказу в его жестах, но ничего. Его лицо ничего не выражало. Чёртов Пак. — Хорошо, но не вини меня потом за излишнюю жестокость, сам напросился. — девушка наконец сделала глоток зелёного чая. — Где мои вещи? — Останься у меня...то есть за твоим домом наверняка наблюдают не только СМИ, но и убийца, лучше всего–пожить немного у меня, когда во всём разберёмся, можешь возращаться домой, — суетливо прогоровил тот. — Зачем? Думаешь у меня нет денег, чтобы снять новое жильё? Хёныль замолчала, начала подберать все возможные варианты, атаки, она всегда так делала. С детства привыкла делать несколько шагов вперёд, отсекая противнику возможность на отступление. Добыча пойма в клетку, дело сделано. Она ненавидела, жутко бесило, когда проигрывала, когда ошибалась, считала себя роботом и не позволяла себе сочувствовать другим. Нельзя и всё. Этим хорошим примером были её родители: "Хёныль, лишь продумав всё до мелочей, все возможные варианты исхода, можно выиграть" — твердил отец; "Хёныль, не бойся жертвовать всем, чтобы оставаться на вершине. Если кто-то мешает тебе заполучить желаем, убери ненужные чувства и заставь желаемо воплотиться. Помни, когда есть власть и деньги весь мир у твоих ног. Люди, которые тянут к тебе руки и сближаются с тобой, их всех ждёт один конец. Одни пытавшиеся заполучить хоть часть твоей власти, хоть горсть денег, не должны находиться рядом с тобой. В такие моменты нужны их наказывать, понимаешь? Людям свойственно втыкать ножи в своих саратников, не беспокоясь о их чувствах" — твердила мать. И много, много чего, что заставляло портить девочку, она гнила изнутри. Не быстро и не медленно, постепенно. — Пока ничего не делай. Никому не угрожай и не действуй грязно, не известно с кем мы столкнулись, — прогоровил Пак. Зжал пальцы и шумно вздохнул, будто вся эта ситуация вредила не только Хёныль, но и ему самому. Правда не известно как. — Почему это? — Потому-что ты дейсвуешь шумно, привлечёшь много внимания и спугнёшь убийцу. Думаешь, та тварь догадается, что мы с тобой за одно? — хитро взгянул тот. — Конечно, всему миру известно, что ты меня на руках, — последнее слово в особенности подчернула девушка, указывая на проблему, — отнёс в машину. Вот зачем меня вообще нужно было вырубать? — Ты была не в себе. Ладно, закончим. Какую комнату займёшь? — В той где проснулась, — девушка поднялась со стула и направилась на верх. — Подожди, это моя комната, — поспешил Пак. Всё же девушка добилась своего, не успев догнать её, та закрылась в комнате. — Хорошо, побуду пока здесь, как раз смогу найти хоть что-то, что даст ответ на вопрос: "что скрывает этот Пак?". Девушка стала ходить по комнате, игнорируя требовательные стуки в дверь. Девушка прошлась рукой о поверхности тёмного камода из туба, на котором стоял плазменный телевизор. Комната Пака была в тёмных тонах с необычным дизайном. В комнате были зелёные стены, лишь половина стены возле кровати имела коричневый цвет, сделанная из какого-то похожего материала, что и тумба. Также в комнате мужчины была большая, и видимо очень дорогая кровать серого цвета. Также мебель была почти вся тёмная, кое-где мебель состояла из дорого дерева, кроме двух небольших тумбочек возле кровати. Под кроватью также был зелёный ковёр, чем-то похожий на сами стены. Ничего не скажу, но этот парень имел вкус в дизайне, он отлично показал свою натуру. Ламинат был настолько необычен, что я даже не поняла из чего он был сделан. Рядом с телевизором стоял угловой ярко-зелёный диван, а на против почти такой-же, но бледнее и в разы меньше. Растения, также присуствовали в интерьере. Небольшой коффейный столик между диванами и рядом кожаный пуфик. Чуть позже Хёныль решилась включить телефон. Пятьдесят одно пропущенное от Хван Йеджи. — Точно...она всё знает, — брюнетка вскоре начала терять самообладание, слёзы поступили, желая снова оставить след от своего присутствия. — Я не могу вечно от неё бегать..., — не решительное нажатие пальцем на телефон экрана и продолжительный гуд. Буквально пять секунд ожидания и Хёныль услышала голос подруги. — Какого чёрта? Хёныль, что происходит? — Хван не кричала, не злилась на подругу, лишь требовала ответов. Хоть что-нибудь... Директор Ким молчит, зажимая рот рукой, заставляя себя не плакать. — Прошу...Пожалуйста, Хёныль, скажи хоть что-нибудь, — по ту сторону телефона слышится плачь, громкий. И тогда сама Хёныль не сдерживается. Ей страшно, больно, ужасно больно. Сам факт того, что буквально мгновение назад перед девушкой стоял он..живой Сон Шинхён, шутил глупые шутки, вместе разделял грусть, вместе ели тот самый жгучий рамён, пили то соджу, катались по пустым ночным трассам, выжимая все соки из дорогущего авто. Вместе мечтали доказать всему миру чего мы стоим, боролись против всех, боролись против чёртовой судьбы. Перед глазами начали пролетать все двадцать три года, первая драка за какую-то безделушку, первые мелкие шаги вместе, всё это больно отдавало в груди, будто отняли что-то. У неё буквально не оставалось шанса, чтобы попрощаться. Сказать ему те самые последние слова, обнять. Раз не смогла, то вместе и умерли, у обоих сердце перестало биться, оба пустышки, пустышки без души. У Хёныль начался персональный ад. Ад, в котором она сгорала без него, без него ходила и жила. Но раз они оба в аду почему...почему не вместе сгорают до тла? Почему девчонке приходится раз за разом возраждаться из пепла, а он так и оставался в земле, без шанса на малейший вздох... И поделом, — вот так сказал Бог. — Где ты? — с усилием сказала Хван. Хёныль молчит. Плачет и плачет, будто это что-то изменит. Но разве человеку можно запретить плакать, плакать когда тягостно, плакать когда счатлив? Звонок сбрасывается. Раз Хёныль не ответила не составит труда пробить её номер, что и сделала Йеджи. — Я найду эта тварь, — Хёныль нервно стёрла с лица злёзы и взболомочила волосы. Девушка прошла в ванну, да бы смыть с лица усталость и тревогу, но когда это помогало? И работало вообще? Шум воды из крана и холодные струи воды коснулись лица, смывая остатки вчерашнего макеяжа. — Выгляжу ужасно, — Ким подняла глаза на зеркало. Тук-тук, стук рукой. — Госпожа Ким, Господин Пак просил передать вам кружку успокающего чая. По всей видимости, это была кухарка. Девушка прошла ленивыми шагами до двери, впуская женщину пожилых лет. — Вы выглядите не важно, вот, поешьте. — Это..что? — А...это тёплая вода с лимоном и брауни. Буквально вчера испекла, попробуйте, — кухарка усадила девушку рядом с коффейным столиком. Всё-таки девушка согласилась на аппетитный приготовленый кухаркой брауни. — Госпожа Ким, как вам? — улыбнулась женщина. — Вы хорошо готовите, — проговорила та с набитым ртом. Мимолётная тишина и кухарка продолжила: — На самом деле Господин...Господин Пак очень хороший человек. Не судите его так строго. Да и он никогда не приводил девушек к себе домой, хоть он ещё тот бабник, — чуть рассмеялась кухарка. — Он вообще к себе никого не приводит, но мемберов из группы приводит. Они очень шумные ребята, смеются и играют в разные игры, вы знали? Господин очень непредсказуемый человек, даже я периодически не понимаю, что у него на уме. Улыбается, но в голове совершенно другое. — Как вас зовут? — спросила Хёныль. — Мин Ючхве. — Госпожа Мин Ючхве, с хозяевом этого дома нас связывает лишь одно дело, я не намерена становиться друзьями. Просто не беспокойтесь, — Ким отложила приборы, встала и подошла к двери, открывая её. — Уже поздно, прошу, идите отдохните. — девушка не пыталась как-то нагрубить Мин Ючхве, просто жутко устала и уж точно не хотела слышать об этом Паке. Возможно, Хёныль груба и не воспитана, нахальна, отвратительна, но она всегда знала как общаться с людьми. — Что ж, доброй ночи, директор Ким, — после чего женщина ушла. Пак Чимин: Быть глупцом в любви и слепо отицать очевидное — не мой конёк. Даже если она сумасшедшая, неупровравляемая, вздорная девчонка, нравится, нравится и всё. Много кто побывал гостем вмоём сердце, Хёныль лишь очередной проходимец, просто гость. Я всё не мог уснуть, то на один бок повернусь, то на другой. Вокруг мельтешили кучка мыслей, что-то ускользало,а что-то жадно ловилось прямо в руки. — С кем последний раз виделся Сон Шинхён, кто из его врагов присуствовал там, а кто просто был знаком с ним? По крайней мере, Хёныль должна знать, — спешно размышлял я. После чего, потеряв терпение, ринулся в собственную комнату и плевать, что Госпожа спит. Хочется узнать. *** Требовательный стук дверь, затем за ней слышится нецензурная лексика исходящая из женских губ, потом дверь открывается... — Время видел? — потирая глаза спросила девушка. Пак Чимин не ответил, но подтолкнул во внутрь комнаты, закрывая за собой дверь. — Расскажи...с кем последний раз разговаривал Сон Шинхён? С кем последний раз оставался наедине? — Ты чё такой неугомонный? — Ким заметно напряглась. А парень всё смотрел с воспросительным лицом, да бы требуя ответа. — Кактись-ка ты в свою комнату, — начала подталкивать к выходу. Избегает ответа, словно воришка, который пойман на краже. Ребячество. — Это и есть моя комната, — сопротивлялся тот. — Послушай, ведь мы заключили договор. — Точно...Кхм, хорошо. Но в этот раз тебе повезло, понял? — с недовольным лицом девушка присела на кровать. — Я приехала вместе с ним, после мы зашли в здание, некоторое время он находился со мной, беседовали с парочкой партнёров... — Хёныль замолчала. — Отец, его отец, он был с отцом, — прошипела та. Было плевать, обсолютно плевать кого обвинять, такая уж Хёныль. Она злилась, жутко злилась. Руки ломило от безысходности. Она могла спасти его, по крайней мере...отговорить и не отпускать. Но кто бы мы мог подумать, что так всё обернётся. В очередной раз Ким доказывала себе, что не всесильна, что не может контролировать всё и всех. Не робот, в конце-концов. — После проверки камер, проверим его отца, — Пак Чимин нежно прикоснулся к её плечу и посмотрел так...так словно насквозь видет её, видет её шрамы. В его действиях не было что-то интимное, сочувствовал, не более. — Думаешь, камеры были включены? — Стоит проверить. И пожалуйста, Госпожа Ким, не делаете поспешных доводов и необдуманных действий. Прежде чем что-то делать, скажите мне, я помогу. — Пак улыбнулся и моментально оказался за дверью. — Ага, ещё чего, — пробубнила девушка и снова рухнула на кровать. — Шинхён с отцом был в хороших отношениях...Его отец бизнесмен, поэтому собственного сына убить может. Чёрт, людское тщеславие не знает границ. С другой стороны...он человек разумный, не станет так себя подставлять. Боже, Хёныль, соберись. Разве не видишь, картинка не складывается? — девушка всполошила волосы и зажмурила глаза, заставляя себя провалиться в сон. Спустя сутки: Всё стояло на мёртвой точке, Пак ничего не говорил, а Хёныль постепенно теряла терпение. — Успокойся, — Чимин будто чувствовал как девушка постепенно теряет контроль. — Ты серьёзно? Целые сутки ничего не происходит, ты ничего не говоришь! А он, он лишь тяжело вздохнул и поднялся на верх. Видимо, им так и не удалось найти общий язык.... — Почему ты это терпишь? — возмутилась подруга. — Я приехала вчера и уже схожу с ума из-за вас. Йеджи ворвалась в дом Пака поздной ночью. Хван ругалась, жутко винила себя и подругу, а после вдвоём завались на кровать и уснули. — Потому-что у нас спор. — Ты больная? Ты думаешь, это не из-за тебя его грохнули? Ты уничтожашь людей, не даёшь им выжить из-за того, что они оступились, сделали ошибку. У тебя давно сердце сгнило, как и душа. Собираешься и меня за собой потянуть? Столько людей мечтают глотку тебе перегрзыть, ищут за что уцепиться и отомстить, всё-таки нашли. Его убили из-за тебя. Если бы ты хоть на мгновение подумала о людях, которое тебя любят, закрывают глаза на все твои выходки, души в тебе не чают, то не позволила вот так закончить Шинхёну. — где-то возле сердца неприятно кольнуло. Слова Йеджи сочились ядом. Она наслаждалась мимолётным унижением Ким. — Ты ждёшь извинений, их не будет. Я понимаю, ты зла на меня. Лжецы те, кто говорят, что время лечит. Всегда делала, что казалось правильным. За это ты и презираешь меня. Ты считаешь себя правой, и осуждаешь меня за то, что мне приходится пачкать руки. Когда всё закончится? Или у боли есть срок годности, после которого она остаётся с тобой навсегда?