***
Хэнк упал на кровать поверх одеяла, не раздеваясь. На кухне загремела посуда, видимо Коннор убирал в холодильник остатки трапезы. Шум прекратился, и высокая фигура возникла в дверном проёме комнаты Хэнка. Андроид стоял спиной к свету, и лица не было видно, но Хэнк мог поклясться, что в глазах Коннора промелькнул азартный блеск. Андроид подошёл поближе, и Хэнк понял, что это была лишь игра его воображения. Он видел то, что хотел видеть. И уже не боялся себе в этом признаться. – Вам помочь, лейтенант? «О, заткнись, добрый самаритянин, я в состоянии стянуть портки», - пронеслось в голове у Хэнка, но вслух он только пробормотал: - Ага, будь добр. И не называй меня лейтенант, на работе уже остопиздело. – Хорошо… Хэнк. Позволите? И не дожидаясь повторного подтверждения, Коннор присел рядом на кровать. Скрипучий матрас почти бесшумно прогнулся под небольшим весом андроида. Ловкими пальцами Коннор развязал галстук на шее Хэнка. Несмотря на освобождение от узла, дышать почему-то стало труднее. Коннор уже взялся за пуговицы рубашки. Первая, вторая, третья… все они быстро поддавались. Хэнк вздохнул и немного выгнулся навстречу этим рукам, которые так ловко лишали его одежды, разума и всяческого самоуважения. Между бровей Коннор появилась лёгкая морщинка. Он чувствовал, что атмосфера в комнате изменилась, но не мог определить природу этого ощущения. Однако ему нравилось осознавать то, что Хэнк, всегда сварливый и неприступный сейчас был будто целиком в его власти. Это ощущалось непривычно и притягательно. Впервые в Конноре проснулось желание безраздельно завладеть другим существом, проникнуть в его разум и подчинить чувства. Коннор пригнулся ближе к Андерсону, глядя в глаза; серый галстук с логотипом Cyberlife скользнул по обнажённой коже. Секунду андроид всматривался в лицо Хэнка, затем сильная рука схватила Коннора за злополучный галстук и притянула к себе. Коннор повиновался, чувствуя, что инициатива от него ускользает. Коннор не был секс андроидом, но базовые действия сексуального характера входили в его программу. К тому же, он общался с другими обретшими разум и волю и знал, что при желании можно обучиться тому, что лежит далеко за пределами программы стандартного полицейского андроида. Но в этот момент все алгоритмы напрочь вылетели из головы Коннора. Он не был готов к внезапному поцелую. Настоящая растерянность накрыла его липкой волной. Он застыл, как парализованный. – Коннор, – шёпот с надрывной хрипотцой у самого уха. - Ты можешь уйти. Если хочешь. Хэнк чувствовал, что обязан сказать это. Обязан получить подтверждение, что все происходящее обоюдно. Что Коннор осознает, на что подписывается. Что это не запрограммированное подчинение человеку, а выражение собственной недавно обретенной воли. Коннор встрепенулся и посмотрел Андерсону прямо в глаза. Слишком трезво и пронзительно для возбужденного девственника. Хотя черт его знает, психические процессы у андроидов устроены несколько иначе. Мальчишка даже сейчас что-то явно анализировал в голове, диод не даст соврать. – Я остаюсь. Если вы так хотите. – Ты. – Если ты так хочешь… Хэнк. Андерсон резко сел на кровати, не разжимая кулак, в котором был зажат серый андроидский галстук. Рывок к себе, и Коннор практически упёрся лбом в лицо Хэнка. – Послушай сюда, мой милый маленький робот. Ты будешь делать только то, что хочешь сам. Не то, что я хочу, не то, что хочет Папа Римский или партия демократов, а только то, что хочет твоя глупая пластиковая башка. Не бойся признать реальную природу вещей. Коннор неожиданно ухмыльнулся. Надменность была ему к лицу. – Я уже давно признал, - сказал андроид. - Просто растерялся. У людей так бывает, когда что-то случается впервые. А вот вы, лейтенант, похоже до сих пор испытываете трудности с принятием. «Господи, мерзавец, как он умудряется переключаться от поведения стеснительный старшеклассницы до законченного циника». Это окончательно свело Хэнка с ума. На этот раз Коннор не одеревенел и принялся неумело отвечать на рваные поцелуи. С каждым разом это удавалось ему все лучше. Диод яростно мигал - новые физические алгоритмы записывались в память андроида. Хэнк наконец избавился от мешавшей рубашки. Коннор, будто подражая примеру, стащил свой неизменный серый пиджак и потянулся к галстуку, но Хэнк сильно, но осторожно перехватил запястья, мягко заставив Коннора опустить руки. И сам принялся за узел. Вместе с галстуком Коннор лишился своего вечно чопорного вида. Белоснежная рубашка, застегнутая под горло, выглядела слишком целомудренно. Хэнку срочно захотелось нарушить этот официоз. Расстегнув, Хэнк приспустил рубашку до локтей Коннора. Долю секунды поколебался. Не стал снимать до конца. Коннор лишился возможности свободно двигать руками. Было видно, как противоречивые ощущения на его лице сменяются осознанием удовольствия от такой аккуратной депривации. Хэнк провел рукой по ключице, спустился ниже на грудь, замер, чувствуя, как учащенно бьётся под ладонью искусственное сердце. Пульс Коннора сбился окончательно, когда рука скользнула под ремень брюк. Он запрокинул голову и абсолютно бесстыдно застонал. Коннор потерял терпение. Белая рубашка была сорвана, смята и брошена на пол. Хэнк с удовлетворением позволил андройду самостоятельно расправиться с ремнем своих серых брюк, а затем и избавиться от собственных. Белье быстро отправилось на пол вслед за остальной одеждой. Обнаженным Коннор выглядел завораживающе. Хэнк искренне восхищался атлетическим телосложением и идеальной бледной кожей с аккуратно рассыпанными родинками. – Твою мать, Коннор, ты идеальнее, чем чёртова греческая статуя. Я не привык осквернять памятники искусства. – По правде это неверно, у всех андроидов присутствуют изъяны, чтобы сделать вид человечнее… – Да по такой логике я самый человечный человек - один большой изъян! Коннор проигнорировал сарказм. Его глаза были словно затуманены. – Я считаю, что вы… Ты. Тоже по-своему идеален. Я уверен в этом. Это было слишком трогательно, Хэнк не был готов к такому выражению андроидских чувств. Захотелось быть с Коннором как можно нежнее. Хэнк притянул его к себе, обхватив за ягодицы и мягким жестом побудил сесть сверху. У Хэнка эрекция уже давно была каменной, но торопить Коннора он не хотел. Слюна вместо смазки всегда работала хорошо, Хэнк решил, что и с андроидом это сработает. Коннор без подсказок приподнял бедра и подался немного назад. Хэнк почувствовал, как головка уперлась в тугое кольцо мышц, а затем начала медленно проскальзывать внутрь. Почти всхлипывая, Коннор сел до упора. По лицу сложно было понять, хорошо ему или плохо. – Эй, малыш, если больно, то прекрати это, – не выдержал Хэнк. – Андроиды не чувствуют боли, – сбивчиво прошептал Коннор. Но кажется, процессор скоро перегреется. Хэнк крепче обхватил бледные бедра, и ритмичными движениями стал задавать Коннору темп. Движения все учащались, Хэнк и сам чувствовал, что у него скоро «перегреется процессор». Ещё несколько сильных толчков, и Хэнк почувствовал, как волна жара проносится от мозга к паху, и кончил внутрь, не в силах больше держаться. По телу Коннора прошла судорога, и он обмяк без сознания на груди у Хэнка. Хэнк впервые увидел, как по-настоящему кончают андроиды. Без спермы, этого просто не было предусмотрено конфигурацией RK800. Но все остальное явно говорило о том, что Коннор достиг пика, и, видимо, скоро придёт в себя. Диод горел ровным синим. Кажется, все произошедшее уже встроилось в сознание Коннора без логических противоречий. В сознании Хэнка наоборот творился хаос. «Черт возьми, где этот засранец спрятал сигареты. Одна бы не помешала. Об остальном я подумаю завтра…»Часть 1
30 апреля 2023 г. в 19:19
– Мать твою, это еще что за фокусы?
На Хэнка тут же уставились испуганные карие глаза, но буквально за секунду лицо Коннора приняло абсолютно обычное невозмутимое выражение.
– Поведай мне, пластиковый фрик, в какой плохой компании ты нахватался этих привычек?
Коннор отметил неприкрытый сарказм. Он уже научился распознавать многие нюансы речи лейтенанта Андерсона, но предпочитал иной раз это не демонстрировать.
Коннор не спешил с ответом, будто просчитывая убедительность своих последующих оправданий. В руке андроида дымилась сигарета. Держал ее Коннор самым дурацким способом: зажав между указательным и большим пальцами. Хэнк усмехнулся про себя: «Хорошо, что не использовал две веточки, как подросток, чтобы мать не унюхала табачную вонь от рук».
– Лейтенант, – Коннор наконец перестал пялиться на догорающий в руке окурок, – во-первых, я не ожидал, что вы вернетесь так рано.
– А во-вторых? – приподнял бровь Хэнк, ожидая объяснений.
– Во-вторых, нужно же и мне искать способы успокаивать нервную систему, – выпалил Коннор на одном дыхании.
– У тебя нет нервной системы, сынок.
– И что? Я тоже способен испытывать перегрузки. Андроиды так стремились к обретению чувств, что забыли просчитать, как тяжела может быть полученная ноша. Иногда мой процессор раскаляется от потока противоречивых команд и установок. И нет больше ограничивающей силы, которая могла бы разложить все это по полочкам, предоставить мне четкий алгоритм действий и освободить меня от экзистенциальных вопросов.
Коннор, казалось, был по-прежнему спокоен, но Хэнк уже слишком хорошо его знал, чтобы так просто вестись на внешнюю картину.
– Добро пожаловать в дивный новый мир!
Сарказм Хэнка отдавал нотками горечи.
Сигарета Коннора уже успела истлеть окончательно. Бычок метким выверенным движением отправился в мусорный бак.
– Вот зачем вы постоянно пьете, лейтенант? – вскинулся Коннор. – Вы напиваетесь до отключки, но не видите в этом ничего странного и, тем более, страшного. Как вы тогда сказали на мосту? Не хватает духу спустить курок, поэтому ваш выбор – медленное самоубийство? Самодеструктивные наклонности характерны для людей, которые не способны выдержать груз навалившихся на них проблем.
Хэнк терпеливо молчал, скрестив руки на груди. Коннор встал и начал расхаживать туда-сюда вдоль скамейки. За полуопущенными синтетическими ресницами сложно было прочитать в глазах какую-либо эмоцию.
– Поскольку я теперь в некотором роде человечен, мне тоже нужно искать способы справиться с внутренними противоречиями. Я подумал, что внешний стимулятор может быть рабочим способом. Алкоголь мне недоступен в силу конфигурации моего тела. Бутилированный тириум – сомнительное удовольствие, хотя я слышал, что некоторые андроиды нашли способ злоупотребить этим веществом. Тогда я нашел собственное решение в виде табачных изделий.
К концу этой нехитрой истории Хэнк пребывал уже в заинтересованном удивлении.
– И как же ты, железка, умудряешься получать от этого удовольствие? Отрастил себе легкие?
– Нет, – резко оборвал Коннор, – курение – это последовательность однообразных механических действий, что уже само по себе влияет благотворно на эмоциональный фон. К тому же я отлично способен различать вкусы и запахи. При желании, разумеется. Вместе с имитацией дыхания это позволяет довольно точно воспроизвести исходный процесс курения.
– Нихуя себе… – задумчиво протянул Хэнк. Видит Бог, такого от вечно правильного до зубовного скрежета Коннора он точно не ожидал.
Повисла неловкая тишина. Коннор наконец перестал мельтешить перед глазами, усевшись назад на скамейку. Секунда на раздумья, и новая сигарета уже зажата между тонкими губами. Коннор выудил из кармана зажигалку с именной гравировкой.
– Подарок от Маркуса, – пояснил он, перехватив взгляд Андерсона.
«А вот и плохая компания всплыла без оперативно-разыскных мероприятий», – Хэнк усмехнулся.
Вверх поплыла струйка тягучего дыма. Хэнк давно уже не курил. Он рассудил, что две вредные привычки единовременно обходятся ему слишком дорого.
– И что, тебе это правда нравится, а, Коннор?
Андроид сидел в глубокой задумчивости, затягиваясь со строго определенной периодичностью.
– Я думаю, да, лейтенант. Вернее, я не уверен до конца, но это точно успокаивает.
– Трудно расслабиться, когда сидишь как на скамье подсудимых. Тебе никакие сигареты не помогут. Может, достанешь уже стальной прут из задницы?
Коннор усилием своей таинственной андроидской воли расслабил плечи и откинулся на спинку скамейки. Секунду помедлив, закинул ногу за ногу. Серый форменный пиджак RK800 смялся на животе торчащими складками. После безуспешной попытки их разровнять в вечном стремлении к идеалу, Коннор просто расстегнул нижнюю пуговицу.
«До чего дошел прогресс», – подумалось Хэнку. Из отличника-скромняги Коннор почти перевоплотился в кумира старшеклассниц. Чего-то мучительно недоставало этому образу.
Повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, Хэнк бесцеремонно взъерошил прилизанные синтетические волосы. Картина приобрела целостность. Хэнк поймал себя на том, что любуется своим андроидом.
– Зачем вы это сделали?
Голос Коннора вернул Андерсона в реальность.
– Если уж ты встал на кривую дорожку, тебе стоит иметь соответствующий имидж. Не стоит пускать пыль в глаза честным людям.
Хэнк предпочел отшутиться. Но как бы он обосновал настоящий мотив этого спонтанного действия? Хэнк не мог самому себе ответить. Вернее, смог бы. Но честный ответ вызывал в мозгу опасные противоречивые чувства, и, ради собственного же блага, размышлений на эту тему стоило избегать.
Коннор поднял было руку, чтобы вернуть прическу в исходное состояние, но, поднеся руку к виску, осекся. От взгляда Хэнка не укрылось, что уголок губ андроида приподнялся в едва уловимой самодовольный усмешке. «Черт возьми, да ты никак постигаешь всю прелесть самолюбования. Жестяной засранец. Ещё несколько мгновений назад боялся, что я отчитаю тебя, как провинившегося школьника».
С каждым днем в Конноре проступало все больше человеческого. Это завораживало Хэнка и пугало одновременно. Андроид уже лучше контролировал свое тело, лучше понимал свои эмоции и эмоции окружающих людей и других андроидов. Иногда в своём поведении он балансировал на грани между престарелым академиком и бунтующим подростком. Он чертовски много знал о логическом устройстве мира и так плохо понимал его иррациональные стороны.
Глядя на Коннора, Андерсон будто сам переносился во времена, когда мир был огромным и его новизна влекла на поиски новых ощущений.
Хэнк вдруг понял, что, погрузившись в раздумья, спровоцировал неловкую тишину. Впрочем, Коннор вряд ли испытывал хоть немного неловкости. Кажется, это чувство попросту не было вшито в его программу, и после обретения собственного «я» взяться ему было неоткуда.
Солнце клонилось к закату. Коннор сидел неподвижно и задумчиво смотрел куда-то за линию горизонта. Вторая сигарета давно потухла прямо у него во рту. Андерсон подумал, что в теплом свете закатного солнца Коннор чем-то напоминает античную скульптуру, в идеальных пропорциях которой больше божественного, чем мирского. «Растрепанный Аполлон с сигаретой в зубах».
Хэнк усмехнулся. Ему нравились яркие контрасты.
– Лейтенант, полагаю, время поужинать.
Голос Коннора вывел Хэнка из задумчивого забытья. Только в эту секунду Хэнк вспомнил, как он сегодня упахался, как ломит все тело от нескольких бессонных ночей подряд и как хочется просто упасть на кровать. Но отказаться от ужина было бы преступлением.
У Коннора был первый в жизни отпуск, и он решительно не знал, куда девать такое количество свободного времени. После того, как андроидов официально уравняли в правах с людьми, трудовое законодательство тоже существенно изменилось. Коннор сопротивлялся и хотел работать, однако в отпуск его все же отправили в добровольно-принудительном порядке, чтобы не возникало лишних вопросов. Таким образом, на две недели Коннор превратился в образцовую домохозяйку, пока Хэнк отбывал в участке от звонка до звонка.
За эти две недели Коннор прекрасно освоил поваренные книги всех народов мира и приобрел тягу к экзистенциальным рассуждениям. Он был то чрезмерно весел и энергичен, то уходил в себя и практически не хотел разговаривать, то становился раздражителен. Хэнк подозревал, что кризис переходного возраста имеет схожие симптомы.